Во всех этих процессах активно участвуют миллионы женщин. Это так же естественно, как смена дня и ночи.
Образованнейший академик В. В. Парин заметил:
– Если обживать космос по-настоящему, если планировать не только полеты, но и пребывание на далеких планетах, а это ведь так и должно быть, иначе зачем мы все это затеяли, мы просто обязаны проверить поведение женского организма в необычных условиях. Позволю себе напомнить слова Горького: «Восславим женщину-Мать, чья любовь не знает преград, чьей грудью вскормлен весь мир. Все прекрасное в человеке от лучей солнца и от молока матери – вот что насыщает нас любовью к жизни».
– Спасибо, Василий Васильевич. А то тут кое-кто из присутствующих, – иронически усмехнулся Королев, – готов был надеть на наших подруг паранджу. Я грешным делом боялся, что сыны матерей захлопнут женщинам не то что дверь в космос, а в Академию наук СССР-Вопрос в принципе решили, но до поры до времени даже на космодроме мало кто знал о предстоящем полете женщины.
В июне 1963 года на космодроме Байконур снова царило оживление. Гостиницы заполнили приехавшие со всей страны специалисты. Подолгу не гасли огни в доме, где жили космонавты. Шла подготовка к совместному полету двух кораблей – «Востока-5» и «Востока-6». Волновались и сами космонавты.
Валерий Быковский детство и юность провел в Москве. В десятом классе вместе с ребятами, семнадцатилетними старшеклассниками, он записался в Московский аэроклуб. Потом – школа первоначального обучения летчиков, затем Качинское военное авиационное училище. С 1952 года Быковский – летчик. «Летает смело, грамотно, – было написано в одной из характеристик. – В полете спокоен, в усложненной обстановке решения принимает быстро».
То, что Быковский намечается командиром одного из «Востоков», готовящихся к полету в космос, уже перестало быть секретом. Состоялась его встреча с журналистами, Валерий Федорович ответил на их бесчисленные вопросы, а потом прочитал предназначенное для опубликования в прессе необычное письмо, обращенное к сверстникам:
"Эти несколько строк я пишу на космодроме в ожидании старта. Я назначен командиром космического корабля «Восток-5». Знаю, как много сил вложил наш народ, сколько и молодых рук потрудилось, чтобы все было надежно, чтобы я был спокоен. Спасибо, буду спокоен. Спасибо, друзья!
В полете со мной будет комсомольский значок. Это значок нашего с вами Коммунистического союза. Я с волнением приколю его на рубашку. Он точно такой же, как на ваших рубашках: наше знамя с силуэтом Ильича. Нам с вами всегда надо быть достойным его. Будем, друзья, мечтать, дерзать, будем делать добрые дела на Земле!" В этот момент вошел С. П. Королев. Валерий Быковский не заметил его и продолжал читать.
– Ну что же, нужные и верные слова, – дослушав до конца, заметил Сергей Павлович. Но, увидев, что Быковский смутился, Главный подбодрил его: – Читайте, читайте. Потом зайдите ко мне, есть разговор. – И ушел.
Дочитав письмо, В. Быковский извинился и поспешил к Королеву.
Он понимал – завтра старт, и эта беседа последняя и самая главная, самая откровенная, до пуска они больше не увидятся. Валерий Федорович не мог предположить, что ночью Главный конструктор придет в деревянный домик, где будут спать завтрашние герои, пройдет на цыпочках к спальням, приоткроет дверь и, убедившись, что все в порядке, пойдет к себе, чтобы слегка подремать.
– Можно, Сергей Павлович? – спросил Быковский, приоткрыв дверь кабинета Королева. – Входите, жду.
Валерий Федорович никому не рассказывал, о чем конкретно шла беседа с Главным конструктором.
А утром 14 июня, когда Быковский уже сидел в корабле, произошло непредвиденное. Пуск «Востока-5» вдруг отложили на несколько часов. Это первое ЧП в истории полетов.
Что же произошло? Буквально за полчаса до подъема ракетно-космической системы Королеву сообщили, что одна из операций, связанная с катапультированием, выполнена неверно, с отступлением от технической документации. Выслушав сообщение, Королев изменился в лице, губы задрожали, он сунул руки в карманы, будто боясь, что они без его ведома сделают что-то недопустимое.
