Стандартной недели вам хватит?
- Нашему? - Берди решил, что ослышался; должно быть, он пропустил в
монологе Грэйвза самое главное. - Вы ведь это сказали, не так ли?
- Разумеется. Я знаю, что Гаргантюа и его спутники уже находятся в
пяти миллионах километров отсюда и удаляются с каждой минутой, но они все
равно являются частью системы Мэндел. Я обсуждал этот вопрос с командиром
Перри и, несмотря на то, что его служебные обязанности на Опале не
позволяют ему отправиться в это путешествие, он выразил уверенность, что
присутствие там представителя правительства чрезвычайно важно, и издал
приказ, предписывающий вам сопровождать меня на Гаргантюа в качестве его
представителя.
Гаргантюа.
Сдохший неделю назад прудовик даже в лучшие времена не был столь
противен на вкус. Берди отодвинул поднос, изо всех сил стараясь сохранить
съеденное в себе. Он встал. Должно быть, он что-то сказал Джулиусу
Грэйвзу, перед тем как выйти из здания, но и даже под пыткой ему вряд ли
удалось бы вспомнить, что именно.
Гаргантюа! Берди посмотрел вверх, в голубое небо Опала. Мэндел быстро
клонился к закату. Где-то там, за ласковым голубым небом, где Мэндел
превращается в едва различимую точку света, вращается газовая
планета-гигант, окруженная промерзшей свитой своих спутников, пустынных,
безжизненных и темных. Даже хорошо подготовленные экспедиции на Гаргантюа,
ведомые опытнейшими космическими путешественниками Добеллии, несли там
значительные потери. Внешняя часть системы слишком удалена, холодна и
недружелюбна по отношению к человеческой жизни. По сравнению с ней Опал во
время пятибалльного шторма казался безопасным и приветливым.
Берди огляделся. Все здесь было ему знакомо - от липкой теплой грязи
под ногами и путаницы ползучих растений, начинавшейся в нескольких метрах
от здания, до спин громадных черепах, переждавших Летний Прилив в океане и
теперь неторопливо пробиравшихся сквозь молодую поросль в глубь Слинга.
Берди знал здесь каждую травинку и любил это место всеми фибрами души.
Еще совсем недавно эта радующая глаз картина казалась ему чересчур
идиллической. Теперь он так не думал.

3
"Летний сон" строился как прогулочная яхта для подростков и
предназначалась для кратковременных внутрисистемных экскурсий. Все на его
борту было рассчитано именно на это - от крохотных камбузов, санузла и
грузового отсека до единственной пары узеньких коек. Установленный позже
Бозе-двигатель крейсерского класса позволил этой игрушке совершать дальние
межзвездные перелеты, однако это усовершенствование отразилось самым
плачевным образом на объеме жилого отсека.
Его теперешние обитатели (по крайней мере, те из них, кто принадлежал
к роду человеческому) считали эту громадину ненужной роскошью и проклинали
на все лады. Перелет от Добеллии к Гаргантюа осуществлялся при помощи
холоднокатализного термоядерного двигателя, в этих условиях Бозе-двигатель
оказался совершенно ненужным.
Шел второй день полета. Дари Лэнг и Хане Ребка снова кое-как
устроились на койках, где им приходилось лежать бок о бок.
- Слишком много ног, - мягко произнес Ребка.
Дари Лэнг кивнула. Она не жаловалась, но теснота действовала на нее
куда сильнее, и Ребка знал об этом... Он вырос на Тойфеле - одном из самых
бедных и удаленных миров Круга Фемуса. Лишения и дискомфорт были ему не в
диковинку, он просто не замечал их. Дари же была избалована комфортом и
изобилием Врат Стражника, одной из самых роскошных планет-садов, хотя до
последних месяцев и не подозревала об этом.
- Для меня тоже много, - сказала она. - Шестнадцать ног - это уж
чересчур. А для тебя многовато глаз.
Он моментально понял намек и, извиняясь, прикоснулся к ее руке.
Лотфианин Ж'мерлия состоял, казалось, из одних ног и глаз. Восемь черных
жестикулирующих конечностей росли из длинного трубообразного туловища, а
узкая голова пряталась за большими, лимонного цвета фасетчатыми глазами,
торчавшими на коротких ножках-антеннах. Каллик была оснащена не хуже. Тело
хайменоптки, короткое, толстенькое, покрывала черная шерстка; из круглого
туловища торчало восемь похожих на проволочки ножек, а маленькую гладкую
головку по периметру окружали бесчисленные пары блестящих черных глазок.
