это экономило драгоценные доли секунды, а для третьего выстрела времени все равно не будет. Рядом с ним лязгнула сталь — это Брандарк выхватил меч из ножен, его лошадь рванулась вперед. Тем временем вторая стрела уже ложилась на тетиву.
Градани, даже Кровавые Мечи, нуждались в крупных лошадях, которые имеют тот недостаток, что медленнее набирают скорость. Всадники были не ближе пятидесяти ярдов, когда Базел различил значок помощника капитана. Арбалет снова щелкнул, задрожала тетива, и помощник капитана, проткнутый боевым наконечником, свалился с седла, захлебнувшись сдавленным криком.
Оставшиеся шестеро гвардейцев перешли на галоп, Брандарк скакал им навстречу. Базел отбросил арбалет, и его меч сверкнул в воздухе. Он не испытывал особенного волнения, сама скорость лошадей играла ему на руку. Он ухмыльнулся, когда группа всадников разделилась. Трое из них направились к нему, стараясь поскорее до него добраться, но они скакали слишком плотно, толкаясь и мешая друг другу.
Для того, кто испытал себя в борьбе с воинами Сотойи, иметь с ними дело было почти детской игрой. Три массивные лошади неслись прямо на него, чтобы затоптать на месте, его неподвижность только подстегивала противника. И тут, когда до него оставалось едва тридцать футов, он внезапно отпрыгнул влево, взмахнув мечом.
Когда шестьдесят дюймов острой как бритва стали резанули правого скакуна по коленям, животное огласило воздух воплем боли, а всадник вылетел из седла. Панический крик гвардейца прервался громким хрустом сломавшихся позвонков, лошадь рухнула на землю, орошая ее кровью, бьющей из рассеченных жил.
Базел потратил драгоценную секунду, чтобы перерезать животному глотку. Двое оставшихся всадников остановили лошадей и обернулись к Базелу. Сделав приглашающий жест рукой, он услышал их яростное рычание, когда они разворачивали и пришпоривали лошадей. В нем тоже зашевелился гнев, угрожавший перерасти в неконтролируемый раж, но он вовремя подавил эту опасную вспышку.
Расстояние теперь было недостаточно велико, чтобы всадники могли развить прежнюю скорость, что делало ситуацию более угрожающей. На этот раз они не проскочат мимо. Теперь они держались дальше друг от друга, остерегаясь еще одного трюка с его стороны. Базел ожидал их приближения, одновременно прислушиваясь, не раздастся ли сзади топот копыт, свидетельствующий о приближающейся опасности.
Но нет, сзади было тихо, и он прыгнул вперед, оказавшись между двумя гвардейцами. Это снова застало их врасплох. Тот, что справа, занес меч для смертельного удара, но лошадь, испуганная прыжком Конокрада, отпрянула в сторону, сделав Базела недосягаемым для гвардейца. Другому всаднику, находившемуся слева от Базела, пришлось бы повернуться, чтобы нанести удар правой рукой, но времени на это у него уже не оставалось. Меч в его левой руке взлетел и описал широкую дугу, не причинив Конокраду никакого вреда. Базел обернулся к более опасному противнику.
Клинок со свистом опустился на плечо Базела, скользнув по кольчуге, но всадник не учел, насколько высок его пеший противник. Он рубил с седла, оставив голову незащищенной, и Базел, сделав молниеносный выпад, снес ему голову с плеч.
Базел ощутил боль в плече, по которому пришелся удар. Оставшийся в одиночестве всадник, развернувшись, снова атаковал. Но теперь в его глазах было больше страха, чем ярости. Он держался справа от Конокрада, занося меч, но приближался довольно медленно, будто надеясь, что тем временем сзади подоспеет помощь.
Помощь не спешила. Один из противников Брандарка лежал на земле без движения, окровавленный. Другие два гарцевали вокруг Брандарка, размахивая мечами. Зубы Базела оскалились в усмешке, и гвардеец побледнел, когда Конокрад рванулся навстречу, вместо того чтобы ожидать нападения стоя на месте.
Пришпоренная лошадь ускорила бег, но рост Базела скрадывал преимущество конника в высоте. Меч всадника был намного легче, так как и пеший воин не смог бы размахивать мечом такого размера, которым шутя орудовал Базел.
