исследовательского института.
Д через две недели в ГИРД приехал начальник вооружения РККА М. Н. Тухачевский. Он принял приглашение Королева и решил лично ознакомиться с делами ГИРДа, его людьми и окончательно убедиться в необходимости объединения ракетчиков Ленинграда и Москвы. Он побывал во всех подразделениях, подробно интересовался экспериментальными ракетами, их возможностями – максимальной дальностью и точностью полета, тем, как скоро можно перейти к оснащению ими Красной
Армии.
Прощаясь с гирдовцами, Михаил Николаевич обещал сделать все возможное для улучшения материально-производственной базы. Обращаясь непосредственно к Королеву, сказал:
– С вас, товарищ Королев, как с руководителя и коммуниста за всю работу спрос особый. Вы за все в ответе и перед народом, и перед партией.
Тухачевский не знал, что начальник ГИРДа беспартийный. Но, предпринимая какой-либо новый шаг, С. П. Королев, прежде всего советовался с коммунистами, секретарями партячейки Л. К. Корнеевым, Н. И. Ефремовым и другими.
Вскоре, к общей радости гирдовпев, к ним поступили грузовая и легковая машины, станки. Гирдовпев прикрепили к столовой Наркомата сельского хозяйства, которая находилась в трех минутах ходьбы, и, самое важное, ГИРД был взят на плановое материальное снабжение, значительно улучшилось финансирование.
После посещения Тухачевского и оказанной им помощи все стали работать с удвоенной энергией. Надежда на скорое создание ракетного института окрепла. Гирдовцам предстояли ответственные испытания экспериментальной ракеты ГИРД-09 конструкции Тихонравова.
Правда, Михаил Клавдиевич ушел в отпуск. После смерти Цандера сроки отпусков соблюдались особо тщательно. В его отсутствие С. П. Королев доверил подготовку ракеты к летным испытаниям Н. И. Ефремову, заместителю Тихонравова. Успешный полет означал бы, что исходные конструкторские решения, которые не раз обсуждались на Техническом совете, верны. Он упрочил бы позиции молодой организации в глазах заинтересованных ведомств. Для Королева, как руководителя, эта ракета являлась и своеобразным экзаменом на зрелость.
Как-то С. П. Королеву позвонил профессор Ветчинкин, который поддерживал с гирдовцами тесную связь.
– Добрый вечер, Сергей Павлович! Хочу познакомить вас с Юрием Васильевичем Кондратюком. Не сомневаюсь, вы слышали о таком. Его называют некоторые «новосибирским Циолковским». Его вызвал парком Орджоникидзе. Кондратюка направляют в Харьков, в тамошний Институт промэнергетики. Он должен завершить проект мощной ветроэлектростанции.
– Он больше не интересуется космоплаванием?
– Попробуйте, Сергей Павлович, может, уговорите. Между прочим, Циолковский высоко оценил книгу Кондратюка и послал ему свою с дарственной надписью.
Желанного гостя Сергей Павлович и Николай Иванович Ефремов, секретарь парторганизации встретили у входа в ГИРД. К ним подошел высокий, чуть сутулый человек в полупальто-реглане. Из-под высокого лба смотрели карие проницательные глаза. Черные небольшие усики и мягкая бородка. Всем своим обликом Кондратюк отдаленно напоминал недавно умершего Ф. А. Цандера. Правда, он был моложе Фридриха Артуровича на десять лет и на столько же старше 26-летнего Королева. Познакомились и тут же прошли в кабинет. Юрий Васильевич обрадовался, увидев на столе начальника ГИРДа свою книгу «Завоевание межпланетных пространств», изданную автором в 1929 году на свои средства тиражом всего 2000 экземпляров.
– Мы благодарны вам, что нашли время зайти к нам, Юрий Васильевич, – приветствовал гостя Сергей Павлович Королев. Взяв брошюру, добавил: – Доброе нам подспорье. Но не только нам. Уверен, ее будут держать под руками и те, кто придет на смену.
Сергей Павлович самым подробнейшим образом рассказал о планах Группы изучения реактивного движения, не скрыл, что смерть Ф. А. Цандера – тяжелая утрата для ракетчиков и что они ищут ему замену.
