Он даже не подозревал, что камни бывают такими большими, что у них такие острые края, что карабкаться по ним так сложно и что между этих камней живут такие огромные и злые крысы. По счастью, с ним была Атта, иначе крысы утащили бы его, потому что они нисколько не боялись кендера. Собака же им не понравилась. Атта лаяла на крыс. Они таращились на нее красными глазками, бранили ее, но потом разбежались.
Совсем недолго проплутав между валунами, Паслен ободрал руки до крови. Лодыжка болела – он оступился и едва не вывихнул ее. Один раз ему пришлось остановиться, потому что его вырвало, но это хотя бы разрешило проблему соленой свинины.
И вот, когда казалось, что булыжникам не будет конца-краю, он добрался до вершины холма.
Паслен выбрался на дорогу, которая должна была привести его в Устричный, к монахам; он смотрел вправо, он смотрел влево. Первой его мыслью было, что само слово «дорога» является незаслуженным комплиментом для этой окаменелой колеи. Вторая мысль была более мрачной. Так называемая дорога тянулась в обе стороны, насколько хватало глаз.
Но ни справа, ни слева не было видно города.
Устричный был огромным. Паслен слышал рассказы о нем и его жизни. Это был город, который никогда не спит. Это был город, освещенный факелами, огнями таверн, пляжными кострами, домашними очагами, пылающими за окнами домов. Паслен был уверен, что когда доберется до дороги, то сразу же увидит огни Устричного.
Но единственным светом здесь был холодный бледный свет звезд и двух сумасшедше мигающих лун.
– Ну и где он? – Кендер повернулся в одну сторону, затем в другую. – Куда мне идти?
Правда вышла наружу. Правда кольнула его в сердце. Правда посрамила логику.
– Совершенно безразлично, где находится Устричный, – сказал Паслен, на которого вдруг снизошло ужасное просветление. – Это не имеет никакого значения, потому что он далеко отсюда. И Рис это знал! Он знал, что мы не успеем добраться до города и привести помощь вовремя. Он отослал нас прочь, потому что знал, что ему предстоит умереть!
Кендер сел на землю, обхватил руками собачью шею и притянул Атту к себе.
Она в ответ отстранилась и побежала обратно к камням, затем остановилась, вопросительно посмотрела на него и замахала хвостом.
– Из этого ничего не выйдет, Атта, – сказал Паслен несчастным голосом. – Даже если я и сумею спуститься по этим чертовым камням, не сломав себе шеи, в чем я сильно сомневаюсь, все равно ничего не получится. – Он утер с лица пот. – Мы не сможем спасти Риса, во всяком случае одни. Я кендер, ты собака. Нам нужна помощь.
Он сидел на дороге, охваченный отчаянием, закрыв лицо руками. Атта лизала ему щеку, тыкала носом ему под мышку, пытаясь подтолкнуть, его к действию.
Паслен поднял голову. Его осенила идея – идея, от которой он едва не сошел с ума.
– Смотри, Атта, мы чуть живые от усталости, потому что пытались спасти Риса, а что все это время делал его Бог? Ничего, вот что! А ведь Боги многое могут! Маджере мог бы поставить Устричный туда, где бы мы его нашли. Маджере мог бы сделать рыхлый песок твердым, а острые камни мягкими. Маджере мог бы сделать так, чтобы цепи сами упали с Риса! Маджере мог бы прислать мне на помощь шесть монахов, и они сейчас шли бы по дороге спасать Риса. Ты слышишь меня, Маджере?! – прокричал Паслен небесам.
Он подождал немного, давая Богу шанс, но шесть монахов не появились.
– Ну, смотри, – произнес кендер многозначительно. Он встал на ноги, посмотрел в небо, уперся руками в бока и заговорил с Богом. – Не знаю, слушаешь ли ты меня, Маджере, – выговаривал Паслен сурово. – Наверное, нет, ведь я всего лишь кендер, нас никто не слушает, и еще я мистик, а значит, я не поклоняюсь тебе. Хотя, знаешь ли, это ничего не должно для тебя значить. Ты ведь добрый Бог, если верить Рису, то есть ты должен выслушивать всех людей, всех без исключения, кендеров и мистиков тоже, поклоняются они тебе или нет.
Я понимаю, ты можешь решить, что с моей стороны не очень-то справедливо ожидать от тебя помощи, раз я ничего для тебя не сделал, но ты ведь гораздо больше меня, гораздо могущественнее; думаю, у тебя должно быть большое сердце или широкая душа, или как там еще говорят о человеке, когда хотят сказать, что он добр и щедр с теми, кто этого не заслуживает.
