Вместо этого он произносит фразу, которая сама за себя говорит о смысле всего происходящего для Него - Меня-то вы знаете, а вот Бога, Который послал Меня, не знаете. Возбужденной и распаленной толпе прямо в оскаленные лица Он говорит сразу две кощунственные для них вещи - во-первых, Меня послал Бог, и вы Мне не верите, потому что Моя весть противоречит вашей религии, а, во-вторых, ваша религия - ложь и ошибка. Умел сказать. И главное - вовремя. Далее происходит закономерное - оскорбленная в самом святом для нее месте, в самый святой для себя миг, толпа кидается убить Его. И что? В Евангелиях, как всегда скромно написано "но никто не наложил на Него руки" (Евангелие от Иоанна, 7:27-30). Он спокойно проходит сквозь яростную толпу, выходит из храма и удовлетворенно говорит ученикам - все, теперь недолго Мне осталось, скоро вернусь к Пославшему Меня. И про Него снимают кино, что где-то кто-то дает Ему пощечину?!
Это не первый случай, когда толпа сникла перед ним. Однажды, во время спора об истине, Иисус превращает этот спор просто в беспредметное издевательство на иудеями, которые, конечно же, затеяли этот спор не для истины, а для того, чтобы поиздеваться над Ним. Началось с того, что Иисус говорит иудеям - истина сделает вас свободными. На что те подначивают Его - мы и так свободны, начиная от самого Авраама, никому рабами не были. То есть, сами задают тон спору - разговор шел об истине, а они начали вертеть понятиями, пытаясь вызвать у Него раздражение. Он подхватывает этот тон, и с невинным участием говорит - всякий делающий грех становится рабом греха, а освободить из этого рабства вас могу только Я, а если вы ссылаетесь на Авраама, то и поступайте, как Авраам, а то замыслили убить Меня, дающего вам истину, а при этом об Аврааме вспоминаете, на которого такой образ поведения совершенно не смахивает. Следовательно, Авраама оставьте в покое, не позорьте его, не называйте себя "детьми Авраамовыми", потому что если сравнить вас и его, то у вас должен быть какой-то другой отец. Крыть иудеям нечем, прозвучало обвинение в покушение на убийство, спорить они с этим фактом не могут, поэтому они выдвигают бастион, который, как священную корову, трогать нельзя - богоизбранность. Они говорят - да, есть у нас такой отец, Ты прав, это - Бог. Уводят разговор от опасной темы в тему бесспорную тогда для всех. И тут начинается: Иисус с доброжелательной озадаченностью говорит - если ваш отец Бог, тогда не пойму - почему Вы Меня не любите и не слышите слова Моего? Нет, какой-то другой отец должен быть! Кто бы он ни был, но получается, что вы, все-таки не от Бога. Дальше все срывается в ответную злобную ругань, среди которой раздается самое страшное слово, которым тогда могли назвать иудеи самого ненавистного человека - они называют Иисуса "самаритянином" и бесовским слугой. Они уже невменяемы, они уже не спорят, а просто истерично ругаются. Но Иисус по-прежнему издевательски участлив и показно наивен, он раздумчиво продолжает - это что же получается: я чту Отца Моего, а вы Меня бесчестите. А это не для Меня плохо, глупыши вы этакие, а для вас, потому что, бесчестя Меня, вы косвенно бесчестите Его; ой, смотрите, не прогадайте, потому что - кто Меня не слушает, тот умрет, а тот, кто слушает, тот не умрет. В ответ истерика - и Авраам умер, и пророки умерли, неужели Ты больше них, "Чем Ты Себя делаешь?". Но толпа еще держится, никто пока не кидается. Тогда Он подбрасывает еще хворосту в костер - да, конечно, немного нескромно славить Себя Самого, но ведь лично Моя слава - ничто, это Отец Мой Меня Прославляет, через Него все и идет, а если считаете, что Я лгу, то докажите, что Я лгу, а если не можете Меня опровергнуть, то, следовательно, Я прав, а если Я прав, то почему вы Мне не верите и т.