— повторил майор с угрожающими нотками в голосе.
— Я нашел след, майор, но не уверен, по этому ли следу мы шли раньше.
— Покажите! — отрывисто гаркнул Ратан.
— Есть, сэр.
Разведчик развернул лошадь и поскакал впереди. Он почти сожалел о том, что вообще открыл рот, но если бы доложил не он, а кто-то другой, то было бы еще хуже, думал он философски.
Через двадцать минут они подъехали к находке и спешились: это было покрытое пеплом кострище и следы стоянки.
— Вот, майор, — показал разведчик.
Ратан упер руки в бедра и оглядел место стоянки. Лагерь был совсем свежим, но градани, которых они преследовали, вели себя более скрытно. Их костры, когда они их разводили, были меньше, чем этот, стоянки лучше выбраны и тщательнее замаскированы, — в общем, они предпринимали немалые усилия, чтобы оставить после себя как можно меньше следов.
— И с чего ты взял, — спросил майор зловеще тихо, — что это именно те ублюдки, за которыми мы гонимся?
— Я этого не говорил, сэр, — поспешно вставил следопыт, — но вы приказали докладывать о любых обнаруженных следах, к тому же мы ищем градани.
— Ну и?.. — Майор покосился на солдата.
— Вот, сэр. — Разведчик извлек из поясного мешка бронзовую пряжку. — Я нашел это здесь при первом осмотре.
Майор повертел пряжку в пальцах и нахмурился, глядя на угловатые символы, вытравленные на металле.
— Что это такое? — спросил он с уже меньшим раздражением в голосе, и разведчик, скрывая облегчение, тронул значки пальцем:
— Это руническая письменность градани, сэр. Я не могу их прочесть, но видел такие же на снаряжении градани Дикого Плеса.
Ратан еще раз оглядел лагерь. Лошадей больше, и они более тяжелые, чем у тех, кого они ищут, пришли они совсем с другой стороны, и это означало…
— Они объединились с остальными из своей грязной банды! — Майор резко повернулся к помощнику. — Халит!
— Здесь, сэр!
— Выслать курьеров. Вызвать всех разведчиков и оповестить ближайшие армейские посты. Здесь их больше, чем мы думали, и мне нужны еще люди, все, кого можно собрать. Давай, давай, пошевеливайся!
— Есть, сэр! — Халит пришпорил коня и помчался к лагерю, уже выкрикивая имена гонцов, а Ратан тихо засмеялся.
Это был пугающий смех, да и глаза зловеще блеснули, когда он устремил взгляд на юго-восток, куда уходил ясно видимый на влажной почве след многочисленного конного отряда.
— Попались, гнусные ублюдки! — прошептал он и разжал пальцы. Пряжка упала вверх рунами, и, когда майор Ратан повернулся, чтобы вскочить на лошадь, его каблук втоптал в землю эмблему личной охраны наследного принца Харнака.
Солнце уже склонилось к западу, когда Базел решил остановиться. По дну глубокой, окаймленной деревьями лощины струился поток, трава на его берегах была еще зеленой. Лошадям и мулам это понравилось, Базела же устраивало, что овраг обеспечивал надежное укрытие.
Брандарк спешился, чтобы свести животных вниз по северному склону. Здесь при спуске им требовалась помощь, но южный склон, как с удовлетворением отметил Брандарк, был намного более пологим. Кровавый Меч с готовностью признавал, что у Базела гораздо лучшее чутье на такие вещи, — без сомнения, сказывался сотойский опыт. Преследователи могут появиться только с севера, и крутой склон их задержит, в то время как градани без промедления уйдут на юг.
— Первоклассное местечко для стоянки! Может, костер разведем?
— Лучше не надо, — ответил Базел. — Сейчас не так уж холодно, а тот, кто не увидит пламени, может учуять дым.
— Гм, — Брандарк потер кончик носа, — ты прав. Правда, от нас сейчас так воняет, что они безо всякого дыма унюхают нас за лигу.
— Ну, ручей довольно глубокий, так что, как только привяжем лошадей, я приму первую вахту, чтобы дать тебе возможность отмочить твою нежную кожу.
— Решено! — воскликнул Брандарк. — Боги! Сейчас даже холодная вода хороша!
