С точки зрения богов они весьма слабы, мы почти не можем различить их среди теней… Но когда они попадают в ваш мир, мы не можем иметь с ними дела напрямую, не подвергая опасности самого существования мира. Это тебе понятно?
— Нет, — честно признался Базел. — Я могу только поверить вам на слово. Но даже если так, какое это имеет отношение ко мне?
— А вот какое, — веско сказал Томанак. — Поскольку мы не можем сами выступать против демонов и смертных, предавшихся злу, нам нужны последователи. Нам нужны воины, которые будут сражаться с силами тьмы, а не почитатели, которые просят нас об этом.
Базел отнюдь не выглядел убежденным, и Томанак наклонил голову.
— Ты поклоняешься своему отцу, Базел? — Градани удивленно поднял брови, а потом презрительно фыркнул. Томанак улыбнулся. — Конечно нет, но ты идешь за ним. Ты разделяешь его убеждения и действуешь соответственно. Вот этого-то я от тебя и хочу.
— Ага, а вы будете указывать, что я должен думать и делать.
— Нет, это должно подсказывать тебе твое собственное сердце. В марионетках мало проку, Базел, и если бы я командовал, а ты исполнял мои приказания, то стал бы марионеткой. Я бог и покровитель воинов, Базел Бахнаксон. Мне нужна преданность — да, так же как и любому боевому командиру. Но не бездумное поклонение. Не отказ от собственной воли и замена ее моей. Это Боги Тьмы стремятся к раболепию смертных. Воины, которые не задают вопросов, совершают преступления, впоследствии оправдываясь тем, что лишь выполняли приказы… Если бы я лишил тебя воли, ты был бы всего лишь рабом, а я… я был бы не лучше Фробуса.
— Да уж… — Базел почесал кончик носа, обдумывая слова бога, потом нахмурился. — Что-то в этом, конечно, есть… — пробормотал он наконец очень медленно, изменившимся голосом. — Но правда это или нет, я понял только то, чего вы от меня хотите. А теперь скажите, какой мне резон следовать за вами. Какой мне от этого толк?
Впервые Томанак выглядел ошарашенным. Базел, снова скрестив руки на груди, нагло уставился на бога.
— Я вашу присягу слышал, — сказал он насмешливо. — Насчет того, чтобы отдавать четверть добычи, не грабить, не мародерствовать, не насиловать…
— Но ты и так никогда этого не делаешь. — Голос Томанака звучал почти просительно. — Я не требую, чтобы мои последователи отказывались от законной военной добычи, лишь бы они не грабили невинных и беззащитных. А если не считать некоторых, э-э, приобретений в сотойских походах, ты никогда в жизни никого не грабил. Что до изнасилований… — Томанак обвел жестом окружавшую их снежную равнину, как бы напоминая, как и по каким причинам Базел сюда попал. Но градани упрямо тряс головой.
— Может, оно и так, но я же не обещал, что не буду и впредь, — возразил он.
Томанак снова издал сотрясающий землю вздох, и Базел заерзал было под его суровым взглядом, как озорной мальчишка, который сам понимает, что спорит из чистого упрямства, но собрался с духом и вновь устремил взгляд на бога:
— Ладно, пусть так, но мне частенько приходилось наблюдать, во что обходится служение таким, как вы. Вот Заранта. Она дала Семкирку клятву магов, а что она получила взамен, когда ее захватили барон Дунсанта и его подонки? А Рекаа? Да взять хоть Тотаса! Уж он-то точно хороший человек. Намного лучше, чем я. И он ваш последователь. И что — спасли вы его и его людей в Риверсайде? Хоть раз протянули руку помощи, когда он едва не выкашливал свои легкие наружу?
Через мгновение, которое, казалось, длилось бесконечно, бог заговорил.
— Тотас, — сказал он, — не лучше и не хуже тебя. Я высоко ценю его, но ему не хватает кое-чего, что у тебя есть.
Базел недоверчиво прянул ушами и насторожился, а Бог Войны хитро улыбнулся:
— Думаешь, стал бы Тотас со мной так нахально спорить? Клянусь Силой Света, такого упрямого смертного, как ты, я не встречал за последнюю тысячу лет. Ты не обращаешь внимания на сны, которые я посылаю, заставляешь меня прибегать к услугам этого идиота из Дерма, открыто споришь со мной и с моей сестрой… Можешь ты вдолбить в свой гранитный лоб, что именно это упрямство, отказ делать то, во что не веришь, и придает тебе такое значение в глазах богов?