д. Естественно, что по этой логической цепочке должно получиться, что опять они не от Бога. И тут толпа не выдержала, "тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него". Камнями тогда убивали по обычаю Второзакония безнаказанно, потому что неизвестно было, чей камень нанес рану, несовместимую с жизнью, а коллективное наказание за коллективное убийство не предусматривалось. В сегодняшней телевизионной хронике можно часто увидеть арабов, мечущих камни в евреев. Когда-то евреи были такими же семитами и хватались за камни с тем же азартом. Ну и чем все закончилось? А закончилось все тем, что Иисус "вышел из храма, пройдя посреди них, и пошел далее". Красиво сказано, не так ли? Прошел посреди них! Каждый держал камень, замахивался и хотел кинуть в ненавистного галилеянина. Закон толпы превратил отдельные личности в одно бездумное и безумное существо, которое хотело только одного - убить! Достаточно было просто отшатнуться от одного из замахов, показать неуверенность - и забросают до смерти. А Он прошел посреди них, вышел из храма, и пошел далее. Евангелист трижды повторил один и тот же глагол, чего ни за одним из них, в общем, особенно не замечается. В этом и хитрость Евангелий - в мелочах, которые просто пропускаются. А в этих мелочах кроется Великое. Трижды повторенный глагол для того времени и для того народа, который уже знал поэзию Екклесиаста, это не случайность - это литературный прием усиления, который подчеркивает, что ни спешки, ни сумятицы не было. Вышел, пройдя, и пошел. Все в ровном темпе. Характер был.
Если говорить о литературных особенностях Евангелий, то в аспекте нашей темы, нельзя не отметить Евангелия от Марка. По предположениям Марк знал Иисуса поверхностно, буквально в последние дни Его жизни. Или не знал вовсе. Но Марк путешествовал с Петром и слушал его рассказы об Иисусе. Считают, что Марк - это пересказанный Петр. В итоге получилось Евангелие, как сухой документальный отчет, где нет ничего второстепенного. В этом Евангелии, если говорить о литературной стороне, нет эпитетов! Эпитеты - это украшательные элементы речи, которые дают авторскую характеристику описываемому. Например - он встал, подошел к окну, посмотрел куда-то, обернулся и сказал… Здесь все без эпитетов. А с эпитетами выглядеть может так - он порывисто встал, нервно подошел к окну, задумчиво посмотрел куда-то, не спеша обернулся и иронично сказал… Вот без этих эпитетов обходится все Евангелие от Марка, кроме двух случаев. И эти случаи для нас очень показательны! В одном из них Марк пишет об Иисусе "воззрев на них с гневом" (на фарисеев). Это ж надо было так посмотреть, что по прошествии многих лет даже Марку, не видевшему этого взгляда, обращенного не на него, до сих не по себе, и он этот эпитет оставляет! И второй эпитет звучит аналогично - "строго посмотрел". Это была Грозная Фигура, если из всех украшений речи применились только эти. Совсем не иконное лицо вырисовывается! И, кстати, Марк в одном месте говорит "повелел", а не просто "сказал". Для литературного стиля, который носит характер протокола, это очень важное свидетельство устрашающей силы Его влияния на собеседника. Ну и, если заканчивать с литературными подсказками в Евангелии от Марка, то можно привести здесь еще один пример усиления, который также для скупого на эмоции Марка говорит очень о многом. Когда уже известно было, что Его должны убить, что Его разыскивают и устроено что-то вроде тайной облавы на Него, Иисус получает сообщение о смерти своего друга Лазаря. Лазарь умирает в Иудее, куда Иисусу ходить нельзя, ибо Он там враг священства. Иисус находится в Галилее со своими учениками. Два дня Он думает и молчит, а потом говорит - идем в Иудею, к Лазарю. Всем было ясно, что это путь на верную гибель. И вот картина - Он идет впереди, направляясь в Иерусалим, а сзади, немного в отдалении, выражая этим свое тихое несогласие, идут Его ученики. От одной мысли о том, что ждет Его, а, может быть и их заодно, в Иерусалиме, у них отнимаются ноги. Но они не оставили Его. Был короткий бунт, но Фома сказал - пойдем, и мы умрем вместе с Ним. И они пошли. Итак, Он шел навстречу смерти "впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе" (Евангелие от Марка, 10:32). "Ужасаться" и "быть в страхе" - синонимы. Для литературного стиля того времени это сильный мастерский прием, акцентирующий особое внимание читателя на какой-то особой детали. Невитиеватый Марк таким способом подчеркивает ту глубину этого безнадежного страха, который охватил будущих апостолов. У Него же страха не было.