То, что было двуручным мечом для обычного смертного, ему показалось бы игрушечной детской сабелькой. Отчаянный взмах меча гвардейца был легко отбит клинком Базела, который повернулся на пятках и в свою очередь обрушил на противника страшный удар, разрубивший тело всадника почти до пояса.
Лошадь, лишенная седока, проскакала мимо, а Базел, едва переведя дыхание, поспешил другу на подмогу. Тем временем один из противников Брандарка свалился с седла, схватившись за окровавленный обрубок руки, а оставшийся гвардеец вдруг осознал, что остался в одиночестве. Он окинул взглядом распростертые и бьющиеся в агонии тела, отпрянул, развернулся и понесся в восточном направлении, вонзая шпоры в бока лошади.
Базел, тяжело дыша, остановился. Он встретился взглядом с сидевшим в седле Брандарком. Из глубокой царапины на щеке Кровавого Меча на его когда-то шикарный кожаный колет капала кровь. Левый рукав был испорчен касательным ударом меча. Глаза сверкали, делая его непохожим на денди, каким он обычно казался, но тон его почти не отличался от обычного.
— Жалкое зрелище, — вздохнул он, наблюдая за бегством всадника. — Просто позор. — Его зубы сверкнули в неожиданной улыбке. — Хотел бы я послушать, как он будет объясняться с Чернажем!
ГЛАВА 6
Великое Герцогство Эзганское с беспокойством следило за своими соседями. Градани Кровавого Меча за семивековую историю государства слишком часто совершали набеги на его границы. Поэтому восточные заставы были более мощными, чем обычные пограничные посты.
При приближении путешественников на дорогу высыпал отряд из двадцати пехотинцев, и Базел с интересом наблюдал, как они построились. Единственные не градани, которых он видел, были люди Сотойи, кавалеристы, с которыми приходилось сражаться. Он был почти разочарован, убедившись, что в эзганской пехоте не было ничего необычного. Они были снаряжены и вооружены не хуже, а пожалуй, и получше, чем пехотинцы Харграма, разве что какая-то небрежность чувствовалась в их построении, как будто они сознавали, что были всего лишь пограничной охраной.
Они были более темнокожими, чем сотойцы, и более низкорослыми. Самый высокий был меньше Брандарка и лишь по грудь Базелу, который внутренне веселился, заметив, как беспокойно они на это реагируют.
Офицер выступил вперед перед строем и повелительно поднял руку.
— По какому делу? — спросил он на плохом навахкском наречии. Он явно нервничал, и в его голосе слышались агрессивные нотки, так как кроме своих лошадей Базел и Брандарк вели в поводу еще четырех, всех с военными седлами. На двух были навьючены окровавленные броня и оружие, больше не нужные бывшим владельцам, еще к двум были привязаны израненные, почти потерявшие сознание гвардейцы.
— Сейчас объясним. — Эзганский язык вежливо говорившего Брандарка был куда лучше, чем ужасный навахкский диалект офицера. — Мы с товарищем хотим пересечь границу, чтобы направиться в Эзгфалас и наняться в караванную охрану.
— В караванную охрану? — Даже от Базела, познания которого в эзганском были, мягко говоря, ограниченными, не укрылись сомнения офицера. — Кажется, вы, э-э, слишком хорошо оснащены для караванной охраны, друг.
— В самом деле? — Брандарк оглядел свой маленький караван. — Пожалуй, вы правы, капитан, но все это добыто честным путем.
Офицер хмыкнул, и Брандарк продолжил:
— За несколько миль отсюда случилось досадное недоразумение, на нас с товарищем напали без всякой причины, и мы вынуждены были защищаться.
— Без всякой причины? — переспросил офицер, глядя на знаки отличия гвардейцев.
— Нам кажется, что именно так. Во всяком случае, этих лошадей и вооружение мы рассматриваем как свою законную боевую добычу.
— Понимаю. — Офицер потер подбородок и пожал плечами. Очевидно, причины, по которым градани считали нужным перерезать друг другу глотки, его не интересовали, лишь бы это происходило не на его территории. — Могу я узнать ваши имена?
— Я — Брандарк, до недавнего времени Навахкский. Этот рослый парень — Базел Бахнаксон, принц Харграмский. Может быть, вы о нем слышали?
— Как же, слыхал, — сказал офицер. — Что-то насчет нарушения обязанностей заложника и изнасилования.
