— никогда не пытался его ограбить. * * * Он отвез меня домой. Обратно мы ехали другой дорогой — через мост Пуласки до Куинса и дальше по туннелю на Манхэттен. Говорили мало, и еще я, видно, задремал, потому что вдруг почувствовал, как Чанс слегка трясет меня за плечо.Я заморгал и выпрямился. Мы стояли у входа в гостиницу.— С доставкой на дом, — сказал он.Я вышел и остановился на краю тротуара. Он подождал, пока не проедут машины, затем совершил свой знаменитый U-образный разворот. Я смотрел ему вслед, пока «кадиллак» не скрылся из вида.Мысли, словно утомленные схваткой с волнами пловцы, еле ворочались в голове. Я слишком устал, чтобы думать. Поднялся к себе и улегся в постель. Глава 12 — Нет, я не слишком хорошо ее знала. Мы познакомились примерно с год назад, в салоне красоты. Выпили вместе по чашечке кофе, и по манерам, и по всем ее разговорам я поняла, что она, мягко говоря, не из аристократок. Обменялись телефонами и иногда созванивались, просто так, поболтать. Но близки никогда не были, нет. А вот как-то недели две назад она вдруг звонит и предлагает срочно встретиться. Я удивилась. Мы с ней не общались несколько месяцев.Мы сидели в квартире Элейн Марделл, на Пятьдесят первой, между Первой и Второй авеню. Пол устилал белый ковер с длинным ворсом, на стенах абстрактная живопись, из стереопроигрывателя льется мягкая, ненавязчивая музыка. Я пил кофе, Элейн — диетическую содовую.— И что она хотела?— Она сказала, что уходит от своего сутенера и хочет, чтобы я ей помогла. Ну, ты помнишь. А потом вы встретились.Я кивнул.— Почему она обратилась именно к тебе?— Не знаю. У меня сложилось впечатление, что у нее вообще было не слишком много друзей. Такого рода вещи она не могла обсуждать с кем попало, во всяком случае, ни с одной из девиц Чанса. К тому же она была молода. Куда моложе меня. И могла видеть во мне нечто вроде мудрой старой тетушки.— Да уж. Точнее не скажешь.— Сколько ей было? Лет двадцать пять?— Она говорила, что двадцать три. Кажется, в газетах писали, что двадцать четыре.— Господи, совсем молоденькая!— Да.— Еще кофе, Мэтт?— Нет, спасибо, все прекрасно.— Знаешь почему, я думаю, она выбрала меня? Потому что у меня нет сутенера, — Элейн уселась поудобнее, скрестила ноги. Я вспомнил другие вечера, которые мы проводили в этой квартире. Один из нас всегда сидел на кушетке, другой в одном из этих кресел; острые углы комнаты сглаживала вот такая же уютная музыка...Я спросил:— А что, у тебя никогда не было сутенера?— Нет.— А у большинства девушек есть?— Ну, во всяком случае, у тех, кого она знала. Думаю, это необходимо, особенно если работаешь на улице. Кто-то же должен защищать твои права на определенное место, выручать при аресте! Когда работаешь вне квартиры, такой, как эта, все по-другому. И большинство проституток из тех, кого я знаю, заводят себе дружков.— Что, тоже сутенеров?— О нет! Дружок не путается с целой толпой девиц. Он принадлежит только тебе и денег не отбирает. Но ты должна покупать ему разные вещи — много вещей, а иногда и деньги давать. Когда у него возникают трудности в жизни или же подворачивается возможность открыть какое-нибудь выгодное дело. Или же просто потому, что он сейчас на мели. Но это совсем не то, что отдавать заработок. Вот что такое дружок.— Вроде сутенера, но только при одной бабе.— Вроде того. Хотя любая из девушек всегда готова клясться и божиться, что он у нее не такой. И что отношения у них совсем другие, и что значения не имеет, кто зарабатывает деньги, а кто тратит.— Значит, у тебя никогда не было сутенера. Ну, а дружок был?— Никогда! Как-то раз мне гадали по руке, и гадалка очень удивилась. «У тебя линия головы разветвляется, дорогая, — сказала она. — Это значит, что разум правит сердцем». — Элейн подошла и показала мне ладонь. — Вот эта линия, видишь?— Вроде бы четкая, прямая линия.— Совершенно прямая. — Она отошла, взяла стакан с содовой, потом вернулась и присела на кушетку, рядом. — Когда я узнала, что случилось с Ким, тут же бросилась тебе звонить. Но тебя не было.— Мне не передавали.— Я не назвалась. И ничего не просила передать. Просто повесила трубку, а потом позвонила одному знакомому из турагентства и через два часа уже была на борту самолета и летела в Барбадос.