— Да откуда мне знать? — возразил Базел. — Но разве человеку надо помогать только тогда, когда он чего-то стоит и может на что-то сгодиться? Тотас не такой чугуннолобый, как я, но это вовсе не делает его хуже.
— Конечно не делает. Но Тотас никогда не просил меня его исцелить.
Базел недоверчиво покосился на бога, но тот подтверждающе наклонил голову.
— Правда, я мало что смог бы для него сделать, даже если бы он меня и попросил, — признался Томанак, — так же как я не могу устроить, чтобы Заранта мгновенно оказалась дома в своей постели, в чем она, кстати, очень сейчас нуждается. Я уже объяснял, почему я не могу непосредственно вмешиваться в дела людей. И я не мог защитить Тотаса от покушения братьев-псов. По той же причине я не могу сделать это покушение несуществующим. Ни один бог, Светлый или Темный, не отважится изменять прошлое. Невозможно вообразить себе все последствия такого поступка, но некоторые из них ты и сам мог бы себе представить. — Он смотрел на Базела, пока тот не кивнул, за тем продолжил: — Кстати, пример Тотаса, может быть незначительный в масштабах вселенной, но наглядный, как раз показывает, как смертные могут добиться того, чего не могут боги. Заранта приложила все свои силы, чтобы вылечить его. Конечно, без таланта целителя она не смогла бы его спасти, да он и не выздоровел окончательно, несмотря на ее старания. Но вдвоем вам это все-таки удалось. Она сделала главное, нейтрализовав яд. Ты оставил его в Дунсанте, дав ему необходимое время для отдыха и восстановления сил. Но меня Тотас просил лишь о том, чего у него, как ты сам понимаешь, и так в избытке: чтобы я дал ему храбрость и выдержку для служения его госпоже.
— Но можно было сделать и больше, просил он того или нет! — гневно воскликнул Базел, и Томанак вздохнул:
— Можно было, если бы он повстречал одного из моих избранников. Я могу исцелять через своих избранников и жрецов. Это мои орудия в мире смертных, но жрецов у меня меньше, чем у других богов, а мои избранники — должен предостеречь тебя, Базел, — редко умирают от старости в своей постели. Я могу помогать им и их поддерживать, но их назначение — битва, а воины, увы, часто погибают.
— Так вот чего вы от меня хотите, — с горечью сказал Базел. — Сделать меня одним из ваших избранников. А исцеление Тотаса будет платой за мою службу?
— Нет, — ответил Томанак более сурово, чем раньше. — Если ты станешь моим избранником, то действительно сможешь его вылечить, но я не занимаюсь сделками! Если ты последуешь за мной, то только потому, что будешь считать это правильным, а не в обмен на какие-то услуги. Боги Тьмы подкупают и покупают, единственная награда, которую предлагаю я, — сознание того, что ты выбрал правое дело.
Ярость, слышавшаяся в этом голосе, могла бы уничтожить Базела на месте, но ярость эта была направлена не на него.
— Так что же вы тогда мне предлагаете? — спросил наконец Конокрад. — Уж если я так хорош, что по своей воле выполняю все правила вашего Кодекса, зачем же вы так добиваетесь, чтобы я его принял?..
— Я пытаюсь предложить свою помощь, не больше, — подчеркнуто сдержанно ответил Томанак. — Я не могу открыто вмешиваться в дела смертных, но я могу помогать им в борьбе против слуг сил зла… если только они позволяют мне это сделать! Твоя голова может быть из цельного куска скалы, Базел, но даже ты уже должен был понять, что так же создан для битвы, как булатный клинок, и что ты не будешь драться на неправой стороне. Клянусь моей булавой, сейчас, охотясь за бандитами и колдунами, ты делаешь то, что тебе надлежит. — Его пылающие глаза смотрели прямо на Базела, голос сотрясал небеса. — Если ты хочешь драться за правое дело, лучше делать это под моими знаменами. Я покажу тебе врагов, достойных твоей стали. Я сделаю твой меч острее.
— Гм… — Под взглядом бога Базел опустил глаза и закусил губу.
Он чувствовал силу и железную логику слов Томанака. Бог действительно хотел убедить, а не заставить его или сломить его волю. Но слишком многое навалилось на него за одну эту ночь. Он знал себя слишком хорошо, чтобы поверить, что в нем таятся задатки богоизбранного героя, да и вековое недоверие градани к посулам тех, кто мог бы их обмануть, побуждало его относиться к речам Томанака подозрительно. Наконец он решительно покачал головой:
— Нет. — Это слово потребовало от него больше усилий, чем он ожидал, но он опять поднял глаза к лицу бога. — Я не хочу сказать, что не верю вам, но я все еще не уверен до конца. И даже если бы я знал, что каждое ваше слово — правда, я не могу решиться так быстро, за одну ночь.
