– Смотри, Рис, я работаю! – гордо сообщил кендер, взмахнув кистью и окатив себя и пол вокруг брызгами побелки. – Я уже отработал ужин!
– Я говорил ему, что мы даем пищу всем нуждающимся просто так, – сказал Патрик. – Но он настоял. Должен заметить, что он очень необычный кендер.
– Да уж, точно, – согласился Рис. Он помолчал, а затем добавил: – Праведный Сын, я должен переговорить с тобой по очень важному делу.
– Я так и подумал, – сказал Патрик. – Твой друг рассказал нам множество любопытных историй. Прошу, брат, садись.
Галена принесла Рису миску похлебки. Патрик сидел рядом, пока монах насыщался, но не позволил говорить о деле во время еды, пояснив, что это вредно для пищеварения.
Подумав о том, что собирался сообщить, Рис согласился с ним. Вместо этого он попросил Патрика рассказать о себе.
– Мы с женой оба мистики из Цитадели Света. Когда Боги вернулись, главы Цитадели решили, что у всех мистиков должен быть выбор – служить Богам или же оставаться мистиками. Золотая Луна, основательница Цитадели, делала и то и другое, и все считали, что именно этого она хотела бы и от нас. Мы с женой помолились, прося наставить на истинный путь, и каждому из нас явилась во сне Белая Госпожа, она попросила нас следовать за ней, так мы и поступили.
Родом мы оба из Нового Порта. Мы знали, как живет город, и решили вернуться, чтобы помогать, чем сможем. Начали со школы для детей и с госпиталя. Скромное начало, но лучше, чем ничего. Храмов других Богов в городе нет, за исключением Зебоим, разумеется, – добавил Патрик, вздыхая и искоса поглядывая на Риса.
Тот ничего не сказал, занятый похлебкой.
– Люди построили Храм Зебоим последним перед исчезновением Богов, и это был первый Храм, куда они потянулись после их возвращения. На самом деле некоторые и не прекращали туда ходить. Они продолжали нести подарки, год за годом. «Никогда не знаешь, чего ждать от Морской Ведьмы, – говорили они. – Может, она затеяла какую-нибудь игру. Нельзя пренебрегать подобной вероятностью».
Рис посмотрел на Паслена, радостно разбрызгивающего побелку, большая часть которой, тем не менее, все-таки попадала на стену, затем опустил руку и потрепал по голове Атту.
– Прости, что задаю этот вопрос, брат, – сказал Патрик спустя миг, – ты явно монах, но только я не пойму, к какому ордену ты принадлежишь…
– Я был монахом Маджере, – ответил Рис, – но отрекся от него. Очень вкусно, – сказал он Галене, когда она подошла, чтобы забрать миску. – Спасибо.
Патрик, кажется, хотел сказать что-то еще, но потом передумал. Галена отнесла посуду на кухню, потом вернулась и села рядом с мужем.
– О чем же ты хотел поговорить с нами, брат? – спросил Патрик.
– О Возлюбленных, – ответил Рис.
Лицо жреца потемнело.
– Паслен рассказал, что ты преследуешь одного из них, что он здесь, в нашем городе. Это очень скверная новость, брат.
– Будет еще хуже. Возлюбленный познакомился с молодой женщиной. Я опасаюсь за нее. Я пытался ее предупредить, но это вдова с двумя детьми, она в отчаянном положении. Ей кажется, он хочет жениться на ней, поэтому она отказалась слушать меня. Этой ночью он придет к ней. Мы должны его остановить.
– Судя по тому, что нам сообщили из Цитадели, остановить его будет не так просто, – произнесла взволнованная Галена.
– Но все равно надо что-то делать, – сказал Патрик. – У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу, брат?
– Мы можем попытаться опередить его. Запереть его в тюремную камеру. Он, вне всякого сомнения, сбежит из тюрьмы, – признал Рис. – Замки и железные засовы не смогут его удержать, но женщина с детьми хотя бы будет спасена. Вы могли бы взять их под свою опеку, не давать ей встречаться с ним, пока он не покинет город.
– А когда он уедет?
– Ллеу оплатил место на корабле, уходящем из Нового Порта. Он собирается уехать завтра.
– Но тогда он нападет на кого-нибудь еще. – Патрик нахмурился. – Мне не хочется его отпускать.
– Я постараюсь попасть на этот корабль. Я пойду за ним дальше и буду делать все, что в моих силах, чтобы Ллеу никому не навредил.
– Но мне это все равно не нравится, – сказал жрец.
Галена положила руку ему на плечо:
– Я понимаю, что ты чувствуешь, но подумай о бедной женщине! Мы обязаны спасти ее и детей!