Может, я и не заслуживаю твоей помощи, зато заслуживает Рис. Да, он отрекся от тебя и поклонялся Зебоим, но ты-то должен понимать, что он сделал так, обидевшись на тебя. О, разумеется, я слышал, все повторяют, что нам не дано знать, пути Богов неисповедимы, но ведь Боги обязаны понимать сердце человека, значит, и ты должен понимать: Рис покинул тебя, потому что был обижен и сердит. А теперь ты принял его обратно, что очень благородно с твоей стороны, но все-таки в этом нет ничего удивительного, ведь ты же добрый Бог, поэтому не жди от меня за это похвалы.
Паслен сделал паузу, чтобы отдышаться и попытаться упорядочить сбившиеся в кучу мысли. Когда это удалось, он продолжил свою речь, постепенно все больше распаляясь:
– Рис доказал свою верность тебе, когда отвернулся от Зебоим, предлагавшей нас спасти, и тем, что сидит сейчас в пещере и ждет, когда Мина явится его пытать. И чем же ты ему отплатил? Оставил его прикованным к стене грота!
Паслен воздел руки, возвысил голос и закричал:
– Неужели ты так понимаешь доброту, Маджере?!
Он замолчал, давая Богу возможность обдумать его слова.
Кендер слышал, как морские чайки ссорятся из-за рыбы, как волны плещут на берег, ветер шуршит сухой травой. Ни один из этих звуков не был похож на голос Бога.
Паслен тяжко вздохнул:
– Наверное, я должен предложить тебе что-нибудь ценное. Я мог бы пообещать тебе сделаться одним из твоих поборников, но, если честно, это было бы неискренним порывом. Мне нравится быть ночным бродягой. Мне нравится помогать душам мертвых находить дорогу из этого мира, если они того хотят, мне нравится болтать с теми, кто предпочел остаться. Мне нравится то ощущение, которое я испытываю, произнося заклинание, когда духи земли проникают в меня, заполняют мой разум, вытекают из пальцев, руки мои звенят от магии, и я, я, кендер, заставляю громадного, сильного минотавра рухнуть на землю.
Так что, видимо, мне нечего тебе предложить, ты это знаешь, Маджере. Кроме того, люди не заключают сделок с Богами. Почему? Потому что вы – Боги, вы великолепные, чудесные и могущественные, а я просто кендер, Атта просто собака и Рис просто человек, и мы нуждаемся в тебе. Так что пошли мне шесть монахов – и дело с концом.
Паслен опустил руки, прерывисто вздохнул и принялся ждать.
Чайки перестали переругиваться, когда одна из них схватила рыбину и улетела. Волны продолжали плескать, но они делали так вечно. Ветер утих, поэтому трава молчала. Молчал и Бог.
– Ну, пусть не шесть монахов, – сдался Паслен. – Как насчет двух монахов и рыцаря? Или одного монаха и одного мага?
Атта заскулила и прижалась к его ноге. Паслен протянул руку, чтобы приласкать ее, но она увернулась. Собака смотрела на него, глаза ее сузились. Она не намекала. Она просто говорила: «Хватит заниматься глупостями. Пора идти обратно!»
От ее пристального взгляда кендер съежился.
– Теперь я понимаю, что чувствует овца, – пробормотал он, пытаясь избежать пронизывающего взгляда. – Давай подождем еще минутку, Атта. Дадим Богу шанс. Это все из-за камней, понимаешь? У меня на руках живого места нет… Что это?
Паслен заметил какое-то движение. Он стремительно развернулся, поглядел на дорогу и увидел в свете мигающих лун двоих бредущих в их сторону людей.
– Благодарю тебя, Маджере! – закричал Паслен. Он побежал вниз к дороге, размахивая руками и крича: – На помощь! На помощь!
Атта мчалась за ним, лая как безумная. Кендер был так взволнован и обрадован, что не обратил внимания на тон ее лая. Он бежал вперед, выкрикивая:
– Парни, как я рад вас видеть!
И только когда он приблизился к двум путникам и внимательно посмотрел на них, он понял, что это не так. Он вовсе не рад видеть их.
Это были Возлюбленные.

Глава 10

Мина смотрела в окно на Кровавое море, спокойное в освещенной лунами ночи. Красный свет Лунитари поблескивал на волнах, образуя лунную дорожку, красную дорожку на красной воде, ставшей пурпурной в темноте. Тоска вынесла Мину из ее тюрьмы к бескрайнему вечному морю. Волны лизали ее ноги, она шагнула в воду…
У нее за спиной со скрипом открылась дверь.
– Чемош! – воскликнула Мина, переполненная радостью. – Он пришел ко мне!