Лошадь споткнулась, и Харнак выругался. Животные устали, отряд растянулся, солнце уже коснулось горизонта, но принц даже не думал остановиться. Теперь ему не надо было даже прикасаться к рукояти, чтобы чувствовать постоянную тягу заряженного ненавистью меча. Та же ненависть, та же жажда крови наполняла его сердце и заставляла двигаться вперед, пренебрегая утомленностью лошадей и наступавшими сумерками, закипала в крови, пока он не ощутил себя на грани ража. Он здесь. Этот сукин сын здесь. Харнак чуял его носом. Из его горла вырвался рык, шпоры врезались лошади в бока.
Лошадь заржала и взвилась на дыбы, чуть не сбросив всадника наземь. Однако следующий удар шпор заставил ее перейти на галоп, и сопровождение Харнака, втихомолку ругаясь, последовало за своим принцем, стараясь не отставать.
Некоторые все же не могли за ним поспеть, несмотря на все усилия. Их с самого начала пугало это путешествие. Как и сам Харнак, они чувствовали себя неуютно в этой чужой, слишком жаркой стране, где каждый встречный смотрел на них как на непрошеных гостей. Им становилось не по себе от мысли, что стоит им ввязаться в какую-нибудь ссору — и на чужаков поднимутся все местные жители; однако страшные подозрения насчет их предводителя и его таинственного меча терзали их еще больше. Харнак окружил себя людьми жестокими и отчаянными, и темная сила проклятого меча находила легкий путь в их сердца. Она проникала в самые глубины их запятнанных кровью душ, лизала их языками черного пламени, туманила их мысли, и когда они осознавали, что происходит, то ужасались.
Но все труднее было распознавать это влияние. Оно становилось органичной частью самого их существа, хотя представляло собой лишь слабую тень той страсти, что сжигала Харнака. Мутя сознание, как дурман, оно вместе со все усиливавшимся страхом потерять свой отряд в чужой стране гнало их вслед за Харнаком, который продолжал пришпоривать лошадь. Но как они ни старались, уставшие животные сбавляли шаг, и к наступлению темноты отряд растянулся длинной неровной цепочкой.
Харнак это видел, и в нем шевелилось понимание необходимости остановиться и подождать отставших, собрать всех своих людей вместе для того, чтобы увеличить преимущество над этими ублюдками, Базелом и Брандарком, перед нападением. Но эта мысль затерялась в мутной жажде крови, Харнак забыл о ней и снова устремился в сгущающуюся тьму.
Ратан посмотрел на запад, где среди облаков еще виднелся малиновый край солнечного диска. Они близко. Ратан чувствовал это. Градани пользовались большими, тяжелыми лошадьми, которые по всем статьям уступали легким верховым животным его солдат. Подкрепление увеличило его сотню вдвое — силы вполне достаточные, чтобы разделаться с любыми разбойниками. Ему нужны были только еще два часа дневного света, но их-то как раз и не было.
Ратан сжал зубы, борясь со своим нетерпением. Солнце снова взойдет, умнее будет подождать, сказал он себе. Ночная схватка всегда таит в себе возможность неприятных неожиданностей, и это в лучшем случае. В худшем она может обернуться несчастьем, столкнуть между собой своих и дать скрыться врагу.
Он уже открыл рот, чтобы отдать приказ сделать привал, когда передовые части отряда перевалили через гребень холма в нескольких сотнях ярдов впереди него. Последние лучи солнца зловеще сверкнули на шлемах всадников, как вдруг они начали срывать с плеч луки, и послышались первые резкие выкрики.
Харнак подскочил в седле, услышав громкое ржание лошади, напоминавшее женский крик. Света еще хватало, чтобы разобрать, как градани, ехавший одним из последних, упал вместе с конем и больше не поднялся. Потом на рассеянный арьергард отряда посыпались новые стрелы, и началась неразбериха.
Недоумевающий взгляд принца различил в полумраке за холмом какое-то движение. Темные, неясно видимые фигуры — лишь на их шлемах и кольчугах иногда вспыхивали последние случайные лучи заходящего светила — посылали стрелу за стрелой с максимально возможной быстротой. Они стреляли почти вслепую, но уже через несколько секунд еще один градани упал с седла.
Харнак не имел представления, кто были люди, напавшие на его гвардейцев, но их неожиданное появление наполнило ту часть его души, что еще ему принадлежала, паникой. Он не знал, сколько врагов еще оставалось за холмом, но понимал, что градани в любом случае были слишком растянуты для боя и их лошади слишком устали, чтобы можно было спастись бегством. Он вдруг остро и окончательно осознал, что никогда больше не увидит Навахка, что Скорпион послал его на верную смерть, и охвативший его ужас, смешавшись с дикой, всепоглощающей ненавистью, которую источал меч, перерос в раж.