— Ты что, испугалась? Решила, что ты тоже в списке?— Да нет. Просто подумала, что ее убил Чанс. Нет, я не считала, что он тут же начнет убивать всех ее друзей и знакомых. Просто решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы устроить себе небольшой отпуск. Неделя на берегу моря, в хорошей гостинице. Немного загара днем, немного рулетки по вечерам. Много музыки и танцев. Такого заряда надолго хватает.— Звучит соблазнительно!..— Уже в Барбадосе на следующий же день на коктейле познакомилась с одним парнем. Он остановился в соседнем отеле. Очень симпатичный парень, юрист по сбору налогов, года полтора как в разводе. Расставшись с женой, завел бурный роман с какой-то молоденькой девицей. Видно, та изрядно потрепала ему нервы, вот он и решил немного передохнуть. И надо же было нарваться на меня!— И что дальше?— Ну, и у нас был очень милый роман, до конца недели. Долгие прогулки по пляжу. Теннис, романтические обеды при свечах. Выпивка у меня на балконе. У меня был балкон с видом на море.— А здесь — с видом на Ист-Ривер.— О, это совсем не одно и то же! Мы чудно провели время, Мэтт. И по части секса тоже все было очень хорошо. Я думала, что моя работа навсегда лишила меня способности наслаждаться сексом, и сперва боялась. Нет, я не притворялась, я действительно робела, но потом... потом преодолела свою робость.— Надеюсь, ты не сказала ему...— Ты что, смеешься? Конечно, нет! Я сказала, что работаю в художественных галереях, реставрирую полотна. Что я независимый эксперт по реставрации предметов искусства. И он просто в восторг пришел от моей профессии и забросал меня вопросами. Было бы куда проще, если бы я выбрала какую-нибудь менее замысловатую специальность, но видишь ли, мне хотелось произвести на него впечатление.— Конечно.Сложив руки на коленях, она разглядывала их — морщин на лице не было, а вот на руках возраст уже начал сказываться. Интересно, сколько ей? Тридцать шесть? Тридцать восемь?— И знаешь, Мэтт, он очень хотел, чтобы мы встретились снова. Нет, в любви мы друг другу не признавались, ничего подобного, но появилось ощущение, что у нас, может быть, что-то получится. И он хотел продолжить наши отношения. Он живет в Меррике. Ты знаешь, где это?— Конечно. На Айленде. Я сам раньше жил в тех краях.— А там хорошо?— Там есть замечательные места!..— Я дала ему вымышленный номер. Имя мое он знает, а телефона в справочнике нет. И с тех пор он так и не появился. И, думаю, уже не появится. Но я не жалею. Просто хотелось каких-то тёплых отношений, хотелось погреться на солнышке, и мечта сбылась. Но иногда меня так и подмывает позвонить ему и сознаться, что дала неправильный номер. Найти какое-нибудь подходящее объяснение и посмотреть, что будет дальше.— Попробуй. * * * — Но только зачем? Я умею врать, могу окрутить его, даже стать его женой или любовницей. Могу съехать с этой квартиры, выбросить книжку с телефонами клиентов в мусоропровод. Но к чему? — Она посмотрела на меня. — Живу я прекрасно, откладываю деньги. Я всегда откладывала деньги.— И вкладывала их, — напомнил я. — Вроде бы в недвижимость, да? Жилые дома в Куинсе?— Не только в Куинсе. Я вообще могу удалиться на покой и жить припеваючи. Одна. Без всяких там сердечных привязанностей.— Кстати, ты не знаешь, почему Ким решила уйти?— Так она хотела завязать?— Этого я не знаю. Знаю лишь одно: она хотела уйти от Чанса.Она задумалась, потом покачала головой.— Я не спрашивала.— И я не успел.— И вообще никогда не могла понять, зачем девушке сутенер. А поэтому трудно сказать, чего это она вдруг решила от него избавиться.— Может, влюбилась в кого-нибудь?— Ким? Возможно. Но если и так, она об этом не говорила.— Она собиралась уехать из Нью-Йорка?— Во всяком случае, у меня такого впечатления не сложилось. Но если бы даже и собиралась, вряд ли сообщила мне об этом.— Черт! — пробормотал я и отодвинул пустую чашку на край стола. — Она была связана с кем-то. Вовлечена в какую-то историю. А вот с кем и в какую, попробуй теперь узнать.— С чего ты взял?— Просто это единственный путь, который может привести к убийце.— Ты полагаешь?— Убежден.— А что, если и меня завтра убьют? Что будешь тогда делать?— Пошлю цветы на похороны.— Нет, серьезно?— Серьезно? Буду проверять всех подряд налоговых юристов из Меррика.