огромные темно-синие глаза, сейчас смотревшие на меня с таким презрением… Казалось, она рождена лишь для того, чтобы доставлять радость мужчине. Однако в каждом ее движении сквозил хищник; она напоминала пантеру в человеческом обличье, дерзкую и коварную, желанную и смертельно опасную, женственную и неутомимую. Высокий рост женщины, пожалуй дюймов на шесть превышавший средний рост горианской женщины, лишь подчеркивал производимое ею впечатление горделивой надменности.— Нет, — ответил я, — смотреть на тебя не неприятно.Незнакомка окинула меня высокомерным взглядом.— Я свободный человек и требую, чтобы со мной обращались как с пленным, а не как с рабом.Она медленно провела острием копья по моей открытой груди. Я стиснул зубы.— Вам не следовало пить вино, — медленно произнесла женщина. — Тут вы допустили ошибку.— Да, — согласился я.Я не мог отвести от нее глаз.— Мы уже не первый раз используем свой лагерь как ловушку.У меня сжались кулаки от ярости.— Тебе удалось уйти в лес дальше, чем всем остальным, — продолжала она. — Ты сильный и выносливый.Я снова почувствовал наконечник копья на своем теле. Я посмотрел ей в глаза.— Ты сильный, — повторила она.Я рванулся в растягивающих тело кожаных ремнях, напрягая мышцы рук и ног. Безрезультатно. Путы, затянутые женщинами-пантерами, держали надежно. Я был полностью в их власти. Я снова посмотрел в глаза стоящей рядом со мной молодой женщины.Это, конечно, Вьерна, в этом я нисколько не сомневался. Только предводительница банды, чье влияние и власть общепризнанны и бесспорны, может смотреть на пленника с таким холодным спокойствием и безразличием. Ее право — решать, как со мной поступить. Я и мои люди находились всецело в ее власти.Подошла еще одна девушка и остановилась рядом с Вьерной. Ее я тоже узнал. Это была Мира, с которой я разговаривал в нашем лагере в лесу.Она запрокинула голову и посмотрела в небо.— Скоро взойдут луны, — сказала она и, взглянув на меня, рассмеялась.Вьерна села рядом со мной на землю, по-мужски скрестив перед собой ноги.— Давай побеседуем, — сказала она, вынимая из-за пояса охотничий нож. — Как твое имя?— Где мои люди? — спросил я.— Ты должен только отвечать на мои вопросы, — холодно заявила Вьерна.Я почувствовал у себя на горле лезвие ножа.— Я Боск, — ответил я, — торговец со свободного острова Таборг.— Тебе ведь советовали больше не входить в леса, — сказала она, поигрывая ножом у меня перед глазами.Я промолчал. Мы продолжали внимательно рассматривать друг друга.— Где мои люди? — снова спросил я.— Закованы в цепи.— Что вы собираетесь с нами сделать?— Зачем тебе эта женщина, Талена? — не ответив на мой вопрос, спросила Вьерна.— Некогда, очень давно, она была моей свободной спутницей.— И ты решил спасти ее, как герой, и возобновить ваши прежние отношения?— Да, я очень надеялся, что наши отношения будут восстановлены.— Она была бы тебе неплохой спутницей, верно?— Верно, — согласился я.— Но ведь она всего лишь рабыня! — рассмеялась моя собеседница.— Она дочь убара! — с негодованием воскликнул я.— Мы научили ее тому, что значит быть рабыней, — заверила меня разбойница. — Я лично за этим следила.Я снова заворочался в своих кожаных путах.— Думаю, она очень изменилась с тех пор, как вы виделись в последний раз, — заметила Вьерна.— Что вы с ней сделали? — закричал я.— Человеческие существа вообще изменчивы, — пожала плечами предводительница. — Мало что в них остается постоянным. Ты — глупец, потому что принимаешь образ, оставшийся в твоих воспоминаниях, за живого, реального человека. Так не бывает!— Что вы с ней сделали? — взмолился я.— Самым лучшим для тебя было бы совсем забыть о ней, — ответила Вьерна, продолжая играть с ножом: установила на пальце кончик лезвия и старалась удержать его вертикально. — Послушайся моего совета. Она уже не достойна спасения.Я забился в своих путах, как связанное животное, почувствовавшее приближение своей последней минуты.— Какой ты свирепый раб! — насмешливо заметила Вьерна.В отчаянии от собственной беспомощности я откинулся на спину.Вьерна начала играть лезвием ножа у самого моего лица. Время от времени я ощущал холод стали.