– Ты повертись тут, может, он еще появится. А я позвоню капитану.
Не ожидая Нининого согласия, круто повернулся и ушел, всем своим видом показывая недовольство. Девушка села на скамейку в тени молодого каштана. Ну и правда: почему не посмотрела на номер – упрекала себя. Но откуда она могла знать, что мужчина в разрисованной рубашке так быстро уедет? Прошло не больше четверти часа, как он вошел в дом. Правда, спешил, и она должна была обратить на это внимание. Но почему должна? Она исполнила свой долг, сообщила об оставленных деньгах и сдала их, а остальное – дело милиции. Пусть участковый с этим столичным капитаном ловят преступников. А в том, что именно преступники пьянствовали в их кафе, у Нины не было никаких сомнений. Тот черный с волосатыми руками, очевидно, главарь банды – вошел в кафе первым и вел себя как настоящий атаман, разговаривал громко и властно. А этот – в разукрашенной рубашке, должно быть, на второстепенных ролях – шофер или обычный исполнитель: не может человек, занимающий ответственное положение, хотя бы среди воров, вот так шмыгать носом…
Но зачем он приезжал в Сосновку?
Нина подумала, что, небось, бандиты хотят ограбить кого-то в этом девятиэтажном доме, возможно, уже осуществили свое намерение; даже убили кого-нибудь, и ей стало страшно… Она убежала бы отсюда, если бы не категорический приказ старшего лейтенанта – выследить водителя белой «Волги».
Когда вернулся Воловик, Нина, глотая слова, изложила свои соображения о банде и о возможном убийстве. Старший лейтенант выслушал, не перебивая, но сделал вывод, совсем неожиданный, даже нелогичный, с точки зрения Нины. Рассудительно сказал:
– Ну, хорошо, ты иди, работай.
Но теперь Нинины страхи прошли, и она решительно возразила:
– Как вы его узнаете?
– Это уж наша забота.
Нина обиделась: вот делай людям добро, а они не чувствуют никакой благодарности. Могли бы посоветоваться с ней. Должно быть, Воловик осознал свою ошибку – похлопал ее по плечу и сказал:
– Если понадобишься, мы тебя позовем. Ты и так нам помогла! – показал, как именно, проведя ребром ладони по горлу. – Иди.
Нина ушла, а Воловик долго смотрел ей вслед. Прекрасная женщина, красивая, честная. За такими, как она, милиция как за каменной стеной. Ну, что они могут без общественности? Конечно, поймать преступника, обезвредить бандита, остановить хулигана – прежде всего их дело. Однако, что бы он, участковый, делал без дружинников?..
Течение мыслей старшего лейтенанта прервал рокот мотора – серая «Волга» остановилась перед домом. Хаблак спросил:
– В какой подъезд заходил этот тип?
– В первый от нас. И был там не больше двенадцати минут. Нина утверждает, что очень спешил, даже через ступеньки перепрыгивал.
– Нужно обойти квартиры. И вот что… – Хаблак на несколько секунд задумался. – Может, поручим дворнику? Тебя тут знают, и, если дело нечистое, не откроются. А дворник расспросит о шофере белых «Жигулей», который что-то потерял, скажем, кепку, или ключи… Мол, дети нашли и принесли…
– Годится, – одобрил Воловик.
– Тут дворничихой тетка Валя, она сумеет.
Тетку Валю долго искать не пришлось – очищала мусоропровод. Узнав, чего хочет от нее участковый, пренебрежительно хмыкнула:
– Зачем же ходить? У меня бы и спросили. Все знают, что у Лариски жених появился. Или любовник… Из Киева на белой «Волге» ездит…
– Сегодня был? – быстро спросил Хаблак.
– Не видала.
– Что это за Лариса?
– Музыкальная учительница. Лариса Яковлевна Успенская. Я так понимаю: если и любовник, кому какое дело? Она женщина свободная…
Хаблака не интересовали морально-этические рассуждения дворничихи. Перебил:
– Номер квартиры?
– Сорок шестая, на третьем этаже.
– И часто приезжает этот… на белой «Волге»?
– Чуть не каждый вечер машина стоит. А людям глаз не закроешь…
– Не закроешь, – согласился Хаблак. – И кто же этот жених?
Дворничиха пожала плечами.
– Да разве из Лариски вытянешь? Скрытная она, и даже баба Маша не узнала. А баба из мертвого вытянет.
– Номер машины?
– А кто ж его знает? Разве у бабы Маши спросить?
– Спросите, а мы наведаемся к Ларисе Яковлевне. Не знаете, она дома?
