В чем конкретно состояла задача Томпсона? Френч велел ему патрулировать район и выявлять заболевших. То ли командор хотел от него поскорее избавиться, то ли верил, что доктор видит сквозь стены. Как узнать, есть ли в доме больной? С точки зрения Томпсона, от него было бы куда больше пользы на рыбозаводе, где сложили все тела, найденные в воде. Он сказал об этом Френчу, но тот ответил: «Там врачи не нужны. По крайней мере, сейчас. Мертвым уже не поможешь. Я и сам доктор. Доктор экологии. Могу заверить как специалист: медицина ничего не приобретет, изучая утопленников. А вот следить за ситуацией в городе необходимо. Этим вы и займетесь. Я на такую роль не гожусь: фуражка смотреть мешает».
Томпсон проехал мимо двух домов с темными окнами. Кто же здесь живет? Попробуй понять в темноте. Следующий дом был ярко освещен. В каждой комнате горел свет, за занавесками туда-сюда сновали огромные тени. Перед домом на лужайке, с которой открывался прекрасный вид на залив, расставили деревянные шезлонги. Люди сидели на улице почти в полной темноте, изредка их лица освещали прожекторы вертолетов. Входная дверь постоянно хлопала. Вдоль дороги носились дети. Со двора выехал задом пикап и с трудом развернулся: кругом было полно машин. Томпсон уступил дорогу, и пикап поехал к другому дому, тоже сиявшему огнями.
Доктор, наконец, сориентировался. Здесь жил Уилф Мюррей. Понятно, почему в доме столько народу. Уилф – отличный рассказчик, источник вдохновения для всех остальных рассказчиков в городе. Старикану было никак не меньше восьмидесяти, но он сам заготавливал себе дрова и делал плоскодонки, да такие, что их приезжали покупать со всего района. В этом деле Уилфу не было равных. Даже в самые лучшие времена сюда рекой стекался народ, чтобы послушать, как Мюррей травит байки.
Томпсон поставил машину сразу за серым фургоном. Несколько автомобилей стояли вдоль обочин дорога, на дорожке перед домом негде было повернуться. Томпсон по привычке потянулся было к своему чемоданчику, но решил, что это ни к чему, и вышел из машины. Чего зря сумку таскать? В животе забурчало. Доктор вспомнил, что у него с собой есть таблетки. Вот только какую принять? И, кстати, что за рецепт надо выписать, чтобы исправить сюрреалистическую ситуацию в городе? Доктор надеялся, что миссис Мюррей уже приготовила воскресный ужин. Нет, электричества-то нету. С другой стороны, у них, вроде, имеется старая дровяная плита на кухне. Мюррей так и не озаботились покупкой современной техники, они сознательно не пользовались плодами прогресса. В последний раз Томпсон был здесь, когда на Уилфа напал тяжелый приступ подагры. В тот раз доктор победил, и подагре пришлось отступиться от старика.
Томпсон заковылял по дорожке. Он шагнул в круг света от керосиновой лампы, ее повесили за крючок на ветку дерева, с доктором здоровались, ему кивали: «Здравствуйте, док», «Доброго вечера, док».
Томпсон ответил на приветствия и на минуту остановился, чтобы еще раз взглянуть на залив. На западе занялось зарево, утес ненадолго стал малиновым. За спиной врача открылась дверь, он отступил, пропуская кого-то вперед. Стало слышно, что в доме звенят посудой и разговаривают. Томпсон заметно приободрился. Он шагнул через порог и вытер ноги о коврик в прихожей, потом с трудом согнулся, чтобы развязать шнурки, живот сразу сдавил легкие, над ухом раздался взволнованный голос:
– Не вздумайте разуваться. У нас тут за день целый табун побывал.
Врач поднял голову. Миссис Мюррей стояла прямо перед ним, лицо ее было полным и розовощеким. Она была в простом синем платье, поверх которого повязала передник с вышитым большим красным омаром. За ее спиной наперегонки промчались трое детишек, они, громко топая, взлетели по ступеням лестницы, сверху раздались счастливые вопли.
– Просто ужас, что творится, – сказала миссис Мюррей и покачала головой. – Да говорю же вам, оставьте обувку в покое. – Она стащила с плеча кухонное полотенце и шлепнула доктора по руке.
– Да я уже развязал, – запротестовал Томпсон, он резко выдохнул, оперся рукой о стену, чтобы не потерять равновесие, и один за другим стянул ботинки.
– Нет, вы видали такого упертого осла? – вознегодовала хозяйка. – У меня там на кухне все парится и жарится. Солянку будете есть?
Томпсон выпрямился, облегченно вздохнув:
– Господи, вы просто не представляете себе, какой я голодный.
