Дают кое-какое оружие, наскоро обучают защите от известных
тамошних напастей - и вперед, с клеймом на плече и ярмом на шее. Впятером
мы туда попали, только я с Керитом ушел, а остальные охрану отвлекали, и
что потом было - я не знаю. Вообще-то они, как освободятся, должны по
нашим следам идти, но в Приозерье о них ни слуху ни духу. Наверное, и в
живых уже нет товарищей наших.
Дрон после рассказа загорелся и утаскивает Чисимета на ЦП,
компоновать историческую карту и этой Единой Власти, а уж заодно и всего
Востока. Чисимета это мало радует, но он не противится - то ли важность
дела осознает, то ли вежливость соблюдает. За рычаги теперь я сажусь,
пробегаюсь по экранам - вокруг чисто, фон нормальный, и вокруг на два
километра единственное стоящее внимания живое существо - степная птица по
принципу курицы, но размером с хорошего гуся, сидит и на нас внимания не
обращает. Скорость у нас не галопная, но к часам четырем выйдем к Пещерной
реке - хотя какая она тут пещерная, скорее Степная - затем перевалим
второй левый приток, и тогда до холма, где вертолет сидит, останется дня
на два ходу, не более. Серчо в башню переноску утащил, все с базой
поговорить неймется, а на ЦП Дрон Чисимета допрашивает - до меня доносятся
обрывки, в которых смысл уловить трудно. Я прислушиваюсь - имена, названия
городов и стран сыплются ливнем, и я себя чувствую студентом, который
полгода не писал лекций, а теперь вот взялся за ум и никак не может
понять, про что же ему толкуют. Тем более, что каждые два десятка лет там
бывшие враги объединяются на веки вечные (до первой ссоры) и напускаются
на бывшего нейтрала; но я все равно слушаю, потому что по степи и
автопилот неплохо ведет, и слишком много чести - еще и здесь ему помогать.
Так под разговоры да под бесконечную Серчину морзянку "кью-эс-эй - вопрос"
мы добираемся до реки. Я бы даже сказал, до Реки. Широка, величава,
красива - слов нет. По берегу растут на уважительном расстоянии могучие
деревья, а вот противоположный берег при всей своей красе удовольствия не
вызывает. Там кустарник в воду полупогруженный, и переться через него даже
нашему бегемоту будет весьма затруднительно. Серчо дно пощупал лобовым
локатором и решил не вязнуть.
- Амгама, Сергей, понтоны ставьте! - говорит.
Однако Амгама куда как сноровисто работает - приучился, обвык,
способный мужик. За десять минут они понтоны установили, и я в них весь
воздух, что в системе был, стравливаю - а компрессор может и потом
потрудиться. Подождал я, пока они обратно залезут, и с крутого бережку,
корму вверх задрав, скатываюсь в воду - туча брызг и штормовые волны.
Чисимет в люк лезет - не может сидеть в четырех стенах, даже ядовитые
следы на крыше его не пугают; впрочем, я же ее заново красил, а краска
наша радиацию глушит - ладно, пусть сидит. Сергей туда же - на боковом
понтоне с удочкой пристроился и синтетическую муху закинул. Небо
понемножечку хмурится, дождик крапает, клев, наверное, будет. Точно -
когда мы движемся вдоль кустарника, прямо подряд тягать начал, некрупная
рыбешка, но для запаха в уху пойдет. Хорошего выхода я так и не нашел,
сдул понтоны, прогнал с крыши пассажиров и пошел кусты таранить. На траву
выехал - на крыше мусор, обломки ветвей, а между ними ошалелая змея
мечется, потом храбрости набралась и на землю шлепается. Опять равнина,
часа через два - еще одна речка, последняя на нашем пути, ее по дну
перейти можно было. Солнце все никак не может уйти за горизонт - на западе
хмарь разошлась - а когда все же уходит, то там остается еще надолго
желтая полоса, а потом и звезды над нами засверкали. Вокруг - тишина и
раздолье, степь, над высохшими озерцами темнеют громады деревьев. У танка
собралась вся команда, жадно обступили костерок, а над ним в жестянке юшка
дымится. Как сварилась - прямо на горячую набросились: вкусно же! Чисимет
для полного удовольствия предлагает сходить на охоту - Серчо согласен и
предлагает нашарить живность при помощи наших приборов, но Чисимет это
отвергает - сам хочет. С ним идти вызываюсь я и Амгама: я - больше для
того, чтоб пройтись после девяти часов за рычагами. Чисимет берет свой
верный меч, я - винтовку, а Амгама - небольшой арбалет, у нас в комплекте
всего-то один и есть; ну, и наушник с микрофоном один на всех у меня. Мы
пассажиров, конечно, пытались обучить работе с рацией, но пока что
окончательного успеха нет, и для одной красивости надевать уоки-токи на
них не стоит. Идем мы достаточно долго, никакой дичи даже на слух не
заметно, Чисимет с Амгамой озабочены, а я даже рад.