Юрий Васильевич слушал Королева очень внимательно, задавал общие вопросы, но конкретные технические дела гирдовцев, видимо, не трогали его души, и он оживлялся лишь тогда, когда речь заходила о чисто теоретических проблемах космонавтики, да и то не сегодняшнего, а завтрашнего ее дня. Королев и Ефремов показали гостю все цехи ГИРДа, ознакомили со строящимися образцами экспериментальных ракет, которые через несколько месяцев должны подняться в небо. Но полукустарное производство ГИРДа не произвело на Кондратюка желаемого впечатления. Скорее Юрия Васильевича обескуражило увиденное. Крупный инженер, технический руководитель сооружения многих элеваторов в хлебных районах Сибири, автор и строитель уникального деревянного зернохранилища sa десять тысяч тонн на Алтае, привыкший иметь дело с современным производством, не мог себе представить, что ракетное дело рождается в столь примитивных условиях.
Сергей Павлович, кажется, понял состояние Кондратюка и вместо прямого приглашения на работу в ГИРД ограничился просьбой о сотрудничестве.
– Вы очень можете помочь нам...
Кондратюк долго молчал, ему не хотелось огорчать своих единомышленников, но и раздавать обещания, а потом не выполнять их – это не в его характере.
– Не могу, Сергей Павлович. Дал "бещание Серго Орджоникидзе. Не истолкуйте меня неверно.
– Нас поддержит заместитель председателя Реввоенсовета РККА товарищ Тухачевский, – вставил Ефремов. – Обратимся в ЦК партии...
– Не обижайтесь. Я увлечен интересной работой – созданием небольших ветровых электростанций для села, а затем и гигантов ветроэнергетики, каких еще не знает мир. Ленинский план электрификации России вмещает и мои задумки. Сегодня все это нужно стране как воздух...
– А то, что мы делаем, значит... – Королев обиделся, помрачнел, через силу улыбнулся. – А мы так рассчитывали на вас, – тут он выставил последний довод. – Скоро, Юрий Васильевич, будет создан крупнейший ракетный центр – Реактивный научно-исследовательский институт. Такое широкое поле деятельности для вас.
– Не могу, – с какой-то болью в голосе ответил Кондратюк. Встал со стула, надел кепку... – Закончу все дела, смогу не ранее, как через несколько лет.
Провожаемый Королевым и Ефремовым, Юрий Васильевич ушел...
Так закончилась первая и единственная встреча гирдовцев с замечательным ученым, вставшим в один идущий за Циолковским ряд пионеров ракетной техники – вместе с Цандером, Годдардом, Обертом и Эсно-Пельтри.
– Не поверил он в нас, – с горечью вконец расстроенный заметил Королев. – Пойдем, Николай Иванович, нас ждет работа, нас ждет «девятка».
В начале августа 1933 года настал день первого пуска ракеты 09. Его решили провести на подмосковном полигоне Нахабино. Этого часа долго ждали, на старте собрался понти весь коллектив ГИРДа. Но по техническим причинам пуск отложили. 11 августа в Подмосковье поехала лишь половина гирдовцев. На пусковое устройство установили ракету. Залили кислородом. Все укрылись в блиндажах, но стал подтекать кран, и механики бросились к ракете. Через сорок минут все исправлено.
Сергей Павлович не вмешивался в работу механиков, не торопил, всем своим видом показывал, что все идет нормально, так всегда бывает... Но снова неудача, свеча не дала искры, и двигатель безмолвствовал.
– Вот что, товарищи, не будем торопиться, – негромко сказал начальник ГИРДа Н. И. Ефремову, – Даю вам два дня. Разберитесь. И не унывайте. Подумаешь, свеча не дала искры. Заменим. В конструктивном решении я не сомневаюсь. Так что, как говорил Фридрих Артурович: «Вперед, на Марс!»
К сожалению, как нередко бывает, один дефект рождает другой. Назначенный С. П. Королевым на 13 августа старт также не состоялся. Разочарование охватило многих. Помрачнел и Королев. На Техническом совете, где присутствовала вся бригада Тихонравова, Королев детально разобрал причины неудач и еще и еще раз потребовал от механиков проверить все пусковые элементы ракеты.
К 17 августа наконец к пуску «девятки» все готово. В канун Дня Воздушного Флота снова поехали на полигон в Нахабине. Сергей Павлович Королев поджег бикфордов шнур.
Шум, огонь... И ракета медленно и плавно взошла над станком.