– Вы понимаете, что это значит? – накинулся он на инженера. – Катапульта бы не сработала... Быковский остался бы пленником корабля. У нас в КБ еще не готова система мягкой посадки. Кто этот разгильдяй? Кто? Немедленно выгнать к чертовой матери и вас тоже. Тоже! Вы где были? Сколько раз надо говорить: тщательность и еще раз тщательность. Тщательность в малом и большом. Во всем.
Инженер стоял ни жив ни мертв. Наконец. Королев пыговорился, взял себя в руки. Рывком схватил микрофон «Земля – борт корабля».
– Валерий Федорович, – начал Королев как можно спокойнее, нам надо кое-что перепроверить в корабле. Немножко придется задержаться. Я сейчас буду у вас.
Быковский понял: если к нему поднимается сам Главный, что-то очень его не устраивает.
Поднявшись к люку корабля, Королев подробно выслушал доклад о том, как произошла «неполадка», что сделано, чтобы ее устранить. Одобрив план работы, Сергей Павлович остался с Быковским до тех пор, сока не убедился, что все сделано строго по инструкции.
Пожелав успеха и попрощавшись с космонавтом, Главный отправился в командный бункер.
Ракета-носитель вынесла «Восток-5», пилотируемый Валерием Быковским, на орбиту точно в 15 часов, в соответствии со вторым графиком полета.
Скоро старт «Востока-6», а фамилия его командира еще официально не названа. У журналистов возникали самые различные предположения. Но каково же было их изумление, когда председатель Государственной комиссии Г. А. Тюлин наконец представил им Валентину Владимировну Терешкову. Многие видели эту миловидную девушку, которая изредка появлялась в окружении Гагарина, Титова, других космонавтов. Но никто не мог предположить, что она тренируется в Центре подготовки космонавтов и скоро станет одним из них. Журналисты считали ее медицинским работником.
– На войне с белофиннами погиб мой отец, – начала рассказывать о себе Валентина. – У мамы на руках осталось нас трое – сестра, брат и я. Жить стало труднее. Маме нелегко пришлось с нами; каждого надо одеть, обуть, накормить, дать образование. Вспоминая эти годы, мама и сейчас нередко говорит нам; «Что стало бы с нашей семьей, если бы не Советская власть? J Батрачили бы на богатеев». Окончив семилетку, я пошла на производство, продолжая образование в вечерней школе рабочей молодежи. Окончила техникум. За годы, которые я проработала на предприятиях, многому научилась. Стала заниматься парашютным спортом в ярославском аэроклубе. Молодежь ярославского текстильного комбината «Красный Перекоп» избрала меня секретарем комитета комсомола. Заводские коммунисты оказали мне доверие, приняв в члены ленинской партии.
В комнату тихо вошел С. П. Королев. Молча сел в уголок на свободный стул. Валя засмущалась, и это заметил ученый.
– Привыкайте, привыкайте, – улыбнулся Главный. – То ли еще будет после полета, – и, обратившись к журналистам, посоветовал: – А вы поэнергичнее.
– Где вас, Валентина Владимировна, догнала весть о полете Юрия Гагарина?
– В Ярославле. В одном из цехов мы проводили комсомольское собрание. Ликовал весь коллектив комбината, все ярославцы. В тот день общественные организации по просьбе рабочих решили послать Юрию Алексеевичу приветственную телеграмму. Собрались в парткоме составить текст. Председатель фабкома Михаил Иванович Калинин подтрунил надо мной: «Ты все, Валя, с парашютом да с парашютом, прыгаешь да прыгаешь, а вон куда Гагарин махнул».
Я в то время действительно увлекалась парашютным спортом.
– Вначале мужчины полетят, а потом и. мы, женщины, – не очень уверенно сказала я. Тогда я не думала, что мне так посчастливится.
– А когда вы впервые встретились с первооткрывателем космоса?
– В 1962 году. Я так волновалась. Еще бы – сам Юрий Гагарин! А сейчас мы с ним большие друзья, – и замолчала, заметив в дверях Юрия Гагарина, грозившего ей пальцем. Видимо, он стоял в коридоре и не входил к ним, не желая мешать.
– Легок на помине, – рассмеялся Королев. – Везде успевает.
