Брык кивает - нет так нет, сейчас речь не об этом. О чем-то я таком
думал... Ах, да, Анлен. Я хочу подозвать новобраницу к себе, но потом
решаю быть джентльменом и сам к ней иду.
- Так, - говорю, - раз уж ты сюда забралась, то давай знакомиться,
меня ты знаешь, а вот я про тебя окромя имени не знаю почти ничего.
Она отвечает, ну до того послушно и кротко, что даже Ларбо чувствует
издевку и опасливо глядит на меня - не рассержусь ли. Итак, отец -
рыночный перекупщик, мать варит и продает леденцы, а Анлен для них формы
выделывает. Готовить она умеет "немного", по лесам ходить не любит, с
оружием обращаться не умеет. Ах, да, еще рисует неплохо - утешила. Ну, вот
что с ней делать, а?
Ничего другого не придумал я, как отправить ее обед варить, а Ларбо
официально закрепить его за ней в качестве наставника. Анлен волосы
подвязала, красиво, не спорю, и у костра хозяйничает, а Ларбо вокруг
суетится, он дров наготовил - на месяц хватит.
Возвращается подводная экспедиция, посиневший Андрей лезет к костру
погреться, а Чисимет расстилает полиэтилен и подтаскивает к нему мешок, в
котором чавкает и хлюпает. Брык сноровисто раскатывает батарейные
полотнища - аккумуляторы у лодки после всех рейсов почти на нуле, - и тут
Ларбо церемонным голосом объявляет готовым обеденное блюдо.
То, что эта подруга не соврала, когда сказала, что готовить умеет
"немного", ясно после первой же ложки так так называемого плова, который
Ларбо выбрал для Анлен, видимо, прельстившись простотой приготовления. То,
что теперь у меня в тарелке, скорее похоже на кисель, но кисель, щедро
приправленный бараньим жиром. Впрочем, на вкус этот кулинарный импровиз
достаточно нейтрален, Ар, к примеру, хлебает без эмоций, а вот летчики -
ребята простые, и Андрей проходится по поводу сиденья не в своих санях и
тарелках. Ларбо возразить нечего, и он сидит, всем своим видом показывая,
что, хоть Анлен и не умеет готовить, но все равно она лучше всех на свете.
Остаток времени - разборка имущества, вернее, ее окончание, и
распределение по плавсредствам. Экипажи раскидались примерно так: первой
идет лодка с Аром и Андреем, дальше плот с Анлен и Ларбо, а также моей
персоной, и арьергардом - плот с Чисиметом и Брыком. Хоть грести каждый
коллектив будет сам, но связываться все равно придется. Опять ночь,
дежурства, туманное утро, и вперед! Весло в воду и обратно, только волны
вокруг каравана идут. Анлен смотрит на берега и, видимо, страдает от
неизвестности впереди, а может, и нет, бог ее знает. Это самое проточное
озеро длинное и узкое, тот берег на наш похож, только покруче, и лес на
нем повыше произрастает. Грести с непривычки мрачно, но я приноравливаюсь,
а вот Ларбо с не знаю уж чего, что называется, рвет жилы, я то и дело ему
показываю - мол, потише, а то сотрет руки, и нечем вообще грести станет.
Наконец, дело налаживается, и плот перестает крутиться и вилять. Те же
затруднения, видимо, испытывают и другие экипажи, потому что вся процессия
сначала извивается как змея или, скорее, червяк, но потом, вроде,
выправляется.
Проходит первый час, второй, а там и третий начинается, веревка от
Ар-Андреевского судна уже не дергает нас из стороны в сторону, а Чисимет с
Брыком точно в хвост пристроились и курс держат ровно. Дабы наша
пассажирка не скучала, я предлагаю ей заняться рыбной ловлей, показываю,
где лежит снасть, и объясняю, как пользоваться синтетической наживкой.
Анлен разворачивает леску, цепляет крючок мне за штанину и грациозными
движениями начинает его отстегивать.
Солнце в зените, и палит ощутимо, хотя мы, в общем-то, достаточно
далеко на север забрались. На голубоватом небе висят два кучевых облака,
висят неподвижно, и это мне несколько давит на нерв. У Анлен клюет, вяло,
но все-таки, и до привала она набирает штук десять небольших рыбин,
которых я называю для удобства карасями. Берега по краям потихоньку
меняются - и сошлись они поближе, и лес пореже стал. Я бросаю весло,
дергаю за переднюю веревку, потом заднюю и ору, что, мол, пора и
пообедать. Пристаем к тому же западному берегу, хотя восточный ничем не
хуже. Лес не просто пореже стал, а вообще по-другому выглядит. Там, где мы
падали, были сосны как сосны - как колонны или столбы какие, а тут деревья
кривые да перекошенные, я бы сказал, скомканные. Земля под ними
бестравная, только иголками присыпана, и они, и сам грунт имеют тот же
коричневато-красный оттенок, что и стволы сосен.