Харнак взвыл, как взбесившийся зверь, и, когда он обнажил меч, мертвенно-зеленая вспышка озарила его, как отравленная молния. Сопровождение, почувствовавшее его раж, отозвалось леденящим кровь воплем впадавших в ярость градани, наполнившим собой наступившую тем временем ночь. И колонна Харнака разделилась.
Основная часть градани ринулась на нападавших, стремясь уничтожить как можно больше врагов, но ближайшие к Харнаку попали под влияние проклятого меча, заставившее их свернуть на юг вслед за принцем. Темные глубины их собственных сердец делали их легкой добычей Скорпиона. То существо, для уничтожения которого единственно и создавался меч, находилось к югу от них, не к северу. В то время как их товарищи поворачивали назад, навстречу атакующим, непреодолимая сила гнала из вперед, в ночь.
— Что случилось, во имя всех богов?..
Майор Ратан побледнел, услышав приближающиеся крики. Темнота пала почти мгновенно, но он успел заметить первые громадные фигуры, буквально сметавшие его стрелков. Конные лучники попытались рассредоточиться, но опоздали. Они никак не могли ожидать, что преследуемые повернут прямо навстречу их стрелам. Тяжелые лошади градани, несмотря на усталость, словно заразились яростью своих седоков, вкладывая последние силы в мощный рывок. Большинство лучников успели вытащить мечи, но это им не помогло. Они посыпались наземь, как зерна спелой пшеницы из колоса.
— Стройся! Стройся! — кричал Ратан. Задудели рожки, солдаты пришли в движение. Времени на смыкание рядов не было, но кое-как им все же удалось сформировать строй.
— Копья! — скомандовал Ратан. Во тьме нормальное управление боем было невозможно, но он не мог подставить своих людей под удар совершенно неподготовленными. Крики градани давали смутное представление, где находился противник.
— В атаку! — завопил он, и две сотни всадников ринулись вперед.
Базел Бахнаксон вскочил на ноги при первых криках, донесшихся с севера. Секунду он постоял среди деревьев, вглядываясь во тьму, постепенно осознавая, что эти звуки ему знакомы. Но это невозможно! Так далеко на юге… но нет, ошибки не было. Затем он услышал пение рожков за холмами и понял, что времени на раздумья не осталось.
Он скатился вниз со скоростью падающего валуна. Несколько раз он чуть было не упал, но каким-то чудом удержался на ногах и оказался возле ручья как раз в тот момент, когда Брандарк вылез из воды.
— В чем дело?..
— Давай быстрей! Они будут здесь через несколько минут! — крикнул Базел, и Брандарк, не спрашивая больше ни о чем, кинулся к своей одежде и вооружению, сложенным на берегу. Не надевая рубаху и штаны, он натянул кольчугу, а Базел тем временем бросился к лошадям. Он схватил вьючное седло и ринулся в гущу беспорядочно толкавшихся, внезапно запаниковавших животных, но топот копыт и голоса приближались слишком быстро.
Базел оставил животных, осознав, что их уже некогда седлать, и вытащил из ножен меч. Брандарк все еще возился с одеждой, и Базел прыгнул вперед, заслоняя друга от конных фигур, как раз на бешеной скорости появившихся на краю оврага.
Лошади падали, ломая ноги, напарывались на невидимые в темноте ветви, но некоторым удалось спуститься по склону. На их спинах восседали визжащие демоны, следовавшие за зеленым, подернутым алой дымкой огнем, окружавшим меч Харнака. Лошадь Харнака, осев на круп, скользила вниз, издавая исполненное ужаса ржание, но все же сумела как-то удержаться на ногах. Глаза принца походили на колодцы, полные безумия.
— Базел!!! — завопил он и бросился в атаку. Услышав свое имя, Базел обернулся, синее пламя вспыхнуло и скользнуло по лезвию его меча. Проклятый меч увлекал принца Навахкского к Конокраду. Времени на то, чтобы недоумевать, откуда мог здесь взяться Харнак, не оставалось, Базел почувствовал, как в нем загорелся раж, и ринулся навстречу врагу.
— Томанак! — Рев его боевого клича перекрыл высокий бешеный вопль Харнака, меч, окутанный синим пламенем, рванулся вперед. Ему ответило кроваво-зеленое сияние заговоренной стали, и клинки встретились в яростном порыве, на миг осветив лощину, словно вспышка молнии. Проклятый меч взвыл, как живая душа, когда удар Базела вышиб Харнака из седла.