Чтобы понять Этот Характер, надо понять одно - он был галилеянин. Говорят, что сейчас в Израиле восточные евреи (ашкенази) и в особенности выходцы из России, евреи как бы второго сорта. Галилеяне были иудеями даже не второго сорта, а вообще не считались иудеями за иудеев. Галилея была отдельным политическим образованием, и в свое время какими-то мероприятиями верхушки Иудеи все истинные евреи из Галилеи были перемещены в Иудею (две "Иудеи" автора в одном предложении - это не мастерское усиление, а недостаток мастерства). Оставшиеся считались недоразумением. И вот Этот галилеянин приходит в Иудею, где живут истинные носители истины, и начинает их учить и изобличать их ошибку в вероисповедании, которое, как ими предполагается, они получили непосредственно из рук Самого Иеговы! Причем, происходит при этом вещь совершенно невообразимая для них - Он ставит себя на уровень, который выше того авторитета, которым вся эта религия держится. Он постоянно говорит "В вашем Писании написано так-то и так-то, а Я вам говорю…"!!! Вот это "А Я вам говорю" в пику всем Моисеевым законам и всем вековым установлениям, говорит о монументальности характера так много, как только можно себе эту монументальность представить, если до конца вдуматься в то, кто, где и кому говорил это в глазах иудеев! Весь масштаб величия и силы этого "а Я" просто даже не с чем сравнить в качестве экспериментально допустимого примера из человеческой истории.
Причем, Этого Галилеянина никто не может просто прогнать или одернуть! Даже самые уважаемые среди иудеев саддукеи и фарисеи, которые плели заговоры о Его убийстве, в глаза Ему говорили при обращении: "Учитель". Ему было 33 года! Он был из Галилеи! Он не входил в круг книжников, которым позволено иметь свое мнение о Писаниях, как обучавшихся им! Он был без оружия! Он был по сути один и вне закона на чужой для Себя административной территории! Он говорил вещи, которые вызывали бешенство и мстительную ненависть! Он разрушал все то, что было столетиями выстроено левитами! Он опрокидывал сами основы существования этой огосударствленной секты! Почему Его боялись те, которые ничего не боялись по своему положению в Иудее? Он никому не угрожал и никого не пугал. В Нем было то, что заставляло пасовать любого. Как произошло, что в какой-то момент все перевернулось, и Его стали бить, связывать и унижать? Для того, чтобы это понять, надо вспомнить тот момент, когда все перевернулось. Есть ли такой момент? Есть. И почему-то нигде он не отмечен. Наверное, оттого, что это опять не вписывается в кисейно-сиропный образ Христа.
Напомним, что даже толпа отступала перед Ним. Что-то было в Нем такое, что вызывало подчинение и преклонение. Это, очевидно, было что-то неуловимое, но неодолимое. Один из персонажей Евангелий, познакомившись с Иисусом, бежит к знакомому и говорит - мы нашли Мессию! А вы уверены? - отвечает знакомый? Чем докажете? И тогда с пылу с жару, из самой души, звучит эта невероятная, если вдуматься, но единственно точно отвечающая на все, фраза: "Пойди и посмотри"! Достаточно было только посмотреть на Него! Даже в родном городе, где Его знали с детства и считали самым обычным обывателем, равным себе самим, когда попытались сбросить Его со скалы, в какое-то мгновение, уже на краю пропасти, Его сила открылась им, и Он прошел сквозь их руки, произнеся ту самую издевательскую фразу, что пророк - везде пророк, кроме как в доме своем и среди сродственников своих. Однажды Первосвященники и фарисеи наняли людей, которые должны были его схватить. Но те вернулись, и в ответ на гневный вопрос "для чего вы не привели Его?", с самонедоумением ответили: мы было хотели, но "никогда человек не говорил так, как Этот Человек". Когда произошло то, что позволило поднимать на Него руку, и как это произошло? Вопрос, на который нигде нет ответа. Но мы, похоже, уже нашли его сами.
