Зебоим спокойно шагнула на стену. Взмахом руки она отпустила море, возвращая его обратно в берега, предоставляя ему снова и снова набрасываться в неутолимой ярости на основание утеса, где Повелитель Смерти выстроил свой замок.
– Чем я обязан такой чести? – поинтересовался Чемош безразличным тоном.
– Ты захватил душу моего сына! – произнесла Зебоим, сверкая сине-зелеными глазами. – Освободи его сейчас же!
– Я сделаю это, но мне нужно кое-что взамен. Верни мне Мину, – холодно ответил Чемош.
– Ты что, думаешь, будто я ношу твою драгоценную смертную у себя в кармане? – спросила Зебоим. – Я понятия не имею, куда отправилась твоя любовница. И мне плевать.
– Тебе придется согласиться, – сказал Чемош. – Твой брат насильно держит у себя Мину. Верни мне ее, и я освобожу твоего сына, если он захочет уйти.
– Он уйдет, – заверила Зебоим. – Мы с ним немного побеседовали. Он готов действовать. – Она обдумала предложение Бога. – Отдай мне эту развалину, Крелла, – она заскрежетала зубами при этом имени, – и тогда по рукам.
Чемош покачал головой:
– Только если ты отдашь мне монаха Маджере, который доставляет столько хлопот. Но все но порядку. Сначала ты должна привести ко мне Мину. Твой брат запер ее в Башне Высшего Волшебства под Кровавым морем.
– Рис Каменотес не монах Маджере! – закричала Зебоим, задетая за живое. – Он мой монах, он безоговорочно предан мне. Он меня обожает. Он сделает для меня что угодно. Если бы не он и не его преданность мне, мой сын до сих пор был бы пленником этого…
Зебоим замолчала. До нее только что дошли последние слова Чемоша.
– Что ты хочешь этим сказать? Башня Высшего Волшебства под Кровавым морем? – вскипела она. – С каких это пор?
– С тех самых, как твой братец восстановил Башню Высшего Волшебства, которая некогда находилась в Истаре. И эта Башня сейчас стоит на дне Кровавого моря.
Зебоим фыркнула:
– Башня в Кровавом море? В моем море? Без моего разрешения? Да ты меня дурачишь, мой господин!
– Прости. Я думал, тебе это известно. – Чемош изобразил удивление. – Брат и сестра, которые так любят друг друга, которые так близки. Он должен был все тебе рассказать. Уверяю тебя, моя госпожа, твой брат Нуитари восстановил Башню Высшего Волшебства Истара, воссоздал ее во всей красе и снова собирает Ложу Черных Мантий, чтобы его маги жили там, на дне океана.
Зебоим была поражена. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука, лишь смотрела на Чемоша, уверенная, что он лжет, но потом с сомнением перевела взгляд на море, которое, казалось, коробилось от ненависти.
– Башня находится недалеко, – добавил Чемош, указывая рукой. – На расстоянии броска камня. Посмотри на восток. Помнишь, где когда-то находился Водоворот? Приблизительно в сотне миль от берега. Ты увидишь ее отсюда…
Зебоим заглянула под воду. Теперь, когда ей сказали, куда смотреть, она понимала, что Бог прав. Она увидела Башню.
– Как он посмел? – взорвалась Зебоим.
Раскат грома пошатнул стены замка, и Крелл, спрятавшийся на дне колодца, затрясся с головы до пят. Неистовая Богиня приготовилась шагнуть со стены.
– Сейчас мы все выясним!
– Погоди! – закричал Чемош, перекрикивая ее яростный рев. – А как же наш уговор?
– И верно. – Зебоим немного успокоилась. – Надо сначала завершить дела, а потом я вырву у братца глаза и скормлю коту. Ты освободишь моего сына.
– Если ты освободишь Мину.
– Ты отдашь мне Крелла.
– Если ты отдашь мне монаха.
– А ты, – высокомерно произнесла Зебоим, – ты будешь обязан положить конец этим так называемым Возлюбленным.
– Мне что, отказано в праве иметь адептов? – поинтересовался Чемош раздраженно. – С тем же успехом я могу потребовать, чтобы ты прекратила донимать моряков.
– Я не донимаю моряков, – вспылила Зебоим. – Они сами решают, поклоняться ли мне.
Они стояли, сверля друг друга взглядами, и каждый думал, как ему или ей добиться своего.
«Мина, по крайней мере, окажется тогда в моей власти, – рассуждала Зебоим. – Потом я верну ее Чемошу, но сначала воспользуюсь ею в своих целях».