– Предлагаю прения о первом космонавте мира не начинать, – нарочито строго сказал Гагарин. Потом звонко засмеялся и, подыгрывая журналистам, чуть из-менив голос, обратился к Терешковой:
– Когда ваш старт, Валентина Владимировна?
– День и час назначает Государственная комиссия, – в тон Гагарину ответила Терешкова.
– Не будем мешать, – вставая, сказал Королев и, взяв Гагарина за плечи, легко подтолкнул его к выходу.
Журналисты продолжали «атаковать» Валентину Терешкову.
16 июня в 12 часов 30 минут по московскому времени начался полет отважной девушки, получившей позывной «Чайка».
Через несколько часов в космосе раздалось:
– "Ястреб"! «Ястреб»! – позывные Быковского. – Я – «Чайка»! Как слышите меня, «Ястреб»?
– Я – «Ястреб»! Поздравляю с выходом в космос.
Во время многодневного полета Валерий Быковский и Валентина Терешкова провели серию астрономических наблюдений за созвездиями, сфотографировали Солнце. Ценность этих фотоснимков заключалась в том, что получили их впервые без помех, вызываемых атмосферой. Исключительное значение имели и другие исследования, особенно визуальные наблюдения за Землей с помощью оптических приборов.
В конце пятидневного, самого длинного рейса в околоземном пространстве комсомолец Быковский обратился в Центральный Комитет КПСС с просьбой принять его в ряды Коммунистической партии Советского Союза.
18 июня на связь с Быковским вышел Герман Титов.
– "Ястреб", я «Заря». Валера, поздравляю тебя! Ты член партии. Только что получили сообщение из Москвы.
– Сразу в члены партии? – не поверил Быковский.
– Да, да, – подтвердил Титов. – Все ребята тебя поздравляют и желают успешного завершения полета.
Поздравил космонавта-5 с замечательным событием в его жизни и Главный конструктор:
– Высокое тебе доверие оказано, Валерий Федорович. Поверь мне: нет большего счастья, чем быть членом партии. Ее создал сам великий Ленин. Не сочти за громкие слова. Для меня партия – это все.
После приземления космонавт-5, встретившись с Королевым, подарил ему свою фотографию, побывавшую в космосе, с надписью: «Сергею Павловичу Королеву – человечному человеку в память о полете „Востока-5“. 18 июня (1963) 18.00».
«Чайка» – Терешкова, вернувшись на Землю, попросила связать ее по телефону с Главным конструктором. Она говорила с ним как дочь с отцом, которого бесконечно уважает, которому бесконечно верит. Валя кратко сообщала о космическом полете, о своем самочувствии.
– Спасибо вам за все, Сергей Павлович. Крепко-крепко целую.
Позднее Валентина Владимировна подарила Сергею Павловичу фотографию с шутливой надписью, сделанной во время полета: «Сергею Павловичу с искренним уважением. Не забудьте меня взять с собой на Венеру».
После успешного завершения совместного полета двух «Востоков» в Центр подготовки космонавтов пришло множество писем от женщин с просьбой принять их в тренировочную группу.
– Первый полет женщины в космос – яркое доказательство равноправия советских женщин, их большого мужества, – говорил потом Сергей Павлович на пресс-конференции. – Теперь ясно, что проблема подготовки космонавтов является решенной, хотя для того, чтобы человек смог выполнить свои задачи во время эксперимента, нужна серьезная подготовка. Терешкова во время полета выполнила все необходимое: управляла кораблем, контролировала бортовые системы, вела наблюдения за земной поверхностью.
Вернувшись с Байконура домой, Сергей Павлович красочно, как это он умел делать, рассказал Нине Ивановне о полете «Чайки», признался, что она трудно перенесла перегрузки и невесомость.
– Может, не стоит пока женщинам летать в космос, а?
Нина Ивановна ничего не ответила и только пожала плечами. Замолчал и Королев, словно решая судьбу тех представительниц слабого пола, которые вместе с Терешковой овладевали новой профессией. И вдруг оживленно заговорил:
– А Быковский-то молодец! Ему пять суток в космосе, что с гуся вода. Для него невесомости словно и не было. Пять суток! А если шесть-восемь? Это же Луна. Туда и обратно! Или облет ее. Быковскому еще нет и тридцати. Успеет... А мы с «Лунниками» поторопимся...