Крики «ура!» сопровождали подъем ракеты,
После того, как восторг поутих, из леса принесли приземлившуюся там ракету, развалившуюся от удара на две части, осмотрели ее. Сергей Павлович поздравил всех с успехом.
– Всем спасибо! Начало сделано. За первым шагом придет второй и третий. Итак, путь открыт! А теперь надо составить акт.
Достав из планшетки листки бумаги, Ефремов начал писать под диктовку начальника ГИРДа: «Мы, нижеподписавшиеся – комиссия завода ГИРД по выпуску в воздух опытного экземпляра объекта 09 в составе...»
Вокруг Королева и Ефремова собрались все участники испытаний. Каждый что-то говорил, советовал, помогая точнее составить документ.
– Да помолчите же, друзья, – не выдержал Ефремов. – Существует единая форма составления актов.
Сергей Павлович продолжал диктовать: «Старт состоялся на станции No 17 инженерного полигона Нахабино 17 августа в 19 часов 00 минут. Вес объекта 18 килограммов. Вес топлива – твердый бензин – 1 килограмм, кислорода – 3,45 килограмма. Давление в кислородном баке 13,5 атмосферы. Продолжительность взлета от момента запуска до момента падения 18 секунд. Высота вертикального подъема на глаз примерно четыреста метров».
Исторический акт был составлен в 20 часов 10 минут. Четыре подписи скрепили его:
Начальник ГИРДа С. П. Королев, старшие инженеры второй и первой бригады Н. И. Ефремов, Л. К. Корнеев, руководитель производственной бригады Е. М. Матысик.
Ободренный успехом, Королев, не скрывая радости, много шутил. Подошел к конструктору Паровиной, недавно ставшей женой Тихонравова, весело взглянул ей в глаза.
– За вами, Оля, телеграмма Михаилу Клавдиевичу. Передайте ему наши поздравления...
Повернулся к Корнееву, перешел на деловой тон:
– Леонид Константинович, до конца года нам надо запустить ГИРД-Х. Будь Цандер с нами, как бы он радовался.
По горячим следам пуска ракеты 09 начальник ГИРДа С. П. Королев сел за официальный отчет Центральному совету Осоавиахима. Он сообщил, что разработана и построена принципиально новая ракета-снаряд конструкции Тихонравова. Королев добавил, что следует продолжать дальнейшие разработки «летающих ракет больших калибров со скоростями полета до 800– 1000 метров в секунду...».
В заключение С. П. Королев просил руководство ЦС Осоавиахима ускорить вопрос об организации Реактивного института, а также «немедленно отпустить ГИРДу необходимые средства на постановку научно-исследовательской работы» и, в частности, на постройку первой опытной серии ракет и испытания их.
Через несколько дней в помещении ГИРДа появилась красочная стенная газета «Ракета». Она открывалась поздравлением ракетчиков с «первыми практическими результатами в деле овладения техникой реактивного движения». Его подписали; Управление военных изобретений технического штаба начальника вооружений РККА и президиум партячейки ВКП(б) управления вооружений РККА.
Написал небольшую заметку и Сергей Павлович:
«День 17 августа, несомненно, является знаменательным днем в жизни ГИРДа, и, начиная с этого момента, советские ракеты должны летать над Союзом Республик!»
В начале сентября, вскоре после успешного запуска ракеты 09, к Королеву зашли Ефремов и Корнеев.
– Вы охотно посещаете, Сергей Павлович, собрания нашей партийной ячейки? – начал разговор Ефремов.
– Да. А что? – насторожился Королев. – Вы ж меня приглашаете.
– Сергей Павлович, а вы никогда не думали о вступлении в партию? Это не только наш вопрос, – добавил Корнеев, – а всех коммунистов ГИРДа.
– Всех коммунистов? А мое происхождение?
– Ваше происхождение? Ведь вы сын учительницы и учителя.
– Но у меня нет на руках мозолей, и я с винтовкой не воевал с бандитами. А тут еще дед до революции с бакалейной лавчонкой.
– О чем вы, Сергей Павлович?
– Учился в политехническом в Киеве. Там хотел в комсомол... Вот тогда мне и сказали про мозоли и про винтовку.
– Вы вправе обижаться на тех, кто вас не принял, – заметил Корнеев. – Но зачем же на весь комсомол и на партию?
Сергей Павлович нахмурился. Давняя обида по прежнему жила в сердце. Гордый, самолюбивый Королев не хотел получить еще раз отказ.
