Сидр или квас, не похоже что вино. От вида еды мне стало дурновато.
– Я хочу разобраться что тут у вас происходит, – заявила Каланда. Корвита сидела рядом с ней, с другой стороны усадили меня, а Мораг – напротив. – Сейчас каждая расскажет… ну, для начала – как она тут оказалась. Начнем с тебя, Вита. Мне очень интересно узнать, что сподвигло тебя на эту выходку.
– Это не выходка, мама. – Корвита встряхнула волосами и сложила перед собой руки на столе. Пай-девочка, да и только. – Король Амалеры Нарваро Найгерт оказал Галабре честь и выбрал меня своей невестой. Отец был очень рад. Мы не стали тянуть со свадьбой, поскольку последнее письмо от тебя пришло из Маргендорадо почти сразу после Бельтейна, и ты не высказывала намерения вернуться.
– Милая моя, письмо о твоей свадьбе заставило бы меня бросить все и приплыть обратно. Почему же письма не было?
– Боюсь, оно потерялось в пути, мама. – Девушка опустила глаза.
– Письма в такую даль не посылают в единственном числе.
– Этим занимался отец, мама. Я не знаю, сколько было писем.
Все ты знаешь, подумала я. Лорд Клест мог отослать хоть десяток, твоими стараниями не дошло ни одно. Каланда повертела в пальцах нож и аккуратно положила его на серебряную тарелку. От тихого звяка меня передернуло.
– Ладно. Еще вопрос. Вита, ты прекрасно знала, что в Амалере живет твоя старшая сестра, и она для нас с тобой опасна. Хочешь сказать, ты об этом позабыла?
Мораг, криво ухмыляясь, поглядывала на сестру. Прикусила губу, видимо, стараясь удержать едкие замечания. Корвита сидела, опустив ресницы, и созерцала свои сцепленные пальцы.
– Я собиралась просить короля Найгерта, чтобы он к свадьбе куда-нибудь отослал принцессу. А потом отправила бы к ней верного человека с письмом, где все бы объяснила. Я надеялась, мы найдем общий язык. Мы же сестры.
Каланда покачала головой, отрезала кусочек сыра и положила его на хлеб. Ничего не сказала.
Я молча смотрела на хорошенькую паршивку. Ткнуть бы в нее пальцем и разразиться обличительной речью, но я молчала. Пусть выкручивается. Пусть она выкручивается, а Мораг ее топит, если захочет. Мне опротивело копаться в чужом белье.
– И тебя совсем-совсем не волнует, что Герт – твой брат? – не выдержала Мораг.
– Он не брат мне. – Корвита примиряюще улыбнулась. – И тебе не брат. Я это знаю, сестра. Я даже знаю, чей он сын. Вычислить было проще простого.
– Мне – точно не брат. А вот тебе – племянник. Вам нельзя жениться.
– Подумаешь – племянник! Это почти что кузен. В Найгоне двоюродное родство – не повод отказываться от женитьбы.
– Мы не в Найгоне! – рявкнула принцесса, сжимая кулаки. – Мы в Даре! Поворачивай оглобли, чучело, и катись в свою занюханную Галабру!
Бац! Каланда с силой хлопнула ладонью по столу. Аж блюдо подпрыгнуло.
– Спорить будете потом. Потом, я сказала! Сейчас вы рассказываете. Мораг, твоя очередь.
Та выдохнула шумно, скрипнула зубами. На скулах ее проступили красные пятна, а шрам побагровел.
– Прикажи подать вина… мать. Я не могу пить эту болотную водичку.
– Вита, озаботься. Мореле, дорогая моя, успокойся и рассказывай. Что ты здесь делаешь, на полдороге к Галабре?
Корвита озаботилась лично и вышла из комнаты. Она явно побаивалась мать и старалась быть паинькой, чтобы не раздражать ее больше чем уже есть.
– Я искала тебя. – Принцесса еще раз вздохнула и принялась знакомым жестом тереть ключицы сквозь кольчугу и кожаную котту. – Мы с малявкой вскрыли гроб и нашли в нем кукол. Решили, что тебя украл какой-то колдун. А перед этим спрашивали отца… то есть, короля Леогерта. Он сказал, что тебя нет среди мертвых.
Каланда вытаращила на меня глаза:
– Ты умеешь говорить с покойниками?
– Не я. Грим с кладбища. Небольшая сделка.
– Боже мой. Зачем вы вскрывали гроб?
– Затем что малявкин грим заявил: в гробу нет тела. Где малявка этого грима подцепила, я не знаю.
Вернулась Корвита. Она прижимала тяжелый кувшин к груди, оберегая поцарапанную лапку. Мораг протянулась было за вином, но отдернула руку, а Корвита отскочила, плеснув красным на халат. Сестры сцепились ненавидящими взглядами.