Томанак ничего не ответил, и Базел продолжал:
— Мир мало что оставил моему народу, но одно у нас есть: если мы даем слово, то оно что-то значит. Поэтому я не хочу ни в чем клясться, прежде чем не буду полностью убежден в том, что это стоит делать.
— Конечно, — спокойно ответил Томанак. — Я и не прошу об этом. Я только хочу, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем сказать «нет».
— И вы не будете донимать меня снами?
— Нет, — с улыбкой пообещал Томанак.
— Ну ладно. — Базел посмотрел на Бога Войны и кивнул, и улыбка Томанака стала еще шире.
— Какое сердечное расставание, — пробормотал он, и его смех снова заставил дрожать землю под ногами Базела. Он начал исчезать — постепенно, не так внезапно, как его сестра, — но его низкий голос еще продолжал звучать в мозгу Базела. — Хорошо, Базел. Я ухожу. Но я еще вернусь.
ГЛАВА 27
Вокруг кронпринца Харнака вился благовонный дым. Харнак заставлял себя стоять неподвижно, но это давалось ему с трудом. Он всегда нервничал, когда его вызывал верховный жрец Тарнатус. Даже гонцы Скорпиона могли не соблюсти всех предосторожностей и чем-то выдать себя — или Харнака. Этот вызов, несмотря на вежливую форму, в которую он был облечен, поразил его своей категоричностью, и принц нервно закусил нижнюю губу оставшимися зубами, ожидая прихода жреца.
Позади раздались шаги, и Харнак резко обернулся, выдав свое беспокойство, но Тарнатус только улыбнулся.
— Благодарю вас за то, что приехали так быстро, мой принц, особенно в такую ночь.
Харнак просто кивнул, хотя ночь действительно выдалась суровая. Снега навалило лошади по брюхо, и пару раз он чуть не провалился в овраги. Только Тарнатус мог вытащить его из дому в такую погоду, и сознание того, как должен жрец упиваться своей властью, не могла не раздражать принца.
Глаза Тарнатуса засветились, как будто он прочитал мысли Харнака, но он только указал принцу на сиденье в первом ряду, а сам, стоя к нему лицом, сложил на груди руки, скрытые длинными рукавами.
— Я не стал бы вас беспокоить, принц, если бы дело не было столь безотлагательным. Как я понимаю, ситуация при дворе остается сложной?
— Правильно понимаете. — Харнак почти кричал, но Тарнатус ответил ему только вежливой улыбкой. — Эти суки живут на положении членов семьи Бахнака, и барды всячески раздувают эту историю. — Харнак стиснул зубы. — Даже братья, будь они прокляты, смеются надо мной за моей спиной, а то, что сейчас зима, еще усугубляет дело. Столько времени в четырех стенах, делать нечего, только пить да слушать эти байки…
Он сжал кулаки, и Тарнатус сочувственно кивнул:
— Мне жаль это слышать, мой принц. И еще больше я сожалею, что вынужден признать… братья-псы встретились с трудностями.
— В чем дело? — Харнак вскинул голову, и Тарнатус пожал плечами:
— Члены Гильдии, конечно, никогда не были самыми надежными слугами Скорпиона, мой принц, но я полагал, что с такой простой задачей они справятся. Мастер Гильдии пишет, что они потеряли до сорока человек, пытаясь убить принца Базела.
— Сорок? — переспросил Харнак.
Жрец кивнул, и принц сглотнул. Как мог даже Базел?..
— В оправдание братьев-псов можно сказать, что им очень не повезло. Базел устроился на службу к аксейскому купцу и сопровождал его до Морвана. Другие охранники помогали ему отразить первые нападения Гильдии. Затем он оставил службу, но выслеживать его оказалось довольно сложно. Даже меньшие слуги Скорпиона с трудом находят его в глуши, а братья-псы и вовсе могли обнаруживать его, лишь когда он входил в города. Дважды в самом Морване им почти удалось осуществить свои намерения. Один раз в таверне, где он работал вышибалой. — Харнак, несмотря на свое разочарование, не смог удержаться от злорадной ухмылки. — И еще раз на улице. К несчастью, оба покушения оказались неудачными, так же как и третье, в Ангтире. Теперь он знает, что приговорен к смерти Гильдией, и убить его будет еще труднее. Мастер пока не оставляет надежды, но задача оказалась труднее, чем мы ожидали, мой принц.