— Талена собственноручно написала послание своему отцу, Марленусу, великому убару, — продолжала Вьерна.Я молчал.— Разве тебе не интересно узнать, что говорится в этом послании?Я почувствовал лезвие ножа у самого горла.— В нем она просит отца заплатить за ее освобождение, выкупить ее.Я невольно закрыл глаза.— Только рабы просят, чтобы их выкупили, — стучал в мое сознание голос Вьерны.То, что она говорила, было правдой. Мне вспомнилось, как в пага-таверне девушка Тана просила, чтобы я выкупил ее. Поступая так, она как бы признавала себя рабыней.— Марленус разорвал это послание в клочья и швырнул в огонь, — продолжала Вьерна.Я внимательно посмотрел на нее.— После этого он и его люди ушли из леса.— Марленус ушел? — удивленно спросил я.— Он вернулся в Ар, — кивнула Вьерна.— Это правда, — обернувшись ко мне, подтвердила Мира, занимавшаяся какими-то своими делами в двух агах от нас. — Я лично передала Марленусу послание и своими глазами видела, как они свернули лагерь и, подняв тарное в воздух, улетели по направлению к Ару.Мира, как и многие из женщин-пантер, была довольно красива, но ее красота была не по-женски грубой, в ней чувствовалась какая-то жестокость.— Не могу поверить, что Марленус ушел, — пробормотал я.— Своими собственными глазами видела, как они покинули эти леса, — заверила Мира.— Расскажи, что ты еще видела, — предложила ей Вьерна, — до того, как они оставили лагерь и поднялись в воздух.— Я видела, как Марленус взял в одну руку меч, а в другую — свой медальон убара и во всеуслышание объявил, что он отказывается от своей дочери.Я раскрыл рот от удивления.— Так что, — рассмеялась Вьерна, — согласно воинским традициям и законам города Ара, Талена больше не является дочерью и даже родственницей Марленуса.Я был поражен до глубины души.Действительно, в соответствии с незыблемыми традициями, распространенными как в касте воинов, так и в жизни города в целом, Талена больше не являлась дочерью Марленуса. Ей было отказано в доме, и с этого момента по закону и в глазах всех гориан она не состояла в родственных отношениях со своим прежним семейством, с родом Марленуса. Теперь у нее вообще не оставалось родства; она стала безродной, совершенно одинокой, настоящей рабыней.Из самой желанной женщины Гора она в одно мгновение превратилась в ничто, в пустое место.— Талена знает об этом? — спросил я.— Конечно, — ответила Вьерна. — Мы немедленно поставили ее в известность.— Какая трогательная забота, — язвительно заметил я.— Но перед этим как следует заткнули ей рот, — добавила Вьерна, — чтобы она не переполошила весь лес своими истошными воплями.— И она не захотела получить какие-нибудь доказательства? — поинтересовался я.— Ну почему же? Захотела и даже получила. — Вьерна рассмеялась. — Мы заранее составили соответствующий указ, который теперь скреплен личной печатью Марленуса. Документы, официально удостоверяющие отречение Марленуса, заверенные им самим и председателем Городского Совета Ара, скоро разошлют во все горианские города.— Один экземпляр указа уже вывешен на доске объявлений в Лаурисе, — добавила Мира.Она внимательно следила за встающими в небе лунами.Густые ветви деревьев полностью скрывали от меня небо.Мира перевела взгляд на меня. Губы ее приоткрылись. Она вдруг тяжело задышала и нетерпеливо поскребла пальцами бедро.— Луны еще не взошли, — резко остановила ее Вьерна.Мира раздраженно отвернулась.Теперь, когда глаза привыкли к темноте, я различил поодаль силуэты других женщин-пантер, на руках и груди которых поблескивали золотые украшения.— И что стало с Таленой потом? — спросил я.— На следующий день мы вытащили кляп у нее изо рта, развязали ей руки, и она приступила к выполнению своих обязанностей.— Понятно, — сказал я.— Она хорошо справляется, — заверила разбойница.— Могу себе представить.— Если она не старается, ее наказывают.— Не сомневаюсь.Я лежал, устремив неподвижный взгляд в ночное небо, усыпанное сверкающими брильянтами звезд.— Ты по-прежнему считаешь Талену подходящей партией? — поинтересовалась Вьерна.Теперь Талена не имела для меня никакого значения.— Вы все еще держите ее у себя? — спросил я.— Да, — ответила Вьерна. — Хочешь взглянуть?— Нет, — пробормотал я. Некоторое время мы молчали.