– Вы мне, беспартийному, не доверяете? Только честно?
– Вот что, Сергей Павлович, – вспылил Корнеев.– Я постарше вас, и у меня на счету и «мозоли» и «винтовка». И если говорю с вами о партии, значит, это высшее доверие к вам.
– Извините, – смутился Королев. – Я всем сердцем с партией, Леонид Константинович. Но я не готов к этому шагу. Мне надо что-то сделать для народа и партии. Не могу так. Вот запустим несколько ракет, поставим их Красной Армии. Тогда. Я делом докажу, что достоит быть членов ВКП(б), чтобы никто больше не упрекал. Хорошо?
Решение Совета Труда и Обороны СССР (СТО) о создании Реактивного института все еще задерживалось. И тогда Михаил Николаевич Тухачевский, как заместитель председателя Реввоенсовета СССР, пользуясь предоставленными ему правами, личным приказом по Реввоенсовету от 21 сентября 1933 года объединил ГДЛ и ГИРД в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ) Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Начальником института назначили Ивана Терентьевича Клейменова, а заместителем по научной части двадцатишестилетнего Сергея Павловича Королева. Ему присвоили должностное звание дивизионного инженера. (По нашему времени – звание генерал-лейтенанта технических войск.) В петлицах его гимнастерки появилось два «ромба». Благодаря решительному шагу Тухачевского бюрократам. не– осталось причин тянуть волокиту. Королев был горд и счастлив. В самом конце октября образование РНИИ утверждается постановлением Совета Труда и Обороны и институт передается в ведение Народного комиссариата тяжелой промышленности, руководимого замечательным организатором народного хозяйства Г. К. Орджоникидзе.
Первого ноября того же года С. П. Королев выступил с докладом на президиуме ЦС Осоавиахима. Это отчет о деятельности ГИРДа практически за два года работы. Деятельность коллектива получила положительную оценку. Основная задача ГИРДа – доказать на практике возможность осуществления реактивного принципа движения при данном состоянии науки и техники вообще – выполнена на высоком научно-техническом уровне и в удивительно короткий срок.
Тогда же ЦС Осоавиахима СССР принял постановление о награждении лучших сотрудников ГИРДа за достижения в ракетной технике. Сергея Павловича Королева и Михаила Клавдиевича Тихонравова отметили высшей наградой оборонного общества – знаком «За активную оборонную работу». Многие гирдовцы удостоились других знаков отличия Осоавиахима, ценных подарков.
С. П. Королев с головой ушел в дела РНИИ, связанные с новыми обязанностями, принимал самое деятельное участие в научно-производственной деятельности, в осуществлении технических исследований и экспериментов, начатых в ГИРДе. Его записная книжка пестрит рабочими записями.
«...Участвовал в испытаниях артиллерийских снарядов с ПВРД конструкции Ю. А. Победоносцева... Присутствовал при испытаниях модифицированной ракеты 09 под индексом 13... Много времени уделял первой бригаде, готовившей к старту жидкостную ракету Ф. А. Цандера ГИРД-Х. 25 ноября 1933 года руководил ее пуском. 17 января 1934 года проверял работу мастерской РНИИ...»
Но не все шло гладко во вновь созданном институте. Были и научные и не только научные споры. Московские и ленинградские группы в начале продолжали работать по собственной тематике. Различные направления деятельности специалистов ГДЛ и ГИРДа, существовавшие в момент создания института, и должны были составить научную основу технического плана работ коллектива на ближайшие годы. Но именно они и положили начало противоречиям между начальником РНИИ И. Т. Клейменовым и его заместителем С. П. Королевым.
– Ваш упор в плане работы РНИИ на создание ракетоплана и ракет для заатмосферных полетов, хотя и в далеком будущем, – начал Клейменов, – не оправдан. Вы, кажется, незаметно хотите протолкнуть идею о межпланетном корабле... Кого вы хотите обмануть? Меня?