Наконец дорогу нам пересекает небольшой ручеек, и Чисимет предлагает
сесть в засаду - мы с ним у одного вероятного места водопоя, а Амгама выше
по течению пошел. Ночь теплая и звездная. Изредка вопит что-то ночное, ему
отвечают сверчки да цикады. Я лежу, гляжу на чуть рябоватую воду ручейка,
мечтаю о том, что скоро потопаем обратно, чайку попьем, а повезет, так
подстреленного кого зажарим, и тут все летит к черту. Меня хватают сразу
три пары рук, и, видимо, то же самое происходит с Чисиметом - судя по
возне и шороху травы. У меня из рук очень невежливо выхватывают винтовку и
этак небрежно кидают на песок. Я пытаюсь распихаться, но вскоре оказываюсь
на земле в распятом положении, руки в стороны и ноги тоже. Кто-то
сноровисто вяжет мне руки, вбивает в рот кляп, затем повязка на глаза, и
затем ноги - враскоряку - привязывают к деревяшке, которую я помню -
лежала себе невдалеке и ни о чем подобном не думала. После этого меня
поднимают на воздух и, судя по тряске, бегом волокут куда-то. Мотаю
головой, пытаясь сбросить повязку, но за это у похитителей полагается
пинок в под ребра, и я эксперименты прекращаю. Бег быстрый и какой-то
неутомимый, хоть бы дыхание у мужиков потяжелело! Я теряю всякую
ориентировку, и кажется, что времени проходит весьма много - это если
учесть неудобство позы и затекающие руки. Похитители обмениваются
короткими фразами, и я с удивлением узнаю все тот же прибрежный-общий
язык, во докуда он распространен, оказывается! Наконец путешествие
окончено, и мое тело небрежно валится наземь, а душа давно в упавшем
состоянии. Ноги мне распутывают и под связаны белы ручки ставят
вертикально, а затем - слава богу - снимают повязку и вытаскивают кляп изо
рта. В глаза сразу бьет пламя костра, после него плавают пятна, а когда
пятна отплавали, я вижу все ту же ночную степь и все те же звезды. В степи
стоят юрты - или шатры, можно сказать, в общем, кожами крытые и явно
мобильные конструкции, а между ними горят костры. Около нашего - где я и
Чисимет стоим, из него кляп еще только вытаскивают - стоит толпа народу, и
народу, надо сказать, на вид неплохого. Не будь у меня руки связаны, я бы
их симпатичными даже назвал. Высокие, стройные, лица одухотворенные, глаза
поблескивают, женщины так вообще - не оторви глаз; словом - симпатяги.
Только уж больно умело эти симпатяги руки вяжут да кляпы вбивают, мне это
не нравится. Постояла-постояла толпа и рассасывается. Чисимет рядом стоит,
на сторожей смотрит, и по его лицу видно, что он наших гостеприимных
хозяев симпатичными отнюдь не считает. Переговорку у меня с головы еще у
ручья сдернули, и если у симпатяг намерения серьезные, то надеяться особо
не на что. Это же надо такое удумать! В степь пойти, ночью, без
предварительного просмотра, без маяка - вот это дурость так дурость - и
моя, и Серчина, и Чисиметовская. Влипли.
Пока я себя чешу во все корки, ко мне подходит один из стражи и
извещает:
- Сейчас ты войдешь вон в тот шатер, и друг твой тоже.
"Войдешь" он сказал - это что, намек на то, что, может быть, и не
выйдешь? Я спрашиваю:
- Что вы за народ и что вам от нас нужно?
- Мы великие и первые из эльфов - степные, а что надо - об этом ты
скоро узнаешь.
Эльфы - еще одно слово из легенд приозерных, правда, они вроде бы в
степях не живут. Рассказывают как про таинственный народ, мудрый и
благородный по своей сути, и в людские дела не мешающийся. Правда, в таком
вот заявлении как сейчас особого благородства не заметно, но - век живи,
век учись. Итак, шатер, сооружение еще то, хлипкий и тонкий. Нас с
Чисиметом вводят внутрь, а там на земле безо всякой подстилки сидит по
всем признакам местный князь, а может, и император всея степи. Одежда
белая, лицо чистое, на голове массивная корона желтого металла и камни на
ней.