Миссис Мюррей повернулась и, страшно довольная, повела его по коридору.
– Пойдемте, – сказала она, махнув рукой, чтобы он следовал за ней, – все сидят на кухне.
Мимо пронеслась еще одна ватага ребятишек и чуть не сбила доктора с ног.
– Мы тут приглядываем за детьми, у кого родители заболели, – пояснила миссис Мюррей. – Бедные малыши.
На кухне было душно, тесно, пахло вкусной едой. Стекла в окне над столом запотели, по ним стекали капли воды.
– У вас тут довольно тепло, – сказал Томпсон. С ним здоровались, привставали из-за стола, кивали из угла, подмигивали и улыбались.
– Да уж, ничего не скажешь, довольно-таки тепло, – засмеялся кто-то, остальные весело хмыкнули.
Томпсон опомниться не успел, а у него в руке уже дымилась тарелка с горой солянки. Миссис Мюррей встала перед ним, кивнула и вытерла руки о передник.
– Ешьте, ешьте, мой дорогой.
– Спасибо. Очень вкусно. – Доктор вдруг понял, что у него в буквальном смысле слюни потекли от запаха пищи, ему стало страшно неловко. «Эх, сейчас как натрескаюсь!» – подумал он и вытер рукавом подбородок и рот.
Миссис Мюррей ухмыльнулась, щеки гордо округлились и стали похожи на персики. Она подошла к столу, чтобы забрать у одного из гостей пустую тарелку с размазанной по ней подливкой.
Томпсон любовался на горку дымящихся овощей и капусты, на гороховый пудинг со сметаной, на красные кусочки жесткой солонины. Из-под этой груды торчала ножка жареного цыпленка, хрустящая подрумяненная корочка выглядела очень аппетитно. И все это великолепие было сдобрено потрясающе пахнущей подливкой. Он открыл рот, чтобы спросить вилку, миссис Мюррей тотчас же сунула ему в руку столовый прибор. Она успела бросить тарелку в раковину, вернуться к доктору и теперь стояла против него, улыбаясь и сдувая челку со лба. Миссис Мюррей еще больше раскраснелась.
– Эта жара меня в могилу сведет, – сказала она, обмахиваясь рукой, как веером.
– Большое спасибо! – Томпсон широко улыбнулся и вспомнил, что у хозяйки дома повышенное артериальное давление. Он принялся за еду, не двигаясь с места и не разговаривая. «Чудо, – подумал он, вкусовые пупырышки встали дыбом. – Чудо. Чудо».
– Уилф тут рассказывает про бурю и снег с дождем в шестьдесят пятом, – пояснила миссис Мюррей и кивнула на мужа. Только сейчас Томпсон заметил Уилфа. Старик сидел за столом у самой стены. Он поправил козырек бело-красной бейсболки, помахал доктору рукой и снова вернулся к разговору. Томпсон ел, стараясь прислушиваться к беседе, но его собственное чавканье заглушало все звуки. Он даже постанывал от удовольствия. Стыдно, конечно, за такое обжорство, но уж очень вкусно. Надо не брюхо тут набивать, а съездить в больницу, поговорить с другими врачами, провести исследования, определить источник заболевания. Томпсон оглянулся – все взгляды прикованы к Уилфу. Каждый на этой кухне в любую секунду может перестать дышать. Хотя непохоже. Какие-то они все бодренькие. На лицах ни малейших признаков агрессии. Улыбаются, ждут новой шутки, чтобы разразиться хохотом. Томпсон ел и наблюдал за собравшимися. Ему вспомнились слова «Что я?». Надо немедленно вернуться в больницу. С другой стороны, тот факт, что никто здесь не заразился новой болезнью, так же необъясним, как и причина ужасного состояния пациентов в Порт-де-Гибле. Уилф Мюррей в красках описывал, как обледенели деревья, как ломались ветки и стволы под тяжестью замерзшей воды. – Падали, что твои сосульки с крыши, – объяснял он. – Провода все пообрывало, концы по земле скачут и огнем плюются. Ну, прямо живые, – Уилф щелкнул пальцами, изображая, как сыпались искры. – Их хватают, а они шипят, вырываются, дескать, вы что, ребята, совсем сдурели? Куда вам с нами тягаться! А ведь и правда. У кого есть власть над такой силой? Ни у кого нету. – Он переводил взгляд с одного слушателя на другого. – Ни у кого.
Дядя Даг стоял в дверях спальни Тари и напевал старинную ирландскую песенку. Одеяла и простыни на кровати сбились в кучу. Даг задумчиво созерцал этот беспорядок и тихонько басил:
У старикашки беда с головой:
Помер давно, а чудит, как живой.