Королеву не понравился тон, с которого началась беседа с начальником РНИИ. Он нахмурился, молчал, ожидая, что будет сказано дальше. Тут он заметил на столе у Клейменова свой «Доклад начальнику РНИИ о положении работы в производственной части РНИИ». В нем Королев с присущей ему прямотой отметил ряд недостатков в изготовлении корпусов пороховых ракетных снарядов, разрабатываемых группой специалистов из ГДЛ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Д через две недели в ГИРД приехал начальник вооружения РККА М. Н. Тухачевский. Он принял приглашение Королева и решил лично ознакомиться с делами ГИРДа, его людьми и окончательно убедиться в необходимости объединения ракетчиков Ленинграда и Москвы. Он побывал во всех подразделениях, подробно интересовался экспериментальными ракетами, их возможностями – максимальной дальностью и точностью полета, тем, как скоро можно перейти к оснащению ими Красной
Армии.
Прощаясь с гирдовцами, Михаил Николаевич обещал сделать все возможное для улучшения материально-производственной базы. Обращаясь непосредственно к Королеву, сказал:
– С вас, товарищ Королев, как с руководителя и коммуниста за всю работу спрос особый. Вы за все в ответе и перед народом, и перед партией.
Тухачевский не знал, что начальник ГИРДа беспартийный. Но, предпринимая какой-либо новый шаг, С. П. Королев, прежде всего советовался с коммунистами, секретарями партячейки Л. К. Корнеевым, Н. И. Ефремовым и другими.
Вскоре, к общей радости гирдовпев, к ним поступили грузовая и легковая машины, станки. Гирдовпев прикрепили к столовой Наркомата сельского хозяйства, которая находилась в трех минутах ходьбы, и, самое важное, ГИРД был взят на плановое материальное снабжение, значительно улучшилось финансирование.
После посещения Тухачевского и оказанной им помощи все стали работать с удвоенной энергией. Надежда на скорое создание ракетного института окрепла. Гирдовцам предстояли ответственные испытания экспериментальной ракеты ГИРД-09 конструкции Тихонравова.
Правда, Михаил Клавдиевич ушел в отпуск. После смерти Цандера сроки отпусков соблюдались особо тщательно. В его отсутствие С. П. Королев доверил подготовку ракеты к летным испытаниям Н. И. Ефремову, заместителю Тихонравова. Успешный полет означал бы, что исходные конструкторские решения, которые не раз обсуждались на Техническом совете, верны. Он упрочил бы позиции молодой организации в глазах заинтересованных ведомств. Для Королева, как руководителя, эта ракета являлась и своеобразным экзаменом на зрелость.
Как-то С. П. Королеву позвонил профессор Ветчинкин, который поддерживал с гирдовцами тесную связь.
– Добрый вечер, Сергей Павлович! Хочу познакомить вас с Юрием Васильевичем Кондратюком. Не сомневаюсь, вы слышали о таком. Его называют некоторые «новосибирским Циолковским». Его вызвал парком Орджоникидзе. Кондратюка направляют в Харьков, в тамошний Институт промэнергетики. Он должен завершить проект мощной ветроэлектростанции.
– Он больше не интересуется космоплаванием?
– Попробуйте, Сергей Павлович, может, уговорите. Между прочим, Циолковский высоко оценил книгу Кондратюка и послал ему свою с дарственной надписью.
Желанного гостя Сергей Павлович и Николай Иванович Ефремов, секретарь парторганизации встретили у входа в ГИРД. К ним подошел высокий, чуть сутулый человек в полупальто-реглане. Из-под высокого лба смотрели карие проницательные глаза. Черные небольшие усики и мягкая бородка. Всем своим обликом Кондратюк отдаленно напоминал недавно умершего Ф. А. Цандера. Правда, он был моложе Фридриха Артуровича на десять лет и на столько же старше 26-летнего Королева. Познакомились и тут же прошли в кабинет. Юрий Васильевич обрадовался, увидев на столе начальника ГИРДа свою книгу «Завоевание межпланетных пространств», изданную автором в 1929 году на свои средства тиражом всего 2000 экземпляров.
– Мы благодарны вам, что нашли время зайти к нам, Юрий Васильевич, – приветствовал гостя Сергей Павлович Королев. Взяв брошюру, добавил: – Доброе нам подспорье. Но не только нам. Уверен, ее будут держать под руками и те, кто придет на смену.
Сергей Павлович самым подробнейшим образом рассказал о планах Группы изучения реактивного движения, не скрыл, что смерть Ф. А. Цандера – тяжелая утрата для ракетчиков и что они ищут ему замену.