Достал записную книжку, пометил: «Облет Луны. Возможность использования носителя УР-500 „Протон“. Обсудить с В. Н. Челомеем».
Глава четвертая
Мы отковали пламенные крылья
Инженерам летать. Все впервые. В открытый космос. Доля риска не дает покоя.
Космический корабль второго поколения трехместный «Восход» уже собирался в цехах ОКБ. В отличие от пилотируемых первенцев. «Восход» для повышения надежности получил дополнительный твердотопливный тормозной агрегат, новое приборное оборудование – вторую систему ориентации, усовершенствованные телевизионную и радиотехническую установки. Работали днем и ночью. Специалистов подгоняло желание самим слетать в космос. «Может быть, это буду я», – думал каждый из них и с удвоенной энергией брался за дело.
Внешне «Восход» походил на «Восток», но жить и работать на борту планировалось трем космонавтам. При этом объем спускаемого аппарата оставался таким же. Чтобы поместить в корабле все необходимое оборудование и экипаж, пришлось отказаться от катапульт-ных устройств и одновременно от скафандров. Теперь космонавтам предстояло возвратиться на Землю в кабине спускаемого аппарата. Важнейшей технической новинкой явилась и система мягкой посадки.
«Новый метод посадки корабля на поверхность Земли – это надолго, – сказал как-то проектантам Сергей Павлович. – Но когда-нибудь мы вернемся к замыслу Фридриха Артуровича Цандера. Он мечтал о летательном аппарате, способном возвратиться из путешествия по безбрежным просторам космоса после входа в земную атмосферу как обычный самолет...»
Нельзя не удивиться размаху мысли, научному дерзанию, устремленности Главного: еще не опробован «Восход», а он уже мечтал о более совершенном корабле. В этом весь Королев.
Наземные испытания «Восхода» подходили к концу. Наступило время подумать об экипаже. Королев оставался верным слову: он потребовал, чтобы в состав его обязательно вошел инженер, непосредственный участник создания корабля. Симпатии Главного конструктора были на стороне кандидата технических наук К. П. Феоктистова.
Воспитанник МВТУ имени Баумана, Константин Петрович еще юношей участвовал в минувшей войне, лучйе других сверстников знал цену жизни. Влюбленность в идеи космонавтики, талант и рассудительность склонили чашу весов в пользу этого инженера.
...Настал день, когда Главный конструктор вызвал к себе инженера Феоктистова.
– Не передумали? – спросил он Константина Петровича, едва тот вошел в кабинет. – Врачи, к моему удивлению, сказали, что вы не так уж и здоровы. Главный маршал авиации Вершинин пошутил: «Потеснить наших хотите?!» Я ему ответил: «Нет, Константин Андреевич, хотим еще более упрочить союз инженеров и летчиков. В их союзе на Земле и в космосе вижу залог завтрашних успехов космонавтики». Вершинин согласился.
– Спасибо, Сергей Павлович, – поблагодарил Феоктистов и пошел было к двери, но Главный жестом вернул его и, указав на стул, тяжело вздохнул:
– Сам бы с удовольствием полетел. Да вот мешают возраст и «двигатель», – показал рукой на сердце. – А вы, инженеры, искусственное только обещаете. – Но тут же перешел на деловой, королевский, строго уверенный тон: – Хочу, Константин Петрович, чтобы вы поняли одну истину: летит не просто Феоктистов, которому я благоволю. – И не сдержавшись, рассмеялся: – Ну а что касается «стружек», которые я с вас снимал, не будьте на меня в обиде, это в интересах дела. С меня тоже крепко спрашивают там, наверху. Так вот, – вернулся Королев к начатой теме разговора, – в полет собирается первый инженер, причем инженер-разработчик, так сказать, идеолог техники. Об этом не забывайте. Об остальном – ближе к полету. В Звездном городке ждут вас.
Сергей Павлович встал из-за стола и, протянув инженеру руку, пожелал «ни пуха, ни пера».
Некоторые специалисты пытались убедить академика в целесообразности прежнего подхода к подбору экипажа, то есть только из числа летчиков. С. П. Королев спросил их:
– Вы не станете возражать, если в один прекрасный день в корабль сяду я?
– Нет, конечно. Но ваш возраст...
