– И какая же мне теперь уготована судьба? – поинтересовался он ровным голосом. – Отпустишь ли ты меня на все четыре стороны? Хочешь ли ты, чтобы я навсегда ушел из твоей жизни, сделал так, чтобы наши пути никогда больше не пересеклись?
– Да, – ответила она, пряча лицо в ладони. – Ты все погубил. Ты разрушил все планы Сиверна относительно выгодной женитьбы.
Он легонько провел рукой по ее волосам.
– Поверь, у меня и в мыслях никогда не было причинить какое-нибудь зло тебе или твоему брату. Я никогда..'.
Почувствовав его прикосновение, она отшатнулась.
– Убирайся! Оставь меня в покое. И не попадайся мне больше на глаза. Моя семья и так уже достаточно горя натерпелась по твоей милости.
Тирль отпустил ее, все еще не понимая, в чем дело, но сраженный ее несчастным видом и глубокой печалью, слышавшейся в ее голосе. Он вышел из палатки, полный решимости навсегда избавить Зарид от своего общества. Но для начала все-таки неплохо узнать, что за всем этим скрывается. Эта грязь в шлеме его очень беспокоила.
Казалось, об этом происшествии уже судачит весь мир. Забавная история передавалась из уст в уста, и не было такого человека в округе, который бы не знал ее. Вскоре Тирль был в курсе всех подробностей приключения с пчелами, с грязью и со сломанным копьем. Того, что ему удалось разузнать, было достаточно, чтобы заподозрить неладное.
– Теперь Хью Маршалл ни за какие коврижки не отдаст свою красотку-дочь за Перегрина, – заявил один из мужчин, ухмыляясь. – Кому нужен зять – балбес и недотепа.
– Зато с Черным Рыцарем Маршалл не прочь теперь породниться. Я слышал, он занялся поисками героя, и предложил щедрую награду любому, кто укажет ему неизвестного.
– Может, призом будет леди Энн? – предположил еще один собеседник, похохатывая.
Слушать это было выше сил Тирля. Он помчался прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой черни, для которой нет ничего святого. Поостыв немного, он нанял посыльного, который доставил Энн его записку с просьбой встретиться в саду, когда стемнеет.
Спустя несколько часов, явившись в назначенное место, Тирль обнаружил, что Энн уже здесь и ждет его. И в лунном свете он заметил, что ее очаровательное личико сияет.
– Ты был просто неподражаем, – воскликнула девушка.
Она положила руки ему на плечи и расцеловала в обе щеки. – Великолепен! И, Тирль, как это здорово сработало. Теперь отец даже слышать ничего не хочет о Перегринах. Теперь он только и твердит о Черном Рыцаре, который, конечно же, никогда не будет найден.
– Выходит, тебе доставило массу удовольствия, что Сиверн навсегда вычеркнут из списка претендентов на твою руку? – спросил он ласково.
– Я просто счастлива. Он такой зануда. Пять минут, проведенных в его обществе, показались мне сущей пыткой.
– Что ты сказала? Когда это ты провела с ним пять минут?
Лучезарная улыбка сползла с лица Энн, взгляд стал настороженным и хмурым.
– Не придирайся к словам. Тебе что, больше всех надо? Упивайся себе на здоровье своим торжеством и не лезь, куда тебя не просят.
Тирль отвернулся от нее. Какое уж тут, к черту, торжество. Он мечтал о том, как блеснет своим боевым искусством перед Зарид, докажет ей, что вовсе не такой рохля, каким он его считала, но вместо этого еще больше настроил ее против себя и стал причиной того, что такой сильный малый, как Сиверн, терпит сейчас столько унижений.
Тирль посмотрел на Энн в упор.
– Грязь в шлеме Сиверна – чья это работа?
Энн избегала его взгляда, но он заметил, как она закусила губу, чтобы скрыть улыбку.
Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Кто, Энн? Кто сделал его всеобщим посмешищем? Она вырвалась из его цепких рук.
– Я не собиралась выходить за него замуж. Он публично осрамил меня! Разве ты не видел, что он сделал? Повалял меня на землю на глазах у всего честного народа! Пытался поцеловать меня!
– Он не похож на этих прилизанных, слащавых парней, которые увивались вокруг тебя при дворе, не так ли? – Тирль едва сдерживался. – Сиверн не слагает стихов о твоей красоте и не донимает тебя приторно-галантными ухаживаниями?
Она пристально посмотрела на него.
– Оставь этот наглый тон. Мне он не нравится. – Она решительно повернулась кругом и зашагала прочь, подобрав юбки.