Женщина снова оказалась в комнате, мгновенно вернувшись в свое узилище. Раскинув руки, она развернулась, чтобы приветствовать своего любовника, готовая броситься к его ногам и умолять о прощении.
– Мой Повелитель… – начала она.
Слова замерли у нее на губах. Радость в сердце угасла.
– Крелл, – протянула она, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. – Что тебе надо?
Рыцарь Смерти тяжеловесно вступил в комнату. Голова в шлеме, украшенном загнутыми рогами, нависла над ней, угли глаз недобро блестели.
– Убить тебя.
Крелл ударом ноги закрыл дверь. Выхватил из ножен меч и двинулся к женщине.
Мина выпрямилась и насмешливо взглянула ему в лицо:
– Мой Повелитель не позволит тебе даже дотронуться до меня!
– Твой Повелитель не даст за тебя и крысиного хвоста, – засопел Азрик. – Давай. Позови его! Посмотрим, ответит он или нет.
Мина вспомнила полный ненависти взгляд, которым одарил ее Чемош, вспомнила, как он велел ей уходить, как отказался даже выслушать ее. Она представила, что умоляет его о помощи, и услышала, как отдается эхом в сердце его молчание.
Она этого не перенесет.
Крелл и раньше ей угрожал, но все прежние нападки были сплошным позерством и бравадой. Он не посмел бы ничего ей сделать, пока Чемош защищал ее. И вот Креллу выпал случай. Она одна и беспомощна. У нее нет оружия. Нет даже молитвы, поскольку Чемош повернулся к ней спиной.
Мина оглядывала комнату, ища что-нибудь, что угодно, пригодное для защиты. Хотя это было не важно. Даже самый острый меч в самых умелых руках в лучшем случае оставил бы зазубрину на доспехах Рыцаря Смерти.
Но она все равно не собиралась умирать без борьбы. Ее душа гордо войдет в Зал Уходящих Душ. Чемошу не придется стыдиться ее.
Крелл тоже оглядывал комнату, хотя и по иной причине.
– Откуда шел тот странный свет? – спросил он. – Ты что-то подожгла?
На столе стоял подсвечник из кованого железа, на когтистой лапе, с тремя когтистыми же плошками, держащими свечи, – большой и тяжелый. Беда только в том, что он стоял в нескольких шагах от Мины.
– Да, – ответила женщина. – Я вызвала духа огня.
Она указала на противоположную стену комнаты.
– Духа огня? – Только Крелл мог попасться на такую уловку. Он повернул голову.
Мина подскочила к столу, схватила подсвечник, крепко сжала ножку и ударила с разворота что было силы по шлему Крелла.
Когда она сражалась с Рыцарем Смерти в Башне Бурь, она одним ударом снесла ему голову с плеч. Но в тот раз Чемош был на ее стороне.
Сейчас же Бог не стоял рядом с ней. Ни один из них не сражался за нее.
Железный подсвечник разбился о голову Крелла, но удар не причинил ни малейшего вреда. Азрик, кажется, даже не почувствовал его. Отдача от удара и последующее прикосновение к Рыцарю Смерти мгновенно парализовали руку Мины от кисти до плеча. Остатки подсвечника выскользнули из пальцев, вдруг потерявших чувствительность.
Крелл снова повернулся к ней, схватил ее за руку, скрутил и прижал к стене. Мина хватала ртом воздух от боли, но не проронила ни звука. Азрик, придавив ее всем телом, чтобы она не могла сбежать, приблизил к ней голову в шлеме.
Женщина видела живущую в нем пустоту, ощущала кислый смрад предательства и смерти.
– Жаль, что я не живой человек, – произнес Крелл, злорадно ухмыляясь. – Я бы с тобой позабавился, прежде чем убить, как в старые добрые времена. Мне нравилось видеть страх в их глазах. Они знали, что я собираюсь сделать с ними, они хныкали, плакали, умоляли пощадить их никчемные жизни, и тогда я говорил, что, если они будут хорошими девочками, если ублажат меня как следует, я не стану их убивать. Я лгал, разумеется. Натешившись, я хватал их обеими руками за шеи, тонкие, нежные шейки вроде твоей, и выдавливал из них жизнь.
Он принялся гладить шею Мины с неистовой силой.
– Но, кажется, придется удавить тебя просто так.
Рыцарь Смерти обхватил ее шею пальцами и надавил.
Ярость, жаркая, неистовая, горькая на вкус, вскипела в душе Мины. Янтарный свет полыхнул в глазах. Янтарный свет сорвался с кончиков пальцев. Она схватила Крелла за руки, оторвала их от своей шеи и отшвырнула его от себя.
– Живой человек! – воскликнула женщина, и от ее гнева содрогнулись стены замка. – Хочешь быть живым?! Я исполню твое желание!