Базел напрягся, но эзганец продолжал все так же спокойно:
— Но поскольку эту историю рассказал мне гвардеец князя Чернажа (кажется, вон его плащ, на второй лошади), я не вижу особенных оснований ей верить. Что касается нарушения обязательств, это дело князя Чернажа и Харграма, нас оно не касается. Но вот, — он посмотрел на Брандарка, — о вас никто и словом не обмолвился.
— Боюсь, князь Чернаж был еще не в курсе моих планов, капитан.
— Ясно. — Офицер изучал дорогу под своими ногами. — При данных обстоятельствах я не вижу оснований запретить вам въезд, но при условии, — он оглянулся, — что вы только проедете через Эзган.
Базел встрепенулся, но Брандарк только кивнул:
— Конечно, капитан.
— Хорошо. — Офицер тоже кивнул, потом посмотрел на раненых: — Могу я спросить, что вы собираетесь делать с этими двумя? — Его тон явно подразумевал, что если друзья собираются перерезать пленникам глотки, лучше будет сделать это подальше от людских глаз и предпочтительно на навахкской земле.
— Да, капитан, конечно. — Базел говорил по-эзгански очень медленно. — Мы бы были вам благодарны, если бы вы их подлечили, пока они не смогут сесть на лошадей, а потом отправиться обратно в Навахк.
Офицер на него выпучил глаза, потом перевел взгляд на Брандарка.
— Я же говорю, капитан, что это недоразумение, — вежливо сказал Кровавый Меч. — Поэтому мы и хотели бы, чтобы они смогли объяснить это князю Чернажу.
Эзганский офицер нахмурил лоб, потом кивнул (лицо его при этом приобрело уважительное выражение) и удостоил двух стражников Чернажа более сочувственного взгляда.
— Думаю, это возможно, — медленно сказал он, — если вы оплатите их постой и лечение.
— Обязательно. — Брандарк протянул офицеру горсть серебра. — Этого будет достаточно?
Офицер взглянул на деньги, снова кивнул, и Брандарк улыбнулся:
— В таком случае, капитан, мы оставляем их вам вместе с лошадьми, а сами отправимся дальше. Нам не хотелось бы, чтобы их друзья вернулись сюда и устроили еще одно недоразумение прямо у вас на пороге.
Эзган был иной раз до боли похож, иной раз не похож на родные места Базела, но он разительно не походил на Навахк. Дорога была почти так же хороша, как военные дороги князя Бахнака, каменные изгороди по сторонам были аккуратны, степенно паслись стада, под солнцем северного лета зрел урожай. Движение на дороге было столь же оживленным, как в нормальный день в Харграме. Глаз отдыхал после пустыни, в которую превратил свою страну князь Чернаж. Но наибольшая разница была в поведении людей. По дороге уже тянулись тяжелые повозки с хлебом нового урожая, но больше всего было пеших путешественников. И все они были столь же настороже, как фермер на муле, который, завидев наших путешественников, вылупил глаза и, ударив мула пятками по бокам, мгновенно скрылся из виду.
Это беспокоило Базела. Он знал, что другие человеческие расы боятся градани, и он знал также, что для этого существуют веские исторические причины. Но он впервые встретился с такой угрюмой враждебностью со стороны совершенно незнакомых людей. Брандарк, ехавший бок о бок со своим другом, казалось, совершенно не обращал на это внимания, тогда как Базелу было чрезвычайно неприятно видеть, как прохожие жались к противоположной стороне дороги, а матери подхватывали детей на руки, укрывая их от взглядов чужеземцев.
Явная враждебность, читавшаяся в иных глазах, вызывала больше чем просто чувство неудовольствия. Рука Базела не раз тянулась к мечу, когда в нем поднималась ответная волна раздражения. Настороженность, страх — это он еще мог понять, хотя ему это и не нравились, но на ненависть и презрение он реагировал по-другому.
— Я же говорил, что градани непопулярны, — спокойно произнес Брандарк, когда какой-то батрак, защищаясь от сглаза, трижды плюнул через плечо и перескочил через изгородь, чтобы не идти с ними по одной дороге. Брандарк, казалось, не замечал враждебности эзганцев, но сейчас кривая улыбка Кровавого Меча выдала его.
— Да, говорил, и я был готов ко многому, но это… — Базел махнул рукой в сторону исчезнувшего за изгородью батрака, и губы Брандарка снова покривились.