– Должна быть. Хотя… – дворничиха прислушалась. – Может, и нет. В это время к ней дети ходят, на пианине играют…
Воловик нажал на кнопку лифта, но Хаблак насмешливо покосился на него и запрыгал по ступенькам. Пристыженный участковый направился за ним, что-то бормоча себе под нос о преимуществах техники, но капитан не слушал его. Позвонил в сорок шестую квартиру – звонок прозвенел требовательно, но никто не откликнулся. Хаблак позвонил еще раз, подождал несколько секунд и в третий раз надавил на кнопку.
– Жаль, нет нашей Ларисы Яковлевны, – вздохнул он. – Что ж, давайте разыщем бабу Машу.
Искали недолго: она что-то втолковывала дворничихе на улице, размахивая руками.
– Сорок четыре, восемьдесят три, – не ожидая, когда ее спросят, сообщила дворничиха. – КИО 44–83.
– А вы откуда будете? – уставилась на Хаблака любопытными глазами баба.
– Из госстраха, – вполне серьезно ответил капитан. – Хотите, застрахуем ваше имущество. Дешево и сердито…
– Ты мне туману не напускай, – оборвала его баба Маша, и Хаблак понял – ей палец в рот не клади. – Чего бы этот «страх» Лариской интересовался? Да еще и на «Волге» приезжал? Будто я не видала, как ты из «Волги» вылезал.
– А вы не заметили, Успенская давно ушла из дому?
– Как же, видела. Уехала Лариска на «Волге» со своим пожилым…
– Давно?
– С час или больше…
Все сходилось, и Хаблак, сделав таинственное лицо, попросил:
– Вот что, баба Маша: вы посмотрите, когда Успенская вернется…
– Куда ж она денется? – в голосе бабы звучали даже гордые нотки. – Мимо моих окон все ходят.
– И сообщите участковому.
– Степе, значит?
– Стало быть, старшему лейтенанту Воловику. Только никому ни слова.
Глаза у бабки загорелись.
– Выходит, ловите?… – спросила она. Хаблак не удовлетворил ее любопытства. Бабка, подтолкнув локтем дворничиху, продолжала уверенным тоном: – Что, не говорила я? Зачем бы это он ей пакеты возил? А она не такая уж и глупая. Что из молодого вытянешь? А этот богатый. И все же – доигралась…
Слушать ее болтовню Хаблаку не хотелось, и он, попрощавшись с Воловиком, поспешил к машине. Вызвал по рации уголовный розыск, назвал номер машины и уже на полпути к Киеву узнал, что владельцем белой «Волги» является Борис Свиридович Булавацкий, директор одного из печерских промтоварных магазинов и что живет он на Степной улице, двадцать пять, квартира сто семнадцать, имеет бокс в кооперативном гараже «Академический».
Магазин, которым заведовал Борис Свиридович, был довольно большим и располагал широким ассортиментом товаров, от мужских костюмов, разного трикотажа, пальто, и до галантерейных мелочей. Хаблак поинтересовался у остроглазой продавщицы, где он может увидеть директора.
– Зачем? – спросила та, бросив пытливый взгляд. – Вам что-нибудь не нравится?
Капитан поспешил заверить, что директор нужен ему по сугубо личному делу, и девушка, наконец, соизволила объяснить, что сейчас все служебные и личные вопросы решает Софья Исааковна Дорфман, заместитель директора, так как сам Борис Свиридович уже три дня как в отпуске.
Степная улица, куда Хаблак поспешил с Печерска, состояла фактически из двух девятиэтажных домов. Возле подъезда Булавацкого белой «Волги» не было видно, и капитан подумал, что Борис Свиридович вряд ли теряет время дома. Так оно и оказалось: на звонки никто не ответил. Капитан разыскал дворничиху и через несколько минут узнал, что Булавацкий еще сегодня утром был дома. Живет один в однокомнатной квартире, холостяк. И, что самое главное, Борис Свиридович отбыл сегодня куда-то на юг.
Куда конкретно?
Нет, этого дворничиха не знает.
А откуда она знает, что Булавацкий уехал на юг?
Очень просто, Борис Свиридович рассказал ей об этом и даже оставил ей ключ от квартиры, чтобы поливала цветы.
Хаблак расспросил про образ жизни Булавацкого. Оказалось, что дворничиха считает того чуть ли не образцом всяческих добродетелей. Она никогда не видела его пьяным, никто к нему не ходит, живет Борис Свиридович скромно, и странно, чего это милиция заинтересовалась им?
Свидетель, объяснил Хаблак, свидетель по важному делу. Очень жаль, что опоздал и не смог побеседовать с Борисом Свиридовичем. Но, в конце концов, время терпит. И через месяц они обязательно встретятся.