Интонация жреца свидетельствовала о том, что он сказал далеко не все. Харнак выжидающе посмотрел на него, но тот сохранял непроницаемый вид.
— И?.. — Принц в упор смотрел на Тарнатуса. Поджав губы, тот слегка покачался на носках и на конец открыл рот:
— Существуют и другие пути для достижения нашей цели, мой принц.
— Например? — В душе Харнака боролись недоверие и надежда, но он заставлял себя говорить спокойно. Не собирается ли Тарнатус предложить…
— Выяснилось, что принц Базел — более значимая фигура, чем мы полагали, — сказал наконец жрец. — Его смерть важна для Скорпиона по многим причинам. Вам ни к чему знать их все. Против него мобилизованы все силы Церкви Шарны. Кроме того, мы сможем рассчитывать на помощь слуг Карнадозы.
— Неужели? — недоверчиво протянул Харнак. Церкви Тьмы редко сотрудничали. Это было их основной слабостью, хотя они и не любили это признавать. Они, как и их божества, слишком ревниво относились друг к другу, чтобы объединяться, как делали их противники. Что же, во имя Шарны, могло сделать этого сукина сына Базела такой важной шишкой, чтобы заставить их взаимодействовать?
— Да, — спокойно подтвердил Тарнатус. — Но многого от них ждать не приходится, по крайней мере в ближайшем будущем, так как их силы в Империи Копья еще слабее наших.
— В Империи Копья? — Харнак растерянно заморгал. — Базел в Империи Копья? — Тарнатус кивнул. — Но почему?
— Я не вполне в курсе событий, мой принц, — признался жрец. — Очевидно, это как-то связано с Карнадозой, раз ее последователи предложили нам поддержку. Но даже они точно не знают, где он сейчас. Братья-псы тоже потеряли его след. Хотя рано или поздно должен же он где-то объявиться снова. А между тем с ним пора покончить, и именно поэтому я пригласил вас посетить меня сегодня.
— Что я могу сделать? — Как только он услышал о возможности наконец избавиться от своего врага, раздражение Харнака улетучилось.
Тарнатус ухмыльнулся:
— Скорпион решил направить на выполнение этой задачи служителя старшей ступени.
Сообщники обменялись хищными улыбками, но в гримасе Тарнатуса сквозил страх, и принц понял почему, когда жрец продолжил:
— Так как Базел впервые согрешил против Скорпиона в Навахке, то и смерть его должна исходить отсюда. Новолуние наступит через четыре ночи после сегодняшней. Тогда мы должны вызвать старшего служителя и послать его на уничтожение Базела. Мы хотим, чтобы вы добыли подходящую жертву.
— Конечно, — без колебаний ответил Харнак. — Скажите, что вам требуется.
— Так как это будет мощное существо, мой принц, то и жертва должна обладать особыми качествами. Мне нужна взрослая невинная девушка, здоровая и сильная. Лучше, если она будет обручена, тогда через нее мы сможем связать обрученного с ней. Да, играют роль и ее умственные способности. Сможете найти такую за оставшееся время?
— Гм… — Харнак нервным жестом потер вдавленный шрам на лбу и нахмурился. — Д-думаю, да. Трудновато… Крестьянка ведь здесь не подойдет… Есть одна подходящая девушка, но ее родственники очень влиятельны, так что мне нужна будет помощь Церкви, что бы ее захватить.
— Вы уверены в ее девственности?
— Кто может знать точно? — Харнак ухмыльнулся, но жрец не разделил его веселости, и ухмылка исчезла с лица принца. — Думаю, что да, — сказал он, колеблясь. — Но не могу же я ее спросить об этом.
— Конечно нет. — Тарнатус нахмурился и потер подбородок, потом вздохнул: — Хорошо, Церковь поможет вам взять ее, но лучше на всякий случай подготовить двух. Жертва должна обязательно пойти под нож девственницей, так что лучше перестраховаться. Вторую мы можем использовать позднее.
— Вы правы, — согласился Харнак.
— Хорошо. Кроме этого, мой принц, у Скорпиона есть особая задача для вас лично.
— Для меня? — Голос Харнака зазвучал настороженно.