— Их трудно за это винить, — рассудительно сказал он. — Они не знают, какой потрясающий народ Конокрады. Они знакомы только с грабителями и убийцами Кровавыми Мечами, к каковым принадлежит и ваш покорный слуга.
— Вы имеете в виду, как Чернаж и его прихвостни.
— Но это единственные градани, с которыми они имели дело, так что для них все градани — негодяи. Мы все выглядим одинаково, не правда ли?
Базел сплюнул в дорожную пыль, и Брандарк хмыкнул:
— Если вы думаете, что сейчас мы в плохом положении, мой друг, то подождите, пока мы прибудем в город! — Он потряс головой и поправил свой драный рукав. — Постарайтесь помнить, что мы пришлые, причем незваные, и не пускайтесь ни в какие препирательства. Полагаю, расправа над двумя разбойниками-градани будет для всех этих людей потрясающим развлечением. Это доставит им такое же удовольствие, как вам — сломать Чернажу парочку ребер.
Они добрались до городка под названием Вэймит уже ближе к вечеру. Это был маленький город, почти деревня, где главную улицу пересекал ведущий к отдаленным фермам проселок. Похоже, весть о приближении градани обогнала их. Ни один из полудюжины выехавших им навстречу городских стражников не был толком вооружен, лошади, на которых они восседали, были просто выпряженными из телег тягловыми животными, что не мешало им весьма воинственно поглядывать на приближающихся градани.
Приземистый лысеющий мужчина, возглавлявший эту группу, выделялся тем, что был одет значительно лучше остальных. На шее у него висел бронзовый ключ. Очевидно, это был мэр.
Базел вместе с животными счел за лучшее держаться позади, предоставив Брандарку изъясняться с мэром. Он предпочитал привлекать поменьше внимания своей внушительной фигурой и сомнительным эзганским. Мэр несколько смягчился, когда Кровавый Меч обратился к нему на его родном языке и предъявил пропуск, выданный пограничной стражей, но ему явно не понравилась идея Брандарка провести ночь в его городе.
Возразить ему было, правда, нечего, и он, вернувшись к своим людям, увел их обратно в город, причем с их стороны не обошлось без ворчания и злобных взглядов. Брандарк посмотрел им вслед и подозвал Базела.
— И это человек, с которым имел дело мой отец! Что же говорить об остальных!
Базел только хмыкнул, и они последовали за всадниками в город, где дорога переходила в вымощенную булыжником мостовую.
Городишко, как с одобрением заметил Базел, был чистым, дома солидные, что бы их обитатели ни думали о градани. Многие дома были крыты черепицей или дранкой, а не просто соломой, белые стены сияли в золотых лучах опускающегося солнца. Единственный постоялый двор города выглядел весьма уютно — если не считать враждебных взглядов собравшихся во дворе.
Базел проводил взглядом вошедшего в гостиницу Брандарка, предоставляя тому улаживать все вопросы с размещением и питанием. Сам-то он не отличался терпением даже при благоприятных обстоятельствах, и ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что надо сдерживаться. Вот и теперь — он повел лошадей к желобу, чтобы напоить их, и ни один из работников не предложил ему свою помощь.
Он как раз отвел в сторону одну лошадь, чтобы дать место другой, когда раздался чей-то голос:
— Что, во имя Фробуса, ты делаешь?
Сжав челюсти, Базел попытался полностью сконцентрироваться на лошадях и решил не реагировать. Говорили по-эзгански; если прикинуться непонимающим, может быть, и пронесет.
— Ты, там, я тебе говорю, градани! — продолжал голос, на этот раз на грубом навахкском. — Кто тебе разрешил поить здесь своих грязных животных?
Уши Базела прижались к черепу, он медленно повернулся, выпрямляясь перед говорившим во весь рост. По местным меркам, эзганец был высоким и мускулистым, если не считать тяжелого пивного брюха, но его лицо побледнело, и он отступил на полшага, осознав, насколько чудовищная сила ему противостоит. Он сглотнул, огляделся вокруг и расхрабрился, увидев, как к ним подтягивается народ.
— Вы мне говорите? — пророкотал Базел медлен но, подозрительно вежливым голосом.
— Конечно, градани, — глумливо усмехнулся эзганец. — Пусть твои больные животные не пачкают нашу воду.
— Ну если они больные, я вас в этом не виню, а если не больные, то вам не о чем беспокоиться.