– Вот именно, – сухо ответил ученый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Образованнейший академик В. В. Парин заметил:
– Если обживать космос по-настоящему, если планировать не только полеты, но и пребывание на далеких планетах, а это ведь так и должно быть, иначе зачем мы все это затеяли, мы просто обязаны проверить поведение женского организма в необычных условиях. Позволю себе напомнить слова Горького: «Восславим женщину-Мать, чья любовь не знает преград, чьей грудью вскормлен весь мир. Все прекрасное в человеке от лучей солнца и от молока матери – вот что насыщает нас любовью к жизни».
– Спасибо, Василий Васильевич. А то тут кое-кто из присутствующих, – иронически усмехнулся Королев, – готов был надеть на наших подруг паранджу. Я грешным делом боялся, что сыны матерей захлопнут женщинам не то что дверь в космос, а в Академию наук СССР-Вопрос в принципе решили, но до поры до времени даже на космодроме мало кто знал о предстоящем полете женщины.
В июне 1963 года на космодроме Байконур снова царило оживление. Гостиницы заполнили приехавшие со всей страны специалисты. Подолгу не гасли огни в доме, где жили космонавты. Шла подготовка к совместному полету двух кораблей – «Востока-5» и «Востока-6». Волновались и сами космонавты.
Валерий Быковский детство и юность провел в Москве. В десятом классе вместе с ребятами, семнадцатилетними старшеклассниками, он записался в Московский аэроклуб. Потом – школа первоначального обучения летчиков, затем Качинское военное авиационное училище. С 1952 года Быковский – летчик. «Летает смело, грамотно, – было написано в одной из характеристик. – В полете спокоен, в усложненной обстановке решения принимает быстро».
То, что Быковский намечается командиром одного из «Востоков», готовящихся к полету в космос, уже перестало быть секретом. Состоялась его встреча с журналистами, Валерий Федорович ответил на их бесчисленные вопросы, а потом прочитал предназначенное для опубликования в прессе необычное письмо, обращенное к сверстникам:
"Эти несколько строк я пишу на космодроме в ожидании старта. Я назначен командиром космического корабля «Восток-5». Знаю, как много сил вложил наш народ, сколько и молодых рук потрудилось, чтобы все было надежно, чтобы я был спокоен. Спасибо, буду спокоен. Спасибо, друзья!
В полете со мной будет комсомольский значок. Это значок нашего с вами Коммунистического союза. Я с волнением приколю его на рубашку. Он точно такой же, как на ваших рубашках: наше знамя с силуэтом Ильича. Нам с вами всегда надо быть достойным его. Будем, друзья, мечтать, дерзать, будем делать добрые дела на Земле!" В этот момент вошел С. П. Королев. Валерий Быковский не заметил его и продолжал читать.
– Ну что же, нужные и верные слова, – дослушав до конца, заметил Сергей Павлович. Но, увидев, что Быковский смутился, Главный подбодрил его: – Читайте, читайте. Потом зайдите ко мне, есть разговор. – И ушел.
Дочитав письмо, В. Быковский извинился и поспешил к Королеву.
Он понимал – завтра старт, и эта беседа последняя и самая главная, самая откровенная, до пуска они больше не увидятся. Валерий Федорович не мог предположить, что ночью Главный конструктор придет в деревянный домик, где будут спать завтрашние герои, пройдет на цыпочках к спальням, приоткроет дверь и, убедившись, что все в порядке, пойдет к себе, чтобы слегка подремать.
– Можно, Сергей Павлович? – спросил Быковский, приоткрыв дверь кабинета Королева. – Входите, жду.
Валерий Федорович никому не рассказывал, о чем конкретно шла беседа с Главным конструктором.
А утром 14 июня, когда Быковский уже сидел в корабле, произошло непредвиденное. Пуск «Востока-5» вдруг отложили на несколько часов. Это первое ЧП в истории полетов.
Что же произошло? Буквально за полчаса до подъема ракетно-космической системы Королеву сообщили, что одна из операций, связанная с катапультированием, выполнена неверно, с отступлением от технической документации. Выслушав сообщение, Королев изменился в лице, губы задрожали, он сунул руки в карманы, будто боясь, что они без его ведома сделают что-то недопустимое.