Вспомним обстоятельства его ареста. Кто читал Евангелия, тот обязательно вспомнит, или то, как Он ожидал ареста, разговаривая в молитве с Отцом так напряженно, что с него капал кровавый пот, или то, как Его поцеловал Иуда, который договорился с группой захвата таким образом выделить в темноте сада из одиннадцати человек Того, Кого надо брать, или то, как Петр схватился за меч и отрубил Малху ухо, или еще что-нибудь. А мы восстановим главную картину: отряд вооруженных людей с факелами врывается в Гефсиманский сад, чтобы схватить Его. Он выслежен и должен быть доставлен к первосвященнику. Посреди ночи раздается шум голосов возбужденных воинов и служителей, лязгает оружие, трещат факелы, все мерцает, ничего не понятно, все возбуждены охотой и азартом захвата, каждый из них знает, зачем пришел и готов ко всему. Дальше пусть говорит Евангелие: "Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я" (Евангелие от Иоанна, 18:4-5). Какова должна быть дальнейшая программа действий этого отряда? Вопрос праздный - программа ясна всем, а в особенности самому отряду. И вот что произошло: "И когда сказал им: "это Я", - они отступили назад и пали на землю" (Евангелие от Иоанна, 18:6). Он мог, как и прежде, делать с этими людьми все, что угодно! Достаточно было только выйти на свет факелов и показаться! Но вот тут-то все и меняется. Он поднимает их с колен, и еще раз успокаивающе говорит - вы Меня искали, так вот Он Я, а дальше распоряжается: Меня забирайте с собой, а всех остальных отпустите. И ему опять подчиняются! Что и как снял Он в Себе и в Своем облике в этот момент - непонятно, но только после этого Его схватили и потащили, и далее все произошло за время, меньшее, чем за сутки, когда Он больше молчал, а если и говорил, то только для того, чтобы дело шло в ту сторону, ради которой Он и позволил теперь все это.
Но уже на кресте это был опять прежний Иисус, которому внимал рядом распятый бандит как своему Владыке. Уже на кресте Он отдает свое последнее распоряжение относительно Марии и Иоанна, и это - распоряжение уже опять Того Иисуса. Представляется, что его последние слова к Матери и Иоанну трактуются абсолютно неверно. Опять в том же стиле благообразного инока и почтительно-заботливого сына. Он говорит Ей - теперь он (Иоанн) твой сын, а Она (Мария), Иоанн, твоя мать. Объясняется это тем, что сын перед смертью думает не о себе, но о матери. Но такое объяснение просто нелепо! Это весьма странное представление о заботе, если вспомнить, что у Марии были еще родные сыновья, а сам Иисус последние три года никак сыновней заботы не проявлял. Она была как-то устроена и без этого. Его уход никак Ее жизни не усложнял, а даже облегчал! Наконец-то Она может больше не переживать за Него и за последствия его деятельности для всей остальной семьи, и жить спокойно! Очевидно, у них были не простые отношения. Мария знала, как Он родился, и знала, что Он должен был стать Царем. И если мы вспомним, что отмашку на чудеса ему дала именно Она, когда подтолкнула его совершить первое чудо с обращением воды в вино, несмотря на Его отговорки, что время еще не пришло, то поймем, что Она была первой и единственной, кто был посвящен. Затем Она вместе с Ним пошла в Капернаум, где Он начал Свое Служение. Она хотела видеть Его триумф с самого начала и до конца! Но когда Он начал делать то, что Он делал, Она вместе с Его братьями сочла Его… сумасшедшим! Теперь же, когда Он умирал, не было никаких житейских причин вверять Ее молодому Иоанну. Была другая причина! Она теперь перестала быть матерью плотника Иисуса, а становилась человеческой Матерью Бога! Начиналась новая эра человечества, которая назовется Его именем, и Ее место в этой эре - Богоматерь. И это был приказ - быть с Иоанном, как с идеологом Его Истинного Дела, которое вскорости должно было восторжествовать. Занять, наконец-то, то место, которое Она никак не могла занять, ощущая себя матерью человека. Теперь Она больше не может и не должна быть просто домохозяйкой, и жить, как прежде. Она должна жить с Его учеником, ощутив себя Матерью Бога. И Мария исполнила Приказ Бога и Своего Сына. Тайна Этой Женщины - самая непроявленная тайна Этих Событий…
