Ее жесткие глаза снова обратились к Эрвину. – Ты пришел сюда лечить? Так лечи! – Она кивнула на постель, где лежал раненый. – И помни, если умрет он – умрешь и ты.
Эрвин начал понимать, почему другие лекари предпочли не браться за эту работу. Однако ему не оставалось ничего, кроме как взяться за нее.
Он подошел к постели и выложил инструменты на стул. Женщина следовала за ним по пятам.
– Здесь найдутся еще табуретки? – спросил он. – Мне нужно разложить все это, чтобы было удобнее.
Принесли табуретки. Эрвин разложил на них инструменты и начал осматривать рану – свежую, еще только начавшую воспаляться. Это было хорошо.
– Давно его ранили? – спросил он женщину.
– Вчера вечером.
Эрвин продолжил осмотр. Как он и предполагал, был поврежден кишечник. Это было плохо.
– Придется вскрыть рану, – сказал он женщине. – Сначала нужно заживить внутренние повреждения.
– Делай как знаешь, – сказала она. – Но помни…
– Мне понадобится открытый огонь – свеча или лампа.
Ему принесли светильник и поставили рядом на стол. Эрвин достал кинжальчик мага и прокалил на огне. Затем он поочередно прокалил щипцы, укладывая их на табуретку так, чтобы концы оставались в воздухе. Размял ладони и протянул их над раной, применяя заклинание обезболивания.
Женщина оставалась рядом, следя за его действиями. Эрвин взял кинжальчик и начал расширять рану, пока она не стала достаточной, чтобы увидеть внутренности. Он развел ее щипцами и начал осматривать внутренние органы раненого. Одна кишка оказалась проколота насквозь, другая пропорота, их содержимое частично вытекло оттуда. Эрвин взял жидкость для промывания ран и смыл все дочиста, затем начал тщательно зашивать повреждения.
Он сосредоточил все внимание на ране, словно был на уроке в академии, иногда объясняя вслух, что и почему он делает, – только перед ним лежала не овца, а раненый бандит, и рядом с ним стоял не наставник, а эта женщина с волчьим взглядом, следившая за каждым его движением и ловившая каждое его слово.
После зашивания нужно было выполнить сращивание – этим и отличалась работа мага от работы обыкновенного лекаря. Ни один лекарь не поручился бы за исход подобной операции, потому что воспаление было почти неизбежным, но тщательная очистка раны и правильно проведенное сращивание, сделанные с помощью магии, спасали жизнь раненым даже в самых безнадежных случаях.
Зарастив кишки, Эрвин снова проверил и промыл внутренность раны, чтобы не осталось ни малейшей грязи, затем начал зашивать наружный разрез. И снова сращивание – аккуратно, не спеша, словно на уроке в академии.
Эрвин провозился с раной несколько часов. Нельзя было оставлять места для малейшей случайности. Когда на разрезе образовалась засохшая, подживающая корка, он решил наконец, что остальное можно оставить для самостоятельного заживления. Взяв перевязочные лоскуты, он туго перебинтовал живот раненого и предупредил женщину, что тому нельзя напрягаться, чтобы не разошелся еще непрочный шов на месте разреза. Затем он рассказал ей, как и чем кормить раненого, сколько еще тот должен пролежать в постели и как ему беречься в первое время.
– Хорошо, – сказала женщина, когда он закончил рассказывать. Она наклонилась над раненым и пощупала его лоб. – Я вижу, ему уже лучше. Деньги за работу получишь у Ламана, когда он выздоровеет, – она кивнула на раненого, – а сейчас тебя проводят отсюда и отпустят.
Это само по себе уже было неплохой наградой. Ему завязали глаза и снова повели по канализации, но не в обратную сторону, а совершенно в другом направлении. Эрвин опасался задавать вопросы, чтобы не выдать, что он запомнил путь, – тогда все наверняка закончилось бы для него плохо, – но всю дорогу ему было изрядно не по себе, пока они наконец не вышли наверх и канализационная вонь не сменилась чистым луговым воздухом.
Его провели еще немного и сняли с него повязку. Наверху стояла тихая звездная ночь, белый диск полной луны ярко освещал окрестности. Эрвин огляделся и увидел, что стоит посреди холмистой равнины. Под его ногами была дорога, на горизонте смутно виднелись темные очертания городских крыш.
– Ты свободен, парень, – сказал ему провожатый. – Гуляй отсюда.
– Но куда? – спросил Эрвин. – Я нездешний и не знаю этих мест.