Доктор сказал: «Не сходите с ума»,
Вскрыл ему череп и вынул сома.
На полке в глиняном подсвечнике в виде сарайчика тускло горела свеча. До нее только сейчас добрался ветерок от движений Дата. Пламя заколыхалось, тени на одеяле пришли в движение. Дагу показалось, что голова на подушке какая-то чересчур маленькая.
Он забеспокоился и шагнул в комнату. Впрочем, Тари вполне могла затеряться под одеялами. Она же еще совсем кроха. Старик подошел поближе к кровати. На подушке лежала кукольная головка.
Даг сорвал с постели покрывало, чтобы убедиться в своей правоте. Кукла, а рядом коробка с карандашами и несколько рисунков. Старик схватил верхний листок. Он был целиком закрашен темно-синим. Даже почти черным. С белыми пятнышками. Даг изумленно отбросил картинку и повернулся к двери. Никого. Ему захотелось позвать девочку, но он решил сначала проверить, нет ли ее в комнате Ким. Незачем людей понапрасну пугать. Может, Тари просто пробежала по коридору и забралась к маме под бочок, пока Даг ходил вниз за стаканом воды.
Старик прошел в комнату Ким и встал над ее постелью. Он наклонился, чтобы получше рассмотреть пространство между женщиной и стеной. Пусто. У Ким дрогнули веки. Даг отступил на шаг, Ким открыла глаза.
– Тари у тебя? – спросил он.
Ким приподнялась и похлопала руками по одеялу.
– Нет, – хрипло ответила она. – А что?
– Ее нет в спальне.
Ким вскочила и кинулась в коридор. Ее шатало, на ней все еще была вчерашняя одежда. Ким пробежала мимо мисс Лэрейси, задремавшей в плетеном кресле. Даг даже до порога не успел дойти, а Ким уже вернулась, сон как рукой сняло, глаза расширились от ужаса.
– Где она? – Ким метнула взгляд на темное окно, потом на свечу в глиняном подсвечнике. Даг покачал головой:
– Я не…
– Тари! – изо всех сил закричала Ким и прислушалась. Ни звука. Старушка проснулась, выпрямилась в кресле и подслеповато прищурилась. Ким схватила с подоконника свечу. Побежала к двери.
– В воде она, – пробормотала мисс Лэрейси.
– Что? – переспросила Ким. Уже стоя в коридоре, она уцепилась свободной рукой за косяк и втащила себя назад в комнату.
– В воде.
– Что? – Ким посмотрела на Дага. – Что?
– Хватит чепуху молоть! – одернул старушку Даг.
– Да какая ж тут чепуха! Дите-то целехонько. – Мисс Лэрейси широко улыбнулась беззубым ртом. – Жива, жива девчоночка.
Ким некоторое время ждала продолжения, потом, не дождавшись, повернулась и вылетела из комнаты.
– Тари! Джо! – закричала она.
Даг возмущенно покачал головой.
Ким одну за другой обыскивала все комнаты в доме. Повсюду разносился ее отчаянный крик: «Джо!». Даг продолжал испепелять взглядом мисс Лэрейси. Но упрямую старушку это не смутило. Она подмигнула и ухмыльнулась:
– Чего ж на суше искать-то? На суше ее нет. Ее призраки в воду уволокли. Ух, они это любят.
– Да уймешься ты когда-нибудь! – Даг сердито выскочил из комнаты и скатился по лестнице. Открылась входная дверь, в прихожую вошел Джозеф. Он удивленно оглядел взволнованную жену.
– Тари с тобой? – спросила Ким.
– Нет. – Джозеф и раньше был не слишком розовый, а теперь совсем побелел, стал почти бесцветным.
– Где она? Ее уже убили? Чья теперь очередь?
– Что?! – Ким в ярости выбежала на улицу, со всей силы толкнув Джозефа в грудь. – Что ты несешь? – Она скрылась в темноте, продолжая звать Тари. Своим криком Ким перекрыла даже шум вертолетов у залива.
– Рановато ее убили, – сказал Джозеф, – представление еще не окончено.
В столичных новостях передавали, что в Уимерли отключилось электричество, осложнив и без того непростую ситуацию в районе.
Чейз вышел из душа с влажным полотенцем на бедрах. Он сел в кресло за рабочим столом и надел наушники, чтобы тайком от жены послушать через интернет информационные выпуски. Когда-то эта комната была спальней, но Чейз заявил на нее свои права и оборудовал здесь кабинет. Стены прямо поверх бесчисленных слоев пожелтевших от времени обоев он обшил гипсокартоном. В тех местах, где крепились картонные щиты, на стенах еще остались дырки, их предстояло замазать гипсом, но в целом помещение стало вполне пригодным для работы. Тереза осталась внизу, она смотрела передачу о садоводстве.