Впрочем, мы, похоже, потихоньку впали все-таки в пагубный пересказ Евангелий. Идти этим путем весьма соблазнительно, но неверно. Единственное, что в конце этого хочется добавить, так это предупредить от уже готовых стандартов. Читайте Евангелия по-свежему, забыв о том, как их назойливо трактует устоявшееся мнение. Там совсем не про то рассказывается, про что люди теперь пишут. Невозможно удержаться еще от одного примера, настолько он хрестоматиен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Это не первый случай, когда толпа сникла перед ним. Однажды, во время спора об истине, Иисус превращает этот спор просто в беспредметное издевательство на иудеями, которые, конечно же, затеяли этот спор не для истины, а для того, чтобы поиздеваться над Ним. Началось с того, что Иисус говорит иудеям - истина сделает вас свободными. На что те подначивают Его - мы и так свободны, начиная от самого Авраама, никому рабами не были. То есть, сами задают тон спору - разговор шел об истине, а они начали вертеть понятиями, пытаясь вызвать у Него раздражение. Он подхватывает этот тон, и с невинным участием говорит - всякий делающий грех становится рабом греха, а освободить из этого рабства вас могу только Я, а если вы ссылаетесь на Авраама, то и поступайте, как Авраам, а то замыслили убить Меня, дающего вам истину, а при этом об Аврааме вспоминаете, на которого такой образ поведения совершенно не смахивает. Следовательно, Авраама оставьте в покое, не позорьте его, не называйте себя "детьми Авраамовыми", потому что если сравнить вас и его, то у вас должен быть какой-то другой отец. Крыть иудеям нечем, прозвучало обвинение в покушение на убийство, спорить они с этим фактом не могут, поэтому они выдвигают бастион, который, как священную корову, трогать нельзя - богоизбранность. Они говорят - да, есть у нас такой отец, Ты прав, это - Бог. Уводят разговор от опасной темы в тему бесспорную тогда для всех. И тут начинается: Иисус с доброжелательной озадаченностью говорит - если ваш отец Бог, тогда не пойму - почему Вы Меня не любите и не слышите слова Моего? Нет, какой-то другой отец должен быть! Кто бы он ни был, но получается, что вы, все-таки не от Бога. Дальше все срывается в ответную злобную ругань, среди которой раздается самое страшное слово, которым тогда могли назвать иудеи самого ненавистного человека - они называют Иисуса "самаритянином" и бесовским слугой. Они уже невменяемы, они уже не спорят, а просто истерично ругаются. Но Иисус по-прежнему издевательски участлив и показно наивен, он раздумчиво продолжает - это что же получается: я чту Отца Моего, а вы Меня бесчестите. А это не для Меня плохо, глупыши вы этакие, а для вас, потому что, бесчестя Меня, вы косвенно бесчестите Его; ой, смотрите, не прогадайте, потому что - кто Меня не слушает, тот умрет, а тот, кто слушает, тот не умрет. В ответ истерика - и Авраам умер, и пророки умерли, неужели Ты больше них, "Чем Ты Себя делаешь?". Но толпа еще держится, никто пока не кидается. Тогда Он подбрасывает еще хворосту в костер - да, конечно, немного нескромно славить Себя Самого, но ведь лично Моя слава - ничто, это Отец Мой Меня Прославляет, через Него все и идет, а если считаете, что Я лгу, то докажите, что Я лгу, а если не можете Меня опровергнуть, то, следовательно, Я прав, а если Я прав, то почему вы Мне не верите и т.д. Естественно, что по этой логической цепочке должно получиться, что опять они не от Бога. И тут толпа не выдержала, "тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него". Камнями тогда убивали по обычаю Второзакония безнаказанно, потому что неизвестно было, чей камень нанес рану, несовместимую с жизнью, а коллективное наказание за коллективное убийство не предусматривалось. В сегодняшней телевизионной хронике можно часто увидеть арабов, мечущих камни в евреев. Когда-то евреи были такими же семитами и хватались за камни с тем же азартом. Ну и чем все закончилось? А закончилось все тем, что Иисус "вышел из храма, пройдя посреди них, и пошел далее". Красиво сказано, не так ли? Прошел посреди них! Каждый держал камень, замахивался и хотел кинуть в ненавистного галилеянина. Закон толпы превратил отдельные личности в одно бездумное и безумное существо, которое хотело только одного - убить! Достаточно было просто отшатнуться от одного из замахов, показать неуверенность - и забросают до смерти. А Он прошел посреди них, вышел из храма, и пошел далее. Евангелист трижды повторил один и тот же глагол, чего ни за одним из них, в общем, особенно не замечается. В этом и хитрость Евангелий - в мелочах, которые просто пропускаются. А в этих мелочах кроется Великое. Трижды повторенный глагол для того времени и для того народа, который уже знал поэзию Екклесиаста, это не случайность - это литературный прием усиления, который подчеркивает, что ни спешки, ни сумятицы не было. Вышел, пройдя, и пошел. Все в ровном темпе. Характер был.
