Плечи мужчины поникли.— Да, — пробормотал он, — я раб. Девушка-рабыня, прежде сидевшая на полу рядом с двуручным кувшином паги, поднялась на ноги, чтобы смотреть на стоящего на коленях мужчину сверху вниз.— Вероятно, мало путешественников выбирают себе дорогу через леса, — заметил я.— Обычно я грабил за границами леса, — согласился мужчина. — Но случалось поживиться и в самых дебрях, — добавил он, посмотрев на девушку-рабыню.Та залилась краской.— В тот день, когда меня схватили, — он снова перевел взгляд на Самоса, — я решил попытать счастья на лесной тропе. Но счастье мне изменило.Самос усмехнулся.— Решил поохотиться на женщин, — продолжал разбойник, — и вот — сам оказался их добычей.Девушка рассмеялась.Мужчина, нахмурившись, опустил голову. Затем он снова взглянул Самосу в лицо.— Когда меня отправят на галеры?— Ты силен, красив, — вслух размышлял Самос. — Какая-нибудь богатая женщина наверняка заплатит за тебя неплохие деньги.С яростным воплем человек попытался вскочить на ноги. Он был так силен, что двоим стражникам едва удалось его удержать.Самос обернулся к девушке-рабыне.— А ты как считаешь? — поинтересовался он. — Что мне с ним сделать?— Продайте его женщине! — со смехом воскликнула она.Мужчина в цепях глухо зарычал.— Тебе знакомы северные леса? — спросил я у него.— Какой мужчина может сказать, что он знаком с лесами? — воскликнул раб.Я внимательно наблюдал за ним.— Я могу жить в лесу, — продолжал он, — и сотни квадратных пасангов в южной и западной его части мне действительно знакомы. Но не более того.— Тебя захватила банда женщин-пантер?— Да.— И ты знаешь имя их предводительницы?— Вьерна.Самос посмотрел на меня.— Ты свободен, — сказал я мужчине и, обернувшись к стражникам, добавил: — Снимите с него цепи.Стражники ключом отперли замки на наручниках и кандалах мужчины. Тот от удивления не мог вымолвить ни слова.Рабыня тоже лишилась дара речи. Она обеими руками вцепилась в кувшин с пагой и замерла с широко раскрытыми глазами.Я вытащил из-за пояса кошель с золотом и отсчитал Самосу пять монет в уплату за приобретенного мужчину.Он стоял перед нами без цепей, ничего не понимая и потирая затекшие запястья, не сводя с меня вопрошающего взгляда.— Я — Боск, из дома Боска в Порт-Каре, — пояснил я. — Ты свободен. Можешь идти и делать все, что пожелаешь. Я же рано поутру отправляюсь в северные леса. Захочешь присоединиться — жди меня у центральных морских ворот на канале.— Да, капитан, — ответил он.— Самос, — обернулся я, — можно попросить тебя предоставить ночлег этому человеку?Самос утвердительно кивнул.— Ему потребуется также одежда, еда и оружие, которое он сам для себя выберет. — Я посмотрел на мужчину и усмехнулся: от него все еще исходило зловоние рабских клетей, в которых он провел все это время. — И хорошо бы дать ему отмокнуть в горячей ванне с ароматическими солями.Я подошел к человеку.— Как твое имя? — спросил я.Теперь он имел свое имя: он был свободным.— Римм, — с гордостью ответил он.Я не спросил, из какого он города. Разбойники не любят об этом говорить.Девушка-рабыня, отошедшая при таком повороте дел на два-три шага от нас, теперь испуганно поспешила в дальний конец зала.— Стой! — бросил я ей вслед.Она съежилась от страха. В короткой шелковой рабской тунике девушка была возбуждающе красива: длинноногая, смуглая, черноглазая. Ее зрачки расширились от ужаса.— Сколько ты хочешь за нее? — спросил я у Самоса.Тот пожал плечами.— Четыре золотых, — с явным безразличием бросил он.— Покупаю, — сказал я и протянул Самосу четыре золотые монеты.Девушка не сводила с меня испуганного взгляда.Один из стражников принес Римму тунику, и тот с видимым удовольствием надел ее на себя. Затем подпоясался широким ремнем с громадной пряжкой и откинул со лба спадающие волосы.Я посмотрел на девушку. В глазах у нее застыла немая мольба. Но горианина таким взглядом не проймешь. Я кивнул в сторону Римма.— Ты принадлежишь ему, — коротко распорядился я.— Нет! Нет! — закричала она и бросилась к моим ногам. — Пожалуйста, хозяин! Пожалуйста!