Юрий Васильевич слушал Королева очень внимательно, задавал общие вопросы, но конкретные технические дела гирдовцев, видимо, не трогали его души, и он оживлялся лишь тогда, когда речь заходила о чисто теоретических проблемах космонавтики, да и то не сегодняшнего, а завтрашнего ее дня. Королев и Ефремов показали гостю все цехи ГИРДа, ознакомили со строящимися образцами экспериментальных ракет, которые через несколько месяцев должны подняться в небо. Но полукустарное производство ГИРДа не произвело на Кондратюка желаемого впечатления. Скорее Юрия Васильевича обескуражило увиденное. Крупный инженер, технический руководитель сооружения многих элеваторов в хлебных районах Сибири, автор и строитель уникального деревянного зернохранилища sa десять тысяч тонн на Алтае, привыкший иметь дело с современным производством, не мог себе представить, что ракетное дело рождается в столь примитивных условиях.
Сергей Павлович, кажется, понял состояние Кондратюка и вместо прямого приглашения на работу в ГИРД ограничился просьбой о сотрудничестве.
– Вы очень можете помочь нам...
Кондратюк долго молчал, ему не хотелось огорчать своих единомышленников, но и раздавать обещания, а потом не выполнять их – это не в его характере.
– Не могу, Сергей Павлович. Дал "бещание Серго Орджоникидзе. Не истолкуйте меня неверно.
– Нас поддержит заместитель председателя Реввоенсовета РККА товарищ Тухачевский, – вставил Ефремов. – Обратимся в ЦК партии...
– Не обижайтесь. Я увлечен интересной работой – созданием небольших ветровых электростанций для села, а затем и гигантов ветроэнергетики, каких еще не знает мир. Ленинский план электрификации России вмещает и мои задумки. Сегодня все это нужно стране как воздух...
– А то, что мы делаем, значит... – Королев обиделся, помрачнел, через силу улыбнулся. – А мы так рассчитывали на вас, – тут он выставил последний довод. – Скоро, Юрий Васильевич, будет создан крупнейший ракетный центр – Реактивный научно-исследовательский институт. Такое широкое поле деятельности для вас.
– Не могу, – с какой-то болью в голосе ответил Кондратюк. Встал со стула, надел кепку... – Закончу все дела, смогу не ранее, как через несколько лет.
Провожаемый Королевым и Ефремовым, Юрий Васильевич ушел...
Так закончилась первая и единственная встреча гирдовцев с замечательным ученым, вставшим в один идущий за Циолковским ряд пионеров ракетной техники – вместе с Цандером, Годдардом, Обертом и Эсно-Пельтри.
– Не поверил он в нас, – с горечью вконец расстроенный заметил Королев. – Пойдем, Николай Иванович, нас ждет работа, нас ждет «девятка».
В начале августа 1933 года настал день первого пуска ракеты 09. Его решили провести на подмосковном полигоне Нахабино. Этого часа долго ждали, на старте собрался понти весь коллектив ГИРДа. Но по техническим причинам пуск отложили. 11 августа в Подмосковье поехала лишь половина гирдовцев. На пусковое устройство установили ракету. Залили кислородом. Все укрылись в блиндажах, но стал подтекать кран, и механики бросились к ракете. Через сорок минут все исправлено.
Сергей Павлович не вмешивался в работу механиков, не торопил, всем своим видом показывал, что все идет нормально, так всегда бывает... Но снова неудача, свеча не дала искры, и двигатель безмолвствовал.
– Вот что, товарищи, не будем торопиться, – негромко сказал начальник ГИРДа Н. И. Ефремову, – Даю вам два дня. Разберитесь. И не унывайте. Подумаешь, свеча не дала искры. Заменим. В конструктивном решении я не сомневаюсь. Так что, как говорил Фридрих Артурович: «Вперед, на Марс!»
К сожалению, как нередко бывает, один дефект рождает другой. Назначенный С. П. Королевым на 13 августа старт также не состоялся. Разочарование охватило многих. Помрачнел и Королев. На Техническом совете, где присутствовала вся бригада Тихонравова, Королев детально разобрал причины неудач и еще и еще раз потребовал от механиков проверить все пусковые элементы ракеты.
К 17 августа наконец к пуску «девятки» все готово. В канун Дня Воздушного Флота снова поехали на полигон в Нахабине. Сергей Павлович Королев поджег бикфордов шнур.
Шум, огонь... И ракета медленно и плавно взошла над станком.