Если говорить о литературных особенностях Евангелий, то в аспекте нашей темы, нельзя не отметить Евангелия от Марка. По предположениям Марк знал Иисуса поверхностно, буквально в последние дни Его жизни. Или не знал вовсе. Но Марк путешествовал с Петром и слушал его рассказы об Иисусе. Считают, что Марк - это пересказанный Петр. В итоге получилось Евангелие, как сухой документальный отчет, где нет ничего второстепенного. В этом Евангелии, если говорить о литературной стороне, нет эпитетов! Эпитеты - это украшательные элементы речи, которые дают авторскую характеристику описываемому. Например - он встал, подошел к окну, посмотрел куда-то, обернулся и сказал… Здесь все без эпитетов. А с эпитетами выглядеть может так - он порывисто встал, нервно подошел к окну, задумчиво посмотрел куда-то, не спеша обернулся и иронично сказал… Вот без этих эпитетов обходится все Евангелие от Марка, кроме двух случаев. И эти случаи для нас очень показательны! В одном из них Марк пишет об Иисусе "воззрев на них с гневом" (на фарисеев). Это ж надо было так посмотреть, что по прошествии многих лет даже Марку, не видевшему этого взгляда, обращенного не на него, до сих не по себе, и он этот эпитет оставляет! И второй эпитет звучит аналогично - "строго посмотрел". Это была Грозная Фигура, если из всех украшений речи применились только эти. Совсем не иконное лицо вырисовывается! И, кстати, Марк в одном месте говорит "повелел", а не просто "сказал". Для литературного стиля, который носит характер протокола, это очень важное свидетельство устрашающей силы Его влияния на собеседника. Ну и, если заканчивать с литературными подсказками в Евангелии от Марка, то можно привести здесь еще один пример усиления, который также для скупого на эмоции Марка говорит очень о многом. Когда уже известно было, что Его должны убить, что Его разыскивают и устроено что-то вроде тайной облавы на Него, Иисус получает сообщение о смерти своего друга Лазаря. Лазарь умирает в Иудее, куда Иисусу ходить нельзя, ибо Он там враг священства. Иисус находится в Галилее со своими учениками. Два дня Он думает и молчит, а потом говорит - идем в Иудею, к Лазарю. Всем было ясно, что это путь на верную гибель. И вот картина - Он идет впереди, направляясь в Иерусалим, а сзади, немного в отдалении, выражая этим свое тихое несогласие, идут Его ученики. От одной мысли о том, что ждет Его, а, может быть и их заодно, в Иерусалиме, у них отнимаются ноги. Но они не оставили Его. Был короткий бунт, но Фома сказал - пойдем, и мы умрем вместе с Ним. И они пошли. Итак, Он шел навстречу смерти "впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе" (Евангелие от Марка, 10:32). "Ужасаться" и "быть в страхе" - синонимы. Для литературного стиля того времени это сильный мастерский прием, акцентирующий особое внимание читателя на какой-то особой детали. Невитиеватый Марк таким способом подчеркивает ту глубину этого безнадежного страха, который охватил будущих апостолов. У Него же страха не было.