Она подняла заплаканные глаза и прочла на моем лице непреклонную решимость привыкшего повелевать германского мужчины. Губы ее задрожали. Она бессильно уронила голову.— Как ее имя? — спросил я у Самоса.— Она будет носить то имя, которое дам ей я, — сказал Римм.Рабыня завыла от тоски. Теперь ее лишали не только прежней жизни, но и прежнего имени. По горианским законам, раб — это животное, не имеющее ничего своего, даже имени.— В какой комнате разместить на ночь этого человека? — спросил один из стражников.— Отведите его в те большие залы, что мы предоставляем знатным работорговцам из далеких городов, — распорядился Самос.— В торианскую комнату? — уточнил стражник. Самос утвердительно кивнул.Тор — богатейший город, окруженный пустыней, известен своей роскошью и любовью к неге и изысканным удовольствиям.Римм за волосы поднял девушку с колен.— Отправляйся в торианскую комнату и приготовь мне ванну, вина и фрукты, — приказал он. — Захвати с собой косметику, колокольчики и все, что тебе понадобится, чтобы сделать мой отдых особенно приятным.— Да, хозяин, — пробормотала девушка.Римм продолжал держать ее за волосы, развернув лицом к себе.— Хозяин желает, чтобы я выразила ему свою готовность подчинения? — едва слышно произнесла она.— Да, — ответил Римм.Она опустилась на колени и устремила на него покорный взгляд.— Я буду вашей рабыней, — произнесла девушка традиционную формулу новообращенной горианской рабыни. Затем, стоя на коленях, низко склонила голову и протянула Римму руки, скрещенные в запястьях, словно предлагая надеть на них наручники. Сейчас она была особенно красива. — Я ваша рабыня, хозяин, — пробормотала она.— А теперь — бегом в торианскую комнату, — распорядился Римм. — Там мы посмотрим, что ты за рабыня.— Позволено ли мне будет узнать свое новое имя? — спросила девушка.Римм окинул ее изучающим взглядом.— Я буду звать тебя Карой. Девушка покорно опустила голову.— Иди, Кара, — приказал Римм.— Да, хозяин, — послушно прошептала она и, легко поднявшись на ноги, быстро выскочила из комнаты.— Благодарю вас за девчонку, капитан, — сказал Римм.Я кивком головы принял его благодарность.— А теперь, благородный Самос, — довольно дерзко заявил Римм, — я был бы вам очень признателен, если бы вы отправили кого-нибудь поднять с постели кузнеца, чтобы он снял с меня этот ошейник.Самос кивнул.— Я был бы также очень вам благодарен за ключ от ошейника Кары. Хочу надеть на нее другой, свой.— Хорошо, — ответил Самос. — И что на нем будет написано?— Ну, например: «Я — рабыня Кара. Я принадлежу Римму, разбойнику», — заявил Римм.— Хорошо, — снова согласился Самос.— А кроме того, — продолжал Римм, — прежде чем я отправлюсь в торианскую комнату, я бы очень хотел получить меч, щит, нож и лук — длинный крестьянский лук со стрелами.Чувствовалось, что он понимает толк в оружии.— Ты случайно не из воинов? — поинтересовался я.— Возможно, — уклончиво усмехнулся он.Я протянул ему кошель с золотом, откуда недавно доставал монеты, чтобы расплатиться за его освобождение и покупку этой заносчивой длинноногой рабыни. Он взял кошелек, подкинул его на ладони и бросил Самосу. Тот поймал его с завидной ловкостью.Римм собрался уходить.— Проводи меня в оружейный зал, — обратился он к одному из стражников. — Я выберу себе оружие.И в сопровождении стражников, не оглядываясь, вышел из зала.Самос взвесил на ладони кошель с золотом и сказал:— Он не скупясь платит за свой ночлег.— Щедрость доступна лишь свободному человеку, — отозвался я.Очевидно, золото мало что значило для Римма. Во мне крепло подозрение, что некогда он был одним из воинов.— Думаешь, ты его когда-нибудь еще увидишь? — поинтересовался Самос.— Надеюсь, — ответил я.Мы стояли посреди этого громадного, опоясанного галереями зала с высокими узкими окнами, напоминающими бойницы, — Самос, в желто-синем одеянии рабовладельца, и я, в богато расшитых золотой нитью одеждах торговца, под которыми неизменно носил алую тунику воина. Факелы, потрескивая, пылали на стенах, и отбрасываемые предметами колеблющиеся тени привносили в комнату ощущение чего-то таинственного, замершего в настороженном ожидании.Мы склонились над игровой доской с расставленными на ней красными и желтыми деревянными фигурами.— Копьеносец — к тарнсмену у бара, на девятую клетку, — сказал Самос.Я все рассчитал правильно. Этот ход я предвидел.— Лучник — к тарнсмену убара, шестая клетка, — сказал я и, развернувшись, зашагал к выходу из зала. У широких двустворчатых дверей я остановился и оглянулся.Самос оторвал взгляд от доски. Он поднял на меня глаза и развел руками.— Ты победил, — огорченно признал он. Прощаясь, я продолжал смотреть на него.— Ты не передумаешь? — спросил Самос.— Нет, — ответил я. 2Я СОБИРАЮ ИНФОРМАЦИЮ