Глаза Базела предостерегающе сверкали, но низкий голос его звучал ровно. Не станет же он рассказывать, как ему трудно сдерживаться и как его подмывает вытащить меч из ножен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Градани, даже Кровавые Мечи, нуждались в крупных лошадях, которые имеют тот недостаток, что медленнее набирают скорость. Всадники были не ближе пятидесяти ярдов, когда Базел различил значок помощника капитана. Арбалет снова щелкнул, задрожала тетива, и помощник капитана, проткнутый боевым наконечником, свалился с седла, захлебнувшись сдавленным криком.
Оставшиеся шестеро гвардейцев перешли на галоп, Брандарк скакал им навстречу. Базел отбросил арбалет, и его меч сверкнул в воздухе. Он не испытывал особенного волнения, сама скорость лошадей играла ему на руку. Он ухмыльнулся, когда группа всадников разделилась. Трое из них направились к нему, стараясь поскорее до него добраться, но они скакали слишком плотно, толкаясь и мешая друг другу.
Для того, кто испытал себя в борьбе с воинами Сотойи, иметь с ними дело было почти детской игрой. Три массивные лошади неслись прямо на него, чтобы затоптать на месте, его неподвижность только подстегивала противника. И тут, когда до него оставалось едва тридцать футов, он внезапно отпрыгнул влево, взмахнув мечом.
Когда шестьдесят дюймов острой как бритва стали резанули правого скакуна по коленям, животное огласило воздух воплем боли, а всадник вылетел из седла. Панический крик гвардейца прервался громким хрустом сломавшихся позвонков, лошадь рухнула на землю, орошая ее кровью, бьющей из рассеченных жил.
Базел потратил драгоценную секунду, чтобы перерезать животному глотку. Двое оставшихся всадников остановили лошадей и обернулись к Базелу. Сделав приглашающий жест рукой, он услышал их яростное рычание, когда они разворачивали и пришпоривали лошадей. В нем тоже зашевелился гнев, угрожавший перерасти в неконтролируемый раж, но он вовремя подавил эту опасную вспышку.
Расстояние теперь было недостаточно велико, чтобы всадники могли развить прежнюю скорость, что делало ситуацию более угрожающей. На этот раз они не проскочат мимо. Теперь они держались дальше друг от друга, остерегаясь еще одного трюка с его стороны. Базел ожидал их приближения, одновременно прислушиваясь, не раздастся ли сзади топот копыт, свидетельствующий о приближающейся опасности.
Но нет, сзади было тихо, и он прыгнул вперед, оказавшись между двумя гвардейцами. Это снова застало их врасплох. Тот, что справа, занес меч для смертельного удара, но лошадь, испуганная прыжком Конокрада, отпрянула в сторону, сделав Базела недосягаемым для гвардейца. Другому всаднику, находившемуся слева от Базела, пришлось бы повернуться, чтобы нанести удар правой рукой, но времени на это у него уже не оставалось. Меч в его левой руке взлетел и описал широкую дугу, не причинив Конокраду никакого вреда. Базел обернулся к более опасному противнику.
Клинок со свистом опустился на плечо Базела, скользнув по кольчуге, но всадник не учел, насколько высок его пеший противник. Он рубил с седла, оставив голову незащищенной, и Базел, сделав молниеносный выпад, снес ему голову с плеч.
Базел ощутил боль в плече, по которому пришелся удар. Оставшийся в одиночестве всадник, развернувшись, снова атаковал. Но теперь в его глазах было больше страха, чем ярости. Он держался справа от Конокрада, занося меч, но приближался довольно медленно, будто надеясь, что тем временем сзади подоспеет помощь.
Помощь не спешила. Один из противников Брандарка лежал на земле без движения, окровавленный. Другие два гарцевали вокруг Брандарка, размахивая мечами. Зубы Базела оскалились в усмешке, и гвардеец побледнел, когда Конокрад рванулся навстречу, вместо того чтобы ожидать нападения стоя на месте.
Пришпоренная лошадь ускорила бег, но рост Базела скрадывал преимущество конника в высоте. Меч всадника был намного легче, так как и пеший воин не смог бы размахивать мечом такого размера, которым шутя орудовал Базел.
То, что было двуручным мечом для обычного смертного, ему показалось бы игрушечной детской сабелькой. Отчаянный взмах меча гвардейца был легко отбит клинком Базела, который повернулся на пятках и в свою очередь обрушил на противника страшный удар, разрубивший тело всадника почти до пояса.