– Разумеется, – тут же согласился Патрик. – Наша главная забота – спасти ее. А потом мы решим, что делать с этим Возлюбленным. Где он сейчас?
– Я оставил его в таверне. Он проведет там весь день, выйдет ближе к ночи.
– А не лучше ли нам схватить его прямо там?
– Я думал об этом, – признал Рис. – Но эта молодая женщина как раз из тех уязвимых людей, каких ищет Чемош. Мы можем остановить этого Возлюбленного, но что если ее найдет следующий? Ее необходимо заставить увидеть опасность своими глазами.
– А эти чудовища действительно бродят целыми толпами? – спросила Галена, пораженная.
– Этого мы не можем знать, – покачал головой Рис. – Но совершенно очевидно, что их число растет с каждым днем.
Паслен подошел к ним, оставляя за собой по всему полу дорожку из белых капель.
– Вчера я видел десять, – сообщил он. – И в доках, и в самом городе.
– Десять! – Галена была в ужасе. – Это просто кошмар!
– Ллеу договорился прийти этой ночью в дом к женщине. Мы сможем схватить его, когда он появится.
– А ты уверен, что он из числа Возлюбленных? – спросил Патрик, пристально глядя на Риса. – Прости, что задаю этот вопрос, брат, но мы опасаемся, как бы случайно не пострадал невинный человек.
– Ллеу… был моим братом, – ответил монах. – Он убил наших родителей и братьев моего Ордена. Он пытался убить и меня.
Выражение лица Патрика смягчилось. Он посмотрел на Риса так, словно теперь многое понимал.
– Мне искренне жаль, брат. И где живет эта женщина?
– Недалеко отсюда. Я не смогу точно описать место. На той улице много домов, и все они совершенно одинаковы. Мне будет проще отвести вас туда. И захватите с собой городских стражников.
– Мы будем наготове, брат.
– Я вернусь с наступлением ночи. – Рис подхватил посох и поднялся на ноги. – Спасибо за обед.
– Тебе не нужно никуда идти, брат. Лучше останься и отдохни. Ты выглядишь совсем измученным.
– Мне бы очень этого хотелось, – сказал монах совершенно искренне. Покой, царящий в этом месте, был настоящим бальзамом для его израненной души. – Но я должен еще раз встретиться с капитаном корабля, попытаться убедить его взять нас на борт.
– Он считает, что кендер на судне к несчастью, – бодро сообщил Паслен. – Я сказал ему, что со мной путешествие станет по-настоящему интересным. Я видел, как души нескольких покойных матросов бродят по кораблю, и сказал ему, что они хотят с ним поговорить. Но он почему-то не захотел их выслушать. И ужасно рассердился, когда я упомянул о мятеже и о том, что он приказал всех их вздернуть на рее. Мне кажется, они до сих пор испытывают к нему неприязнь.
Рис взглянул на Патрика и кашлянул:
– Наверное, вы не захотите, чтобы кендер и дальше оставался с вами…
– Напротив. Он очень помог нам сегодня.
– Он может заодно побелить и пол, – добавила Галена, поглядев на белые следы.
Рис посвистел Атте, которая неохотно оставила кость.
– Я сохраню ее для тебя, – пообещала жрица. Она подняла кость и положила на буфет. Собака проводила ее движение внимательным взглядом.
– Брат, – сказал Патрик, идя с Рисом к двери, – может быть, тебе стоит попросить помощи у жреца Зебоим? Он обладает огромным влиянием среди капитанов. Они послушают его, а он более чем охотно послушает тебя.
– Отличная мысль, Праведный Сын, – согласился Рис. – Благодарю тебя.
– Мы будем молиться о тебе, брат, – произнес жрец, когда монах с собакой выходил.
– Помолитесь об этой молодой женщине, – сказал Рис. – Ей ваши молитвы нужны больше.
Патрик стоял в дверном проеме, глядя, как Рис шагает по улице. Посох монаха стучал по булыжникам. Черно-белая собака бежала рядом.
Жрец в задумчивости вернулся в дом.
– Куда ты идешь, дорогой? – спросила Галена.
– Перемолвиться словечком с Мишакаль, – ответил он.
– Об этой молодой женщине?
– О ней мы и сами сможем позаботиться. – Патрик посмотрел в окно и увидел, как Рис с Аттой заворачивают за угол. – А вот другую проблему в силах разрешить только Богиня.
– О чем ты говоришь? – удивилась его жена.
– О потерянной душе, – сказал Патрик.