— Здесь, — сказал наконец Римм. — Вон там, на берегу, справа по борту.Рабыня Кара в короткой тунике грубой вязки без рукавов, в ошейнике, босая стояла у него за спиной. Я прищурил глаза, но ничего разглядеть не смог.— Подзорное стекло, — протянул я руку. Стоявший рядом Турнок, бывший крестьянин, отдал мне стекло. Я раскрыл его и внимательно осмотрел берег. Высоко на склоне я различил две пары длинных брусьев. Нижняя часть их уходила в землю, судя по всему, довольно глубоко, а верхние концы попарно сходились и были скреплены между собой, напоминая таким образом две громадные буквы «А», у которых отсутствовали горизонтальные перемычки. С верхних, сходящихся, концов каждой такой «буквы» свисал кожаный ремень, к которому за запястья была привязана девушка в короткой тунике из шкуры лесных пантер.Ноги обеих девушек не доставали до земли, и весь вес их тела приходился на связанные руки. Это были захваченные в плен женщины-пантеры. Головы их безвольно свисали вниз, а ноги широко раздвинуты и привязаны к противоположным нижним концам брусьев.Здесь находился обменный пункт, и таким образом разбойники демонстрировали проходящим мимо кораблям пойманную ими и выставленную на продажу добычу.Мы находились в пятидесяти пасангах от крупного портового города Лидиуса, расположенного в устье реки Лаурии. Вдаль от побережья уходили бескрайние северные леса. Зрелище было великолепное.— Спустить паруса, — распорядился я.— Спустить паруса! — громовым голосом повторил Турнок мой приказ.Немедленно часть матросов взобралась по веревочной лестнице на мачту и рассыпалась по всей длине реи. Остальные принялись натягивать канаты, идущие к нижнему концу треугольного паруса, поднимая его таким образом к рее. Находившиеся на поперечной перекладине начали осторожно скатывать парус и привязали его затем к рее, после чего спустили ее и уложили вдоль палубы. Мачту я решил не спускать, поскольку мы вовсе не готовились к сражению, и она осталась закрепленной в мачтовой шахте. Весла также были втянуты внутрь гребного трюма, и галера, влекомая ветром и волнами, управляемая лишь стоящими на рулях матросами, медленно пошла к берегу.— Там на берегу человек, — заметил я. Человек поднял руку. На нем тоже были кожаные одеяния, а на боку висел меч. Волосы его были длинные и густые.Я протянул подзорное стекло стоящему рядом Римму. Тот взглянул на берег и усмехнулся:— Я его знаю. Это Арн.— Из какого он города? — спросил я.— Он из леса, — ответил Римм.Я рассмеялся. Римм тоже. Было более чем очевидно, что этот человек — разбойник.Теперь к нему присоединились еще четыре или пять одетых подобным образом человек с волосами, перетянутыми сзади ремнями из шкуры пантеры. Все они, несомненно, принадлежали к одной банде. У некоторых через плечо были перекинуты луки, двое держали в руках копья.Человек, которого Римм назвал Арном, двинулся в нашем направлении и, пройдя между двумя парами экспозиционных приспособлений, подошел к краю воды. Здесь он общепринятыми жестами изобразил универсальное понятие меновой торговли, сначала сделав вид, будто берет что-то у нас, а затем будто что-то предлагает нам.Одна из висящих между двух перекладин девушек приподняла голову и остановила свой исполненный безысходной печали взгляд на нашем корабле, скользящим по зеленым волнам Тассы.Кара с отвращением смотрела на беспомощно висящих девушек, на мужчину, остановившегося у самого края воды, и на его соплеменников, оставшихся на возвышении.— Все мужчины — животные, — процедила она сквозь зубы. — Ненавижу их! Ненавижу!