– Вы понимаете, что это значит? – накинулся он на инженера. – Катапульта бы не сработала... Быковский остался бы пленником корабля. У нас в КБ еще не готова система мягкой посадки. Кто этот разгильдяй? Кто? Немедленно выгнать к чертовой матери и вас тоже. Тоже! Вы где были? Сколько раз надо говорить: тщательность и еще раз тщательность. Тщательность в малом и большом. Во всем.
Инженер стоял ни жив ни мертв. Наконец. Королев пыговорился, взял себя в руки. Рывком схватил микрофон «Земля – борт корабля».
– Валерий Федорович, – начал Королев как можно спокойнее, нам надо кое-что перепроверить в корабле. Немножко придется задержаться. Я сейчас буду у вас.
Быковский понял: если к нему поднимается сам Главный, что-то очень его не устраивает.
Поднявшись к люку корабля, Королев подробно выслушал доклад о том, как произошла «неполадка», что сделано, чтобы ее устранить. Одобрив план работы, Сергей Павлович остался с Быковским до тех пор, сока не убедился, что все сделано строго по инструкции.
Пожелав успеха и попрощавшись с космонавтом, Главный отправился в командный бункер.
Ракета-носитель вынесла «Восток-5», пилотируемый Валерием Быковским, на орбиту точно в 15 часов, в соответствии со вторым графиком полета.
Скоро старт «Востока-6», а фамилия его командира еще официально не названа. У журналистов возникали самые различные предположения. Но каково же было их изумление, когда председатель Государственной комиссии Г. А. Тюлин наконец представил им Валентину Владимировну Терешкову. Многие видели эту миловидную девушку, которая изредка появлялась в окружении Гагарина, Титова, других космонавтов. Но никто не мог предположить, что она тренируется в Центре подготовки космонавтов и скоро станет одним из них. Журналисты считали ее медицинским работником.
– На войне с белофиннами погиб мой отец, – начала рассказывать о себе Валентина. – У мамы на руках осталось нас трое – сестра, брат и я. Жить стало труднее. Маме нелегко пришлось с нами; каждого надо одеть, обуть, накормить, дать образование. Вспоминая эти годы, мама и сейчас нередко говорит нам; «Что стало бы с нашей семьей, если бы не Советская власть? J Батрачили бы на богатеев». Окончив семилетку, я пошла на производство, продолжая образование в вечерней школе рабочей молодежи. Окончила техникум. За годы, которые я проработала на предприятиях, многому научилась. Стала заниматься парашютным спортом в ярославском аэроклубе. Молодежь ярославского текстильного комбината «Красный Перекоп» избрала меня секретарем комитета комсомола. Заводские коммунисты оказали мне доверие, приняв в члены ленинской партии.
В комнату тихо вошел С. П. Королев. Молча сел в уголок на свободный стул. Валя засмущалась, и это заметил ученый.
– Привыкайте, привыкайте, – улыбнулся Главный. – То ли еще будет после полета, – и, обратившись к журналистам, посоветовал: – А вы поэнергичнее.
– Где вас, Валентина Владимировна, догнала весть о полете Юрия Гагарина?
– В Ярославле. В одном из цехов мы проводили комсомольское собрание. Ликовал весь коллектив комбината, все ярославцы. В тот день общественные организации по просьбе рабочих решили послать Юрию Алексеевичу приветственную телеграмму. Собрались в парткоме составить текст. Председатель фабкома Михаил Иванович Калинин подтрунил надо мной: «Ты все, Валя, с парашютом да с парашютом, прыгаешь да прыгаешь, а вон куда Гагарин махнул».
Я в то время действительно увлекалась парашютным спортом.
– Вначале мужчины полетят, а потом и. мы, женщины, – не очень уверенно сказала я. Тогда я не думала, что мне так посчастливится.
– А когда вы впервые встретились с первооткрывателем космоса?
– В 1962 году. Я так волновалась. Еще бы – сам Юрий Гагарин! А сейчас мы с ним большие друзья, – и замолчала, заметив в дверях Юрия Гагарина, грозившего ей пальцем. Видимо, он стоял в коридоре и не входил к ним, не желая мешать.
– Легок на помине, – рассмеялся Королев. – Везде успевает.