Лошадь, лишенная седока, проскакала мимо, а Базел, едва переведя дыхание, поспешил другу на подмогу. Тем временем один из противников Брандарка свалился с седла, схватившись за окровавленный обрубок руки, а оставшийся гвардеец вдруг осознал, что остался в одиночестве. Он окинул взглядом распростертые и бьющиеся в агонии тела, отпрянул, развернулся и понесся в восточном направлении, вонзая шпоры в бока лошади.
Базел, тяжело дыша, остановился. Он встретился взглядом с сидевшим в седле Брандарком. Из глубокой царапины на щеке Кровавого Меча на его когда-то шикарный кожаный колет капала кровь. Левый рукав был испорчен касательным ударом меча. Глаза сверкали, делая его непохожим на денди, каким он обычно казался, но тон его почти не отличался от обычного.
— Жалкое зрелище, — вздохнул он, наблюдая за бегством всадника. — Просто позор. — Его зубы сверкнули в неожиданной улыбке. — Хотел бы я послушать, как он будет объясняться с Чернажем!
ГЛАВА 6
Великое Герцогство Эзганское с беспокойством следило за своими соседями. Градани Кровавого Меча за семивековую историю государства слишком часто совершали набеги на его границы. Поэтому восточные заставы были более мощными, чем обычные пограничные посты.
При приближении путешественников на дорогу высыпал отряд из двадцати пехотинцев, и Базел с интересом наблюдал, как они построились. Единственные не градани, которых он видел, были люди Сотойи, кавалеристы, с которыми приходилось сражаться. Он был почти разочарован, убедившись, что в эзганской пехоте не было ничего необычного. Они были снаряжены и вооружены не хуже, а пожалуй, и получше, чем пехотинцы Харграма, разве что какая-то небрежность чувствовалась в их построении, как будто они сознавали, что были всего лишь пограничной охраной.
Они были более темнокожими, чем сотойцы, и более низкорослыми. Самый высокий был меньше Брандарка и лишь по грудь Базелу, который внутренне веселился, заметив, как беспокойно они на это реагируют.
Офицер выступил вперед перед строем и повелительно поднял руку.
— По какому делу? — спросил он на плохом навахкском наречии. Он явно нервничал, и в его голосе слышались агрессивные нотки, так как кроме своих лошадей Базел и Брандарк вели в поводу еще четырех, всех с военными седлами. На двух были навьючены окровавленные броня и оружие, больше не нужные бывшим владельцам, еще к двум были привязаны израненные, почти потерявшие сознание гвардейцы.
— Сейчас объясним. — Эзганский язык вежливо говорившего Брандарка был куда лучше, чем ужасный навахкский диалект офицера. — Мы с товарищем хотим пересечь границу, чтобы направиться в Эзгфалас и наняться в караванную охрану.
— В караванную охрану? — Даже от Базела, познания которого в эзганском были, мягко говоря, ограниченными, не укрылись сомнения офицера. — Кажется, вы, э-э, слишком хорошо оснащены для караванной охраны, друг.
— В самом деле? — Брандарк оглядел свой маленький караван. — Пожалуй, вы правы, капитан, но все это добыто честным путем.
Офицер хмыкнул, и Брандарк продолжил:
— За несколько миль отсюда случилось досадное недоразумение, на нас с товарищем напали без всякой причины, и мы вынуждены были защищаться.
— Без всякой причины? — переспросил офицер, глядя на знаки отличия гвардейцев.
— Нам кажется, что именно так. Во всяком случае, этих лошадей и вооружение мы рассматриваем как свою законную боевую добычу.
— Понимаю. — Офицер потер подбородок и пожал плечами. Очевидно, причины, по которым градани считали нужным перерезать друг другу глотки, его не интересовали, лишь бы это происходило не на его территории. — Могу я узнать ваши имена?
— Я — Брандарк, до недавнего времени Навахкский. Этот рослый парень — Базел Бахнаксон, принц Харграмский. Может быть, вы о нем слышали?
— Как же, слыхал, — сказал офицер. — Что-то насчет нарушения обязанностей заложника и изнасилования.
Базел напрягся, но эзганец продолжал все так же спокойно:
— Но поскольку эту историю рассказал мне гвардеец князя Чернажа (кажется, вон его плащ, на второй лошади), я не вижу особенных оснований ей верить. Что касается нарушения обязательств, это дело князя Чернажа и Харграма, нас оно не касается. Но вот, — он посмотрел на Брандарка, — о вас никто и словом не обмолвился.