Каллик и Ж'мерлия вовсе не стремились путаться под ногами, но во время их
совместного бодрствования, передвигаться по маленькой кабинке, не
спотыкаясь об их странные, выставленные в разные стороны конечности, не
представлялось возможным.
Дари Лэнг и Ханс Ребка спасались на койках: лишь здесь оставалось
свободное место. Однако и там уединение было лишь кажущимся, особенно по
меркам Ханса Ребки.
Два месяца, прошедшие с тех пор, как Дари оставила свою тихую жизнь
ученого-исследователя на Вратах Стражника, изобиловали удивительными
открытиями; одно из них заключалось в том, что многие "факты" жизни
обитателей отсталых и бедных миров Периметра не соответствовали истине. На
Шасте каждый "знал", что стремление к размножению господствует на всех
недонаселенных планетах Круга Фемуса, а мужчин и женщин там одолевает
сексомания. Богатые миры Четвертого Альянса "не сомневались", что люди на
Тойфеле и Обжигающей, Тектоне и Опале предаются сексуальной близости при
малейшей возможности, где и когда угодно.
Вероятно, доля истины здесь была; но на практике обитателей
пограничных планет отличала любопытная строгость. Мужчины и женщины не
стеснялись демонстрировать свой интерес, начиная с обмена взглядами вплоть
до открытого приглашения. Но как только приходило время перейти к
действиям, они вели себя, как начала подозревать Дари, до странности
пуритански.
Она получила досадное тому подтверждение, когда "Летний сон"
отправился в долгий путь к Гаргантюа. В первую же ночь двое чужаков
растянулись на полу, предоставив койки Дари и Хансу. Она лежала и ждала, а
когда ничего не произошло, взяла инициативу на себя.
Он остановил ее, но весьма странно.
- Конечно, я хочу, но как же твоя нога? - прошептал он. - Ты
разбередишь ее. Я имею в виду... здесь мы не можем. Твоя нога...
Дари обожгла ногу во время бегства с Тектона, но сейчас она уже почти
зажила. Она едва удержалась, чтобы не сказать: "Да черт с ней, с ногой.
Почему бы тебе не предоставить мне самой решать, повредит это или нет?"
Вместо этого она отодвинулась, решив, что Хансу не нравится, когда женщина
выполняет роль ведущего в вопросах секса. Она ждала, но напрасно. Во
вторую ночь она спросила, в чем дело. Ему не хочется? Или она ему не
нравится?
- Конечно же нравишься. - Он говорил тихо, оглядываясь на чужаков.
Судя по неустанному шевелению перепутанных конечностей, те спали. - Но как
быть с ними?
- При чем здесь они? Надеюсь, ты не хочешь предложить им
присоединиться?
- Ну не злись. Если они проснутся, то увидят нас.
Вот оно в чем дело! Он стесняется! И, очевидно, очень сильно. Ханс ни
на что не способен, пока они соседствуют с Ж'мерлией и Каллик даже, если
чужаки не выкажут ничего, помимо академического интереса к процессу
совокупления человеческих особей.
Однако их индифферентность вовсе не меняла ситуации для Ханса Ребки.
Дари пришлось оставить свои притязания.
- Значит, для тебя слишком много глаз, - повторила она. - Понимаю.
Насчет этого не беспокойся, Ханс. Сколько еще осталось до Гаргантюа?
- Около сорока часов. - Он с радостью сменил тему разговора. - Я все
думаю... Что, по-твоему, мы там обнаружим?
Он выжидающе взглянул на Дари. Ответа она не знала, хотя ясно ощущала
правомерность его вопроса. В конце концов, она - единственная, видела
своими глазами темную сферу, которая поглотила корабль Луиса Ненды и
устремилась к Гаргантюа. Времени для размышлений у нее было достаточно.
Неужели она действительно рассчитывает обнаружить там Строителей?
Для Дари этот вопрос был самым важным! Строители исчезли из рукава
более пяти миллионов лет назад, но она так или иначе шла по их следам в
течение всей своей сознательной жизни. Началось это со Стражника -
единственного артефакта Строителей, который был виден с ее родной планеты.