– Прямо по этой дороге. Как пройдешь мимо кладбища, свернешь налево, а там и город недалеко.
Он скрылся в ближайшем овраге, и Эрвин остался один. Машинально он зашагал в указанном направлении. За его пазухой зашевелилась Дика, затаившаяся там во время его пребывания у бандитов. Он расстегнул куртку, кикимора вылезла наружу и уселась на его плече.
Только теперь, когда напряжение отступило, Эрвин почувствовал, как вымотали его эти несколько часов кропотливой работы над раной, которая без его помощи была бы смертельной. Время приближалось к полуночи, а до города было еще далеко. Что, интересно, подумала его хозяйка, когда ее новый жилец не пришел ночевать?
Дурак, сказал себе Эрвин. Безнадежный дурак. Другие отказались, а он полез. Он вспомнил, как один из наставников шутил, что маг либо лечит, либо убивает. Эрвин не хотел убивать и не любил лечить, но в этом мире, похоже, для мага не было других занятий. Пока он выбрал лечение, казавшееся ему более предпочтительным.
Его друг Дарт выбрал бы убийства. Он не однажды говорил, что куда приятнее размазать по стенкам какую-нибудь свирепую тварь, чем возиться с нытьем и жалобами больных. Еще он говорил, что лечение – это занятие для хлюпиков, и Эрвин в глубине души соглашался с ним, но после сегодняшнего случая начал сомневаться в этом. Разве меньше он сегодня потратил сил на исцеление раненого, чем это требуется на убийство опасного зверя? Разве меньше требуется мастерства, бдительности и мужества, чтобы несколько часов подряд стоять над смертельной раной, чем в смертельной схватке с чудовищем? Разве, в конце концов, он не поплатился бы точно так же своей жизнью в случае малейшего промаха?
Даже хуже. Если убиваешь чудовище, то сразу же становишься всеми уважаемым героем, но если спасаешь бандита, то даже в случае успеха твое положение остается сомнительным. Тогда ты наверняка становишься поперек дороги тем, кто хотел убить его, и наживаешь себе врагов. “Видимо, это еще вопрос, что у магов является занятием для хлюпиков”, – пришел он к интересному выводу.
Впереди замаячили ограды и могильные камни городского кладбища. Здесь тоже царило неравенство, как и в городских кварталах. Выделялись участки богатых, обнесенных бронзовыми оградами надгробий, тянулись длинные ряды могил попроще. Особняком размещались захоронения городской бедноты и бездомных бродяг, похожие скорее на свалку, чем на место последнего приюта усопших.
– Эрвин! – вдруг пропищала кикимора у него на плече. – Твоя смотри!
Ручонка Дики указывала в черное звездное небо. Приглядевшись, Эрвин увидел, что по небу перемещается черная тень, поочередно закрывающая собой звезды. Тень росла и приближалась, она явно направлялась к кладбищу.
Эрвин не назвал бы себя трусом. Точно так же он не назвал бы себя и смельчаком. Маги – не трусы и не смельчаки, они всегда придерживаются позиции здравого смысла. Сейчас этот здравый смысл занял позицию отъявленного труса, настоятельно советуя спрятаться за ближайшим кустом. И в самом деле, что еще он может посоветовать, когда на полуночное кладбище спускается черная тень приличных размеров?
Разумеется, Эрвин последовал его совету – он не был бы магом, если бы поступил иначе. Спрятавшись за кустом, он стал наблюдать за тенью, которая все больше и больше напоминала всадника на крылатой лошади. Над самым кладбищем она развернулась так, что оказалась между луной и Эрвином, и он смог различить человеческую фигуру в черном плаще, но сидела она не на лошади.
Величиной и очертаниями скакун напоминал лошадь, но у него были тяжелые когтистые лапы, хвост поленом и волчья голова с темно-бордовыми глазами, из которых зияла тьма. Это был улдар – скакун темного огня. Человек в черном плаще опустил улдара на кладбище для нищих, которое было через дорогу от куста, за которым спрятался Эрвин. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома, потому что даже не подумал оглядеться вокруг.
Он вынул из-под плаща мешок, достал оттуда лопату и сразу же отправился к одной, видимо, заранее присмотренной могиле и начал ее раскапывать. Бедняков хоронили неглубоко, и уже через полчаса он вытаскивал оттуда мертвое тело. Отложив лопату, он взял топор, которым отделил мертвецу голову, кисти рук и ступни ног, а затем вырубил из груди сердце.