Начинает разговор хозяин юрты:
- Здравствуй, Чисимет. Честно скажу, не ждал я тебя здесь, но раз уж
пришел - не гнать же! И ты, Керит, - князь кивает мне приветливо, - тоже
здравствуй.
Я пытаюсь понять, что к чему, и помалкиваю.
- Вы не удивляйтесь, что я вас по именам знаю, я вообще почти все
знаю: и зачем идете, и как из Закрытой долины бежали...
- Откуда знаешь? - перебивает Чисимет.
- Один ваш спутник до меня добрался сюда, вот и рассказал все.
Правда, он уже больной был, не больше месяца тут прожил. А ты, Керит,
лучше расскажи, добрался ты до горных туманников или нет?
Я было раскрываю рот объяснить недоразумение, но Чисимет успевает
первым:
- Да, добрался, и ношу свою отдал, а теперь просто меня сопровождает.
Наверное, Чисимет знает что говорит, но пока его планы мне непонятны,
буду помалкивать по смыслу беседы. А князь начинает представляться по всей
церемонии. Зовут его Олонгар, он предводитель степных эльфов и вообще
самый сильный и самый хороший на Средне-Верхней. И на запад он в походы
ходит, и северных гостей отваживает, словом, надежа и опора всей равнины.
Он и его придворный маг Багдарин заняты противостоянием Темным силам, коих
прислужники валом валят с запада, противостоять противостоит, но
разобраться с ними как следует сил пока не хватает.
- Ты, Чисимет, мог бы мне помочь в этом деле. Мне и всему миру.
Можешь считать свой путь законченным. Передай Силу Востока мне, и тогда я,
став равным по силе мудрецам Средиземья, встану вместе с ними на борьбу с
Черным Врагом!
При этом спиче у Олонгара хищно горят его красивые глаза и
подрагивают изящные руки с длинными пальцами. Чисиметовское лицо
становится мрачным.
- Не отдам я тебе ничего. Если мой спутник и вправду тебе все перед
смертью рассказал, то ты сам знаешь почему.
- Я понял тебя. Но знаешь, иного за шкирку нужно в кормушку тыкать, а
он еще и морду воротит, ну да я не из таких. Если ты не в состоянии
понять, что полезней и что вредней, то обойдемся без твоего понимания и
согласия. Багдарин!
Полог мгновенно распахивается, и входят: сначала четверо с ножами у
поясов и берут нас под локти, а затем вплывает, как я понимаю, и сам
Багдарин. Он явно не из эльфийской породы - коренастый, розовощекий,
седовласый и седобородый.
- Ну что? - спрашивает Багдарин у Олонгара сочувственно. - Не хотят
они добром понять, кто есть самый достойный на равнине?
- Не хотят, - жалуется Олонгар.
- Ну ничего, это дело поправимо, - говорит придворный маг,
вытаскивает из-под балахона белый коврик и начинает раскатывать его по
полу.
Я смотрю на него, и вдруг все плывет перед глазами. Я - вроде бы и
здесь стою, и в то же время чувствую себя и на коне куда-то мчащимся, и на
корабле куда-то плывущим, и с ратью какой-то непонятной сражаюсь. Я
одновременно и человек, и еще десяток существ в то же время, словом,
мешанина дикая в мозгу, и когда она отхлынивает и остаются лишь пятна в
глазах, я решаю, что это Багдарин принялся за работу, не дожидаясь
создания на полу комфортных условий.
А вот теперь он уже уселся и в Чисимета вперился этаким сверлящим
взором, а Чисимет покраснел, и вообще скованность и напряжение в нем
ощущаются. После долгой паузы Багдарин говорит:
- Олонгар, тут что-то не так. У него ничего нет, брать и передавать
нечего. Свое у него отнимать незачем, а чужого в нем нет. А этого, - маг
показывает на меня, - совсем не пробьешь, даже узнать, что у него за
душой, нельзя. Он либо хорошо умеет замок держать, либо он с рождения жил
не в этом мире. Может, он с легендарной Земли-за-Морем, но ведь там люди
не жили никогда. Знаешь, надо бы его... - Багдарин не договаривает.
Снаружи слышатся шумы, крики, затем два довольно близких выстрела,
затем удар по шатру, он заваливается необыкновенно легко и от факела
загорается. Стража и эльфийское руководство впадает в панику и, барахтаясь
в опавшей крыше, ползут к выходу, впрочем, мы с Чисиметом тоже.