– Вита. – Моя бывшая королева устало помассировала виски. – Вита, налей всем и сядь. Не время играть в гляделки.
Я отказалась, Корвита налила матери и себе и поставила кувшин в центр стола.
– А она пусть сама за собой ухаживает.
Мораг ухватила кувшин и присосалась к нему, не обратив внимания на пододвинутый матерью бокал.
– Господи мой Боже… – Каланда поморщилась, глядя как дочь некрасиво и жадно пьет, проливая вино на одежду. – Мореле, ответь мне, зачем ты рвалась в дом и порубила моих людей?
– Хотела лахудре этой шею свернуть. Клестихе ощипанной, вороне вороватой. Потому что колдуном оказалась именно она. Невеста, каррахна, мокрое место!
Корвита сузила глаза, но промолчала. Каланда нахмурилась:
– Каким колдуном?
– Мы думали, тебя колдун украл! Злобный колдун, украл и держит в плену!
– Я не крала маму, – снисходительно усмехнулась Корвита. – Я слишком маленькая была. Это она меня украла, если уж на то пошло.
– Малявка говорила, ты колдовала. Она тебя видела!
– Где? – напряглась юная леди Клест. – Когда?
Все обернулись ко мне. Я пожала плечами:
– Сегодня вечером, у перрогвардов. Я сидела в клетке со своим хвостатым дружком.
– Каким дружком? – Каланда даже стукнула кубком по столу. Корвита тут же подхватила жбанчик с сидром и ловко наполнила ее бокал. – Вы меня запутали совсем. Теперь ты рассказывай, Леста. Все нити к тебе сходятся. Похоже, это твоя паутина, араньика.
Када аранья асе ило де теларанья.
– Если уж рассказывать, то с начала. Каланда, ты знаешь, что попала в Сумерки моими трудами?
– Знаю. – она покачала бокал. – Все я теперь знаю. Чересчур сильное чувство может спровоцировать на магическое действие даже неинициированного эхисеро. Только действие это неуправляемое, и потому опасное.
– Чересчур сильное чувство может спровоцировать на магическое действие любого человека, Каланда. Любого. Особенно, если это сильный страх. Страх творит чудеса. Страх открывает ворота в другой мир.
– Не согласна, араньика. Иначе я бы видела в своей жизни гораздо меньше трупов.
Тоже правда.
Как мне не хотелось отмолчаться, пришлось рассказывать про свои приключения. Многие из них даже Мораг были вновинку. Я рассказывала, бесцельно катая в ладонях пустой бокал, стараясь быть как можно более краткой и отстраненной, рассказывала об Ирисе и Амаргине, о Вране, о Королеве , о Стеклянном Острове и о моей фюльгье. Немного замялась, когда дошла до клада Короля-Изгнанника на Стеклянной Башне. Облизнула сухие губы.
Корвита тут же потянулась через стол налить мне. Подлизывается, глупая. Едва дотянулась, едва не опрокинула бокал. Загремел стул – Мораг неожиданно вскочила. Метнулась длинная рука, наотмашь ударив Корвиту по запястью, жбанчик отлетел, расплескивая струю, бокал опрокинулся, и золотистая лужица сидра на столе тут же поросла облаком шипучей пены.
– Ты! – задохнулась принцесса. – Что ты бросила в чашку? Что? Я видела! Ты…
Мораг вдруг запнулась. Корвита сделала шаг назад, еще один шаг и застыла, прижимая к груди трясущиеся руки. Она смертельно побледнела. Нет! Это таяло слепое пятно, и землистая кожа превращалась в лилейно-белую. В волосах заструилось серебро, широкая прядь словно Млечный Путь – ото лба и до пояса, и вторая, поскромнее, у левого уха.
Мораг присвистнула:
– Итить твою через семь гробов! Я уж решила, в тебе кровь дареная не сказалась никак.
– Мама… – жалко прошептала Корвита. – Мамочка!
Каланда рывком поднялась, сгребла младшую дочь в охапку. Корвита вздрагивала и часто-часто дышала, как после хорошей пробежки. Каланда расщиренными глазами смотрела куда-то мимо нас.
Мы с Мораг переглянулись.
– Ты ее коснулась, – сказала я.
– Она тебе что-то в бокал подсыпала.
– Она потеряла гения. Только что. Мораг, ты отняла у нее гения.
Мораг передернула плечами, плюнула на пол и схватилась за горло над краем кольчужного ворота.
– Мама! – Корвита рванулась, но Каланда держала крепко. – Я говорила, ее надо было убить! Еще в колыбели! Дрянь, мразь! Ненавижу!