— Для вас. Как это ни маловероятно, вызванный служитель может потерпеть неудачу. Ведь охраняло же что-то Базела до сих пор. Но что бы это ни было, любая защита бессильна против меча, освященного в крови жертвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Нет, — честно признался Базел. — Я могу только поверить вам на слово. Но даже если так, какое это имеет отношение ко мне?
— А вот какое, — веско сказал Томанак. — Поскольку мы не можем сами выступать против демонов и смертных, предавшихся злу, нам нужны последователи. Нам нужны воины, которые будут сражаться с силами тьмы, а не почитатели, которые просят нас об этом.
Базел отнюдь не выглядел убежденным, и Томанак наклонил голову.
— Ты поклоняешься своему отцу, Базел? — Градани удивленно поднял брови, а потом презрительно фыркнул. Томанак улыбнулся. — Конечно нет, но ты идешь за ним. Ты разделяешь его убеждения и действуешь соответственно. Вот этого-то я от тебя и хочу.
— Ага, а вы будете указывать, что я должен думать и делать.
— Нет, это должно подсказывать тебе твое собственное сердце. В марионетках мало проку, Базел, и если бы я командовал, а ты исполнял мои приказания, то стал бы марионеткой. Я бог и покровитель воинов, Базел Бахнаксон. Мне нужна преданность — да, так же как и любому боевому командиру. Но не бездумное поклонение. Не отказ от собственной воли и замена ее моей. Это Боги Тьмы стремятся к раболепию смертных. Воины, которые не задают вопросов, совершают преступления, впоследствии оправдываясь тем, что лишь выполняли приказы… Если бы я лишил тебя воли, ты был бы всего лишь рабом, а я… я был бы не лучше Фробуса.
— Да уж… — Базел почесал кончик носа, обдумывая слова бога, потом нахмурился. — Что-то в этом, конечно, есть… — пробормотал он наконец очень медленно, изменившимся голосом. — Но правда это или нет, я понял только то, чего вы от меня хотите. А теперь скажите, какой мне резон следовать за вами. Какой мне от этого толк?
Впервые Томанак выглядел ошарашенным. Базел, снова скрестив руки на груди, нагло уставился на бога.
— Я вашу присягу слышал, — сказал он насмешливо. — Насчет того, чтобы отдавать четверть добычи, не грабить, не мародерствовать, не насиловать…
— Но ты и так никогда этого не делаешь. — Голос Томанака звучал почти просительно. — Я не требую, чтобы мои последователи отказывались от законной военной добычи, лишь бы они не грабили невинных и беззащитных. А если не считать некоторых, э-э, приобретений в сотойских походах, ты никогда в жизни никого не грабил. Что до изнасилований… — Томанак обвел жестом окружавшую их снежную равнину, как бы напоминая, как и по каким причинам Базел сюда попал. Но градани упрямо тряс головой.
— Может, оно и так, но я же не обещал, что не буду и впредь, — возразил он.
Томанак снова издал сотрясающий землю вздох, и Базел заерзал было под его суровым взглядом, как озорной мальчишка, который сам понимает, что спорит из чистого упрямства, но собрался с духом и вновь устремил взгляд на бога:
— Ладно, пусть так, но мне частенько приходилось наблюдать, во что обходится служение таким, как вы. Вот Заранта. Она дала Семкирку клятву магов, а что она получила взамен, когда ее захватили барон Дунсанта и его подонки? А Рекаа? Да взять хоть Тотаса! Уж он-то точно хороший человек. Намного лучше, чем я. И он ваш последователь. И что — спасли вы его и его людей в Риверсайде? Хоть раз протянули руку помощи, когда он едва не выкашливал свои легкие наружу?
Через мгновение, которое, казалось, длилось бесконечно, бог заговорил.
— Тотас, — сказал он, — не лучше и не хуже тебя. Я высоко ценю его, но ему не хватает кое-чего, что у тебя есть.
Базел недоверчиво прянул ушами и насторожился, а Бог Войны хитро улыбнулся:
— Думаешь, стал бы Тотас со мной так нахально спорить? Клянусь Силой Света, такого упрямого смертного, как ты, я не встречал за последнюю тысячу лет. Ты не обращаешь внимания на сны, которые я посылаю, заставляешь меня прибегать к услугам этого идиота из Дерма, открыто споришь со мной и с моей сестрой… Можешь ты вдолбить в свой гранитный лоб, что именно это упрямство, отказ делать то, во что не веришь, и придает тебе такое значение в глазах богов?