Чтобы понять Этот Характер, надо понять одно - он был галилеянин. Говорят, что сейчас в Израиле восточные евреи (ашкенази) и в особенности выходцы из России, евреи как бы второго сорта. Галилеяне были иудеями даже не второго сорта, а вообще не считались иудеями за иудеев. Галилея была отдельным политическим образованием, и в свое время какими-то мероприятиями верхушки Иудеи все истинные евреи из Галилеи были перемещены в Иудею (две "Иудеи" автора в одном предложении - это не мастерское усиление, а недостаток мастерства). Оставшиеся считались недоразумением. И вот Этот галилеянин приходит в Иудею, где живут истинные носители истины, и начинает их учить и изобличать их ошибку в вероисповедании, которое, как ими предполагается, они получили непосредственно из рук Самого Иеговы! Причем, происходит при этом вещь совершенно невообразимая для них - Он ставит себя на уровень, который выше того авторитета, которым вся эта религия держится. Он постоянно говорит "В вашем Писании написано так-то и так-то, а Я вам говорю…"!!! Вот это "А Я вам говорю" в пику всем Моисеевым законам и всем вековым установлениям, говорит о монументальности характера так много, как только можно себе эту монументальность представить, если до конца вдуматься в то, кто, где и кому говорил это в глазах иудеев! Весь масштаб величия и силы этого "а Я" просто даже не с чем сравнить в качестве экспериментально допустимого примера из человеческой истории.
Причем, Этого Галилеянина никто не может просто прогнать или одернуть! Даже самые уважаемые среди иудеев саддукеи и фарисеи, которые плели заговоры о Его убийстве, в глаза Ему говорили при обращении: "Учитель". Ему было 33 года! Он был из Галилеи! Он не входил в круг книжников, которым позволено иметь свое мнение о Писаниях, как обучавшихся им! Он был без оружия! Он был по сути один и вне закона на чужой для Себя административной территории! Он говорил вещи, которые вызывали бешенство и мстительную ненависть! Он разрушал все то, что было столетиями выстроено левитами! Он опрокидывал сами основы существования этой огосударствленной секты! Почему Его боялись те, которые ничего не боялись по своему положению в Иудее? Он никому не угрожал и никого не пугал. В Нем было то, что заставляло пасовать любого. Как произошло, что в какой-то момент все перевернулось, и Его стали бить, связывать и унижать? Для того, чтобы это понять, надо вспомнить тот момент, когда все перевернулось. Есть ли такой момент? Есть. И почему-то нигде он не отмечен. Наверное, оттого, что это опять не вписывается в кисейно-сиропный образ Христа.
Напомним, что даже толпа отступала перед Ним. Что-то было в Нем такое, что вызывало подчинение и преклонение. Это, очевидно, было что-то неуловимое, но неодолимое. Один из персонажей Евангелий, познакомившись с Иисусом, бежит к знакомому и говорит - мы нашли Мессию! А вы уверены? - отвечает знакомый? Чем докажете? И тогда с пылу с жару, из самой души, звучит эта невероятная, если вдуматься, но единственно точно отвечающая на все, фраза: "Пойди и посмотри"! Достаточно было только посмотреть на Него! Даже в родном городе, где Его знали с детства и считали самым обычным обывателем, равным себе самим, когда попытались сбросить Его со скалы, в какое-то мгновение, уже на краю пропасти, Его сила открылась им, и Он прошел сквозь их руки, произнеся ту самую издевательскую фразу, что пророк - везде пророк, кроме как в доме своем и среди сродственников своих. Однажды Первосвященники и фарисеи наняли людей, которые должны были его схватить. Но те вернулись, и в ответ на гневный вопрос "для чего вы не привели Его?", с самонедоумением ответили: мы было хотели, но "никогда человек не говорил так, как Этот Человек". Когда произошло то, что позволило поднимать на Него руку, и как это произошло? Вопрос, на который нигде нет ответа. Но мы, похоже, уже нашли его сами.