Принц упал на землю, но сила клинка с молниеносной быстротой вздернула его на ноги. Его метнувшаяся в сторону лошадь на мгновение заслонила его от Конокрада, дав ему возможность выпрямиться, и Харнак вновь со стихийным бешенством бросился на Базела.
Сталь гремела и звенела, как молоты рассерженных гигантов. Окутывавший мечи свет становился ярче с каждым ударом. Базел чувствовал мощь оружия Харнака, ненависть и неумолимую целеустремленность, питавшую раж навахкца, и был вынужден отступить на шаг, потом еще на один. Его противника окружал мертвенный изумрудный ореол, в котором угадывались очертания гигантского скорпиона. Его клешни широко раскрывались, пытаясь схватить Базела, и Конокрад снова отступил, чтобы уклониться от ударившего в него смертоносного жала. Ядовитый пар заклубился над местом, куда излилась брызнувшая из жала струя. Но вдруг Базел ощутил, что он тоже не одинок. Вокруг него формировалась громадная фигура, от которой исходили лазурные лучи. Базел понял, что поединок этот не только между ним и Харнаком.
Частью сознания он ощутил панику. Не из-за Харнака, но оттого, что Томанак некогда говорил об опасностях битв между богами. Кипение силы, истекавшей при каждом ударе, заполнило лощину светом, он и Харнак были в центре, в средоточении этой силы, они стали воплощениями Света и Тьмы, смертными вместилищами бессмертных сущностей. Базел слышал звон стали за своей спиной: это Брандарк сражался за свою жизнь, но Конокрад не мог и на секунду отвлечься от Харнака. Не с ним он бился, но с несказанной мерзостью, заключенной в его клинке. Меч навахкца был короче базеловского, легче и лучше приспособлен для ближнего боя, каким-то образом Конокрад понял — малейшая царапина означает смерть, даже хуже, чем смерть.
Базел отбил еще один мощный удар, отведя клинок противника в сторону. Влекомый инерцией собственного удара, Харнак пролетел несколько шагов вперед, открывая Базелу спину. Конокрад не преминул этим воспользоваться и изо всех сил врезал ему в спину ногой. Харнак вскрикнул от боли, несмотря на раж, но не упал. Он проскочил вперед еще на дюжину шагов, повернулся и, потрясая мечом, снова устремился на Базела. Новые фонтаны огня взметнулись из лощины, когда их клинки вновь скрестились.
Майор Ратан задумчиво посмотрел на молнии, мелькавшие где-то впереди. Грома не было слышно, однако дыхание жара, казалось, доносилось за несколько миль, словно тепло летнего солнца. Куда, во имя всех адов Краханы, он со своими всадниками угодил? Атака его отряда, как он и ожидал, захлебнулась в темноте, линия атакующих рассыпалась, и теперь схватка беспорядочно бушевала на окружающих холмах. Десяток градани, может быть чуть больше, были убиты копейщиками, но остальные прорвали строй и перешли к ближнему бою, в котором ни один из его всадников не был в состоянии тягаться с градани в раже. Вопли и лязг оружия доносились со всех сторон, но кавалерия Ратана имела подавляющее численное преимущество. Они нападали на каждого градани по трое, лошади падали, увлекая за собой седоков, и вот из темноты перед майором вырос оглушительно орущий, весь измазанный кровью из своих и чужих ран пеший градани, и майор поневоле утратил интерес к тому, что светилось на горизонте.
Отразив очередной выпад, Базел перехватил свой меч рукоятью вверх и нанес ею страшный удар по лицу принца. Раздался хруст раздробленной челюсти, Харнак отшатнулся, слепо рубя перед собой воздух, и фигура скорпиона издала вопль ярости. Базел ринулся вперед, его занесенный меч опустился и, взрезав кольчугу, вонзился в правую руку Харнака, который в последний момент уклонился в сторону, на этот раз отделавшись легким ранением. Навахкский принц снова прыгнул вперед и сделал выпад, но его атака оказалась неудачной.
Базел прекрасно сознавал опасность, правильно оценивая управляющую Харнаком силу ража, но Харнак нападал с бездумной яростью, а ум Базела был холоден и ясен. В том-то и было дело, что раж гнал Харнака, управлял им, в то время как Базел сам управлял своим ражем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Я нашел след, майор, но не уверен, по этому ли следу мы шли раньше.