Она наставила на Крелла палец, и янтарный свет залил его. Рыцарь Смерти завизжал, начал съеживаться внутри своих доспехов, и вдруг доспехи разлетелись на куски и бесследно исчезли.
Азрик Крелл стоял перед ней, его обнаженная плоть подрагивала, голое тело сотрясалось. Маленькие поросячьи глазки, налитые кровью, смотрели на нее с непередаваемым ужасом.
– На колени передо мной! – приказала Мина.
Крелл свалился к ее ногам жалкой кучей вялой плоти.
– Отныне ты будешь служить мне!
Азрик забормотал что-то неразборчивое. Мина ударила его ногой, и он завопил от боли.
– Да, да! Я служу тебе! – заскулил он.
Мина прошла мимо скорчившегося Крелла и зашагала к двери. Она дотронулась до створки, и та вспыхнула янтарным огнем. Женщина прошла под дождем из золы, вышла в темный коридор, взглянула на каменную стену, и та растаяла. Появилась каменная лестница. Мина пошла по закрученным спиралью ступенькам, ведущим вверх, на стену.
– Передай моему Повелителю Чемошу, когда он вернется, – зазвенел в ушах Крелла ее голос, – что я отправилась за тем, о чем он мечтает.
Азрик бесформенной массой лежал на полу. Он боялся открыть глаза, боялся увидеть Мину. Но в итоге каменный пол стал причинять костлявым коленям все нарастающую боль. Он холода кожа на руках и сжавшейся мошонке пошла пупырышками. Крелл ущипнул себя за руку и взвыл, потом застонал и принялся изрыгать проклятия.
Никакого сомнения. Средних лет, седой, лысеющий, с желтовато-бледной кожей и дряблым животом, он добился исполнения своего желания.
Рыцарь Смерти снова стал живым человеком.

Глава 11

Если Азрика Крелла неприятности настигли внутри Замка Возлюбленных, то Паслена они подстерегли снаружи.
Он должен был сразу узнать бессмертных последователей Чемоша. Если бы он был чуть внимательнее, то сразу бы понял, что два человека (которые, как он надеялся, посланы Богом спасти Риса), шедшие по дороге, вовсе не были людьми. Свет жизни не пробивался из их тел. Они были просто обломками ночи. А Атта знала. Ее лай был предостерегающим, а не приветственным. И теперь она, дрожа, стояла рядом с ним, рычала и скалилась.
Оба Возлюбленных остановились и уставились на Паслена пустыми глазами. Ему сделалось не по себе. Кендер не понимал, почему именно, хотя на ум ему пришло воспоминание о чьем-то разрубленном на куски муже, о котором рассказывал Герард (но он в тот момент был слишком занят обедом и не обратил внимания на его слова).
Возлюбленные, которых Паслен видел до сих пор, были вполне покладистыми, пытаясь соблазнить жертву, и пока что ни один человек, Возлюбленный или нет, не пытался соблазнить лично его (кроме той кошелки из Палантаса, но она не считается, потому что была пьяна в стельку). Но Паслену все равно не нравилось, как эти двое на него смотрят. Большинство Возлюбленных вообще не удостаивали его взглядом. Они его игнорировали, и его это вполне устраивало.
– Извините, ребята, – сказал кендер, помахав им рукой. – Обознался. Принял вас за других людей. За живых, – прибавил он вполголоса.
Он не знал, что теперь делать. То ли вальяжно пройти мимо них, насвистывая что-нибудь жизнерадостное, то ли развернуться и бежать. Инстинкт был за второй вариант. Паслен уже был готов подчиниться ему, особенно когда один из Возлюбленных достал нож.
– Что ты делаешь? – произнес его товарищ. – Это же кендер.
– Ага, – подтвердил Паслен, пятясь. – Я кендер.
– Мне плевать, – сказал Возлюбленный мерзким голосом. – Я все равно отправлю его к Чемошу.
– Но он ведь кендер, – с отвращением повторил первый. – Чемошу не нужны кендеры.
– Знаешь, он прав, – обратился Паслен к владельцу ножа. – Как пишут обычно в гостиницах: «Кендеры не обслуживаются. Кендерам вход в Бездну воспрещен». Я сам видел таблички. Они там повсюду.
– Чемошу все равно, – возразил Возлюбленный. – Мертвец для него и есть мертвец, а боль стихает, когда убиваешь.
Он двинулся на Паслена, потрясая ножом, и Кендер увидел на лезвии темные пятна.
– Прошлой ночью я убил бабу, – продолжал Возлюбленный доверительно. – Выпотрошил стерву. Она не стала приносить клятву Чемошу, но боль стихла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33