— Боюсь, князь Чернаж был еще не в курсе моих планов, капитан.
— Ясно. — Офицер изучал дорогу под своими ногами. — При данных обстоятельствах я не вижу оснований запретить вам въезд, но при условии, — он оглянулся, — что вы только проедете через Эзган.
Базел встрепенулся, но Брандарк только кивнул:
— Конечно, капитан.
— Хорошо. — Офицер тоже кивнул, потом посмотрел на раненых: — Могу я спросить, что вы собираетесь делать с этими двумя? — Его тон явно подразумевал, что если друзья собираются перерезать пленникам глотки, лучше будет сделать это подальше от людских глаз и предпочтительно на навахкской земле.
— Да, капитан, конечно. — Базел говорил по-эзгански очень медленно. — Мы бы были вам благодарны, если бы вы их подлечили, пока они не смогут сесть на лошадей, а потом отправиться обратно в Навахк.
Офицер на него выпучил глаза, потом перевел взгляд на Брандарка.
— Я же говорю, капитан, что это недоразумение, — вежливо сказал Кровавый Меч. — Поэтому мы и хотели бы, чтобы они смогли объяснить это князю Чернажу.
Эзганский офицер нахмурил лоб, потом кивнул (лицо его при этом приобрело уважительное выражение) и удостоил двух стражников Чернажа более сочувственного взгляда.
— Думаю, это возможно, — медленно сказал он, — если вы оплатите их постой и лечение.
— Обязательно. — Брандарк протянул офицеру горсть серебра. — Этого будет достаточно?
Офицер взглянул на деньги, снова кивнул, и Брандарк улыбнулся:
— В таком случае, капитан, мы оставляем их вам вместе с лошадьми, а сами отправимся дальше. Нам не хотелось бы, чтобы их друзья вернулись сюда и устроили еще одно недоразумение прямо у вас на пороге.
Эзган был иной раз до боли похож, иной раз не похож на родные места Базела, но он разительно не походил на Навахк. Дорога была почти так же хороша, как военные дороги князя Бахнака, каменные изгороди по сторонам были аккуратны, степенно паслись стада, под солнцем северного лета зрел урожай. Движение на дороге было столь же оживленным, как в нормальный день в Харграме. Глаз отдыхал после пустыни, в которую превратил свою страну князь Чернаж. Но наибольшая разница была в поведении людей. По дороге уже тянулись тяжелые повозки с хлебом нового урожая, но больше всего было пеших путешественников. И все они были столь же настороже, как фермер на муле, который, завидев наших путешественников, вылупил глаза и, ударив мула пятками по бокам, мгновенно скрылся из виду.
Это беспокоило Базела. Он знал, что другие человеческие расы боятся градани, и он знал также, что для этого существуют веские исторические причины. Но он впервые встретился с такой угрюмой враждебностью со стороны совершенно незнакомых людей. Брандарк, ехавший бок о бок со своим другом, казалось, совершенно не обращал на это внимания, тогда как Базелу было чрезвычайно неприятно видеть, как прохожие жались к противоположной стороне дороги, а матери подхватывали детей на руки, укрывая их от взглядов чужеземцев.
Явная враждебность, читавшаяся в иных глазах, вызывала больше чем просто чувство неудовольствия. Рука Базела не раз тянулась к мечу, когда в нем поднималась ответная волна раздражения. Настороженность, страх — это он еще мог понять, хотя ему это и не нравились, но на ненависть и презрение он реагировал по-другому.
— Я же говорил, что градани непопулярны, — спокойно произнес Брандарк, когда какой-то батрак, защищаясь от сглаза, трижды плюнул через плечо и перескочил через изгородь, чтобы не идти с ними по одной дороге. Брандарк, казалось, не замечал враждебности эзганцев, но сейчас кривая улыбка Кровавого Меча выдала его.
— Да, говорил, и я был готов ко многому, но это… — Базел махнул рукой в сторону исчезнувшего за изгородью батрака, и губы Брандарка снова покривились.
— Их трудно за это винить, — рассудительно сказал он. — Они не знают, какой потрясающий народ Конокрады. Они знакомы только с грабителями и убийцами Кровавыми Мечами, к каковым принадлежит и ваш покорный слуга.