Чисимет уже разводит огонь, летчики дружно чистят рыбу, а я отмечаю,
сколько мы прошли, по карте это вообще мизер, пол-сантиметра не будет. У
Ара идея - плыть не отдельными лодками, а собрать все в один большой плот.
Мне эта идея нравится, и всем эта идея нравится, надо только подумать, как
ее в жизнь провести. Брык берется сделать все "в ажуре", берет топор, и мы
с ним идем в лес искать подходящую древесину, причем поиски оказываются
труднее, чем я ожидал. И вообще, в лесочке этом нехорошо. Вроде бы и ветра
нет, и солнце сияет, а все равно что-то не то, и набрав-таки достаточно
толстых и относительно прямых веток, мы с превеликой радостью возвращаемся
к берегу.
Вокруг костра стоит вкусный запах рыбкиного супа - ухи, то есть, -
народ притулился кто как, по способности, наслаждаются, и нам в тарелочках
оставили. Судя по победному лицу Анлен, готовила она - что ж, совсем
неплохо. Ларбо, тот вообще сияет, вот он подходит ко мне и присаживается
рядом на вязанку стройматериалов. Устроился поудобнее и деланно спокойным
голосом осведомляется: "Ну, как?" Я честно хвалю:
- Хорошо, хорошо, только ты-то чего сияешь?
Ларбо морщится, на шпильку мою что ли? Нет, просто оказалось - на
сучок напоролся. Я последние капли ухи долизываю, а он роется в куче дров,
ищет причину дискомфорта. Вот вытащил здоровенный комль, а из него острием
наружу наконечник стрелы, а с другой стороны - черенок обломанный. Я так
понимаю - стрела сквозь ветку насквозь прошла? Ларбо тоже так понимает и
лихорадочно ворошит кучу, и находит еще две ветки, в одну из них просто
наконечник всажен, а из другой два черенка торчат.
Я подзываю Ара и Чисимета - начинается осмотр вещественных
доказательств. Черенки стрел почернелые, лет им не менее сотни.
Наконечники - четырехлучевая звезда, если смотреть спереди, таких я не
видел, хотя... Вспомнил: давно-давно, еще у Красного хребта, в нас такими
стрелами банда швыряла, и к ним тогда что Чисимет, что Керит очень
опасливо отнеслись. Вот и сейчас Чисимет на них со страхом некоторым
смотрит, но никаких разъяснений делать не торопится. Ну и ладно,
обойдемся, а я рожаю очередную мудрую мысль о бдительности и внимании и
заканчиваю в смысле, что полюбовались и будя, пора за дело браться.
Работа: Ар и летчики, по пояс в воде стоя, связывают и скрепляют
плоты, а остальные на берегу заготавливают материал. Анлен самоотверженно
машет топором - пришлось отобрать, а то еще ногу отрубит себе или еще
кому, кто рядом случится. Она уязвлена, но изображает полное спокойствие и
берется перетаскивать деревяшки к берегу - ну, это ничего.
Проходит час - и готово дело. Сооружение выглядит неуклюже, но
устойчиво и надежно: Андрей стоит на самом краю - хоть бы накренилась
конструкция. Лодку - которая с мотором - эти ребята так поставили, что
если надо, можно отцепить и смотаться куда надо, мне это нравится. А в
составе всей системы двигатель лодки можно использовать для ее движения,
конечно, если день солнечный. Несмотря на находку, настроение у народа
бодрое. Андрей жалеет, что нет под рукой бутылки шампанского - шампанское
сам бы выпил, а бутыль можно и разбить. Бутылка отсутствует, и тогда он
предлагает обозвать нашу творению "Транспортно-исследовательским
комплексом имени Заокраинного Запада" - в ответ воцаряется неловкое
молчание, только Ар роняет вполголоса: "С этим не шутят!" Без лишней помпы
комплекс нарекается "Анарлааном" - в честь уж не помню какого героя, а
может, и короля; Ар проводит весь необходимый ритуал, и дальше поехали.