— Да откуда мне знать? — возразил Базел. — Но разве человеку надо помогать только тогда, когда он чего-то стоит и может на что-то сгодиться? Тотас не такой чугуннолобый, как я, но это вовсе не делает его хуже.
— Конечно не делает. Но Тотас никогда не просил меня его исцелить.
Базел недоверчиво покосился на бога, но тот подтверждающе наклонил голову.
— Правда, я мало что смог бы для него сделать, даже если бы он меня и попросил, — признался Томанак, — так же как я не могу устроить, чтобы Заранта мгновенно оказалась дома в своей постели, в чем она, кстати, очень сейчас нуждается. Я уже объяснял, почему я не могу непосредственно вмешиваться в дела людей. И я не мог защитить Тотаса от покушения братьев-псов. По той же причине я не могу сделать это покушение несуществующим. Ни один бог, Светлый или Темный, не отважится изменять прошлое. Невозможно вообразить себе все последствия такого поступка, но некоторые из них ты и сам мог бы себе представить. — Он смотрел на Базела, пока тот не кивнул, за тем продолжил: — Кстати, пример Тотаса, может быть незначительный в масштабах вселенной, но наглядный, как раз показывает, как смертные могут добиться того, чего не могут боги. Заранта приложила все свои силы, чтобы вылечить его. Конечно, без таланта целителя она не смогла бы его спасти, да он и не выздоровел окончательно, несмотря на ее старания. Но вдвоем вам это все-таки удалось. Она сделала главное, нейтрализовав яд. Ты оставил его в Дунсанте, дав ему необходимое время для отдыха и восстановления сил. Но меня Тотас просил лишь о том, чего у него, как ты сам понимаешь, и так в избытке: чтобы я дал ему храбрость и выдержку для служения его госпоже.
— Но можно было сделать и больше, просил он того или нет! — гневно воскликнул Базел, и Томанак вздохнул:
— Можно было, если бы он повстречал одного из моих избранников. Я могу исцелять через своих избранников и жрецов. Это мои орудия в мире смертных, но жрецов у меня меньше, чем у других богов, а мои избранники — должен предостеречь тебя, Базел, — редко умирают от старости в своей постели. Я могу помогать им и их поддерживать, но их назначение — битва, а воины, увы, часто погибают.
— Так вот чего вы от меня хотите, — с горечью сказал Базел. — Сделать меня одним из ваших избранников. А исцеление Тотаса будет платой за мою службу?
— Нет, — ответил Томанак более сурово, чем раньше. — Если ты станешь моим избранником, то действительно сможешь его вылечить, но я не занимаюсь сделками! Если ты последуешь за мной, то только потому, что будешь считать это правильным, а не в обмен на какие-то услуги. Боги Тьмы подкупают и покупают, единственная награда, которую предлагаю я, — сознание того, что ты выбрал правое дело.
Ярость, слышавшаяся в этом голосе, могла бы уничтожить Базела на месте, но ярость эта была направлена не на него.
— Так что же вы тогда мне предлагаете? — спросил наконец Конокрад. — Уж если я так хорош, что по своей воле выполняю все правила вашего Кодекса, зачем же вы так добиваетесь, чтобы я его принял?..
— Я пытаюсь предложить свою помощь, не больше, — подчеркнуто сдержанно ответил Томанак. — Я не могу открыто вмешиваться в дела смертных, но я могу помогать им в борьбе против слуг сил зла… если только они позволяют мне это сделать! Твоя голова может быть из цельного куска скалы, Базел, но даже ты уже должен был понять, что так же создан для битвы, как булатный клинок, и что ты не будешь драться на неправой стороне. Клянусь моей булавой, сейчас, охотясь за бандитами и колдунами, ты делаешь то, что тебе надлежит. — Его пылающие глаза смотрели прямо на Базела, голос сотрясал небеса. — Если ты хочешь драться за правое дело, лучше делать это под моими знаменами. Я покажу тебе врагов, достойных твоей стали. Я сделаю твой меч острее.
— Гм… — Под взглядом бога Базел опустил глаза и закусил губу.
Он чувствовал силу и железную логику слов Томанака. Бог действительно хотел убедить, а не заставить его или сломить его волю. Но слишком многое навалилось на него за одну эту ночь. Он знал себя слишком хорошо, чтобы поверить, что в нем таятся задатки богоизбранного героя, да и вековое недоверие градани к посулам тех, кто мог бы их обмануть, побуждало его относиться к речам Томанака подозрительно. Наконец он решительно покачал головой:
— Нет. — Это слово потребовало от него больше усилий, чем он ожидал, но он опять поднял глаза к лицу бога. — Я не хочу сказать, что не верю вам, но я все еще не уверен до конца. И даже если бы я знал, что каждое ваше слово — правда, я не могу решиться так быстро, за одну ночь.