— И как вы собираетесь с ней поступить? — поинтересовался я.— Она не представляет для нас особой ценности, — ответила Вьерна. — Мы отправим ее на обменный пункт и выставим на продажу.Я не мог вымолвить ни слова.— Вероятнее всего, мы продадим ее кому-нибудь с Тироса в качестве рабыни для наслаждений, — продолжала Вьерна. — Тирос — извечный враг Ара, и, возможно, кому-то захочется иметь в своих Садах Удовольствий женщину, некогда бывшую дочерью Марленуса, убара великого города.Все сказанное Вьерной не вызывало ни малейших сомнений.— Поэтому я еще раз советую тебе выбросить из головы всякие воспоминания о ней, — сказала разбойница.Я почувствовал, как лезвие ножа коснулось моей шеи.— Поверь мне на слово, Талена больше не отвечает твоим замыслам и надеждам.Я продолжал молчать.— Она теперь всего лишь рабыня, — настаивала моя собеседница. — Рабыня!— И именно ты научила ее тому, что значит быть рабыней, — пробормотал я.— Да, — рассмеялась Вьерна. — Здесь в лесу мы очень хорошо умеем объяснять, что это значит.Я отвернулся.— Но это вовсе не означает, — продолжала разбойница, — что она не сумеет доставить тебе иной радости.Я удивленно посмотрел на нее.— Мы научили ее — так, как могут научить только женщины-пантеры, — быть желанной для мужчины.— Понятно, — еле слышно произнес я.— Теперь она ненавидит и презирает мужчин, хотя отлично понимает, что ее судьба — служить им развлечением до конца жизни. — Вьерна рассмеялась. — Очевидно, это для нее особенно унизительно. Тебе не кажется?— Да, жестокости вам не занимать, — заметил я. И снова почувствовал острие ножа на горле.— Мир делится на тех, кто правит, и тех, кто подчиняется, — заметила Вьерна.Она вложила охотничий нож в ножны и поднялась на ноги.Луны уже вышли из-за деревьев. Вьерна окинула их задумчивым взглядом и снова посмотрела на меня.— Когда-то очень давно я решила, что буду принадлежать к тем, кто правит в этом мире, — рассмеялась разбойница и больно ударила меня ногой в грудь. — А твое место теперь среди тех, кто подчиняется.Я в который раз безуспешно рванул стягивающие тело кожаные путы.Вьерна презрительно наблюдала за моими тщетными усилиями.— А почему на рассвете вас не оказалось в лагере? — наконец задал я мучивший меня вопрос. — Откуда вы узнали о нашем присутствии в лесу?— Ты хочешь спросить, почему в настоящий момент не я лежу у твоих ног, связанная и беспомощная, как ты сейчас?— Вот именно.— Ну что ж. Вы очень умело скрывали свое передвижение по лесу, — признала Вьерна. — Я восхищена вашим мастерством.— Как же вы узнали о нас?— Мы следили за своими противницами, гораздо менее искусными, чем вы, за женщинами-пантерами из банды Хуры, которая собирается отнять у меня эту землю. — Вьерна усмехнулась. — Хуру мы, конечно, убьем. Сейчас ей просто очень повезло, что ты поймал ее рабыню. — Она рассмеялась. — Мы видели, как ты пригвоздил ее к дереву стрелой, а затем связал ремнями.— Значит, вы последовали за мной?— Нет, очень скоро мы потеряли тебя из виду. Ты очень хитер и искусен, к тому же мы опасались твоего лука. Но нам и не нужно было следить за тобой. Мы поняли, что вы в лесу и, значит, рано или поздно обнаружите наш лагерь и непременно решите на нас напасть.— Я отыскал ваш лагерь в тот же вечер. Разве вы об этом не знали?— Нет, но мы предположили, что вы обнаружите его или в этот же вечер, или на следующий, и решили не задерживаться в нем, чтобы проверить, когда именно это произойдет. — Вьерна рассмеялась. — А вам, чтобы не скучали, мы оставили полдюжины бутылок вина.— Вы очень сообразительны, — с невольным уважением пробормотал я.— Как имя той девчонки, которую ты поймал в лесу? — спросила охотница.— Гренна, — ответил я.Вьерна кивнула.— Я слышала о ней. Она занимает высокое положение в банде Хуры.Я промолчал.— Что ты с ней сделал?— Отправил на корабль, чтобы ее заковали в кандалы и заклеймили.— Отлично! — воскликнула Вьерна. Она посмотрела на меня и рассмеялась. — Женщина-пантера, попавшая в руки мужчине, достойна лишь того, чтобы стать его рабыней. — Она постучала пальцами по рукоятке ножа. — Мы, женщины-пантеры, считаем, что девушка, ставшая добычей мужчины, в глубине души хочет быть его рабыней.