— Покажите! — отрывисто гаркнул Ратан.
— Есть, сэр.
Разведчик развернул лошадь и поскакал впереди. Он почти сожалел о том, что вообще открыл рот, но если бы доложил не он, а кто-то другой, то было бы еще хуже, думал он философски.
Через двадцать минут они подъехали к находке и спешились: это было покрытое пеплом кострище и следы стоянки.
— Вот, майор, — показал разведчик.
Ратан упер руки в бедра и оглядел место стоянки. Лагерь был совсем свежим, но градани, которых они преследовали, вели себя более скрытно. Их костры, когда они их разводили, были меньше, чем этот, стоянки лучше выбраны и тщательнее замаскированы, — в общем, они предпринимали немалые усилия, чтобы оставить после себя как можно меньше следов.
— И с чего ты взял, — спросил майор зловеще тихо, — что это именно те ублюдки, за которыми мы гонимся?
— Я этого не говорил, сэр, — поспешно вставил следопыт, — но вы приказали докладывать о любых обнаруженных следах, к тому же мы ищем градани.
— Ну и?.. — Майор покосился на солдата.
— Вот, сэр. — Разведчик извлек из поясного мешка бронзовую пряжку. — Я нашел это здесь при первом осмотре.
Майор повертел пряжку в пальцах и нахмурился, глядя на угловатые символы, вытравленные на металле.
— Что это такое? — спросил он с уже меньшим раздражением в голосе, и разведчик, скрывая облегчение, тронул значки пальцем:
— Это руническая письменность градани, сэр. Я не могу их прочесть, но видел такие же на снаряжении градани Дикого Плеса.
Ратан еще раз оглядел лагерь. Лошадей больше, и они более тяжелые, чем у тех, кого они ищут, пришли они совсем с другой стороны, и это означало…
— Они объединились с остальными из своей грязной банды! — Майор резко повернулся к помощнику. — Халит!
— Здесь, сэр!
— Выслать курьеров. Вызвать всех разведчиков и оповестить ближайшие армейские посты. Здесь их больше, чем мы думали, и мне нужны еще люди, все, кого можно собрать. Давай, давай, пошевеливайся!
— Есть, сэр! — Халит пришпорил коня и помчался к лагерю, уже выкрикивая имена гонцов, а Ратан тихо засмеялся.
Это был пугающий смех, да и глаза зловеще блеснули, когда он устремил взгляд на юго-восток, куда уходил ясно видимый на влажной почве след многочисленного конного отряда.
— Попались, гнусные ублюдки! — прошептал он и разжал пальцы. Пряжка упала вверх рунами, и, когда майор Ратан повернулся, чтобы вскочить на лошадь, его каблук втоптал в землю эмблему личной охраны наследного принца Харнака.
Солнце уже склонилось к западу, когда Базел решил остановиться. По дну глубокой, окаймленной деревьями лощины струился поток, трава на его берегах была еще зеленой. Лошадям и мулам это понравилось, Базела же устраивало, что овраг обеспечивал надежное укрытие.
Брандарк спешился, чтобы свести животных вниз по северному склону. Здесь при спуске им требовалась помощь, но южный склон, как с удовлетворением отметил Брандарк, был намного более пологим. Кровавый Меч с готовностью признавал, что у Базела гораздо лучшее чутье на такие вещи, — без сомнения, сказывался сотойский опыт. Преследователи могут появиться только с севера, и крутой склон их задержит, в то время как градани без промедления уйдут на юг.
— Первоклассное местечко для стоянки! Может, костер разведем?
— Лучше не надо, — ответил Базел. — Сейчас не так уж холодно, а тот, кто не увидит пламени, может учуять дым.
— Гм, — Брандарк потер кончик носа, — ты прав. Правда, от нас сейчас так воняет, что они безо всякого дыма унюхают нас за лигу.
— Ну, ручей довольно глубокий, так что, как только привяжем лошадей, я приму первую вахту, чтобы дать тебе возможность отмочить твою нежную кожу.
— Решено! — воскликнул Брандарк. — Боги! Сейчас даже холодная вода хороша!