Томанак ничего не ответил, и Базел продолжал:
— Мир мало что оставил моему народу, но одно у нас есть: если мы даем слово, то оно что-то значит. Поэтому я не хочу ни в чем клясться, прежде чем не буду полностью убежден в том, что это стоит делать.
— Конечно, — спокойно ответил Томанак. — Я и не прошу об этом. Я только хочу, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем сказать «нет».
— И вы не будете донимать меня снами?
— Нет, — с улыбкой пообещал Томанак.
— Ну ладно. — Базел посмотрел на Бога Войны и кивнул, и улыбка Томанака стала еще шире.
— Какое сердечное расставание, — пробормотал он, и его смех снова заставил дрожать землю под ногами Базела. Он начал исчезать — постепенно, не так внезапно, как его сестра, — но его низкий голос еще продолжал звучать в мозгу Базела. — Хорошо, Базел. Я ухожу. Но я еще вернусь.
ГЛАВА 27
Вокруг кронпринца Харнака вился благовонный дым. Харнак заставлял себя стоять неподвижно, но это давалось ему с трудом. Он всегда нервничал, когда его вызывал верховный жрец Тарнатус. Даже гонцы Скорпиона могли не соблюсти всех предосторожностей и чем-то выдать себя — или Харнака. Этот вызов, несмотря на вежливую форму, в которую он был облечен, поразил его своей категоричностью, и принц нервно закусил нижнюю губу оставшимися зубами, ожидая прихода жреца.
Позади раздались шаги, и Харнак резко обернулся, выдав свое беспокойство, но Тарнатус только улыбнулся.
— Благодарю вас за то, что приехали так быстро, мой принц, особенно в такую ночь.
Харнак просто кивнул, хотя ночь действительно выдалась суровая. Снега навалило лошади по брюхо, и пару раз он чуть не провалился в овраги. Только Тарнатус мог вытащить его из дому в такую погоду, и сознание того, как должен жрец упиваться своей властью, не могла не раздражать принца.
Глаза Тарнатуса засветились, как будто он прочитал мысли Харнака, но он только указал принцу на сиденье в первом ряду, а сам, стоя к нему лицом, сложил на груди руки, скрытые длинными рукавами.
— Я не стал бы вас беспокоить, принц, если бы дело не было столь безотлагательным. Как я понимаю, ситуация при дворе остается сложной?
— Правильно понимаете. — Харнак почти кричал, но Тарнатус ответил ему только вежливой улыбкой. — Эти суки живут на положении членов семьи Бахнака, и барды всячески раздувают эту историю. — Харнак стиснул зубы. — Даже братья, будь они прокляты, смеются надо мной за моей спиной, а то, что сейчас зима, еще усугубляет дело. Столько времени в четырех стенах, делать нечего, только пить да слушать эти байки…
Он сжал кулаки, и Тарнатус сочувственно кивнул:
— Мне жаль это слышать, мой принц. И еще больше я сожалею, что вынужден признать… братья-псы встретились с трудностями.
— В чем дело? — Харнак вскинул голову, и Тарнатус пожал плечами:
— Члены Гильдии, конечно, никогда не были самыми надежными слугами Скорпиона, мой принц, но я полагал, что с такой простой задачей они справятся. Мастер Гильдии пишет, что они потеряли до сорока человек, пытаясь убить принца Базела.
— Сорок? — переспросил Харнак.
Жрец кивнул, и принц сглотнул. Как мог даже Базел?..
— В оправдание братьев-псов можно сказать, что им очень не повезло. Базел устроился на службу к аксейскому купцу и сопровождал его до Морвана. Другие охранники помогали ему отразить первые нападения Гильдии. Затем он оставил службу, но выслеживать его оказалось довольно сложно. Даже меньшие слуги Скорпиона с трудом находят его в глуши, а братья-псы и вовсе могли обнаруживать его, лишь когда он входил в города. Дважды в самом Морване им почти удалось осуществить свои намерения. Один раз в таверне, где он работал вышибалой. — Харнак, несмотря на свое разочарование, не смог удержаться от злорадной ухмылки. — И еще раз на улице. К несчастью, оба покушения оказались неудачными, так же как и третье, в Ангтире. Теперь он знает, что приговорен к смерти Гильдией, и убить его будет еще труднее. Мастер пока не оставляет надежды, но задача оказалась труднее, чем мы ожидали, мой принц.