Глава 4

Рис серьезно обдумал совет Патрика навестить жреца Зебоим. Но в итоге решил идти к капитану сам. Ему не хотелось быть обязанным Зебоим еще сильнее, чем он уже был, – во всяком случае, по ее мнению. По правде говоря, он сделал для нее гораздо больше, чем она для него.
Ему пришлось прождать много часов, поскольку капитан судна, готового отправиться в путь, – человек занятой, у него нет времени на разговоры с возможными пассажирами, особенно такими, кто не в состоянии оплатить проезд. Полдень наступил и прошел. Наконец, гораздо ближе к вечеру, капитан сказал Рису, что может уделить ему несколько минут.
В итоге монах убедил капитана взять его с Аттой на борт корабля. Но в отношении Паслена тот был категоричен. Кендер на борту к несчастью. Все это знают.
Рис подозревал, что капитан только что сам выдумал этот предрассудок, но все его возражения пропали впустую. В конце концов, пришлось, хоть и с большой неохотой, согласиться оставить кендера на берегу.
– Мы будем скучать по Паслену, верно, Атта? – сказал Рис собаке, когда они шли обратно к Храму.
Атта посмотрела на него теплыми карими глазами, махнула хвостом и придвинулась ближе. Она не понимала его слов, зато прекрасно чувствовала по тону, что хозяину грустно, и делала все, что могла, стараясь его утешить.
Рис действительно будет скучать по Паслену. Он трудно сходился с людьми, находил успокоение в обществе других монахов, но среди них у него не было ни одного настоящего друга. Он не нуждался в друзьях. У него были его собака и его Бог.
Рис потерял Бога, лишился братьев, зато нашел друга в кендере. Оглядываясь назад, на последние мрачные недели, монах вдруг отчетливо понял, что не сумел бы зайти так далеко, если бы не Паслен, чья жизнерадостность и нескончаемый оптимизм поддерживали его на плаву, когда черные воды уже были готовы сомкнуться над головой. Храбрость кендера и, как ни странно это звучит, если речь идет о кендере, его здравый смысл помогли им обоим остаться в живых.
– Жрецы Мишакаль его приютят, – сказал Рис Атте. – Эта Богиня всегда питала слабость к кендерам. – Он глубоко вздохнул и покачал головой. – Тяжело будет убедить его остаться. Нам придется ускользнуть, пока он спит, сбежать раньше, чем он поймет, что происходит. К счастью, корабль уходит с приливом, а значит, рано на заре…
Задумавшись о Паслене, Рис не обращал особенного внимания, куда он идет, и вдруг понял, что свернул не в тот переулок. Эта часть города была совершенно ему незнакома. Ошибка обеспокоила его, и беспокойство переросло в настоящее волнение, когда он осознал, что уже довольно поздно, гораздо позже, чем он думал. Небо было залито розовым светом, солнце почти коснулось городских крыш. Люди вокруг спешили по домам к ужину.
Испугавшись, что опоздает на встречу со жрецами и городской стражей, Рис поспешно зашагал обратно тем же путем, которым пришел. Ему несколько раз пришлось спрашивать дорогу и у прохожих, но потом они с Аттой снова оказались на улице, ведущей к Храму.
Монах быстро шагал вперед, Атта трусила следом. Рис почти не смотрел, куда идет. Он понял, что не заметил чего-то, когда Атта попыталась заставить его свернуть с дороги, всем весом, навалившись ему на ногу. Собака часто так делала, потому что монах, погруженный в медитацию, запросто мог наткнуться на дерево или свалиться в ручей, если бы она его не пасла.
Ощутив, как собака прижалась к ноге, Рис поднял голову и взглянул прямо на яркий фонарь. Свет его ослепил, он не сразу рассмотрел, в кого только что едва не врезался, увидел только, что это группа человек из шести.
Он неловко шагнул в сторону, чтобы не столкнуться с возглавлявшим шествие человеком, произнеся сокрушенно:
– Прошу прощения, сударь. Я очень спешу, поэтому не заметил…
Его голос затих. Дыхание перехватило. Глаза привыкли к свету, и он совершенно ясно увидел ярко-оранжевые монашеские рясы и розы, символ Маджере.
Идущий первым поднял фонарь так, чтобы свет падал на Риса, который не мог поверить в такое несчастье. Он так старательно избегал встреч с монахами Маджере и вот теперь буквально нарвался на шестерых из них. Хуже того, возглавлявший процессию монах, тот, у которого в руке был фонарь, судя по его рясе, был сам старший настоятель.
Настоятель в изумлении глядел на Риса, он не верил своим глазам: перед ним стоял монах в рясе Маджере, но почему-то сине-зеленого цвета Зебоим. Изумление переросло в неодобрение и, хуже того, в узнавание. Настоятель поднес фонарь к самому лицу Риса, так что ему пришлось заслонить глаза рукой от яркого сияния.