— А мне говорили, что из всех женщин-пантер получаются отличные рабыни, — заметил я.Вьерна с неожиданной злобой снова пнула меня ногой.— Молчать, раб! — закричала она.— Луны уже взошли, — из-за ее спины доложила Мира.— Говорят, в банде Хуры больше сотни женщин, — сказал я.Вьерна хищно оскалилась.— Мы вышвырнем их из леса, — заявила она, — вышвырнем всех, одну за другой. И когда они бросятся наутек, станем преследовать их до тех пор, пока оставшиеся в живых не сложат оружие и не протянут нам руки, чтобы мы связали их и продали в рабство! Продали мужчинам! — Хищнический оскал у нее на лице стал шире. — Я сама прослежу, чтобы Хура и ее первые помощницы не погибли, а попали в рабство. — Она посмотрела на меня и усмехнулась. — Гренна уже стала рабыней. Отличное начало!— Ты их настолько ненавидишь? — спросил я.— Да!— Что ты собираешься сделать со мной и моими людьми?Она усмехнулась.— Рабу не подобает быть таким любопытным, — заметила Вьерна.Я не ответил.— Ты будешь за это наказан, — сказала она.Я продолжал молчать.Конечно, хозяевам не подобает посвящать рабов в свои планы. Рабов сознательно держат в неведении. Это усиливает их ощущение зависимости и беспомощности. Они могут ожидать чего угодно, любых поворотов в своей судьбе. Не зря говорят: «Оставь раба наедине со страхами, порожденными его неведением». И это совершенно справедливо: достаточно того, что хозяин знает, как с ним поступить. Придет время, и раб узнает все, что следует. Лично мне ждать, по-видимому, оставалось недолго.Не говоря ни слова, Вьерна повернулась ко мне спиной и отошла в сторону. Женщины-пантеры, силуэты которых я различал, продолжали стоять, сжимая в руках короткие копья, и нетерпеливо поглядывали в мою сторону.Я поднял глаза. Три небольшие горианские луны уже выглянули из-за густых ветвей деревьев и во всем своем великолепии показались на черном бархате неба. Звезды несколько поблекли на их фоне, но казались такими же прекрасными.Среди этой бесконечно чарующей красоты я особенно остро ощутил свою беспомощность. Жесткие ремни настолько туго стягивали щиколотки и запястья, что я не мог даже пошевелиться. Я грустно рассмеялся, поскольку больше мне ничего не оставалось. Каким благородным и храбрым я чувствовал себя, вступая в эти леса, чтобы освободить из плена красавицу Талену, дочь Марленуса, всемогущего убара Ара! Какой благодарной преданностью должен был засветиться робкий взгляд этой прежде непреклонной красавицы, сбросившей с себя рабские путы и очутившейся в моих объятиях прямо перед распростертыми у наших ног ее недавними поработительницами, закованными теперь в тяжелые кандалы! Вероятно, я бы тут же передал в ее личное распоряжение Вьерну, чтобы она всегда напоминала ей об этом нелегком времени, проведенном в лесу, и о славном ее освобождении. А как замечательно мы выглядели бы рядом, стоя рука об руку и поднимая священную чашу в честь возобновления нашего свободного содружества! Каким великолепием сверкала бы моя супруга в Порт-Каре, когда мы сидели бы на царственных тронах в трапезной зале моего похожего на дворец дома, дома великого Боска! С моим могуществом и богатством мы, безусловно, очень скоро стали бы убаром и убарой. Драгоценности и наряды, которыми бы я осыпал ее, были бы самыми пышными и красивыми не только в Порт-Каре, но и на всем Горе!Но теперь я уже не мог представить ее рядом с собой на носу «Терсефоры», с триумфом возвратившейся в Порт-Кар и торжественно плывущей по широким городским каналам под аккомпанемент ликующих криков восхищенных горожан, осыпающих судно букетами цветов. Теперь для нее все это потеряно. Теперь она только рабыня, такая же, как Шира, как Гренна или любая другая.Прежде она была дочерью убара. Теперь она стала никем, безродной отщепенкой. Она уже никогда не сможет сочетаться с кем бы то ни было узами свободной спутницы. Даже будучи отпущенной на волю, Талена, не имея родственных связей, отлученная от семьи, окажется причисленной к самой низшей касте свободных граждан, получит статус, приравнивающий ее к какой-нибудь крестьянской девчонке из самого захудалого, заброшенного селения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41