Интонация жреца свидетельствовала о том, что он сказал далеко не все. Харнак выжидающе посмотрел на него, но тот сохранял непроницаемый вид.
— И?.. — Принц в упор смотрел на Тарнатуса. Поджав губы, тот слегка покачался на носках и на конец открыл рот:
— Существуют и другие пути для достижения нашей цели, мой принц.
— Например? — В душе Харнака боролись недоверие и надежда, но он заставлял себя говорить спокойно. Не собирается ли Тарнатус предложить…
— Выяснилось, что принц Базел — более значимая фигура, чем мы полагали, — сказал наконец жрец. — Его смерть важна для Скорпиона по многим причинам. Вам ни к чему знать их все. Против него мобилизованы все силы Церкви Шарны. Кроме того, мы сможем рассчитывать на помощь слуг Карнадозы.
— Неужели? — недоверчиво протянул Харнак. Церкви Тьмы редко сотрудничали. Это было их основной слабостью, хотя они и не любили это признавать. Они, как и их божества, слишком ревниво относились друг к другу, чтобы объединяться, как делали их противники. Что же, во имя Шарны, могло сделать этого сукина сына Базела такой важной шишкой, чтобы заставить их взаимодействовать?
— Да, — спокойно подтвердил Тарнатус. — Но многого от них ждать не приходится, по крайней мере в ближайшем будущем, так как их силы в Империи Копья еще слабее наших.
— В Империи Копья? — Харнак растерянно заморгал. — Базел в Империи Копья? — Тарнатус кивнул. — Но почему?
— Я не вполне в курсе событий, мой принц, — признался жрец. — Очевидно, это как-то связано с Карнадозой, раз ее последователи предложили нам поддержку. Но даже они точно не знают, где он сейчас. Братья-псы тоже потеряли его след. Хотя рано или поздно должен же он где-то объявиться снова. А между тем с ним пора покончить, и именно поэтому я пригласил вас посетить меня сегодня.
— Что я могу сделать? — Как только он услышал о возможности наконец избавиться от своего врага, раздражение Харнака улетучилось.
Тарнатус ухмыльнулся:
— Скорпион решил направить на выполнение этой задачи служителя старшей ступени.
Сообщники обменялись хищными улыбками, но в гримасе Тарнатуса сквозил страх, и принц понял почему, когда жрец продолжил:
— Так как Базел впервые согрешил против Скорпиона в Навахке, то и смерть его должна исходить отсюда. Новолуние наступит через четыре ночи после сегодняшней. Тогда мы должны вызвать старшего служителя и послать его на уничтожение Базела. Мы хотим, чтобы вы добыли подходящую жертву.
— Конечно, — без колебаний ответил Харнак. — Скажите, что вам требуется.
— Так как это будет мощное существо, мой принц, то и жертва должна обладать особыми качествами. Мне нужна взрослая невинная девушка, здоровая и сильная. Лучше, если она будет обручена, тогда через нее мы сможем связать обрученного с ней. Да, играют роль и ее умственные способности. Сможете найти такую за оставшееся время?
— Гм… — Харнак нервным жестом потер вдавленный шрам на лбу и нахмурился. — Д-думаю, да. Трудновато… Крестьянка ведь здесь не подойдет… Есть одна подходящая девушка, но ее родственники очень влиятельны, так что мне нужна будет помощь Церкви, что бы ее захватить.
— Вы уверены в ее девственности?
— Кто может знать точно? — Харнак ухмыльнулся, но жрец не разделил его веселости, и ухмылка исчезла с лица принца. — Думаю, что да, — сказал он, колеблясь. — Но не могу же я ее спросить об этом.
— Конечно нет. — Тарнатус нахмурился и потер подбородок, потом вздохнул: — Хорошо, Церковь поможет вам взять ее, но лучше на всякий случай подготовить двух. Жертва должна обязательно пойти под нож девственницей, так что лучше перестраховаться. Вторую мы можем использовать позднее.
— Вы правы, — согласился Харнак.
— Хорошо. Кроме этого, мой принц, у Скорпиона есть особая задача для вас лично.
— Для меня? — Голос Харнака зазвучал настороженно.
— Для вас. Как это ни маловероятно, вызванный служитель может потерпеть неудачу. Ведь охраняло же что-то Базела до сих пор. Но что бы это ни было, любая защита бессильна против меча, освященного в крови жертвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43