Крики «ура!» сопровождали подъем ракеты,
После того, как восторг поутих, из леса принесли приземлившуюся там ракету, развалившуюся от удара на две части, осмотрели ее. Сергей Павлович поздравил всех с успехом.
– Всем спасибо! Начало сделано. За первым шагом придет второй и третий. Итак, путь открыт! А теперь надо составить акт.
Достав из планшетки листки бумаги, Ефремов начал писать под диктовку начальника ГИРДа: «Мы, нижеподписавшиеся – комиссия завода ГИРД по выпуску в воздух опытного экземпляра объекта 09 в составе...»
Вокруг Королева и Ефремова собрались все участники испытаний. Каждый что-то говорил, советовал, помогая точнее составить документ.
– Да помолчите же, друзья, – не выдержал Ефремов. – Существует единая форма составления актов.
Сергей Павлович продолжал диктовать: «Старт состоялся на станции No 17 инженерного полигона Нахабино 17 августа в 19 часов 00 минут. Вес объекта 18 килограммов. Вес топлива – твердый бензин – 1 килограмм, кислорода – 3,45 килограмма. Давление в кислородном баке 13,5 атмосферы. Продолжительность взлета от момента запуска до момента падения 18 секунд. Высота вертикального подъема на глаз примерно четыреста метров».
Исторический акт был составлен в 20 часов 10 минут. Четыре подписи скрепили его:
Начальник ГИРДа С. П. Королев, старшие инженеры второй и первой бригады Н. И. Ефремов, Л. К. Корнеев, руководитель производственной бригады Е. М. Матысик.
Ободренный успехом, Королев, не скрывая радости, много шутил. Подошел к конструктору Паровиной, недавно ставшей женой Тихонравова, весело взглянул ей в глаза.
– За вами, Оля, телеграмма Михаилу Клавдиевичу. Передайте ему наши поздравления...
Повернулся к Корнееву, перешел на деловой тон:
– Леонид Константинович, до конца года нам надо запустить ГИРД-Х. Будь Цандер с нами, как бы он радовался.
По горячим следам пуска ракеты 09 начальник ГИРДа С. П. Королев сел за официальный отчет Центральному совету Осоавиахима. Он сообщил, что разработана и построена принципиально новая ракета-снаряд конструкции Тихонравова. Королев добавил, что следует продолжать дальнейшие разработки «летающих ракет больших калибров со скоростями полета до 800– 1000 метров в секунду...».
В заключение С. П. Королев просил руководство ЦС Осоавиахима ускорить вопрос об организации Реактивного института, а также «немедленно отпустить ГИРДу необходимые средства на постановку научно-исследовательской работы» и, в частности, на постройку первой опытной серии ракет и испытания их.
Через несколько дней в помещении ГИРДа появилась красочная стенная газета «Ракета». Она открывалась поздравлением ракетчиков с «первыми практическими результатами в деле овладения техникой реактивного движения». Его подписали; Управление военных изобретений технического штаба начальника вооружений РККА и президиум партячейки ВКП(б) управления вооружений РККА.
Написал небольшую заметку и Сергей Павлович:
«День 17 августа, несомненно, является знаменательным днем в жизни ГИРДа, и, начиная с этого момента, советские ракеты должны летать над Союзом Республик!»
В начале сентября, вскоре после успешного запуска ракеты 09, к Королеву зашли Ефремов и Корнеев.
– Вы охотно посещаете, Сергей Павлович, собрания нашей партийной ячейки? – начал разговор Ефремов.
– Да. А что? – насторожился Королев. – Вы ж меня приглашаете.
– Сергей Павлович, а вы никогда не думали о вступлении в партию? Это не только наш вопрос, – добавил Корнеев, – а всех коммунистов ГИРДа.
– Всех коммунистов? А мое происхождение?
– Ваше происхождение? Ведь вы сын учительницы и учителя.
– Но у меня нет на руках мозолей, и я с винтовкой не воевал с бандитами. А тут еще дед до революции с бакалейной лавчонкой.
– О чем вы, Сергей Павлович?
– Учился в политехническом в Киеве. Там хотел в комсомол... Вот тогда мне и сказали про мозоли и про винтовку.
– Вы вправе обижаться на тех, кто вас не принял, – заметил Корнеев. – Но зачем же на весь комсомол и на партию?
Сергей Павлович нахмурился. Давняя обида по прежнему жила в сердце. Гордый, самолюбивый Королев не хотел получить еще раз отказ.