Тирль удержал ее за руку.
– Сиверн – хороший человек. Возможно, ему немного не достает светского лоска, но что значат манеры по сравнению с врожденной порядочностью. Он готов до последней капли крови защищать честь семьи и свою собственную честь. И гордостью его Бог не обделил.
Терпение Энн лопнуло. Она закрыла лицо "руками, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
– А как насчет моей гордости? – Она почти срывалась на крик, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разразиться рыданиями. – Да, я унизила его. Да, я выставила его на посмешище. А как еще, скажи на милость, я могла защитить себя, свое достоинство? Что еще я могла сделать? Я тысячу раз твердила отцу, что не стану женой этого человека. Я честно призналась Перегрину, что не желаю выходить за него замуж. Хоть один из них прислушался к моим словам? Нет. Неужели ты не понимаешь, что я просто обязана была что-то предпринять.
Тирль не нашелся, что ответить. Он глубоко вздохнул, а когда наконец заговорил, его голос звучал на удивление мягко.
– Кто же теперь занял место фаворита, если Сиверн впал в немилость? Энн фыркнула.
– Мой родитель выбирал жениха для моей сестры по принципу – у кого из кандидатов более обширные связи при дворе. А, меня, как он заявил, он желал бы видеть супругой сильного и мужественного человека.
– Мудрый папаша, – буркнул Тирль.
– Теперь у него в чести Кольбран…
– Кольбран? – завопил Тирль. – Да он же круглый идиот! У него в голове ни капли мозгов!
– Зато он прекрасно воспитан и красив.
– И, вдобавок, на редкость послушен и готов исполнять любую твою прихоть, – подхватил Тирль. – Представляю, какие радости семейной жизни вас ожидают. Ты слопаешь его заживо! Нет, он тебе не пара.
– Если не он, то кто? – Энн вовсе не собиралась сдавать свои позиции. – Этот мерзкий Перегрин?
– Именно. Он – самая подходящая для тебя партия. Он-то не позволит тебе вить из него веревки.
– Никаких веревок я вить из него не собираюсь. Я не намерена даже встречаться с ним когда-либо впредь. – Она положила руку на плечо Тирля. – Ты можешь относиться к этому Перегрину как к другу, а я в нем вижу только неотесанного мужлана. Он со мной даже словечком не перемолвился. Во время обеда разговаривал только с отцом.
– Как раз в этом я и вижу проявление вежливости и, пожалуй… дальновидности – проявлять уважение к старшему и добиваться расположения твоего отца, а не пытаться очаровать тебя.
Энн даже не скрывала раздражения. Ну как же ему втолковать?
– Кольбран развлекал меня. Он…
– Кольбран! – В тоне Тирля сквозило величайшее презрение. – Я много наслышан о нем. Он настолько глуп, что не в состоянии отличить девочку от мальчика. Да через год после свадьбы он тебе опротивеет настолько, что тебя будет тошнить от одного его вида.
Энн злобно сверлила его взглядом.
– Зато, чтобы меня затошнило от Перегрина, не нужно ждать целый год. Если ты его так любишь, почему бы вам с ним не пожениться? Но меня уволь. Я тебе действительно чрезвычайно признательна за то, что ты расстроил планы папочки насильно навязать мне в мужья одного из их семейки, но ведь и ты не остался внакладе. Так что, мы – квиты.
– Может, ты заодно скажешь мне, какую именно выгоду я из этого извлек?
Энн изумленно посмотрела на него.
– Да такую же, какую и я – расквитался сполна с Перегринами. Теперь вся Англия тычет в них пальцами, а когда на свет Божий выплывет то, что Перегрина свалил не кто иной, как Говард, над ними будут ржать даже лошади. Теперь они для вас не опасны, поскольку затравлены настолько, что не посмеют даже носа высунуть за ворота. – Она ухмыльнулась. – Мы с тобой славное дельце провернули вдвоем. Сиверну теперь уготована судьба холостяка, поскольку ему не найти себе никакой невесты – ни богатой, ни бедной.
Взметнулись веером юбки, и Энн исчезла во тьме.
Тирль не двинулся с места, находясь в состоянии полного оцепенения, был просто ошеломлен. В его ушах все еще звенело каждое слово из сказанных Энн. У него не было других намерений, кроме как покрасоваться перед девушкой, но обернулось это тем, что он помог втоптать в грязь имя Перегринов.