— А может, их там целая толпа, ты об этом не думал?— Возможно. Но, уверен, не так уж много юристов из Меррика отдыхали в этом месяце на Барбадосе. Ты вроде бы говорила, что жил он в соседнем отеле? Тем более нетрудно выяснить.— Неужели ты бы стал заниматься всем этим?— Почему нет?— Совершенно бесплатно?Я рассмеялся:— Но ведь мы с тобой давние приятели. Элейн. И действительно, познакомились мы давно, еще когда я служил в полиции. Просто как-то выручил ее из одной истории, оказал помощь, которую мог оказать только полицейский. Она, в свою очередь, в долгу не осталась. Всегда была под рукой, стоило мне захотеть. «Какова же, — подумал я вдруг, — моя роль в ее жизни? Не сутенер, не любовник, тогда кто же?..»— Мэтт... А для чего Чанс тебя нанял?— Найти убийцу.— Нет, почему именно тебя?Я вспомнил его доводы.— Не знаю, — ответил я.— И почему ты согласился?— Хочу подзаработать, Элейн.— Но ведь тебя вроде бы деньги никогда особенно не интересовали?— Теперь интересуют, и даже очень. Начал копить на старость. Может, я тоже собрался приглядеть жилой дом в Куинсе.— Ой, не смеши!— А из тебя, наверное, получилась прекрасная хозяйка? Представляю, как радуются жильцы, когда ты приходишь собирать квартплату.— Этим занимается специальная контора. Я своих жильцов вообще в глаза не видела.— Ну зачем ты только это мне сказала! Разрушила красивую мечту.— Уж прямо...Я сказал:— Ким затащила меня в постель, ну... после того, как я исполнил свою работу. Я был у нее, и она мне заплатила, а потом мы переспали.— И что с того?— Это походило на чаевые. Нечто вроде благодарности за услуги.— Вроде десятки, что дарят слугам на Рождество, да?— Но стала бы она так поступать, если бы была с кем-то связана? Легла бы со мной, черт возьми, или нет, а?— Ты кое о чем забыл, Мэтт.Она смотрела на меня, слегка откинув голову набок, как смотрят старые мудрые тетушки.— О чем это я забыл?— Она же проститутка, Мэтт!— А ты на Барбадосе тоже была проституткой?— Не знаю, — ответила она. — Может, да, а может, и нет. Но вот что я тебе скажу, друг мой. Я была чертовски рада, когда все эти брачные танцы закончились и мы оказались в койке. Потому что там я по крайней мере знаю, как себя вести. Это мое ремесло — спать с мужчинами.Я на секунду задумался, потом сказал:— Сегодня, когда я позвонил тебе и попросил разрешения зайти, ты велела прийти через час.— Ну и что?— У тебя был клиент?— Ну, уж не электрик, во всяком случае.— Тебе нужны были деньги?— Нужны деньги? Что за дурацкий вопрос! Естественно, я взяла с него деньги.— Но ведь ты и без того кучу зарабатываешь на этой твоей недвижимости!— Да, и еще не голодаю, и не ношу драных колготок. Куда это ты гнешь?— Значит, ты встречалась с этим типом только потому, что в этом заключается твоя работа, так?— Ну, допустим.— Так чего ты тогда удивляешься, что я взялся за это дело?— Потому, что это — твое ремесло, да? — спросила она.— Ну, вроде того.Она задумалась, потом рассмеялась:— А знаешь, когда умирал Генрих Гейне, ну, немецкий поэт...— Да.— Знаешь, что он сказал? «Бог простит меня. Это его работа — прощать».— Недурно.— По-немецки наверняка звучит куда лучше. Я трахаюсь, ты ловишь преступников, а Бог прощает, — она опустила глаза. — Во всяком случае, надеюсь, что прощает. И когда в следующий раз мне придется поехать на Барбадос, надеюсь, что Его там не будет. Глава 13 Когда я вышел от Элейн, небо уже начало темнеть, а улицы были забиты транспортом настал час пик. Снова шел дождь, моросил тоскливо и упорно, и машины едва ползли. Я посмотрел на эту разбухшую реку автомобилей. Вдруг подумалось: а что, если в одном из них сидит любовник Элейн? И еще: интересно, какая была у того юриста реакция, когда он понял, что ему дали липовый номер?Он мог бы найти ее, если бы захотел. Он знал ее имя. Пусть даже в справочнике нет телефона, всегда можно подыскать людей, которые добудут его для тебя. А если и это не получится, проследить через отель. Там могли назвать имя агента туристического бюро, и уже через него добыть ее адрес. Впрочем, мне хорошо было рассуждать. Ведь я был полицейским и знал, что называется, ходы и выходы. А как догадаться об этом простому человеку?