Лошадь споткнулась, и Харнак выругался. Животные устали, отряд растянулся, солнце уже коснулось горизонта, но принц даже не думал остановиться. Теперь ему не надо было даже прикасаться к рукояти, чтобы чувствовать постоянную тягу заряженного ненавистью меча. Та же ненависть, та же жажда крови наполняла его сердце и заставляла двигаться вперед, пренебрегая утомленностью лошадей и наступавшими сумерками, закипала в крови, пока он не ощутил себя на грани ража. Он здесь. Этот сукин сын здесь. Харнак чуял его носом. Из его горла вырвался рык, шпоры врезались лошади в бока.
Лошадь заржала и взвилась на дыбы, чуть не сбросив всадника наземь. Однако следующий удар шпор заставил ее перейти на галоп, и сопровождение Харнака, втихомолку ругаясь, последовало за своим принцем, стараясь не отставать.
Некоторые все же не могли за ним поспеть, несмотря на все усилия. Их с самого начала пугало это путешествие. Как и сам Харнак, они чувствовали себя неуютно в этой чужой, слишком жаркой стране, где каждый встречный смотрел на них как на непрошеных гостей. Им становилось не по себе от мысли, что стоит им ввязаться в какую-нибудь ссору — и на чужаков поднимутся все местные жители; однако страшные подозрения насчет их предводителя и его таинственного меча терзали их еще больше. Харнак окружил себя людьми жестокими и отчаянными, и темная сила проклятого меча находила легкий путь в их сердца. Она проникала в самые глубины их запятнанных кровью душ, лизала их языками черного пламени, туманила их мысли, и когда они осознавали, что происходит, то ужасались.
Но все труднее было распознавать это влияние. Оно становилось органичной частью самого их существа, хотя представляло собой лишь слабую тень той страсти, что сжигала Харнака. Мутя сознание, как дурман, оно вместе со все усиливавшимся страхом потерять свой отряд в чужой стране гнало их вслед за Харнаком, который продолжал пришпоривать лошадь. Но как они ни старались, уставшие животные сбавляли шаг, и к наступлению темноты отряд растянулся длинной неровной цепочкой.
Харнак это видел, и в нем шевелилось понимание необходимости остановиться и подождать отставших, собрать всех своих людей вместе для того, чтобы увеличить преимущество над этими ублюдками, Базелом и Брандарком, перед нападением. Но эта мысль затерялась в мутной жажде крови, Харнак забыл о ней и снова устремился в сгущающуюся тьму.
Ратан посмотрел на запад, где среди облаков еще виднелся малиновый край солнечного диска. Они близко. Ратан чувствовал это. Градани пользовались большими, тяжелыми лошадьми, которые по всем статьям уступали легким верховым животным его солдат. Подкрепление увеличило его сотню вдвое — силы вполне достаточные, чтобы разделаться с любыми разбойниками. Ему нужны были только еще два часа дневного света, но их-то как раз и не было.
Ратан сжал зубы, борясь со своим нетерпением. Солнце снова взойдет, умнее будет подождать, сказал он себе. Ночная схватка всегда таит в себе возможность неприятных неожиданностей, и это в лучшем случае. В худшем она может обернуться несчастьем, столкнуть между собой своих и дать скрыться врагу.
Он уже открыл рот, чтобы отдать приказ сделать привал, когда передовые части отряда перевалили через гребень холма в нескольких сотнях ярдов впереди него. Последние лучи солнца зловеще сверкнули на шлемах всадников, как вдруг они начали срывать с плеч луки, и послышались первые резкие выкрики.
Харнак подскочил в седле, услышав громкое ржание лошади, напоминавшее женский крик. Света еще хватало, чтобы разобрать, как градани, ехавший одним из последних, упал вместе с конем и больше не поднялся. Потом на рассеянный арьергард отряда посыпались новые стрелы, и началась неразбериха.
Недоумевающий взгляд принца различил в полумраке за холмом какое-то движение. Темные, неясно видимые фигуры — лишь на их шлемах и кольчугах иногда вспыхивали последние случайные лучи заходящего светила — посылали стрелу за стрелой с максимально возможной быстротой. Они стреляли почти вслепую, но уже через несколько секунд еще один градани упал с седла.
Харнак не имел представления, кто были люди, напавшие на его гвардейцев, но их неожиданное появление наполнило ту часть его души, что еще ему принадлежала, паникой. Он не знал, сколько врагов еще оставалось за холмом, но понимал, что градани в любом случае были слишком растянуты для боя и их лошади слишком устали, чтобы можно было спастись бегством. Он вдруг остро и окончательно осознал, что никогда больше не увидит Навахка, что Скорпион послал его на верную смерть, и охвативший его ужас, смешавшись с дикой, всепоглощающей ненавистью, которую источал меч, перерос в раж.