Я ответил мужчине на берегу тем же универсальным жестом, подтверждающим, что я прибыл для торговли, а не для ведения войны, и он, понимающе кивнув головой, тяжело шагая по песку, вернулся к своим товарищам.Кара сжала кулаки. В глазах у нее стояли слезы.— Наверное, Римм, пора послать твою рабыню в трюм за вином, — заметил я.Римм усмехнулся и посмотрел на Кару.— Принеси вина, — приказал он.— Да, хозяин, — послушно ответила девушка и поспешно направилась к лестницам, ведущим в нижнюю часть корабля.«Терсефора» была самым легким и быстроходным из моих судов, с сорока веслами, по двадцать с каждого борта, и двумя спаренными рулями. Как и большинство галер такого класса, она обладала довольно высокой посадкой: нижний грузовой трюм едва достигал ярда в высоту. Подобные суда не предназначены для перевозки грузов или больших партий рабов. Они обычно служат для патрулирования берегов или для срочной доставки донесений. На веслах у меня сидели свободные люди, как это традиционно принято на всех боевых галерах. Гребцы-рабы, как правило, используются только на грузовых судах. Гребной трюм на «Терсефоре» не имеет верхнего палубного настила, и сидящие на веслах открыты всем ветрам, хотя, правда, в непогоду или при слишком палящем солнце поверх трюма натягивается брезент. Собственно, гребной трюм на таких судах скорее следовало бы называть не трюмом, а нижней палубой, однако, поскольку здесь же в проемах между килевой частью корабля и скамьями гребцов хранятся запасы продовольствия, воды и всего необходимого для плавания, традиционное название «трюм» продолжает за ним сохраняться.— Подойди поближе, — сказал я Турноку, — но киль на дно не клади.Поскольку галеры обладают высокой посадкой, горианские мореходы с наступлением сумерек, как правило, подводят их к самому берегу — или, пользуясь их терминологией, «кладут киль на дно» — и располагаются на ночь в лагере. Однако сейчас я не склонен был следовать их примеру. Наоборот, я оставил гребцов на веслах и всю команду держал наготове, чтобы по первой команде мы могли немедленно выйти в море.Турнок передал мой приказ рулевому.Нос судна с вырезанной на нем громадной головой тарна и нарисованными по обеим сторонам борта глазами медленно повернулся по направлению к берегу. Пленных женщин-пантер к этому времени уже отвязывали от брусьев.Я снял с себя капитанскую накидку и остался в одной тунике, с мечом на поясе и щитом. Римм последовал моему примеру.Кара уже снова стояла у нас за спиной, держа в руках два больших кувшина с красным ка-ла-на, доставленным с плантации винных деревьев Ара.— Не забудь мешок с кубками, — напомнил ей Римм.— Да, хозяин, — ответила она, тряхнув копной стянутых сзади белой шерстяной лентой волос.Воистину красивая Римму досталась рабыня!— Суши весла! — приказал Турнок. — Толкать шестами!Гребцы с грохотом втащили сорок длинных весел в трюм. Мы уже были в нескольких ярдах от берега. Двое матросов, стоящих по обеим сторонам носовой палубы, изо всех сил навалились на шесты, отталкиваясь ими от морского дна. «Терсефора» замерла, словно в раздумье, а затем медленно двинулась к берегу. Еще ярд-другой, и мы услышали, как под килем мягко заскрипел песок.Турнок превосходно справился со своим делом.Повернутая к берегу гордо вскинутая голова тарна, вырезанная на носу «Терсефоры», застыла над водой. Галера остановилась.Расстегнув поясной ремень и подняв его над головой вместе с мечом и щитом, я спрыгнул в воду, погрузившись в нее по грудь. За спиной раздался еще один всплеск, свидетельствующий о том, что Римм последовал моему примеру.Я направился к берегу. Оглянувшись назад, я увидел, как Турнок помогает Каре спуститься в воду и передает ей кувшины с вином и мешок с кубками. Римм немного поддержал ее, чтобы девушка покрепче встала на ноги, и, не теряя времени, последовал за мной, предоставив Турноку позаботиться о том, чтобы Кара надела на шею связанные вместе кувшины и закрепила на голове мешок с кубками.Вскоре дно под ногами круто пошло на подъем. Я надел поясной ремень, а меч в ножнах перекинул, по горианской традиции, на спину, за левое плечо. Еще несколько ярдов, и я оказался на берегу. Песок был горячим.