Озеро постепенно превращается в средней ширины реку с достаточно
резвым течением, грести можно и не стараться, и функция сидящих на веслах
заключается в том, чтобы поддерживать нашу баржу "носом" вперед. Солнце
лениво переползает к западу, сейчас оно наполовину упрятано в одно из двух
облаков, они как висели себе, так и висят в том же месте, что, вообще
говоря, странно.
Пока все идет налаженным чередом - трое у весел, трое с удочками, я
решаю еще раз эти стрелы осмотреть. Вытаскиваю из кармана тряпочку,
разворачиваю - все пять штук тускло отражают солнце... Погоди, погоди,
откуда пять?! Я же три клал, точно помню! Раз, два, три, четыре... -
обалдел, аж пересчитывать взялся, как будто три с пятью спутать можно. Две
из них явно поновее, и щепок деревянных нет в них - поди разбери, что за
этим стоит, но народу пока показывать не стоит.
Берега теперь оба высокие, а у воды - осока, камыш и прочие водные
травы, а от леса только верхушки виднеются. Ну его на фиг - это общее
мнение, и стоянку решено делать прямо на воде. Якорь-булыжник утаскивает
за собой в воду почти всю пятиметровую веревку, и "Анарлаан"
разворачивается носом (договорились - носом называть сторону напротив
крепления лодки) к течению. Дежурства распределены по-старому, а Анлен
пусть спит, сил набирается, проку от нее все равно не будет.
Тишь, гладь, благодать сплошная. Небо покрывается оранжевой дымкой, а
там и звезды появляются. По соображениям пожарной безопасности костра не
разводим, ужин - холодная консерва, а на запивку - речная вода. Рядом с
нами в реке охотится какой-то хищник, из воды то там, то тут выпрыгивают
мелкие рыбки, а по воде расходятся мощные круги. В камышах орут лягушки,
иногда раздается тяжелый плюх, тогда ор на пол-минуты прекращается, а
затем снова. Комаров мало, а те, что есть, какие-то уж очень смирные, но
комары - дело десятое, а вот кто там в камышах на берегу шебуршится, да
так азартно? Чисимет не знает, и я не знаю, а шум стоит всю нашу вахту, но
не палить же просто так, вслепую в темноту?
- Слушай, - говорю, - Чисимет, а скажи, оружие одушевленное ведь
бывает?
- Конечно, ну?
- А какое, тут есть закон или порядок?
- Да нет. А так - мечи чаще всего. Копья такие могут быть, и луки с
именами. А вот топора такого я не видал ни одного, и аркан тоже вряд ли
можно волей одарить.
- А стрелы?
- Нет. Я же говорю, луки знаменитые были, им жизнь долгая, а стрела -
что? Один полет и все, а для одушевления оружию надо долгий путь пройти.
Да и не всегда это хорошо. Вот когда мы еще всемером шли, у одного из нас
меч попросту взбунтовался. Не хочет людей рубить, и все тут. Тролли, этры,
гоблинские породы - пожалуйста, а людей ни в какую. Либо промахивался,
либо бил, синяки только оставляя.
- И что?
- А кому такая игрушка нужна? Продать его пришлось, благо в тех
местах все на купить-продать помешаны.
Я некоторое время размышляю о судьбе меча-гуманиста, и дальше беседа:
- А вот помнишь, мы сегодня стрелы нашли? Ну, вроде тех, что у Хребта
в нас орки пуляли? Ты их тогда очень испугался, помнится мне?
Чисимет плечами поводит:
- Не испугался, а просто отнесся достаточно серьезно. А иначе нельзя
- стрелы эти хоть и без души, а если попадет, хоть царапнет, то конец
верный. Если сразу ее выдернуть - то обычная рана будет, а побудь она в
теле хоть секунд десять - и через кровь начинает прорастать металл с
наконечника, сначала тоненькими ниточками, а затем они все толще и толще.
Смерть не из лучших. У нас когда-то давно появились орды странных существ,
вооруженных этим оружием, они просто прошли дугой с севера на запад, и
теперь я снова встретил их следы.
- А кто это были - на кого похожи, то есть?
- Больше всего на гоблинов, но с очень непривычно разложенным
заклятьем. С севера они откуда-то шли, там у всяческих злобных народов как
бы рассадник.