Вспомним обстоятельства его ареста. Кто читал Евангелия, тот обязательно вспомнит, или то, как Он ожидал ареста, разговаривая в молитве с Отцом так напряженно, что с него капал кровавый пот, или то, как Его поцеловал Иуда, который договорился с группой захвата таким образом выделить в темноте сада из одиннадцати человек Того, Кого надо брать, или то, как Петр схватился за меч и отрубил Малху ухо, или еще что-нибудь. А мы восстановим главную картину: отряд вооруженных людей с факелами врывается в Гефсиманский сад, чтобы схватить Его. Он выслежен и должен быть доставлен к первосвященнику. Посреди ночи раздается шум голосов возбужденных воинов и служителей, лязгает оружие, трещат факелы, все мерцает, ничего не понятно, все возбуждены охотой и азартом захвата, каждый из них знает, зачем пришел и готов ко всему. Дальше пусть говорит Евангелие: "Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я" (Евангелие от Иоанна, 18:4-5). Какова должна быть дальнейшая программа действий этого отряда? Вопрос праздный - программа ясна всем, а в особенности самому отряду. И вот что произошло: "И когда сказал им: "это Я", - они отступили назад и пали на землю" (Евангелие от Иоанна, 18:6). Он мог, как и прежде, делать с этими людьми все, что угодно! Достаточно было только выйти на свет факелов и показаться! Но вот тут-то все и меняется. Он поднимает их с колен, и еще раз успокаивающе говорит - вы Меня искали, так вот Он Я, а дальше распоряжается: Меня забирайте с собой, а всех остальных отпустите. И ему опять подчиняются! Что и как снял Он в Себе и в Своем облике в этот момент - непонятно, но только после этого Его схватили и потащили, и далее все произошло за время, меньшее, чем за сутки, когда Он больше молчал, а если и говорил, то только для того, чтобы дело шло в ту сторону, ради которой Он и позволил теперь все это.
Но уже на кресте это был опять прежний Иисус, которому внимал рядом распятый бандит как своему Владыке. Уже на кресте Он отдает свое последнее распоряжение относительно Марии и Иоанна, и это - распоряжение уже опять Того Иисуса. Представляется, что его последние слова к Матери и Иоанну трактуются абсолютно неверно. Опять в том же стиле благообразного инока и почтительно-заботливого сына. Он говорит Ей - теперь он (Иоанн) твой сын, а Она (Мария), Иоанн, твоя мать. Объясняется это тем, что сын перед смертью думает не о себе, но о матери. Но такое объяснение просто нелепо! Это весьма странное представление о заботе, если вспомнить, что у Марии были еще родные сыновья, а сам Иисус последние три года никак сыновней заботы не проявлял. Она была как-то устроена и без этого. Его уход никак Ее жизни не усложнял, а даже облегчал! Наконец-то Она может больше не переживать за Него и за последствия его деятельности для всей остальной семьи, и жить спокойно! Очевидно, у них были не простые отношения. Мария знала, как Он родился, и знала, что Он должен был стать Царем. И если мы вспомним, что отмашку на чудеса ему дала именно Она, когда подтолкнула его совершить первое чудо с обращением воды в вино, несмотря на Его отговорки, что время еще не пришло, то поймем, что Она была первой и единственной, кто был посвящен. Затем Она вместе с Ним пошла в Капернаум, где Он начал Свое Служение. Она хотела видеть Его триумф с самого начала и до конца! Но когда Он начал делать то, что Он делал, Она вместе с Его братьями сочла Его… сумасшедшим! Теперь же, когда Он умирал, не было никаких житейских причин вверять Ее молодому Иоанну. Была другая причина! Она теперь перестала быть матерью плотника Иисуса, а становилась человеческой Матерью Бога! Начиналась новая эра человечества, которая назовется Его именем, и Ее место в этой эре - Богоматерь. И это был приказ - быть с Иоанном, как с идеологом Его Истинного Дела, которое вскорости должно было восторжествовать. Занять, наконец-то, то место, которое Она никак не могла занять, ощущая себя матерью человека. Теперь Она больше не может и не должна быть просто домохозяйкой, и жить, как прежде. Она должна жить с Его учеником, ощутив себя Матерью Бога. И Мария исполнила Приказ Бога и Своего Сына. Тайна Этой Женщины - самая непроявленная тайна Этих Событий…
Впрочем, мы, похоже, потихоньку впали все-таки в пагубный пересказ Евангелий. Идти этим путем весьма соблазнительно, но неверно. Единственное, что в конце этого хочется добавить, так это предупредить от уже готовых стандартов. Читайте Евангелия по-свежему, забыв о том, как их назойливо трактует устоявшееся мнение. Там совсем не про то рассказывается, про что люди теперь пишут. Невозможно удержаться еще от одного примера, настолько он хрестоматиен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129