– Вы мне, беспартийному, не доверяете? Только честно?
– Вот что, Сергей Павлович, – вспылил Корнеев.– Я постарше вас, и у меня на счету и «мозоли» и «винтовка». И если говорю с вами о партии, значит, это высшее доверие к вам.
– Извините, – смутился Королев. – Я всем сердцем с партией, Леонид Константинович. Но я не готов к этому шагу. Мне надо что-то сделать для народа и партии. Не могу так. Вот запустим несколько ракет, поставим их Красной Армии. Тогда. Я делом докажу, что достоит быть членов ВКП(б), чтобы никто больше не упрекал. Хорошо?
Решение Совета Труда и Обороны СССР (СТО) о создании Реактивного института все еще задерживалось. И тогда Михаил Николаевич Тухачевский, как заместитель председателя Реввоенсовета СССР, пользуясь предоставленными ему правами, личным приказом по Реввоенсовету от 21 сентября 1933 года объединил ГДЛ и ГИРД в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ) Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Начальником института назначили Ивана Терентьевича Клейменова, а заместителем по научной части двадцатишестилетнего Сергея Павловича Королева. Ему присвоили должностное звание дивизионного инженера. (По нашему времени – звание генерал-лейтенанта технических войск.) В петлицах его гимнастерки появилось два «ромба». Благодаря решительному шагу Тухачевского бюрократам. не– осталось причин тянуть волокиту. Королев был горд и счастлив. В самом конце октября образование РНИИ утверждается постановлением Совета Труда и Обороны и институт передается в ведение Народного комиссариата тяжелой промышленности, руководимого замечательным организатором народного хозяйства Г. К. Орджоникидзе.
Первого ноября того же года С. П. Королев выступил с докладом на президиуме ЦС Осоавиахима. Это отчет о деятельности ГИРДа практически за два года работы. Деятельность коллектива получила положительную оценку. Основная задача ГИРДа – доказать на практике возможность осуществления реактивного принципа движения при данном состоянии науки и техники вообще – выполнена на высоком научно-техническом уровне и в удивительно короткий срок.
Тогда же ЦС Осоавиахима СССР принял постановление о награждении лучших сотрудников ГИРДа за достижения в ракетной технике. Сергея Павловича Королева и Михаила Клавдиевича Тихонравова отметили высшей наградой оборонного общества – знаком «За активную оборонную работу». Многие гирдовцы удостоились других знаков отличия Осоавиахима, ценных подарков.
С. П. Королев с головой ушел в дела РНИИ, связанные с новыми обязанностями, принимал самое деятельное участие в научно-производственной деятельности, в осуществлении технических исследований и экспериментов, начатых в ГИРДе. Его записная книжка пестрит рабочими записями.
«...Участвовал в испытаниях артиллерийских снарядов с ПВРД конструкции Ю. А. Победоносцева... Присутствовал при испытаниях модифицированной ракеты 09 под индексом 13... Много времени уделял первой бригаде, готовившей к старту жидкостную ракету Ф. А. Цандера ГИРД-Х. 25 ноября 1933 года руководил ее пуском. 17 января 1934 года проверял работу мастерской РНИИ...»
Но не все шло гладко во вновь созданном институте. Были и научные и не только научные споры. Московские и ленинградские группы в начале продолжали работать по собственной тематике. Различные направления деятельности специалистов ГДЛ и ГИРДа, существовавшие в момент создания института, и должны были составить научную основу технического плана работ коллектива на ближайшие годы. Но именно они и положили начало противоречиям между начальником РНИИ И. Т. Клейменовым и его заместителем С. П. Королевым.
– Ваш упор в плане работы РНИИ на создание ракетоплана и ракет для заатмосферных полетов, хотя и в далеком будущем, – начал Клейменов, – не оправдан. Вы, кажется, незаметно хотите протолкнуть идею о межпланетном корабле... Кого вы хотите обмануть? Меня?
Королеву не понравился тон, с которого началась беседа с начальником РНИИ. Он нахмурился, молчал, ожидая, что будет сказано дальше. Тут он заметил на столе у Клейменова свой «Доклад начальнику РНИИ о положении работы в производственной части РНИИ». В нем Королев с присущей ему прямотой отметил ряд недостатков в изготовлении корпусов пороховых ракетных снарядов, разрабатываемых группой специалистов из ГДЛ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60