Впервые Дари увидела его еще ребенком. Она выросла, глядя на этот сияющий
в ночном небе полосатый шар. Недоступные ни людям, ни их машинам,
непостижимые глубины Стражника стали для нее символом загадки исчезнувших
Строителей. Ее убежденность в том, что Летний Прилив каким-то образом
связан с артефактами Строителей, привело ее на Добеллию, а события во
время Летнего Прилива помогли по-новому взглянуть на существо проблемы:
Великий Парад планет и звезд, вызывающий Прилив, сам является артефактом,
а вся эта звездная система - творением давно исчезнувших великих
инженеров.
Но вопрос Ханса Ребки все равно требовал ответа. Неужели она
настолько увлеклась Строителями и всем, с ними связанным, что ей везде
мерещится их влияние? Нет ничего необычного в том, что излюбленная теория
ученого в конце концов обретает власть над всеми его поступками. Он
бессознательно отбирает только те результаты экспериментов и наблюдений,
которые подтверждают теорию, а все остальное отбрасывает или игнорирует.
Дари не стала бы утверждать, что подобная ситуация ей абсолютно чужда.
- Я знаю только то, что видела собственными глазами, Ханс. В моем
распоряжении сейчас кроме этих данных (как бы ты их ни расценивал) -
только собственные умозаключения (опять же, возможно, не слишком
надежные). Ты можешь получить изображение Гаргантюа через внешние сенсоры?
- Пожалуй. - Он огляделся по сторонам. - Мы сможем смотреть прямо
отсюда - проектор направлен в нашу сторону. Не двигайся. Через минуту
будет готово.
Это заняло совсем мало времени. Ребке потребовалось всего двадцать
секунд, чтобы вывести над койками трехмерное изображение космического
пространства. Он перетащил пульт поближе к Дари, чтобы та могла наводить
сенсоры и выбирать увеличение по своему желанию.
Планета находилась в центре проекционной сферы. Как все переменилось
с тех пор, как Дари видела ее в последний раз! Тогда свечение Гаргантюа
затемнялось защитными фильтрами иллюминатора "Летнего сна". Планета
действительно была гигантской, занимая почти половину неба, но выглядела
тогда она призрачной и туманной. Сейчас Гаргантюа был не больше ногтя
Дари, но сиял, словно драгоценный камень ярко-оранжевого цвета, лежащий на
черном бархате, испещренном слабыми звездочками. На диске виднелись едва
различимые полосы, позволявшие определить положение оси вращения планеты,
а совсем рядом с ним - четыре яркие точки света, лежавшие строго в
плоскости экватора и являвшиеся главными спутниками Гаргантюа. Дари знала,
что вокруг планеты вращаются тысячи более мелких фрагментов, невидимых с
такого расстояния. Их орбиты наверняка претерпели в периастроне чудовищные
возмущения.
Не гармония небесных сфер, но какофония, хаос завязанных немыслимым
узлом орбит. Пробираться между ними будет нелегко.
Она изучила картинку, а затем с помощью дистанционного маркера
обозначила точку в четверти радиуса от терминатора планеты.
- Первый луч исходил именно отсюда. - На мгновение она закрыла глаза,
вспоминая увиденное. - Он был необычный, ведь свет в пустоте не виден, а я
видела его целиком и проследила его вплоть до этой точки.
- А может, он пришел из гораздо более удаленной области, за
Гаргантюа?
- Нет. За то время, пока серебристая сфера превратилась в
пространственную дыру, заглотила корабль Луиса Ненды и исчезла, двигаясь
вдоль этого светового луча, точка, из которой шел луч, переместилась. Она
как раз вплотную приблизилась к Гаргантюа, когда я потеряла ее из виду.
Единственное объяснение в том, что луч выходил откуда-то с орбиты
Гаргантюа.
Дари опять прикрыла глаза. Голова у нее слегка побаливала, а
воспоминания о последних минутах перед наступлением Летнего Прилива
почему-то вызывали легкое головокружение. В глазах двоилось. Возможно, она
слишком долго разглядывала изображение. Она снова взглянула на Гаргантюа.
Гигантская планета быстро удалялась от Мэндела по сложной траектории,
ведомая одновременно и Мэнделом, и его карликовым звездным собратом, но
"Летний сон" летел быстрее. Его движение было видно невооруженным глазом.