Дежурному по кооперативному гаражу хватило буквально нескольких секунд, чтобы, заглянув в книгу учета автомашин, ответить: автомобиль Булавацкого на месте. Второй этаж, бокс номер сорок семь. Капитан хочет убедиться – пожалуйста. Но в чем дело? Расследуется небольшая авария? Но ведь он сам видел, как несколько часов назад автомобиль Булавацкого возвращался в гараж, и на нем не было ни одной царапины…
Дежурный проводил капитана в сорок седьмой бокс – белая «Волга» была чисто вымыта, отполирована и правда – ни одной царапинки.
Выходит, Булавацкий отправился на юг самолетом, поездом или автобусом. Это и ребенку понятно. Очевидно, один, без Ларисы Яковлевны. Если бы они решили провести отпуск вдвоем, небось, поехали бы на машине, на двоих труднее достать путевки в санаторий или дом отдыха, а «дикарем» удобнее на автомобиле. Да и вообще – машина, видно, совсем новая, еще не успела надоесть Борису Свиридовичу, и он, конечно, хотел бы повозить по югу любимую женщину…
Но зачем гадать? Еще сегодня, в крайнем случае завтра утром, они выяснят, осталась ли в Сосновке Успенская. Кстати, вот первый просчет, капитан Хаблак. Мог бы догадаться сразу же в Сосновке поинтересоваться, оформила ли Лариса Яковлевна отпуск. Но кто мог подумать, что Булавацкий отправился на юг?
Итак, быстрее в уголовный розыск и позвонить оттуда в Сосновку.
Оказалось, что Воловик уже звонил капитану – Успенская вернулась домой на такси с киевским номером, и участковый ждал указаний Хаблака.
По всему было видно, что капитану придется второй раз за день ехать в приднепровский поселок, но сначала доложить о сделанном Каштанову. Докладывая, капитан еще раз попробовал напомнить полковнику, что ловить разных расхитителей и растратчиков больше подходит обэхаэсовцам. Им достаточно одного взгляда, чтобы отличить дельца с размахом от начинающего хапуги, так же, как и ему, Хаблаку, сразу видно, кто перед ним: мелкий карманный воришка или матерый рецидивист.
Конечно, согласился полковник, но мы же условились: если потребуется, к расследованию подключатся работники из соответствующего отдела, возможно, дело вообще передадут им.
Хаблак хотел заметить, что подключаться и доводить дело до конца значительно приятнее, чем блуждать в потемках на ощупь, но воздержался. Кому-кому, а офицерам милиции не полагается делить работу на грязную и чистую. Чистого у них, к сожалению, мало, да и мериться славой не пристало.
В Сосновку капитан попал после восьми вечера. Узнал от Воловика, что Успенская до девяти на уроках в музыкальной школе, – значит, есть время поужинать. Если капитан не возражает, Воловик хотел бы пригласить его на ужин к себе, жена уже ждет.
После вкусного ужина Хаблаку не хотелось никуда идти, как раз бы вздремнуть часок-другой, но что поделаешь, стрелка часов миновала девять, и Лариса Яковлевна, небось, уже дома.
Им открыла невысокая женщина в цветастом нейлоновом халатике, черноволосая и пухленькая, не красавица, как сразу определил Хаблак. но симпатичная и живая – с большими пытливыми глазами и легким пушком над верхней губой. Было ей едва за тридцать, и, видно, следила за собой: в прихожей пахло духами и каким-то горьковатым кремом, должно быть, миндальным.
Узнав, кто пришел к ней, Успенская округлила глаза: кого-кого, а милиции не ждала. И все же гостеприимно пригласила в комнату – небольшую, но красиво меблированную. Уголок возле окна занимало дорогое чехословацкое пианино, на журнальном столике возле тахты и на инструменте в хрустальных вазах стояли красные и белые розы на высоких стеблях, и это придавало комнате праздничность и даже торжественность.
Успенская указала посетителям на диван, а сама примостилась в кресле за журнальным столиком, как бы отгородившись от них розами. Хаблак сразу разгадал эту невинную женскую хитрость и подвинулся так, чтобы иметь возможность видеть глаза Ларисы Яковлевны.
Она ни о чем не спросила – обладала-таки выдержкой, сидела с деланно-равнодушным видом на краешке кресла, словно подчеркивая, что у нее мало времени, и она будет благодарна, если ее не задержат.
– Вы знакомы с Борисом Свиридовичем Булавацким? – спросил Хаблак. – Извините, может, не очень тактично задавать такой вопрос, но мы выясняем одно дело и вынуждены обратиться к вам.