А может, он оскорбился, узнав, что она обманула его? Может, подумал, что она больше не хочет его видеть? Вполне вероятно также, что первой его мыслью было: тут какая-то ошибка! Тогда он наверняка обратился в справочную, думая, что номер ее настоящего и недосягаемого телефона отличается оттого, что он знал, на одну-две цифры. И стал бы звонить и звонить наугад...А может, он вообще не собирался ей звонить и так и не узнал, что номер фальшивый. Может, он выкинул бумажку с этим ее номером в туалет в самолете, когда летел домой к жене и детям.Может, он даже чувствует себя виноватым, что так и не позвонил этой даме-реставратору, которая сидит и ждет его звонка. И сожалеет, что столь поспешно избавился от этого знакомства. Ведь можно было бы иногда встречаться с ней. А знать о жене и детях ей было вовсе не обязательно... А может быть, думал, что она должна быть благодарна любому, кто отвлек ее от тюбиков с масляной краской и скипидара...По дороге в гостиницу я зашел в кафе и заказал сандвич и кофе. В «Пост» была опубликована довольно занятная статья. Два джентльмена, долгое время проживавшие в Куинсе по соседству, часто спорили и ругались из-за собаки, которая выла и лаяла в отсутствие хозяина. И вот вчера вечером владелец вывел ее погулять, и она подняла лапу и помочилась на дерево перед домом соседа. Тот видел это и застрелил пса из лука. Хозяин собаки бросился домой и выбежал с вальтером 38-го калибра, сувениром времен Второй мировой войны. Сосед тоже выбежал из дома с луком и стрелами, но первый оказался проворнее и убил его. Соседу шел пятьдесят второй год, хозяину собаки было шестьдесят два, и они жили бок о бок в Литл-Нек двадцать с лишним лет. Возраст собаки не упоминался, зато была помещена фотография — пес рвался с поводка, который держал офицер полиции. * * * Мидтаун-Норт находится в нескольких кварталах от моей гостиницы. Дождь все еще моросил, когда я в начале десятого отправился туда. Остановился у окошка дежурного и спросил, где я могу найти детектива Деркина. Молодой парень с усиками и уложенной феном прической махнул рукой в сторону лестницы. Я поднялся этажом выше и оказался в комнате, где располагался следственный отдел. Четверо полицейских в штатском сидели за письменными столами, еще двое в дальнем углу смотрели что-то по телевизору. Трое чернокожих за решеткой с надеждой воззрились на меня, но, увидев, что я не адвокат, тут же потеряли ко мне всякий интерес.Я подошел к ближайшему столу. Лысеющий полицейский оторвался от пишущей машинки и вопросительно посмотрел на меня. Я сказал, что ищу детектива Деркина.Полицейский за соседним столом встретился со мной взглядом.— Я Джой Деркин. А вы, как я понимаю, Мэтт Скаддер?Рукопожатие его было каким-то преувеличенно крепким, словно он проверял меня на вшивость. Кивком указал на стул и сам, усевшись, загасил сигарету в переполненной окурками пепельнице. Тут же достал новую из пачки, откинулся на спинку стула и оглядел меня. Глаза у него были неопределенного сероватого цвета — из тех, что не выдают ни мыслей, ни чувств — непроницаемые.Он спросил:— Что, дождь еще идет?— Да, не кончается.— Мерзкая погода! Кофе хотите?— Нет, благодарю.— Чем могу помочь?Я спросил, не может ли он поделиться со мной кое-какими подробностями из дела Ким Даккинен.— Но к чему это вам?— Просто обещал одному человеку заняться этой историей.— Обещали заняться? Вы что — хотите сказать, у вас есть клиент?— Ну, в каком-то смысле — да.— Кто же он?— Я не имею права говорить.В уголке его рта задергалась мышца. Ему было лет тридцать пять, и весил он на несколько фунтов больше положенного, а потому выглядел немного старше. Правда, волос еще не потерял. Они были темно-каштановые, местами почти черные, плотно прилизанные. Лучше бы одолжил фен у своего коллеги дежурного.Он сказал:— Но вы не имеете права этим заниматься! У вас нет лицензии, но даже если бы и была, подобного рода информация не подлежит разглашению.— Вот уж не думал, что мы с вами в суде!..— Мы не в суде. Но вы являетесь сюда и просите оказать вам услугу...Я пожал плечами.— Просто я не могу назвать вам имени своего клиента. Он заинтересован в том, чтобы убийцу поймали. Вот и все.— И считает, что это случится быстрее, если он наймет вас, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35