«Могу ли я доверить Морской Богине спасение Мины? – спрашивал себя Чемош. Он задумался и решил, что может, ведь Зебоим не посмеет причинить ей вред. – Я же буду держать в заложниках душу ее сына, пока мы не произведем обмен».
Что касается Крелла, мучить его становится все скучнее, пеняла Богиня. «Мой монах гораздо ценнее для меня, не говоря уже о том, что он гораздо интереснее. Я оставлю его себе».
«Маджере представляет собой очевидную угрозу, – думал Бог. – Зебоим раздражает меня меньше. Если, как она утверждает, этот суетливый монах переметнулся от Бога-богомола к Морской Ведьме, то он больше не представляет для меня угрозы. Я-то знаю, как Зебоим обращается со своими последователями. Бедняге еще повезет, если он останется жив. А если Крелл будет рядом со мной, вместо того чтобы прятаться под кроватью, мне это придется весьма кстати».
Что же касается Башни… Зебоим снова вышла из себя. «Я не удивляюсь ничему из того, что в состоянии учинить мой луноликий братец. Но, разумеется, он заплатит за оскорбление! Я разнесу его Башню по камешку! А с чего вдруг Повелитель Смерти заинтересовался Башней Высшего Волшебства? Какое ему до нее дело? Здесь кроется что-то еще, пока непонятное. И я должна разузнать, что именно».
Итак, Зебоим понятия не имела о Башне. Чемошу это показалось любопытным. «Я-то опасался, что брат с сестрой заключили договор. Видимо, нет. Что она будет делать? Что она может сделать? Нуитари не из тех, кто захочет злить Морскую Богиню».
Море волновалось, волны набегали и откатывались назад, пока Боги рассматривали условия сделки под разными углами.
В итоге Зебоим сказала вежливо:
– Обещаю вернуть тебе Мину. Я знаю, как разобраться с братом. Но это, разумеется, при условии, что ты освободишь душу моего сына.
Чемош ответил не менее любезным тоном:
– Я принимаю твое предложение. Крелла я оставлю себе. А у тебя пусть останется монах.
«Чемош что-то замышляет. Он слишком легко согласился», – решила Зебоим, пристально глядя на него.
«Она слишком легко согласилась. Зебоим замышляет что-то», – решил Повелитель Смерти, пристально глядя на нее.
Потом оба разом подумали: «Я все равно остаюсь в выигрыше».
Зебоим протянула руку.
Чемош пожал ее, скрепляя тем самым сделку.
– Приведи мне Мину, и я отправлю душу твоего сына на очередную кровавую битву, – пообещал Повелитель Смерти.
– Я верну тебе Мину, – сказала Зебоим, – и сообщу, что сумею разузнать о Башне. Я уверена, тут кроется какая-то ошибка. Мой брат никогда меня не обманывал.
«Лжет», – решил Чемош.
– Да я рассказал тебе о Башне без всякой задней мысли, – заверил Бог легкомысленным тоном. – Что там Нуитари делает или не делает, меня совершенно не волнует.
«Лжет», – решила Зебоим.
– До скорой встречи, дорогой друг, – произнесла она.
– До скорой встречи, – отозвался Чемош.
– Тьфу, ненавижу этого выродка! – пробормотала себе под нос Зебоим, шагая по дну океана. – Он мне еще заплатит!
– Лживая ведьма, – пробормотал Чемош. – Я еще выведу тебя на чистую воду! – И он позвал громко: – Крелл! Можешь выходить! Мина скоро будет здесь, а когда она вернется, все должно быть готово к действию.

Глава 5

Не подозревающий о том, что Морская Богиня едва не расплатилась за услугу его жизнью, Рис задержался в Утехе, как и обещал Герарду. Прошло несколько дней со времени их разговора, и за это время монах почти не видел шерифа. Каждый раз, когда они встречались, Герард пробегал мимо, приветственно взмахнув рукой и бросив на ходу:
– Не могу пока ничего сказать, но уже скоро. Совсем скоро.
Рис вернулся к своей работе в гостинице, хозяйка которой встретила его очень тепло.
– Я рада, что ты вернулся, брат, – сказала Лаура, вытирая руки о передник. – Мы по тебе скучали, и не только по тому, как ты нарезаешь картошку, хотя никто, кроме тебя, не умеет резать картошку на такие аккуратные маленькие ломтики.
– Я тоже рад, что вернулся, – сказал Рис.
– Ты приносишь с собой особенный дух, брат, – продолжала Лаура, возвращаясь к своей кухне.
Она подняла крышку – из кастрюли поднялся упоительный пряный аромат, – заглянула в кастрюлю, зачерпнула ложку варева и покачала головой.