- Еще несколько часов, Ханс. - Внезапно она почувствовала слабость и
лень. - Всего лишь несколько часов, и мы увидим все мелкие спутники.
Начинай подумывать, куда нам лететь. Ладно? - Ее озадачили ее собственные
слова и странное звучание голоса. - Куда нам лететь? Не знаю я, куда нам
лететь.
Он не ответил. Она кое-как повернулась к нему, чтобы узнать, смотрит
ли он на нее вообще. Ребка уставился на Ж'мерлию и Каллик.
- Все еще спят, - произнес он.
- Ага. Спят. - Дари улыбнулась. - Не бойся, Ханс, я не собираюсь
нападать на тебя.
Но он уже соскочил с койки. Лицо его было краснее обычного, а полоска
шрама, бегущая от левого виска к скуле, обозначилась четче.
- Что-то здесь не так. Каллик никогда не спала больше получаса.
Оставайся на месте.
Ребка торопливо перебрался к центральному пульту управления, осмотрел
его и, громко выругавшись, принялся нажимать на кнопки; завыли
кондиционеры, и Дари, почувствовав холодное дуновение, протестующе
забормотала. Не обращая на нее внимания, Ханс склонился над неподвижными
телами Ж'мерлии и Каллик, а затем внезапно снова оказался у нее под боком.
- Как ты себя чувствуешь? Лучше сядь.
Дари ощутила, что ее поднимают и сажают прямо. Холодный сухой воздух
привел ее в сознание, и она поежилась.
- Со мной все в порядке. Что случилось?
- Атмосфера. Когда мы поднимались с Тектона, корабль получил
приличный удар, от которого что-то испортилось в воздушном генераторе. Я
временно перевел его на максимум, и, пока мы не выясним, в чем дело, нам
придется управлять им вручную.
Тут его настойчивость наконец-то дошла до нее.
- С нами все в порядке? А Каллик и Ж'мерлия?
- Не беспокойся. Мы в безопасности. Сейчас. Возможно, Каллик и
Ж'мерлия смогли бы дышать тем, что поступало несколько минут назад - у них
высокая адаптивность к плохому воздуху, но мы с тобой - нет. Слишком много
окиси углерода. Еще полчаса, и мы бы погибли.
Погибли! Дари почувствовала, как холодная волна, не имевшая никакого
отношения к прохладному ветерку кондиционера, прокатилась по телу. Когда
они смотрели смерти в лицо во время Летнего Прилива, все опасности были
очевидны. Но смерть подстерегала везде, не выказывая признаков своего
присутствия, подкрадывалась, чтобы забрать ее жизнь, когда она меньше
всего этого ожидает...
Она никак не могла расслабиться. Ханс Ребка опять вытянулся на койке
рядом с Дари. Она придвинулась к нему, желая почувствовать тепло
человеческого тела. Он прижался к ней всем телом. Дари почувствовала, как
он дрожит, но тут же поняла, что дрожат его руки, гладящие ее лицо и
грудь. Его возбуждение передалось ей.
Они поняли друг друга без лишних слов. Дари лишь приподняла голову,
чтобы взглянуть на спящих Ж'мерлию и Каллик.
А что, если они проснулись? Она чуть было не ляпнула это, но вовремя
спохватилась. Заткнись, дура! Что ты хочешь натворить?
Однако одну уступку скромности она все же сделала: выключила
освещение над койками. Он это, казалось, даже не заметил; через несколько
секунд Дари тоже перестала смущаться; а Ж'мерлии и Каллик до них дела не
было.

Часом позже двое чужаков продолжали спать. Ханс тоже. Дари лежала с
закрытыми глазами, размышляя о том, сколь мало отличается один из аспектов
сексуального поведения мужчин в Четвертом Альянсе и в Круге Фемуса. "Я
начинаю лучше понимать его, - думала она. - Он хороший человек, но
странный. Прямой вызов смерти не пугает его, а лишь возбуждает, возбуждает
настолько, что он перестает обращать внимание на собственные табу. Вряд ли
он думал сейчас о Каллик и Ж'мерлии... я уж точно о них забыла. Пожалуй,
так возбуждает не близость смерти, но сознание того, что ты выжил...
Возможно, то же самое испытывают все люди Периметра - и мужчины, и
женщины. Но на Ханса это действует просто превосходно".
Она улыбнулась. "Жаль, что на меня это не действует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34