– Конечно, я знаю Бориса Свиридовича, – ответила Успенская, не отводя взгляда, – но без веских причин я бы не хотела вести разговор на эту тему.
«А тебе характера не занимать», – подумал Хаблак и решил не таиться. Да и зачем? Дело, в конце концов, не заведено, допрашивать Успенскую у них нет оснований, и все зависит от ее доброй воли, так лучше рассказать ей, чтобы знала, зачем они тут.
– Вчера Борис Свиридович обедал с компанией в кафе «Эней» в Сосновке. После обеда официантка нашла на столе миллион рублей, забытых Булавацким или его товарищами. – Говоря это, внимательно следил за выражением лица Успенской. Если ее знакомый – делец, и Лариса Яковлевна знает о его махинациях, то должна как-то реагировать. Но он недооценил Успенскую, или та действительно ничего не знала о Булавацком, – сидела спокойно и с иронией смотрела на капитана. А тот продолжал:
– Вот мы и хотели спросить…
– Так и спрашивайте, – ответила она прямо.
– Но ведь он уехал.
– Да, в отпуск.
– Куда поехал?
Успенская внимательнее посмотрела на Хаблака.
– Я обязана отвечать?
– Как видите, мы не пишем протоколов, собственно никакого дела нет. Просто хотели бы поговорить с Борисом Свиридовичем.
– Он вернется из отпуска…
– Почти через месяц…
– К сожалению, ничем не могу помочь.
– Он не жаловался, что потерял деньги?
– Миллион рублей? Откуда?
– Да, сумма значительная…
Воловик, до сих пор не вмешивавшийся в разговор, не выдержал:
– Почему вы не хотите помочь нам, Лариса Яковлевна?
– А вы попытайтесь себе представить, – ответила она с плохо скрытыми издевательскими нотками, – что я действительно не знаю, где Булавацкий.
– Э-э, – махнул рукой участковый, – вы ведь провожали его.
– А вы неплохо информированы.
– На этом держимся.
– Есть еще вопросы? Потому что на этот…
– Не будем вам больше надоедать, – Хаблак сделал попытку встать, но секунду помедлил. – Конечно, жаль, но если вы сами не хотите помочь Борису Свиридовичу…
В темных глазах женщины мелькнул какой-то огонек.
– Вы считаете? – вырвалось у нее.
– Ничего я не считаю! – теперь уже Хаблак встал решительно. – Так, догадки…
– Какие?
– Считайте, что разговор между нами не состоялся. Пойдемте, старший лейтенант.
Воловик встал менее уверенно. Хотел что-то сказать, но Успенская нерешительно начала:
– Борис так болен, и я бы не хотела беспокоить его во время отпуска… Ну, знаете, от милиции всегда неприятности.
Хаблак не опроверг это утверждение: в конце концов, у каждого свои убеждения. Спросил наугад:
– И вы замечали, что Борис Свиридович какой-то нервный? Не так ли?
– Откуда вы знаете?
– Он не рассказывал про обед в «Энее»? – теперь Хаблак почувствовал под собой твердую почву и спрашивал увереннее.
– Нет.
– Вот видите!
– Что?
– Может, его пытались запугать? Или шантажировать…
– Борис ни в чем не виноват! – убежденно ответила Успенская, и Хаблак подумал, какими наивными иногда бывают влюбленные женщины. Но ведь Булавацкого действительно могли шантажировать.
– Мне тоже кажется, что деньги, оставшиеся в кафе, не принадлежат Борису Свиридовичу, – сказал он, хотя не был окончательно убежден в этом, – просто их мог потерять кто-то из его знакомых. Но если это шантажисты?
Успенская на мгновение задумалась.
– Садитесь, – предложила она, наконец… – Я уверена, что Борис не может сделать плохого и прошу вас отнестись к нему…
– Разумеется, – поспешил заверить Хаблак, – мы просто расспрашиваем…
– Но это расстроит его… – заколебалась Успенская. Хаблак развеял ее сомнения:
– Все равно мы найдем Булавацкого, но, если кто-то преследует его…
– Да, да… – Успенская поняла капитана. – Вы хотите сказать, может что-то случиться… – Хорошо, – решилась она, – Борис в Херсоне. Там живет его сестра. Черешневая улица, дом тридцать семь.
– Вот и все, что требовалось от вас, – удовлетворенно констатировал Воловик.
Успенская испуганно посмотрела на него.
– Но ведь… – раздраженно сказала она, и Хаблак понял, что сейчас она впервые нехорошо подумала о Булавацком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16