– Тише, доченька… тише, детка…
– Пусти меня! Иди с ней обнимайся! Ты всегда любила ее больше меня! Защищала ее! Кудахтала над ней… Принцесса! Это я принцесса! Я принцесса! А она – отродье из холмов, нечисть, ублюдок, подлая тварь! Аааа! Ненавижу… пусти меня…
Я плеснула вина в каландин бокал и подошла к несчастной жертве. Та билась и брыкалась, хлеща мать по лицу черно-белой гривой. Каланда не отворачивалась. По щекам ее текли слезы. Я ухватила несчастную за волосы и воткнула ей в зубы бокал.
– Пей. Пей, Вита, глотай. Это лекарство.
Она забулькала, но проглотила. Я выцедила в бокал остатки и повторила процедуру. Каланда притиснула дочкину перекошенную мордашку к своему плечу. Корвита, наконец, разрыдалась.
Каланда тоже плакала. Я смотрела на них и чувствовала только легкую жалость. Вредный противный ребенок расшиб себе лоб. Поплачет – перестанет.
Мораг потопталась на месте и уселась на свой стул, скрестив на груди руки и мрачно глядя исподлобья.
Каланда собралась быстрее. Отцепила дочь, усадила ее, села рядом, обняв за плечи.
– Я хотела убить эту тварь, – сквозь слезы выговорила Корвита. – Я следила за ней, я посылала убийц. Эта стерва выжила… она заговоренная, она… она не человек, ее невозможно убить. Мне не нужно было чужое. Я хотела взять свое. Она все у меня отняла, и даже мать отняла, и отца отняла, и Амалеру отняла, а теперь… теперь кончено. У меня ничего нет. Ни-че-го.
Я покачала головой, но несчастная не видела. Видела Каланда, прижимавшаяся щекой к дочкиным волосам. В каландиных оленьих глазах была такая застарелая, терпеливая боль, что даже меня царапнуло.
– Это не конец, Вита, – сказала я тихонько. – Не конец, а ступень, перешагни и дальше иди. У меня тоже нет гения, и никогда не было. Однако я волшебница, Вита. Тебе придется учиться заново, но ты сможешь стать магом. Магию нельзя отнять.
– Ложь, – выдохнула она. – Ложь!
Но хоть услышала, и то хорошо.
– Клянусь тебе, так оно и есть. Магию нельзя отнять, как нельзя отнять божий дар. Ты только сама можешь его в землю зарыть. Никто другой у тебя его не отнимет.
– Пойдем-ка, малыш. – Каланда поднялась, увлекая за собой дочь. – Там мне комнату приготовили, я тебя в свою постель уложу. Пойдем.
У двери она оглянулась и сказала одними губами: «Я вернусь».
Мы остались ждать. В доме было тихо, только за ставнями, прикрывшими выбитую раму, шумел дождь, да трещал фитилек в светильнике. Мы с Мораг сидели за столом друг напротив друга и молчали. Интересно, Корвита действительно подсыпала что-то мне в бокал, или принцессе показалось? Какая теперь разница… случилось так, как случилось. Не повод вешаться.
Ночь шла своим чередом, шумел дождь, люди в городе спали. А того, кто еще вчера распевал песни, смеялся, топтал землю босыми ногами, со мною не было.
Не повод вешаться.
Каланда явилась нескоро. Тихо вошла, пересекла комнату и положила на стол морагов меч и кинжал. А потом села на свое место.
– Спасибо… мама. – Слово «мама» принцесса выговорила с трудом. – Это правда, что ты… думала обо мне?
– Вита права. – Женщина медленно улыбнулась, словно ей трудно было растягивать губы. – Ты, Мореле, бесценное мое дитя, то, что мне осталось от человека… от единственного, кого я любила.
Волшебное дитя шести с половиной футов ростом, в изорванной одежде, с содраными кулаками, с обрезанными волосами, со шрамом на морде и взглядом василиска. Самое прекрасное дитя на свете.
Каланда подперла голову ладонью и заговорила тихонько, не сводя глаз со своего сокровища.
– Твой отец, Мореле, не мог смириться с тем, что я называю гением, а он – демоном. Мы расстались, но я была счастлива, когда поняла, что ношу его ребенка. Нам с Райнарой пришлось приложить немало усилий, чтобы Леогерт и весь двор приняли тебя, ведь ты не дареной крови, милая моя. Хорошо, что такое иногда случается, и у Высоких Лордов рождаются обыкновенные дети, особенно если мать – обычная смертная. Но ты, Мореле, не обычная смертная, это даже во младенчестве было видно. Зато ты – девочка, а родить нераскрашенную девочку не так обидно, как нераскрашенного мальчика. Но по срокам очень уж подходили те три дня моего отсутствия. Такой узел… Сперва мы хотели спрятать тебя под личиной, как потом я прятала Корвиту. Таэ нас раскусил, Таэ Змеиный Князь, сам неинициированный колдун, и, наверное, потому не терпящий никакой ворожбы у себя под носом. Таэ с Леогертом удалось поссорить, и Таэ умчался в Багряный Бор, хлопнув дверью. Он единственный из всех меня ненавидел и считал ведьмой… совершенно справедливо. А Лео… Лео простил мне обман, он прощал мне все что угодно, даже колдовство. Особенно, когда я пообещала родить ему сына правильной масти. – Каланда вздохнула. – Но мальчишки у меня не получаются.