Харнак взвыл, как взбесившийся зверь, и, когда он обнажил меч, мертвенно-зеленая вспышка озарила его, как отравленная молния. Сопровождение, почувствовавшее его раж, отозвалось леденящим кровь воплем впадавших в ярость градани, наполнившим собой наступившую тем временем ночь. И колонна Харнака разделилась.
Основная часть градани ринулась на нападавших, стремясь уничтожить как можно больше врагов, но ближайшие к Харнаку попали под влияние проклятого меча, заставившее их свернуть на юг вслед за принцем. Темные глубины их собственных сердец делали их легкой добычей Скорпиона. То существо, для уничтожения которого единственно и создавался меч, находилось к югу от них, не к северу. В то время как их товарищи поворачивали назад, навстречу атакующим, непреодолимая сила гнала из вперед, в ночь.
— Что случилось, во имя всех богов?..
Майор Ратан побледнел, услышав приближающиеся крики. Темнота пала почти мгновенно, но он успел заметить первые громадные фигуры, буквально сметавшие его стрелков. Конные лучники попытались рассредоточиться, но опоздали. Они никак не могли ожидать, что преследуемые повернут прямо навстречу их стрелам. Тяжелые лошади градани, несмотря на усталость, словно заразились яростью своих седоков, вкладывая последние силы в мощный рывок. Большинство лучников успели вытащить мечи, но это им не помогло. Они посыпались наземь, как зерна спелой пшеницы из колоса.
— Стройся! Стройся! — кричал Ратан. Задудели рожки, солдаты пришли в движение. Времени на смыкание рядов не было, но кое-как им все же удалось сформировать строй.
— Копья! — скомандовал Ратан. Во тьме нормальное управление боем было невозможно, но он не мог подставить своих людей под удар совершенно неподготовленными. Крики градани давали смутное представление, где находился противник.
— В атаку! — завопил он, и две сотни всадников ринулись вперед.
Базел Бахнаксон вскочил на ноги при первых криках, донесшихся с севера. Секунду он постоял среди деревьев, вглядываясь во тьму, постепенно осознавая, что эти звуки ему знакомы. Но это невозможно! Так далеко на юге… но нет, ошибки не было. Затем он услышал пение рожков за холмами и понял, что времени на раздумья не осталось.
Он скатился вниз со скоростью падающего валуна. Несколько раз он чуть было не упал, но каким-то чудом удержался на ногах и оказался возле ручья как раз в тот момент, когда Брандарк вылез из воды.
— В чем дело?..
— Давай быстрей! Они будут здесь через несколько минут! — крикнул Базел, и Брандарк, не спрашивая больше ни о чем, кинулся к своей одежде и вооружению, сложенным на берегу. Не надевая рубаху и штаны, он натянул кольчугу, а Базел тем временем бросился к лошадям. Он схватил вьючное седло и ринулся в гущу беспорядочно толкавшихся, внезапно запаниковавших животных, но топот копыт и голоса приближались слишком быстро.
Базел оставил животных, осознав, что их уже некогда седлать, и вытащил из ножен меч. Брандарк все еще возился с одеждой, и Базел прыгнул вперед, заслоняя друга от конных фигур, как раз на бешеной скорости появившихся на краю оврага.
Лошади падали, ломая ноги, напарывались на невидимые в темноте ветви, но некоторым удалось спуститься по склону. На их спинах восседали визжащие демоны, следовавшие за зеленым, подернутым алой дымкой огнем, окружавшим меч Харнака. Лошадь Харнака, осев на круп, скользила вниз, издавая исполненное ужаса ржание, но все же сумела как-то удержаться на ногах. Глаза принца походили на колодцы, полные безумия.
— Базел!!! — завопил он и бросился в атаку. Услышав свое имя, Базел обернулся, синее пламя вспыхнуло и скользнуло по лезвию его меча. Проклятый меч увлекал принца Навахкского к Конокраду. Времени на то, чтобы недоумевать, откуда мог здесь взяться Харнак, не оставалось, Базел почувствовал, как в нем загорелся раж, и ринулся навстречу врагу.
— Томанак! — Рев его боевого клича перекрыл высокий бешеный вопль Харнака, меч, окутанный синим пламенем, рванулся вперед. Ему ответило кроваво-зеленое сияние заговоренной стали, и клинки встретились в яростном порыве, на миг осветив лощину, словно вспышка молнии. Проклятый меч взвыл, как живая душа, когда удар Базела вышиб Харнака из седла.