– Рис Каменотес, – сурово произнес монах. – Тебя-то мы и искали.
У Риса не было времени объясняться. Ему необходимо добраться до Храма Мишакаль. Он единственный знает, где найти Ллеу, который сейчас уже, наверное, спешит к дому молодой женщины.
– Прошу прощения, Наставник, но я тороплюсь на очень важную встречу.
Рис поклонился и хотел пойти дальше, однако настоятель схватил его за руку, удерживая.
– Прошу прощения, Наставник, – повторил Рис вежливо, но решительно, – я опаздываю.
Он сделал ловкий быстрый поворот, чтобы вырваться. К сожалению, настоятель тоже практиковал искусство «милосердного подчинения», он сделал умелый контрповорот, и Рис снова оказался в его руках. Атта, стоявшая рядом, предостерегающе зарычала.
Настоятель внимательно посмотрел на собаку и поднял руку повелительным жестом. Атта улеглась на живот и положила голову между вытянутыми лапами. Она больше не ворчала. Наоборот, слабо помахивала хвостом.
Старший снова повернулся к Рису.
– Ты бежишь от меня, брат? – спросил он скорее скорбным, чем обвиняющим тоном.
– Прошу меня простить, Наставник, – снова начал Рис. – Я очень спешу. Вопрос жизни и смерти. Прошу тебя, отпусти меня.
– Бессмертная душа гораздо важнее тела, брат Рис. Эта жизнь скоротечна, а жизнь души – вечна. До меня доходят слухи, что жизнь твоей души в опасности. – Настоятель крепко держал Риса. – Возвращайся с нами в Храм. Мы поговорим, найдем способ вернуть заблудшую овцу обратно в стадо.
– О другом я и не мечтаю, Наставник, – чистосердечно признался Рис. – Обещаю, я приду в Храм этим же вечером, но позже. А сейчас, как я уже и говорил, мне необходимо быть в другом месте. В опасности сейчас не моя жизнь…
– Прости, но я не вполне верю тебе, брат Рис, – прервал его настоятель.
Остальные монахи Маджере, столпившиеся вокруг них, согласно закивали головами в капюшонах.
– Члены нашего Ордена обыскали в поисках тебя весь Ансалон, и вот теперь, когда нашли, мы не собираемся тебя отпускать. Пойдем с нами, брат.
– Я не могу, Наставник! – Рис начал сердиться. – Пойдемте со мной, если вы мне не верите! Я направляюсь в Храм Мишакаль. Вместе с ее жрецами я иду по следу одного из Возлюбленных, который собирается отнять жизнь у молодой матери.
– Разве ты – шериф этого города, брат? – спросил настоятель. – Разве в твои обязанности входит предотвращение преступлений?
– В данном случае – да! – взорвался Рис.
Небо уже потемнело, появились звезды. Молодая женщина, наверное, уже уложила детей спать и теперь высматривает, ждет Ллеу.
– Этот Возлюбленный… он был… он мой несчастный брат. Только я могу его опознать.
– Паслен тоже его знает, – невозмутимо парировал настоятель. – Кендер сам сможет указать его стражникам.
Рис был поражен. Кажется, тот знает о нем все.
– Кендер знает Ллеу, но он понятия не имеет, где живет молодая женщина. Я не сказал ни ему, ни жрецам Мишакаль.
– А почему? – спросил настоятель. – Ты мог бы указать на ее дом.
Рис сбивчиво забормотал в ответ:
– Все дома там одинаковые. Было бы непросто…
– Лги другим, если должен, брат Рис. Но никогда не лги самому себе. Ты хочешь быть там. Ты хочешь сам, своими руками уничтожить то чудовище, в которое превратился твой брат. Ты жаждешь личной мести, Рис Каменотес. Ты одержим ненавистью, но… – голос жреца смягчился, – Маджере все равно любит тебя.
Он почтительно дотронулся до посоха, который Рис держал в руках.
И словно молния вдруг прорезала тьму, обратив ночь в жуткий день, Рис ясно увидел себя в безжалостном свете. Настоятель говорил правду. Рис мог бы объяснить Патрику, где живет молодая мать. Он намеренно оставил это при себе. Он хотел сам быть там. Хотел вызвать брата на бой, был готов рисковать жизнью женщины ради собственной ненависти.
Рису хотелось упасть на землю, к ногам настоятеля. Ему хотелось выплеснуть из себя тот яд, который разъедал его изнутри, хотелось молить о милосердии, о прощении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33