Тирль знал, что Энн права. Пройдет время, и личность Черного Рыцаря установят. В это дело замешано слишком много людей. Кто-нибудь, в конечном счете, обязательно проболтается. В курсе были его слуги, Энн все знала, и, конечно, Зарид. Пока неизвестно, как и когда, но истина обязательно откроется, и тогда каждая собака в Англии узнает, что Говарды утерли нос Перегринам.
Тирль подумал о брате. Зная его натуру, Тирль не сомневался, что того будет прямо-таки распирать от ликования, когда до его сведения доведут, как младший братец ловко опорочил семью их врагов. И Оливер непременно позаботится о том, чтобы историю «Как Говарды одержали верх над Перегринами» рассказывали на всех углах.
Тирль тяжело опустился на скамью, высеченную из цельной каменной глыбы. Зарид совершенно права: он уничтожил Перегринов. Исполнение одной его маленькой, прихоти повлекло за собой то, что наконец доведено до конца дело, которому с оружием в руках служили три поколения Говардов.
Он откинулся на спинку скамьи и стал смотреть на звезды. Почему же все его благородные начинания оборачиваются во зло другим?


***

Зарид всю ночь не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок. Она лежала и ломала голову на тем, как же ей выполнить данное Сиверну обещание – заставить леди Энн выйти за него замуж. Мысли вихрем проносились в ее мозгу. Одна из них – пойти к Энн и поговорить с ней, но Зарид тут же отбросила ее, поскольку вспомнила, как повела себя эта гордячка, когда Сиверн усмирил взбесившуюся лошадь. Потом она всерьез обдумывала возможность попытаться объяснить истинное положение вещей самому Хью Маршаллу, но ее все время преследовали слова Сиверна о том, что, когда твоя игра проиграна, оправдываться – последнее дело. Так что под конец она вообще не видела никакого выхода из сложившейся ситуации.
Так и лежала она, прислушиваясь, как скрипит койка под Сиверном. Никогда Зарид еще не видела брата в таком состоянии. Добрых полночи он хлестал вино, сидя в палатке и не желая разговаривать даже с людьми из своей свиты. Впрочем, это было даже к лучшему, поскольку для воинов теперь мало чести было в том, чтобы скакать под знаменем Перегринов.
Забрезжил рассвет, и Зарид поднялась, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Сиверн наверняка проспит до вечера, и Зарид решила, что нет необходимости сегодня покидать палатку. Однако в полдень она все-таки вышла наружу по естественной надобности. Но едва только сделала шаг за порог, как кто-то схватил ее сзади, зажав рот и нос.
Зарид отбивалась и царапалась, но все без толку. Когда она уже начала мысленно прощаться с жизнью, поскольку над ней нависла реальная угроза задохнуться, руку с ее лица внезапно убрали, и она тут же воспользовалась моментом, чтобы заорать во все горло. Но повторить свой опыт Зарид не удалось, потому что в ту же секунду в рот ей сунули кляп, а саму ее завернули в плащ.
Потом ее поволокли куда-то, взвалили поперек лошадиного седла и повезли в неизвестном направлении. «Говард, – первое, что пришло ей в голову. – Опять она стала пленницей Говарда».
Отъехав на некоторое расстояние, он остановил своего коня и снял с его спины Зарид, потом размотал плащ, плотно укутывавший ее. Девушка не удивилась, увидев Тирля.
– Не надо таких убийственных взглядов, – сказал Тирль. – Я не сделаю тебе ничего плохого.
Едва освободившись от стягивающих ее пут, Зарид бросилась бежать, на ходу вытаскивая кляп изо рта.
Он догнал ее в несколько прыжков, сбил с ног и увлек за собой в падении. При этом она оказалась сверху, все время отбиваясь от него. Но он держал ее крепко.
– Перестань, Бога ради, колотить меня куда ни попадя, – устало попросил он. – На мне и так полно синяков. Лошадка постаралась, когда я закрыл тебя от ее копыт. Кроме того, я вчера чуть было не расстался с жизнью на турнире, потом ты едва не снесла мне мечом голову, затем ты предприняла попытку, к счастью, неудачную, лишить меня возможности когда-либо иметь потомство, и, в довершение всего этого, сегодняшней ночью я не спал ни минуты. Поэтому, умоляю, дай мне хоть небольшую передышку.
Он действительно выглядел таким измученным, что Зарид тут же почувствовала желание поиздеваться над ним, однако передумала, и ограничилась тем, что утихомирилась и поудобнее устроилась на нем. Что ж, из него получилось неплохое ложе, теплое и уютное. В конце концов и она не, слишком много отдыхала в течение последних двух ночей.