Разговор прерывается, и я тихонько ощупываю мешочек с наконечниками -
их уже не пять, а семь или восемь. Конечно, их лучше бы выбросить - мало
ли, чем они обросли за это время, - но, поразмыслив немного, я привязываю
мешочек к перемычке - пусть в воде висит. Только привязал - хруст в осоке
приближаться начал. Чисимет за меч хватается, а я одной рукой Андреевский
пистолет поднимаю, а другой фару с лодки нащупываю - она посреди комплекса
установлена в виде прожектора. Звук уже совсем рядом, но теперь это не как
раньше - обедающий гиппопотам, - а просто кто-то грузный и тяжелый
пробирается по болоту. Этот кто-то к нам претензий не имеет, а просто
хлюпает и топает вдоль берега, а дальше по течению выбирается на чистую
воду. Я фонарь так и не включал и всего-то разобрал широкую спину - и
вправду, гиппопотам один к одному.
Время - Чисимет безжалостно расталкивает Ларбо, я - Андрея, - и после
краткого доклада, что было вокруг за время несения службы, я лезу на
понтон и засыпаю, успев только подумать, что, наверное, холодно будет...
Утро снова туманное, но несмотря на это якорь-булыжник поднят со дна,
очищен от улиток, и "Анарлаан" неспешно движется по течению. За холодным
безвкусным завтраком - первый мой конфликт как капитана с командой. Брык
предлагает дежурить по одному, его можно понять, даже бегемота на смену
Брыку не досталось, скука. Команда поддерживает, а я против, дело идет к
повышенным тонам, что решительно нездорово, и я иду на компромисс: сидеть
по одному, но в случае чего будить напарника, а о дальнейшем графике
договариваться с ним же.
Туман наконец рассосался - я не заметил в пылу разговора, - и
открывается панорама несколько иного толку, чем было до этого. На правом
берегу лес как отрезало, а на левом он продолжается в том же стиле, но
теперь уж совсем кошмарно - будто каждую сосну как полотенце брали и
выкручивали, да так сохнуть и кинули. Дабы команда не скучала,
распоряжаюсь: половина гребет, половина рыбу ловит, а сам с Анлен
перебираю продукты аварийного пайка - для семи глоток их не хватит и на
неделю - даже при удачной рыбной ловле и строгой диете. Выход один -
переходить на подножный корм. Я кликаю Ларбо - он вытирает пот, - и
предлагаю смотаться на лодке вперед, поискать какую-нибудь живность, а
плот пусть просто по течению идет. Мы на берегу оставим знак, если они нас
перегонят - снимут, а мы с Ларбо сообразим, в какую сторону догонять.
Ларбо достает два лука и колчаны, я выгоняю из лодки Андрея и отвязываю
многочисленные веревки. Нос лодки выскальзывает из-под веток, и вот мы уже
вольная и довольно подвижная боевая единица.
Брык вслед напутствует:
- Берите лучше мелких грызунов, они вкуснее, - словно на базар
провожает, а?
Андрей откликается полу-знакомой цитатой: "Гаврила ждал в засаде
зайца, Гаврила зайца подстрелил." Это чьи-то русские стихи, а кого я из
них помню? Пушкин, что ли?
Скоростенка у нас не ахти, но плот давно уже скрылся из виду, и пока
тихо все. Я гляжу на один берег, Ларбо на другой, ищем, где бы причалить
поудобнее, но вместо этого Ларбо дергает меня за рукав и показывает в
сторону правого берега: в зарослях маячат три жирные черные спины, звери
величиной с меньше коровы, но больше барана. Не иначе из породы ночного
хулигана. А вон и еще парочка на склоне из травы выглядывает.
- Вот и еда, - говорю. - Тех, что кормятся, трогать не будем, а вот
из загорающих возьмем того, кто ближе лежать будет.
Ларбо с некоторым сомнением смотрит на меня, а затем - была не была -
решительно морщит лицо, это у них вместо кивка головой применяется, да и я
уж привык.
Осторожно, на малой тяге подруливаем мы к берегу там, где травы
поменьше, но все равно последний десяток метров лодку приходится тащить на
руках, оставляя в траве широкий коридор. Повыше ее закинули и, как были,
не выжимаясь, ползем к жертве. Она и вправду на бегемота небольшого
смахивает, только морда как-то странно вытянута, спит зверюга и видит
сладкие сны, ну, ладно, стрелы у нас хорошие, убойные, долго больно не
будет. Однако этот зверь, получив две штуки в бок, сначала взбрыкивает,
затем прижимается к земле, потом снова вверх, и наконец замирает, а мы с
Ларбо идем в трофею.
- Ну, вот, - сокрушаюсь я, - угробили ни в чем не повинную травоядную
скотинку, и... - я осекаюсь на полу-фразе, глядя на раскрытую в судороге
пасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44