Разбойники — вместе с предводителем, Арном, их было шестеро — двинулись нам навстречу, ведя с собой пленниц.Руки девушек были связаны за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Здесь, — сказал наконец Римм. — Вон там, на берегу, справа по борту.Рабыня Кара в короткой тунике грубой вязки без рукавов, в ошейнике, босая стояла у него за спиной. Я прищурил глаза, но ничего разглядеть не смог.— Подзорное стекло, — протянул я руку. Стоявший рядом Турнок, бывший крестьянин, отдал мне стекло. Я раскрыл его и внимательно осмотрел берег. Высоко на склоне я различил две пары длинных брусьев. Нижняя часть их уходила в землю, судя по всему, довольно глубоко, а верхние концы попарно сходились и были скреплены между собой, напоминая таким образом две громадные буквы «А», у которых отсутствовали горизонтальные перемычки. С верхних, сходящихся, концов каждой такой «буквы» свисал кожаный ремень, к которому за запястья была привязана девушка в короткой тунике из шкуры лесных пантер.Ноги обеих девушек не доставали до земли, и весь вес их тела приходился на связанные руки. Это были захваченные в плен женщины-пантеры. Головы их безвольно свисали вниз, а ноги широко раздвинуты и привязаны к противоположным нижним концам брусьев.Здесь находился обменный пункт, и таким образом разбойники демонстрировали проходящим мимо кораблям пойманную ими и выставленную на продажу добычу.Мы находились в пятидесяти пасангах от крупного портового города Лидиуса, расположенного в устье реки Лаурии. Вдаль от побережья уходили бескрайние северные леса. Зрелище было великолепное.— Спустить паруса, — распорядился я.— Спустить паруса! — громовым голосом повторил Турнок мой приказ.Немедленно часть матросов взобралась по веревочной лестнице на мачту и рассыпалась по всей длине реи. Остальные принялись натягивать канаты, идущие к нижнему концу треугольного паруса, поднимая его таким образом к рее. Находившиеся на поперечной перекладине начали осторожно скатывать парус и привязали его затем к рее, после чего спустили ее и уложили вдоль палубы. Мачту я решил не спускать, поскольку мы вовсе не готовились к сражению, и она осталась закрепленной в мачтовой шахте. Весла также были втянуты внутрь гребного трюма, и галера, влекомая ветром и волнами, управляемая лишь стоящими на рулях матросами, медленно пошла к берегу.— Там на берегу человек, — заметил я. Человек поднял руку. На нем тоже были кожаные одеяния, а на боку висел меч. Волосы его были длинные и густые.Я протянул подзорное стекло стоящему рядом Римму. Тот взглянул на берег и усмехнулся:— Я его знаю. Это Арн.— Из какого он города? — спросил я.— Он из леса, — ответил Римм.Я рассмеялся. Римм тоже. Было более чем очевидно, что этот человек — разбойник.Теперь к нему присоединились еще четыре или пять одетых подобным образом человек с волосами, перетянутыми сзади ремнями из шкуры пантеры. Все они, несомненно, принадлежали к одной банде. У некоторых через плечо были перекинуты луки, двое держали в руках копья.Человек, которого Римм назвал Арном, двинулся в нашем направлении и, пройдя между двумя парами экспозиционных приспособлений, подошел к краю воды. Здесь он общепринятыми жестами изобразил универсальное понятие меновой торговли, сначала сделав вид, будто берет что-то у нас, а затем будто что-то предлагает нам.Одна из висящих между двух перекладин девушек приподняла голову и остановила свой исполненный безысходной печали взгляд на нашем корабле, скользящим по зеленым волнам Тассы.Кара с отвращением смотрела на беспомощно висящих девушек, на мужчину, остановившегося у самого края воды, и на его соплеменников, оставшихся на возвышении.— Все мужчины — животные, — процедила она сквозь зубы. — Ненавижу их! Ненавижу!Я ответил мужчине на берегу тем же универсальным жестом, подтверждающим, что я прибыл для торговли, а не для ведения войны, и он, понимающе кивнув головой, тяжело шагая по песку, вернулся к своим товарищам.Кара сжала кулаки. В глазах у нее стояли слезы.