– Нужно добавить соли. О чем там я? Ах да. Ты приносишь с собой умиротворение, которое распространяется на всех, кто находится рядом с тобой, брат, и улетучивается, когда ты уходишь.
Достав из квашни кусок теста, она принялась ловко раскатывать его, продолжая говорить:
– В тот день, когда ты ушел, кухарка поссорилась с судомойкой, девушка так расстроилась, что опрокинула горшок с ветчиной и бобами и едва не обварилась. Не говоря уже о том, что во дворе затеяли несколько драк, а потом еще один мальчишка принялся скатываться по перилам с самой верхушки дерева и сломал в итоге руку. Когда ты здесь, брат, ничего подобного не случается, все получается гладко, словно девичий зад. О боже! – Лаура хлопнула ладонью по губам и залилась краской. – Прости меня, брат. Не надо мне было говорить такого.
Рис улыбнулся:
– Думаю, ты преувеличиваешь мое влияние, госпожа Лаура. Ну, поскольку дело идет к ужину, займусь, пожалуй, картошкой…
Рис нарезал картофель и лук, принес воды и сочувственно выслушал жалобы кухарки на судомойку, потом утешал судомойку, которая уже не знала, чем еще угодить поварихе. Ему нравилось работать на кухне. Ему нравилось горячее время, вроде обеда или ужина, когда нужно было делать три дела сразу, работать, закатав рукава выше локтя и не успевая думать ни о чем, разве что волноваться, готова ли картошка и ровно ли прожаривается мясо на вертеле.
Когда публика рассосалась и двери гостиницы заперли на ночь, Рис наслаждался тишиной и покоем, хотя требовалось еще перемыть горы посуды, отчистить чайники и кастрюли, вымыть пол, принести воду и замесить хлеб на завтра. Простые домашние заботы напомнили ему о жизни в монастыре. Погрузив руки по локоть в мыльную пену, он мыл пивные кружки и размышлял о Маджере, гадая, что делает этот таинственный Бог и для чего он это делает.
Когда все закончилось разбитой кружкой, Рис понял, что до сих пор злится на Маджере и гнев его не уменьшается, потому что его подогревает постоянное упрямое присутствие Бога в жизни Риса. Как избалованный и дурно воспитанный ребенок, которого родители продолжают баловать, как бы плохо он себя ни вел, Рис не желал, чтобы Бог продолжал его опекать, он чувствовал себя виноватым, принимая его заботу и ничего не давая взамен.
Он негодовал из-за возвращения эммиды. Вчера он попытался оставить ее в комнате, но оказалось, что без посоха чувствует себя неловко и странно, словно идет по Утехе голый, и Атту беспокоило отсутствие посоха (она все время останавливалась и озадаченно посматривала на хозяина), в итоге он сдался и вернулся за эммидой.
Его вера подвергалась и другим испытаниям. Время от времени Лаура, если бывала слишком занята сама, отправляла его на рынок за покупками. По дороге он проходил улицу, которая так и называлась – улица Богов. На ней монахи и жрецы строили новые Храмы, приветствуя так долго отсутствовавших на Кринне и наконец-то вернувшихся обратно Богов. Храм Маджере был скромным зданием, стоявшим приблизительно в середине улицы. Рис часто видел монахов, работающих в саду или просто проходящих мимо, и ему очень хотелось зайти в Храм, поблагодарить Маджере за заботу о своем недостойном слуге и попросить у Бога прощения.
Но как только он решался сделать это, как только ноги начинали нести его в направлении Храма, как перед глазами Риса сейчас же возникало видение: его братья по Ордену, лежащие на полу монастырской трапезной, их тела, изломанные мучительной агонией. Он начинал думать о своем родном брате и о братьях-монахах, обманутых и убитых. Даже Зебоим, жестокая, своевольная, ненадежная и вспыльчивая, какой она бывала временами, и та сделала больше, чтобы помочь Рису найти ответы на его вопросы, чем добрый и мудрый Маджере. И Рис отворачивался от Храма и шел на рынок закупать лук.
Пока монах нарезал овощи и спорил со своим Богом, Паслен слонялся по улицам Утехи, высматривая Возлюбленных. Атта составляла кендеру компанию, приглядывая за ним. Делать это собаке было несложно. Паслен был практически не способен к высокому и славному (во всяком случае, таковым его считали кендеры) искусству «одалживания».
«У меня все пальцы большие и две левых руки», – жизнерадостно признавался он.