Чейз своими глазами видел, что в Уимерли нет электричества, и заявление министра энергетики прозвучало для сержанта полным бредом. «Технических причин прекращения подачи электроэнергии в город не обнаружено. По сведениям местной электростанции, электричество в район поступает». Вот так вот. И это говорит сам министр.
Чейз зашел на другой сайт. Общенациональные новости. Даже здесь была небольшая заметка о событиях в Уимерли, седьмая или восьмая строчка в списке репортажей. Сержант щелкнул мышкой по заголовку «У ПОБЕРЕЖЬЯ НЬЮФАУНДЛЕНДА НАЙДЕНЫ ТЕЛА» и посмотрел передачу. Ничего нового. Повтор местных новостей. Просто выкупили репортаж. Чейз напомнил себе, что уже поздно и пора ложиться. Бог знает, сколько он просидел в интернете. С другой стороны, идти спать неохота. Чего там делать, лежать одному в холодной пустой постели и пялиться в потолок? Тереза смотрит телевизор часов до трех-четырех утра, а то и вовсе остается спать на диване. Что толку высыпаться, когда впереди такие дни? Нет, спать совсем не хочется. Вот душ – другое дело, но ведь не будешь его принимать каждые пять минут.
Чейз открывал и закрывал окошки сайтов, везде передавали одно и то же. Информации мало, ответов на вопросы и того меньше. Интервью с врачами. Авторитетные специалисты раздуваются от гордости и собственного профессионализма, вот только сказать-то им нечего, они тоже ни черта не понимают в происходящем. Одни говорят, инфекция распространяется по воде, другие – по воздуху. Никакой определенности. Сплошные догадки.
Все-таки странно видеть знакомые места на экране компьютера. Особенно, когда только что вернулся с места событий. Да в конце концов, можно просто выйти на задний двор, и вон он, городок, на другой стороне залива, а вон и огромный мыс. А в интернете при этом идут репортажи из Уимерли. Можно никуда не ходить и все-таки быть в курсе. Прямой эфир. Или, как это еще называется, «вживую». Сколько тел уже выловили? Даже это толком неизвестно. Чейз покачал головой. Он открыл следующий сайт, стащил с одного уха наушник и прислушался. Из гостиной не доносилось ни звука. Ради чего, спрашивается, они сбежали от кошмара Саскачевана? Ради того, чтобы оказаться в эпицентре невиданной катастрофы? Там, в Саскачеване, Чейза всегда утешала мысль о том, что остальной мир живет по нормальным человеческим правилам. Пусть по свету разгуливают серийные убийцы, пусть в газетах пишут об их кровавых преступлениях, жизнь все равно продолжается. Но вот это уже чересчур. Такое в страшном сне не приснится. При этом никто, никто не знает, что будет дальше. Новая эпидемия вполне может перекинуться и на Порт-де-Гибль.
Чейз снова надел наушники. Журналисты выдвигали теории, пытались дать хоть какое-нибудь разумное объяснение происходящему. Сержант знал то, чего не знали репортеры. Командор Френч поделился с ним некоторыми данными. Потому-то сержанту и разрешили покинуть Уимерли. Заболевание не инфекционное, и заразиться им нельзя. Больше Френч ничего объяснять не стал. У Чейза сложилось впечатление, что командор знает больше, чем говорит. Сержант негодовал. Это надо же, предложить ему, дежурному инспектору канадской полиции, съездить домой и отдохнуть! В такое-то время! Может, Френч просто не хотел, чтобы полиция болталась под ногами? Чейз стал возражать, дескать, сейчас не до отдыха, тем более что в городе карантин. Тут-то Френч его и ошарашил: болезнь незаразная, а посты на дорогах оставили для виду. Вот идол! Сидит, как каменный, по лицу не поймешь, что он там себе при этом думает. Одно только ясно: лишнего слова из него не выжмешь.
Еще один сайт. Тот же видеоролик. Панорама ночного залива. Над волнами летают вертолеты, прожекторы ощупывают поверхность воды. На горизонте вспыхивают и снова гаснут красные точки. Похоже на репортаж с места военных действий. Причем корреспонденты спокойны, как удавы. Подумаешь, нашли тела. Ну и что такого, что некоторым из них много лет?
На экране замигал значок телефонного вызова, и Чейз быстро нажал кнопку «ответить». Он понимал, что телефон громко звонит на кухне, а Терезу беспокоить не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50