– Так что же тебе от меня понадобилось? – осведомилась девушка.
Тирль прижал ее голову к своей груди.
– Пожалуйста, полежи хоть минутку спокойно.
Я так устал постоянно уворачиваться от твоих кинжалов, мечей.., и ног.
– Слабак! – хмыкнула она. – И как ты умудрился одолеть Кольбрана?
– Это было легче легкого, – улыбнулся он.
– Пусти меня, – вдруг потребовала Зарид, довольно ощутимо ткнув его в бок Но он даже не думал подчиняться. – Я буду звать на помощь, – пригрозила она тогда.
– А за это я тебя поцелую.
– Еще чего!
В ее глазах Тирль увидел опасение, что, чего доброго, выполнит свое обещание, и улыбнулся.
– Ты выйдешь за меня замуж, если я сосватаю леди Энн для твоего брата?
Ее относительно миролюбивый настрой как ветром сдуло, едва она услышала это, и Зарид опять начала пребольно молотить его кулачками.
Вздохнув, Тирль выпустил ее из объятий, но едва девушка попыталась встать на ноги, обхватил ее за плечи и насильно усадил рядом с собой.
– Я бы не вышла за тебя замуж, даже если бы ты был последним человеком на земле.
– И не польстилась бы даже на то, что это может принести в твою семью богатства леди Энн?
– Я бы не сделала этого… – Тут она задумчиво посмотрела на Тирля, небрежно растянувшегося на земле подле нее. – Хью Маршалл никогда не отдаст дочь за Перегрина. Об этом ты позаботился. Теперь вся Англия надрывается от хохота при одном упоминании нашего имени.
– Я в этом не виноват. Я не мазал медом латы Сиверна и не забивал грязью его шлем. Я предпочитаю сражаться с противниками честно – при помощи меча или копья. – Тирль усмехнулся. – Ты была свидетельницей тому, как у меня это получается.
– Ты знал, что тебе ни за что не выиграть бой с моим братом, поэтому и перерезал его подпругу – победа была у тебя в кармане.
– Я бы справился с твоим братом, даже если бы вышел против него совершенно безоружный.
Лицо Зарид начало принимать какой-то неестественный багровый оттенок. Она набросилась на него, мечтая об одном – задушить этого негодяя.
Заохав, он начал перекатываться с ней по земле из стороны в сторону, мотая головой, чтобы не дать расцарапать себе лицо.
До Зарид не сразу дошло, что он просто притворяется и дразнит ее, и она затихла и обмякла в его руках. Едва Тирль ослабил хватку, Зарид выскользнула из его объятий.
– Я никогда не стану женой своего врага. – Она смотрела куда-то в сторону.
– А я-то думал, что фамильная честь для тебя превыше всего, – протянул он, садясь. – Мне казалось, тебе небезразлично, что славное имя Перегринов смешано с грязью. – Он встал и направился к своей лошади, но Зарид преградила ему путь.
– Кто бы говорил о фамильной чести, – бросила она ему в лицо. – Ты живешь на ворованой земле. Твой брат – душевнобольной. Поэтому-то во время боя ты и прятал стыдливо лицо под забрало, чтобы тебя, не дай Бог, не узнали.
– Если я скрывал свое лицо, равно как и имя, то только потому, что не хотел доставлять твоей семье дополнительные неприятности. – Тирль был уже совершенно сбит с толку. – Я не хотел, чтобы люди узнали, что Говард побил Перегрина.
– Ты побил моего брата? – заверещала она. – Ты перерезал его подпругу, чтобы…
Он наклонился и прижался губами к ее губам. Зарид начала отбрыкиваться и вертеть головой в разные стороны. Что он себе позволяет?
– Именно потому, что моя семья мне дороже всего на свете, я никогда не выйду замуж за Говарда.
– Этот альянс мог бы навсегда положить конец семейным распрям.
Она пристально посмотрела на него, снова обретая способность трезво мыслить.
– Но твой брат…
– Я собираюсь жить с тобой, – перебил он. – В любом месте, которое ты выберешь. Ради тебя я готов даже поселиться под одной крышей с твоими братьями.
Зарид растерянно заморгала.
– Роган убьет тебя, – прошептала она сдавленно.
– Сомневаюсь, что ему это удастся.
– Какой же ты дурачок.
– Возможно, – ответил он, пожимая плечами. – Можешь считать меня дурачком, но не обвиняй в полном отсутствии чести и совести. Я не перерезал подпруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60