Эрвину были известны основы некромантии. Ученикам читали их в академии – не для употребления, конечно, а для того, чтобы они знали приемы темной магии и способы ее нейтрализации. Ему было понятно, почему некромант явился сюда в полнолуние и как он может использовать эти руки и ноги, это сердце, эту голову, которая еще подлежит дальнейшей разделке на мозг, глаза, уши, язык и волосы. Для некромантии годилось не любое тело, а только такое, в котором содержался темный огонь, – хотя бы как вот это, при жизни, вероятно, принадлежавшее городскому подонку.
Человек в черном плаще сложил добычу в мешок и что-то сказал улдару. Тот подошел к мертвому телу и начал рвать его зубами, а его хозяин принялся раскапывать вторую могилу. Глядя на волчью пасть, с жадностью глотающую куски мертвечины, Эрвин вспомнил, что улдары питаются всем, в чем есть темный огонь.
Разделав второе тело, некромант сбросил останки в могилу и завалил ее землей. То же самое он проделал с остатками пиршества улдара, затем взвалил мешок на плечо и вскочил на спину своему скакуну. Когтистые лапы улдара рванули воздух, набирая скорость. Черная тень скакуна и всадника пронеслась над кладбищем и исчезла в рассветающем небе.
Эрвин вылез из-за куста и проводил ее взглядом, затем свернул от кладбища по дороге налево, как ему советовал бандит. Солнце уже вставало, когда он наконец добрался до своего жилища. На расспросы встревоженной хозяйки он ответил, что пошел погулять за город и заблудился в окрестных холмах. Хозяйка разогрела ему оставшийся с вечера ужин, он наскоро поел и улегся спать.
* * *
Проснулся он после полудня, но встал не сразу. Некоторое время он провел в постели, припоминая события вчерашнего дня. Лорд Хирро из Пирта произвел на него сильнейшее впечатление – это был настоящий маг. Чувствовалось, что он знал и умел гораздо больше, чем многие наставники академии. С таким магом Эрвин был бы счастлив познакомиться поближе. На деньги от бандитов он, конечно, не рассчитывал, сказав себе, что еще дешево отделался. А касательно некроманта на улдаре. – было ясно, что в Кейтангуре наряду с прочими разновидностями магии обитает и сильнейшее зло.
До конца дня оставалось немного времени, и Эрвин вряд ли успевал подыскать для себя что-нибудь полезное. Однако валяться дома тоже не было смысла, и он спустил ноги с кровати. Тут же выяснилось, что дело на сегодня все-таки есть, – его ботинки, которые выдержали дорогу до Кейтангура, хотя их следовало бы поменять еще в Дангалоре, после вчерашнего путешествия по канализации приказали долго жить.
Подсчитав имеющиеся деньги, Эрвин выяснил, что после покупки ботинок ему предстоит срочно подумать о заработке. Он спросил у хозяйки, где здесь продается обувь, и пошел на Торговую улицу, идущую от городского рынка к порту.
Это была широкая, мощеная улица с каменными особняками, выстроившимися в два ровных ряда. Нижние этажи занимали богатые лавки с разукрашенными витринами и причудливыми вывесками, перед лавками теснились уличные лотки, вдоль которых сновали толпы покупателей. Эрвин нашел обувную лавку, подобрал себе там прочные мягкие ботинки и сразу же надел их, выкинув старые в первую попавшуюся помойку.
Дело было сделано, и он неторопливо побрел по улице, разглядывая товары и людей. Покупатели переходили от лотка к лотку, останавливаясь и щупая лежащие там вещи. Эрвин заметил в толпе личность непределенного возраста и внешности, крутившуюся за спинами покупателей и тоже прощупывавшую, но не товары, а людские карманы и кошельки. Однако никто из людей не обладал и десятой долей наблюдательности мага. Они не замечали бурной деятельности воришки – рассеянные, вялые, словно снулая рыба. Ничего удивительного, что он так нагло терся о них среди бела дня. Наложить, что ли, на него заклинание неудачи в воровстве – пусть поживет честным человеком. Заклинание на всю жизнь требовало затраты сил, которых этот воришка не стоил, но отравить ему жизнь на пару лет Эрвин мог бы не сходя с места.
Пока он глядел в спину вору и размышлял, стоит или не стоит устроить себе это маленькое развлечение, тот, словно почувствовав слежку, оглянулся на Эрвина и поймал его взгляд, затем мгновенно потупился и быстрым, незаметным движением затерялся в толпе. Эрвин хмыкнул про себя и пошел дальше.