Первое, что я вижу, выпроставши голову наружу - это Амгаму с
винтовкой в одной руке и окровавленным ножом в другой. На башке - моя
рация, задом наперед одетая. Я качусь к нему, он режет мне ремень на руках
одной рукою и по ходу операции еще два раза палит в небо - для поддержания
смятения в рядах противника. Я винтовку забираю и снимаю эльфа, который в
нас уже из лука целится, а затем падаю и Амгаму валю. Сзади подползает
Чисимет, а в руках у него меч - где только раздобыть успел! И веревки
снять умудрился!
Наступает затишье. Изредка посвистывают над нами стрелы, но мы лежим
сзади уже вовсю пылающего шатра, и попасть вот так в нас трудно. Я пока
что забираю у Амгамы рацию и, спросив у Серчо что нужно, ставлю ее в режим
маяка - Амгама уже обо всем сообщил. Лежим, Чисимет свой меч в руке
лелеет, мечтает подстрелить Олонгара или мага, но возможности такой не
представляется. Я довольно метко поджигаю еще один чум, Амгамовскую
хламиду стрела пришпиливает к земле - на том успехи сторон и
ограничиваются, и так до той минуты, когда издали становится слышен
рычащий рев - идет танк, и акустический фон включен.
Коробка подлетает к нам и выбрасывает дымовую завесу, под ее
прикрытием, не опасаясь теперь стрел и копий, мы лезем в кормовой люк. Я
последний, как только люк захлопывается - рывок, и судя по хрусту и треску
под гусеницами, Пьеро прет прямо по кострам и по шатрам. По броне пару раз
стукает копье, а потом - тишина во внешних динамиках, обычные звуки,
вернее. Амгама нам взахлеб рассказывает, как он видел взятие в плен нас с
Чисиметом, взял потом винтовку и переговорку, с некоторым трудом установил
связь и сам кинулся по следу. У стойбища прикинулся он каликой перехожим с
палочкой под мышкой, а потом:
- Я у одного кинжал выхватил и порезал их немножко, а потом и
пострелял, хотя и страшно было - я из вашего оружия в первый раз пробую.
Серчо добавляет:
- А как Амгама до нас достучаться смог, все бросили и рванули
спасать, так сказать. Я, конечно, здесь тоже виноват, но не более, чем
все. Это благодушное настроение могло бы обойтись нам и дороже. А теперь
тебе, Алек, поспать не во вред, да и Чисимету с Амгамой тоже.
Я радуюсь - и тому, что поспать, и тому, что так легко отделался - и
заваливаюсь на койку, поглядел на утреннее небо и глаза закрыл. Рядом
Чисимет, ворочается и изредка бормочет, переживает, наверное, или
радуется, наоборот, что груз свой так хитро укрыл, что Багдарин его даже
не почуял. Я потихоньку засыпаю, и в полудремоте начинаются странные
ощущения, то ли в меня опять этот маг-старикашка лезет, то ли вытащить из
меня что-то хочет, словом кошмары не кошмары, но неприятно, и выспаться не
удается так, как хотелось бы.
Поднялся - башка болит, кости ломит, в мозгах мутота. Поворочал
головой по отсеку - все на крыше, кроме Чисимета, он напротив сидит с
усталым и очень невеселым видом. Тоже, видать, не сладко бедняге, раз даже
на воздух не полез. Я его ладонью по плечу хлопнул для поднятия
настроения, он улыбнулся виновато, и только лишь. Ладно, отойдет.
На ЦП пусто, и я вызываю карту - степь да степь кругом, а впереди -
Лес Левых Истоков, к нему вечером придем. Фон опять вверх полез и опять
строго в направлении нашего движения, как перед Мелкогорьем, что мне
решительно не нравится. Из башни появляется Сергей. Делать там ему
абсолютно нечего, и берется он меня прямо сейчас проверить
комплекс-датчиком.
- Ну-ка, посмотрим, что с тобой эти эльфы сделали, - говорит, - мы
как по лагерю их пахали, так у меня все цифры прыгали. На них, на эльфах
этих, лежит заклятье давнее и до сих пор действует, правда, тихонько.
Причем заклятье недоброе весьма.
Начинается проверка. Сергей сначала малый круг прогнал, потом ему
что-то не понравилось, и он взялся за дело по-настоящему. У меня то в
пальцах колет, то в волосах потрескивает, то в глазах плывет - все как
полагается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44