— Вы имеете в виду, как Чернаж и его прихвостни.
— Но это единственные градани, с которыми они имели дело, так что для них все градани — негодяи. Мы все выглядим одинаково, не правда ли?
Базел сплюнул в дорожную пыль, и Брандарк хмыкнул:
— Если вы думаете, что сейчас мы в плохом положении, мой друг, то подождите, пока мы прибудем в город! — Он потряс головой и поправил свой драный рукав. — Постарайтесь помнить, что мы пришлые, причем незваные, и не пускайтесь ни в какие препирательства. Полагаю, расправа над двумя разбойниками-градани будет для всех этих людей потрясающим развлечением. Это доставит им такое же удовольствие, как вам — сломать Чернажу парочку ребер.
Они добрались до городка под названием Вэймит уже ближе к вечеру. Это был маленький город, почти деревня, где главную улицу пересекал ведущий к отдаленным фермам проселок. Похоже, весть о приближении градани обогнала их. Ни один из полудюжины выехавших им навстречу городских стражников не был толком вооружен, лошади, на которых они восседали, были просто выпряженными из телег тягловыми животными, что не мешало им весьма воинственно поглядывать на приближающихся градани.
Приземистый лысеющий мужчина, возглавлявший эту группу, выделялся тем, что был одет значительно лучше остальных. На шее у него висел бронзовый ключ. Очевидно, это был мэр.
Базел вместе с животными счел за лучшее держаться позади, предоставив Брандарку изъясняться с мэром. Он предпочитал привлекать поменьше внимания своей внушительной фигурой и сомнительным эзганским. Мэр несколько смягчился, когда Кровавый Меч обратился к нему на его родном языке и предъявил пропуск, выданный пограничной стражей, но ему явно не понравилась идея Брандарка провести ночь в его городе.
Возразить ему было, правда, нечего, и он, вернувшись к своим людям, увел их обратно в город, причем с их стороны не обошлось без ворчания и злобных взглядов. Брандарк посмотрел им вслед и подозвал Базела.
— И это человек, с которым имел дело мой отец! Что же говорить об остальных!
Базел только хмыкнул, и они последовали за всадниками в город, где дорога переходила в вымощенную булыжником мостовую.
Городишко, как с одобрением заметил Базел, был чистым, дома солидные, что бы их обитатели ни думали о градани. Многие дома были крыты черепицей или дранкой, а не просто соломой, белые стены сияли в золотых лучах опускающегося солнца. Единственный постоялый двор города выглядел весьма уютно — если не считать враждебных взглядов собравшихся во дворе.
Базел проводил взглядом вошедшего в гостиницу Брандарка, предоставляя тому улаживать все вопросы с размещением и питанием. Сам-то он не отличался терпением даже при благоприятных обстоятельствах, и ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что надо сдерживаться. Вот и теперь — он повел лошадей к желобу, чтобы напоить их, и ни один из работников не предложил ему свою помощь.
Он как раз отвел в сторону одну лошадь, чтобы дать место другой, когда раздался чей-то голос:
— Что, во имя Фробуса, ты делаешь?
Сжав челюсти, Базел попытался полностью сконцентрироваться на лошадях и решил не реагировать. Говорили по-эзгански; если прикинуться непонимающим, может быть, и пронесет.
— Ты, там, я тебе говорю, градани! — продолжал голос, на этот раз на грубом навахкском. — Кто тебе разрешил поить здесь своих грязных животных?
Уши Базела прижались к черепу, он медленно повернулся, выпрямляясь перед говорившим во весь рост. По местным меркам, эзганец был высоким и мускулистым, если не считать тяжелого пивного брюха, но его лицо побледнело, и он отступил на полшага, осознав, насколько чудовищная сила ему противостоит. Он сглотнул, огляделся вокруг и расхрабрился, увидев, как к ним подтягивается народ.
— Вы мне говорите? — пророкотал Базел медлен но, подозрительно вежливым голосом.
— Конечно, градани, — глумливо усмехнулся эзганец. — Пусть твои больные животные не пачкают нашу воду.
— Ну если они больные, я вас в этом не виню, а если не больные, то вам не о чем беспокоиться.
Глаза Базела предостерегающе сверкали, но низкий голос его звучал ровно. Не станет же он рассказывать, как ему трудно сдерживаться и как его подмывает вытащить меч из ножен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43