Принц упал на землю, но сила клинка с молниеносной быстротой вздернула его на ноги. Его метнувшаяся в сторону лошадь на мгновение заслонила его от Конокрада, дав ему возможность выпрямиться, и Харнак вновь со стихийным бешенством бросился на Базела.
Сталь гремела и звенела, как молоты рассерженных гигантов. Окутывавший мечи свет становился ярче с каждым ударом. Базел чувствовал мощь оружия Харнака, ненависть и неумолимую целеустремленность, питавшую раж навахкца, и был вынужден отступить на шаг, потом еще на один. Его противника окружал мертвенный изумрудный ореол, в котором угадывались очертания гигантского скорпиона. Его клешни широко раскрывались, пытаясь схватить Базела, и Конокрад снова отступил, чтобы уклониться от ударившего в него смертоносного жала. Ядовитый пар заклубился над местом, куда излилась брызнувшая из жала струя. Но вдруг Базел ощутил, что он тоже не одинок. Вокруг него формировалась громадная фигура, от которой исходили лазурные лучи. Базел понял, что поединок этот не только между ним и Харнаком.
Частью сознания он ощутил панику. Не из-за Харнака, но оттого, что Томанак некогда говорил об опасностях битв между богами. Кипение силы, истекавшей при каждом ударе, заполнило лощину светом, он и Харнак были в центре, в средоточении этой силы, они стали воплощениями Света и Тьмы, смертными вместилищами бессмертных сущностей. Базел слышал звон стали за своей спиной: это Брандарк сражался за свою жизнь, но Конокрад не мог и на секунду отвлечься от Харнака. Не с ним он бился, но с несказанной мерзостью, заключенной в его клинке. Меч навахкца был короче базеловского, легче и лучше приспособлен для ближнего боя, каким-то образом Конокрад понял — малейшая царапина означает смерть, даже хуже, чем смерть.
Базел отбил еще один мощный удар, отведя клинок противника в сторону. Влекомый инерцией собственного удара, Харнак пролетел несколько шагов вперед, открывая Базелу спину. Конокрад не преминул этим воспользоваться и изо всех сил врезал ему в спину ногой. Харнак вскрикнул от боли, несмотря на раж, но не упал. Он проскочил вперед еще на дюжину шагов, повернулся и, потрясая мечом, снова устремился на Базела. Новые фонтаны огня взметнулись из лощины, когда их клинки вновь скрестились.
Майор Ратан задумчиво посмотрел на молнии, мелькавшие где-то впереди. Грома не было слышно, однако дыхание жара, казалось, доносилось за несколько миль, словно тепло летнего солнца. Куда, во имя всех адов Краханы, он со своими всадниками угодил? Атака его отряда, как он и ожидал, захлебнулась в темноте, линия атакующих рассыпалась, и теперь схватка беспорядочно бушевала на окружающих холмах. Десяток градани, может быть чуть больше, были убиты копейщиками, но остальные прорвали строй и перешли к ближнему бою, в котором ни один из его всадников не был в состоянии тягаться с градани в раже. Вопли и лязг оружия доносились со всех сторон, но кавалерия Ратана имела подавляющее численное преимущество. Они нападали на каждого градани по трое, лошади падали, увлекая за собой седоков, и вот из темноты перед майором вырос оглушительно орущий, весь измазанный кровью из своих и чужих ран пеший градани, и майор поневоле утратил интерес к тому, что светилось на горизонте.
Отразив очередной выпад, Базел перехватил свой меч рукоятью вверх и нанес ею страшный удар по лицу принца. Раздался хруст раздробленной челюсти, Харнак отшатнулся, слепо рубя перед собой воздух, и фигура скорпиона издала вопль ярости. Базел ринулся вперед, его занесенный меч опустился и, взрезав кольчугу, вонзился в правую руку Харнака, который в последний момент уклонился в сторону, на этот раз отделавшись легким ранением. Навахкский принц снова прыгнул вперед и сделал выпад, но его атака оказалась неудачной.
Базел прекрасно сознавал опасность, правильно оценивая управляющую Харнаком силу ража, но Харнак нападал с бездумной яростью, а ум Базела был холоден и ясен. В том-то и было дело, что раж гнал Харнака, управлял им, в то время как Базел сам управлял своим ражем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43