Каланда помолчала, накручивая на палец блестящую прядь. Одежду она не сменила, только гребни вынула из волос, тяжелые кудри рассыпались по плечам и груди, словно черный виноград, вывалившийся из корзины.
– Мне долго не удавалось забеременеть. Не удавалось – и все тут, будто все силы на Мореле ушли. Может, так оно и было… Потом удалось. Леогерт подарками меня завалил, сына ждал.
– Поэтому ты сделала куклу-мальчика? – спросила я.
– И поэтому, и потому что надеялась, что рожу мальчишку. Мучалась мыслью – оставлять его с отцом, забирать с собой? Я оставляла Лео дочь, и просто представить не могла, как оставлю второго ребенка. Мальчик должен был стать королем, и Лео был достоин сына, хотя уже имел одного. Но Виген – бастард, а Леогерту необходим наследник. Когда родилась девчонка, у меня камень с души упал. Я могла забрать ее с собой и оставить Лео кукол. Что ты так глядишь, Мореле? Странно слышать подобную чушь? Да, родная моя, это все из-за чертова гения, без которого я не могу жить. Или думаю, что не могу.
Мораг тяжело шевельнулась.
– Не мне судить, – буркнула она, – стоили мы или не стоили гения твоего. Ты выбирала, ты выбрала.
– А ты бы что выбрала, дочь моя? Жить без рук, но с родными и любимыми, или с руками – но вдалеке от них?
Принцесса пожала плечами и сокрушенно мотнула головой. Она не знала. Я тоже не знала.
– Ты могла бы отослать меня куда-нибудь. Тебе незачем было самой убегать.
– Делать из тебя бездомную сироту? Приживалу в чужой семье?
– А Корвита – не приживала в чужой семье? – удивилась я.
– У Корвиты есть… – Каланда осеклась и сжала ладонями виски. – Девочки. Милые мои. Хватит меня терзать. Что сделано, того не воротишь, и Вита сто раз права, заявив, что у нее украли мать.
– А почему ты ушла не сразу? – встрепенулась Мораг. – Я ведь тебя хорошо помню. Ты почти пять лет была с нами, прежде чем…
– Твои способности проснулись не сразу, Мореле. Я ничего не подозревала. Наверное, тебе надо было вырасти, или еще почему-то… я понятия не имею, как это сделал Вран… твой отец. Может, он приходил к тебе, только ты этого не помнишь. Не знаю, милая. Я была уже на восьмом месяце, когда Райнара решила подлечить тебе разбитый нос. Это было… ужасно. У меня на глазах Ама Райна превратилась в старуху и обезумела. Она рыдала и проклинала тебя, и кричала что ты убила ее гения, а с ним – ее самое, а потом перестала всех узнавать. Она спятила, но я поняла, что это правда, ты убила ее гения. Ты – дочь Врана, ненавидящего демонов. Я попросила Лео отослать тебя в Нагору. Капризам беременной женщины никто не удивился. У меня было полтора месяца чтобы подготовиться к побегу, родить Виту и исчезнуть. Большая работа, и я сделала ее в одиночку. Я собиралась вернуться в Андалан, но в Аметисте мне встретился Никар Клест, лорд Галабры. Он предложил помощь, я не отказалась. Мне пришлось немного почистить его память, он считает Виту своей дочерью. Он был вдовец, с двумя взрослыми сыновьями, а Галабра недалеко от Амалеры.
Каланда поглядела на залитый сидром стол и почти полные тарелки. Повозила пальцем, соединяя две лужицы. Вытерла палец о рукав.
– Все эти годы я пыталась понять, что сделал с тобою Вран и как это можно обойти. Или, лучше всего, избавить тебя от этой напасти. О, все знают леди Аманду Клест как истово верующую, богобоязненную госпожу, годы проводящую в дальних паломничествах. В библиотеках монастырей, в беседах с отшельниками, с разнообразными чудотворцами, всевозможными колдунами и шарлатанами я провела времени больше, чем с собственной семьей.
– И что, – встряхнулась Мораг. – Узнала способ?
– Я узнала тысячу вещей! Я узнала, что можно волшевать без гения, что гения можно притянуть без жутких обрядов и самообмана на простую жертву, козу или кобылу, и даже не обязательно черную. Я узнала, что драгоценная книга, которую я так бережно хранила в тайнике, имеет множество списков и вариаций на десятке языков, и представляет собой не великую мудрость тайного клана эхисерос, а сборник рецептов и побасенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80