— Наверное, Римм, пора послать твою рабыню в трюм за вином, — заметил я.Римм усмехнулся и посмотрел на Кару.— Принеси вина, — приказал он.— Да, хозяин, — послушно ответила девушка и поспешно направилась к лестницам, ведущим в нижнюю часть корабля.«Терсефора» была самым легким и быстроходным из моих судов, с сорока веслами, по двадцать с каждого борта, и двумя спаренными рулями. Как и большинство галер такого класса, она обладала довольно высокой посадкой: нижний грузовой трюм едва достигал ярда в высоту. Подобные суда не предназначены для перевозки грузов или больших партий рабов. Они обычно служат для патрулирования берегов или для срочной доставки донесений. На веслах у меня сидели свободные люди, как это традиционно принято на всех боевых галерах. Гребцы-рабы, как правило, используются только на грузовых судах. Гребной трюм на «Терсефоре» не имеет верхнего палубного настила, и сидящие на веслах открыты всем ветрам, хотя, правда, в непогоду или при слишком палящем солнце поверх трюма натягивается брезент. Собственно, гребной трюм на таких судах скорее следовало бы называть не трюмом, а нижней палубой, однако, поскольку здесь же в проемах между килевой частью корабля и скамьями гребцов хранятся запасы продовольствия, воды и всего необходимого для плавания, традиционное название «трюм» продолжает за ним сохраняться.— Подойди поближе, — сказал я Турноку, — но киль на дно не клади.Поскольку галеры обладают высокой посадкой, горианские мореходы с наступлением сумерек, как правило, подводят их к самому берегу — или, пользуясь их терминологией, «кладут киль на дно» — и располагаются на ночь в лагере. Однако сейчас я не склонен был следовать их примеру. Наоборот, я оставил гребцов на веслах и всю команду держал наготове, чтобы по первой команде мы могли немедленно выйти в море.Турнок передал мой приказ рулевому.Нос судна с вырезанной на нем громадной головой тарна и нарисованными по обеим сторонам борта глазами медленно повернулся по направлению к берегу. Пленных женщин-пантер к этому времени уже отвязывали от брусьев.Я снял с себя капитанскую накидку и остался в одной тунике, с мечом на поясе и щитом. Римм последовал моему примеру.Кара уже снова стояла у нас за спиной, держа в руках два больших кувшина с красным ка-ла-на, доставленным с плантации винных деревьев Ара.— Не забудь мешок с кубками, — напомнил ей Римм.— Да, хозяин, — ответила она, тряхнув копной стянутых сзади белой шерстяной лентой волос.Воистину красивая Римму досталась рабыня!— Суши весла! — приказал Турнок. — Толкать шестами!Гребцы с грохотом втащили сорок длинных весел в трюм. Мы уже были в нескольких ярдах от берега. Двое матросов, стоящих по обеим сторонам носовой палубы, изо всех сил навалились на шесты, отталкиваясь ими от морского дна. «Терсефора» замерла, словно в раздумье, а затем медленно двинулась к берегу. Еще ярд-другой, и мы услышали, как под килем мягко заскрипел песок.Турнок превосходно справился со своим делом.Повернутая к берегу гордо вскинутая голова тарна, вырезанная на носу «Терсефоры», застыла над водой. Галера остановилась.Расстегнув поясной ремень и подняв его над головой вместе с мечом и щитом, я спрыгнул в воду, погрузившись в нее по грудь. За спиной раздался еще один всплеск, свидетельствующий о том, что Римм последовал моему примеру.Я направился к берегу. Оглянувшись назад, я увидел, как Турнок помогает Каре спуститься в воду и передает ей кувшины с вином и мешок с кубками. Римм немного поддержал ее, чтобы девушка покрепче встала на ноги, и, не теряя времени, последовал за мной, предоставив Турноку позаботиться о том, чтобы Кара надела на шею связанные вместе кувшины и закрепила на голове мешок с кубками.Вскоре дно под ногами круто пошло на подъем. Я надел поясной ремень, а меч в ножнах перекинул, по горианской традиции, на спину, за левое плечо. Еще несколько ярдов, и я оказался на берегу. Песок был горячим.Разбойники — вместе с предводителем, Арном, их было шестеро — двинулись нам навстречу, ведя с собой пленниц.Руки девушек были связаны за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41