– Предлагаю прения о первом космонавте мира не начинать, – нарочито строго сказал Гагарин. Потом звонко засмеялся и, подыгрывая журналистам, чуть из-менив голос, обратился к Терешковой:
– Когда ваш старт, Валентина Владимировна?
– День и час назначает Государственная комиссия, – в тон Гагарину ответила Терешкова.
– Не будем мешать, – вставая, сказал Королев и, взяв Гагарина за плечи, легко подтолкнул его к выходу.
Журналисты продолжали «атаковать» Валентину Терешкову.
16 июня в 12 часов 30 минут по московскому времени начался полет отважной девушки, получившей позывной «Чайка».
Через несколько часов в космосе раздалось:
– "Ястреб"! «Ястреб»! – позывные Быковского. – Я – «Чайка»! Как слышите меня, «Ястреб»?
– Я – «Ястреб»! Поздравляю с выходом в космос.
Во время многодневного полета Валерий Быковский и Валентина Терешкова провели серию астрономических наблюдений за созвездиями, сфотографировали Солнце. Ценность этих фотоснимков заключалась в том, что получили их впервые без помех, вызываемых атмосферой. Исключительное значение имели и другие исследования, особенно визуальные наблюдения за Землей с помощью оптических приборов.
В конце пятидневного, самого длинного рейса в околоземном пространстве комсомолец Быковский обратился в Центральный Комитет КПСС с просьбой принять его в ряды Коммунистической партии Советского Союза.
18 июня на связь с Быковским вышел Герман Титов.
– "Ястреб", я «Заря». Валера, поздравляю тебя! Ты член партии. Только что получили сообщение из Москвы.
– Сразу в члены партии? – не поверил Быковский.
– Да, да, – подтвердил Титов. – Все ребята тебя поздравляют и желают успешного завершения полета.
Поздравил космонавта-5 с замечательным событием в его жизни и Главный конструктор:
– Высокое тебе доверие оказано, Валерий Федорович. Поверь мне: нет большего счастья, чем быть членом партии. Ее создал сам великий Ленин. Не сочти за громкие слова. Для меня партия – это все.
После приземления космонавт-5, встретившись с Королевым, подарил ему свою фотографию, побывавшую в космосе, с надписью: «Сергею Павловичу Королеву – человечному человеку в память о полете „Востока-5“. 18 июня (1963) 18.00».
«Чайка» – Терешкова, вернувшись на Землю, попросила связать ее по телефону с Главным конструктором. Она говорила с ним как дочь с отцом, которого бесконечно уважает, которому бесконечно верит. Валя кратко сообщала о космическом полете, о своем самочувствии.
– Спасибо вам за все, Сергей Павлович. Крепко-крепко целую.
Позднее Валентина Владимировна подарила Сергею Павловичу фотографию с шутливой надписью, сделанной во время полета: «Сергею Павловичу с искренним уважением. Не забудьте меня взять с собой на Венеру».
После успешного завершения совместного полета двух «Востоков» в Центр подготовки космонавтов пришло множество писем от женщин с просьбой принять их в тренировочную группу.
– Первый полет женщины в космос – яркое доказательство равноправия советских женщин, их большого мужества, – говорил потом Сергей Павлович на пресс-конференции. – Теперь ясно, что проблема подготовки космонавтов является решенной, хотя для того, чтобы человек смог выполнить свои задачи во время эксперимента, нужна серьезная подготовка. Терешкова во время полета выполнила все необходимое: управляла кораблем, контролировала бортовые системы, вела наблюдения за земной поверхностью.
Вернувшись с Байконура домой, Сергей Павлович красочно, как это он умел делать, рассказал Нине Ивановне о полете «Чайки», признался, что она трудно перенесла перегрузки и невесомость.
– Может, не стоит пока женщинам летать в космос, а?
Нина Ивановна ничего не ответила и только пожала плечами. Замолчал и Королев, словно решая судьбу тех представительниц слабого пола, которые вместе с Терешковой овладевали новой профессией. И вдруг оживленно заговорил:
– А Быковский-то молодец! Ему пять суток в космосе, что с гуся вода. Для него невесомости словно и не было. Пять суток! А если шесть-восемь? Это же Луна. Туда и обратно! Или облет ее. Быковскому еще нет и тридцати. Успеет... А мы с «Лунниками» поторопимся...