Вдруг он увидел идущего навстречу темноволосого парня его лет, с дорожной котомкой на плече, с быстрым взглядом и мягкими движениями. “Нет, не может быть!” – сказал себе Эрвин. Но как похож!
В то же самое мгновение парень заметил Эрвина. Их глаза встретились, на его лице сверкнула быстрая улыбка.
– Эрвин! – Парень приветственно махнул рукой и поспешил к нему.
– Дарт! – обрадованно воскликнул Эрвин. – Неужели ты?!
– Эрвин, ты? Вот это да!
– Дарт, дружище! Вот это встреча!
– Ты как сюда попал?
– А ты?
Оба радостно рассмеялись. Давно ли они разошлись в разные стороны от ворот академии, уверенные, что расстаются надолго, если не навсегда, – и вдруг такая встреча. За два месяца разлуки Дарт чуть-чуть похудел и повзрослел – может быть, поэтому Эрвин не признал его с первого взгляда.
– Ты же собирался вернуться домой, – напомнил он Дарту. – Как ты оказался здесь, в Кейтангуре?
– Как ты помнишь, мы ушли из академии без всего, – сказал тот. – Я уже к вечеру столкнулся с необходимостью что-то есть и где-то спать. Выкрутился кое-как, затем пошел на юг, подрабатывал в пути понемногу. Остался без единого медяка и остановился в Клиссе, чтобы заработать на дальнейшую дорогу. Там мои дела поправились, я почувствовал, что смогу прожить самостоятельно. И тогда я спросил себя – а зачем мне вообще возвращаться домой? Что я там забыл – ведь я с пяти лет там не был, меня, наверное, даже родители не узнают. Я тогда вспомнил тебя и подумал, что ты с самого начала правильно решил пойти куда глаза глядят. Но и я не опоздал это сделать.
– Значит, твои глаза приглядели Кейтангур?
– Да, я много слышал про него в Клиссе. И вот я здесь.
– И давно?
– С полудня. Хожу пока, смотрю, ищу, где бы пристроиться. И в первый же день наткнулся на тебя – просто удивительно.
– Да, это здорово, – подтвердил Эрвин. – Пошли ко мне жить – комната большая, на двоих места хватит. Хозяйка, думаю, возражать не будет.
Счастливые, они отправились через весь город на улицу, где обосновался Эрвин. Хозяйка осталась только довольна, что вместо одного постояльца у нее будет два. Они внесли в комнату еще одну кровать из сарая, подвигали немножко мебель, устанавливая ее поудобнее. Хозяйка приготовила им ужин, они поели и сели рассказывать друг другу свои дорожные приключения. Эрвин познакомил Дарта с Дикой, а Дарт показал ему книгу по магии, купленную во время жизни в Клиссе.
Но Дарт не услышал от Эрвина ни о дереве римми, ни о союзе Скальфа, ни о причине его поспешного отъезда из Дангалора. Эрвин начинал понимать, что порой в жизнь магов вклиниваются такие события и вещи, о которых не стоит рассказывать даже лучшему другу.
Они проговорили допоздна, а с утра направились прямо в “Зеленую корову”, потому что Дарту не терпелось попробовать напитки и поглядеть на завсегдатаев единственной на все пять континентов таверны магов. Усевшись за столик у окна под пальмой, еще в прошлый раз облюбованный Эрвином, они стали разглядывать уютный зал таверны в ожидании обслуживания. Дика вылезла на стол и присоединилась к ним. Большая магия будоражила ее, поэтому кикимора, несмотря на позднее утро, выглядела шустрой и деятельной, словно вокруг стояла глухая полночь.
– Здесь канал, – заметил Дарт, пристально глянув на ковер с диковинными животными. – Интересно, куда он ведет?
– Никуда, – ответил Эрвин. – Это глухой канал.
– Откуда ты это знаешь?
– Узнал вот, – уклончиво сказал Эрвин. – Даже проверял. Можешь и ты проверить, если хочешь.
Дарт немедленно вскочил со стула и вошел в зону переноса. Со стороны это не выглядело никак – он даже на мгновение не исчез из виду.
– Действительно, глухой, – сказал он, усаживаясь обратно на стул. – Зачем, интересно, он здесь?
На этот раз Эрвин промолчал. К ним подошел хозяин, чтобы принять заказ. Они заказали жареную рыбу, по кружке настоя и яиц для Дики, затем не спеша и с удовольствием позавтракали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41