Паслену так плохо удавалось «одалживание», потому что его не интересовали те вещи, которые в основном интересовали кендеров. Он считал, что нелюбопытен, точнее, его любопытство не распространяется на собственность других людей. Ему были любопытны их души, особенно те, которые еще не перешли на следующую ступень жизненного пути. Паслен умел беседовать с такими душами, даже если они были потерянными, не успокоившимися, злобными, несчастными, завистливыми или агрессивными. И еще он обладал способностью, как Рис и сказал Герарду, видеть истинную сущность Возлюбленных, этих ходячих мертвецов.
Но время от времени руки кендера вроде бы начинали жить собственной жизнью – и тогда они находили способ пробраться с чужой карман и рассеянно опустить в хозяйский что-нибудь ценное или поднести к его рту пирог, который превращался в крошки раньше, чем Паслен успевал сообразить, что не платил за него.
Атте было приказано не спускать с кендера глаз, и каждый раз, когда она видела, что он стоит к кому-нибудь слишком близко или поглядывает на прилавок пекаря, быстро вставала между Пасленом и его потенциальной жертвой и деликатно оттесняла назад.
Так что Паслен мог честно смотреть в глаза помощников шерифа и полностью сосредоточиться на идее найти кого-нибудь из Возлюбленных и заманить в ловушку.
К несчастью, ему это удалось.

Через три дня после их возвращения, в самый разгар рабочего дня, когда Рис нарезал картошку, Герард приоткрыл дверь кухни и просунул в щель голову.
– Брат Рис? – позвал он, вглядываясь в клубы пара. – Ах вот ты где. Если бы Лаура могла тебя отпустить, я был бы рад твоему обществу.
– Ступай, брат, – сказала Лаура. – Ты сегодня уже поработал за шестерых.
– Я скоро вернусь и помогу тебе с обедом, – пообещал Рис.
Герард кашлянул:
– Э-э, гм… нет, боюсь, скоро ты не вернешься, брат.
– Мы и сами справимся, – заверила Лаура. Пока Рис снимал фартук, она, хмурясь, поглядела на Герарда:
– Позаботься о нем, шериф.
– Да, госпожа, – ответил тот, беспокойно переступая с ноги на ногу, пока Рис вешал фартук и раскатывал рукава.
Лаура утерла лицо присыпанной мукой ладонью.
– Я тебя видела, шериф, когда ты шептался с моим братом Палином. Вы затеваете что-то скверное, вы оба, и я не хочу, чтобы вы втравливали монаха в свои делишки.
– Ни в коем случае, госпожа, – сказал Герард. – Мы будем осторожны.
Подхватив Риса под локоть, Герард поспешно вывел его из гостиницы.
– Все готово, – сказал он, когда они быстро спустились по длинной лестнице. Внизу их ждали кендер и Атта. – Паслен нашел кандидата. Ловушку расставим этой же ночью.
Риса пробрала дрожь – он бы с большим удовольствием вернулся к своей работе на кухне.
– А какое отношение к этому имеет Палин Маджере? – резко просил монах.
– Ну, не считая того, что он лорд-мэр Утехи, и, как шериф, я обязан информировать его о любой грозящей городу опасности, он является, то есть являлся одним из самых могущественных магов Ансалона. А до того был магом Ложи Белых Мантий. Я хотел посоветоваться с ним.
– Я слышал, он отрекся от магии, – сказал Рис.
– Это верно, брат, – подтвердил Герард и добавил, подмигнув: – Но не отрекся от тех, кто ее практикует. Так мы готовы, Паслен. Куда ты нас поведешь?
– Туда, к лестнице на мостки, – сказал Паслен. – Мне очень жаль, шериф, но я вынужден сказать, что это один из стражников валлинов. Наверное, ты его знаешь. Его зовут Кэм.
– Кэм! Проклятие! – выругался Герард, помрачнев. – А ты уверен?
Паслен угрюмо кивнул:
– Я уверен. – Он положил руку на голову Атты. – И она уверена.
Герард снова выругался:
– Дело осложняется! – Он хмуро посмотрел на кендера. – Надеюсь, ты ошибся.
– Я тоже на это надеюсь, шериф, – вежливо отозвался кендер и добавил вполголоса себе под нос: – Только я знаю, что прав.
– А что значит «стражник валлинов»? – спросил Рис, чтобы отвлечь Герарда, который принял новость слишком близко к сердцу.
– Эти стражники охраняют лестницы, ведущие наверх, на мостки, – пояснил Герард, указывая на узкие мостики над головой, перекинутые с ветки на ветку. Был разгар дня, и по ним двигались толпы людей; целью одних были жилые дома, построенные на вершинах деревьев, других – расположенные наверху заведения. – Город разрастается очень быстро, и получилось, что по мосткам ходит слишком много народу. Они не были рассчитаны на такую большую нагрузку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33