Достал записную книжку, пометил: «Облет Луны. Возможность использования носителя УР-500 „Протон“. Обсудить с В. Н. Челомеем».
Глава четвертая
Мы отковали пламенные крылья
Инженерам летать. Все впервые. В открытый космос. Доля риска не дает покоя.
Космический корабль второго поколения трехместный «Восход» уже собирался в цехах ОКБ. В отличие от пилотируемых первенцев. «Восход» для повышения надежности получил дополнительный твердотопливный тормозной агрегат, новое приборное оборудование – вторую систему ориентации, усовершенствованные телевизионную и радиотехническую установки. Работали днем и ночью. Специалистов подгоняло желание самим слетать в космос. «Может быть, это буду я», – думал каждый из них и с удвоенной энергией брался за дело.
Внешне «Восход» походил на «Восток», но жить и работать на борту планировалось трем космонавтам. При этом объем спускаемого аппарата оставался таким же. Чтобы поместить в корабле все необходимое оборудование и экипаж, пришлось отказаться от катапульт-ных устройств и одновременно от скафандров. Теперь космонавтам предстояло возвратиться на Землю в кабине спускаемого аппарата. Важнейшей технической новинкой явилась и система мягкой посадки.
«Новый метод посадки корабля на поверхность Земли – это надолго, – сказал как-то проектантам Сергей Павлович. – Но когда-нибудь мы вернемся к замыслу Фридриха Артуровича Цандера. Он мечтал о летательном аппарате, способном возвратиться из путешествия по безбрежным просторам космоса после входа в земную атмосферу как обычный самолет...»
Нельзя не удивиться размаху мысли, научному дерзанию, устремленности Главного: еще не опробован «Восход», а он уже мечтал о более совершенном корабле. В этом весь Королев.
Наземные испытания «Восхода» подходили к концу. Наступило время подумать об экипаже. Королев оставался верным слову: он потребовал, чтобы в состав его обязательно вошел инженер, непосредственный участник создания корабля. Симпатии Главного конструктора были на стороне кандидата технических наук К. П. Феоктистова.
Воспитанник МВТУ имени Баумана, Константин Петрович еще юношей участвовал в минувшей войне, лучйе других сверстников знал цену жизни. Влюбленность в идеи космонавтики, талант и рассудительность склонили чашу весов в пользу этого инженера.
...Настал день, когда Главный конструктор вызвал к себе инженера Феоктистова.
– Не передумали? – спросил он Константина Петровича, едва тот вошел в кабинет. – Врачи, к моему удивлению, сказали, что вы не так уж и здоровы. Главный маршал авиации Вершинин пошутил: «Потеснить наших хотите?!» Я ему ответил: «Нет, Константин Андреевич, хотим еще более упрочить союз инженеров и летчиков. В их союзе на Земле и в космосе вижу залог завтрашних успехов космонавтики». Вершинин согласился.
– Спасибо, Сергей Павлович, – поблагодарил Феоктистов и пошел было к двери, но Главный жестом вернул его и, указав на стул, тяжело вздохнул:
– Сам бы с удовольствием полетел. Да вот мешают возраст и «двигатель», – показал рукой на сердце. – А вы, инженеры, искусственное только обещаете. – Но тут же перешел на деловой, королевский, строго уверенный тон: – Хочу, Константин Петрович, чтобы вы поняли одну истину: летит не просто Феоктистов, которому я благоволю. – И не сдержавшись, рассмеялся: – Ну а что касается «стружек», которые я с вас снимал, не будьте на меня в обиде, это в интересах дела. С меня тоже крепко спрашивают там, наверху. Так вот, – вернулся Королев к начатой теме разговора, – в полет собирается первый инженер, причем инженер-разработчик, так сказать, идеолог техники. Об этом не забывайте. Об остальном – ближе к полету. В Звездном городке ждут вас.
Сергей Павлович встал из-за стола и, протянув инженеру руку, пожелал «ни пуха, ни пера».
Некоторые специалисты пытались убедить академика в целесообразности прежнего подхода к подбору экипажа, то есть только из числа летчиков. С. П. Королев спросил их:
– Вы не станете возражать, если в один прекрасный день в корабль сяду я?
– Нет, конечно. Но ваш возраст...
– Вот именно, – сухо ответил ученый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60