И наверняка ошибалась. «Я так скучаю по тебе. Чмок. Чмок. Чмок».
– Нет, – ответил Джеймс, запихивая в рот огромный кусок цыпленка.
Она подождала – может, он что-то добавит, но он не добавил.
– А Йонасу подарили щенка, – сообщил Финн, отвлекая внимание на себя.
Стефани не имела представления, кто такой Йонас, но хорошо знала, к чему клонит сын.
– Нет, Финн, никаких щенков.
– Это нечестно! Йонас на год меня младше, и ему купили щенка. А почему мне нельзя?
– Кто такой этот Йонас? – спросила Стефани, мало интересуясь ответом.
– Ну, мам, ты ничего не понимаешь, – вздохнул Финн и занялся едой.
Джеймс что-то мурлыкал себе под нос с полным ртом. Он всегда так делал, и Стефани это немного раздражало, но сегодня все казалось ей исполненным скрытого смысла. Он словно говорил: «Смотрите, как я счастлив, какая чудная у меня выдалась неделя».
Стефани пристально взглянула на него через стол. Надо взять себя в руки. Одно послание не значит, что у него отношения на стороне. Она улыбнулась как можно беззаботнее и отвела глаза.
– Доедай бобы, – сказала она Финну, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно.
– Я уже доел. Какая ты несообразительная, – сказал Финн, переворачивая тарелку в подтверждение своих слов. – Смотри!
После того как в половине девятого Финна удалось уговорить отправиться в постель, Стефани сослалась на головную боль и объявила, что идет спать. Когда она проходила мимо Джеймса, он протянул руку, чтобы коснуться ее руки, не отрывая, однако, глаз от телевизора.
– Спокойной ночи, дорогая, – сказал он. – Надеюсь, тебе скоро полегчает.
В этот момент его мобильник, лежавший на журнальном столике, просигналил, что пришло сообщение.
«Это, должно быть, от Кармен», – едва не сказала Стефани, но вместо этого торопливо вышла из комнаты. «Или от Кары, Кейлы или Кати», – подумала она, назвав наконец правильное имя, разумеется не догадываясь об этом.
Глава 4
Кати Картрайт была влюблена и абсолютно в этом уверена.
Непонятно, откуда взялось это внезапное непреодолимое влечение к Джеймсу, но оно пришло, и теперь ни о чем другом она не могла думать. Она уже влюблялась прежде, по крайней мере думала, что влюблялась. Как-никак ей исполнилось тридцать восемь, и было бы странно, если бы это случилось с ней впервые. Сказать по правде, мужчины никогда не обделяли ее вниманием. Стоило одному скрыться за горизонтом, как из-за угла тут же появлялся другой. Но ничего подобного прежде она не испытывала. Она знала Джеймса уже почти год. Подумать только, прошел год с того дня, как ее псу, биглю Стенли, потребовалась операция на суставе. Она плакала, боясь, что случится что-то плохое, и добрый симпатичный ветеринар обнял ее за плечи, а остальное уже, как говорится, стало историей.
Вначале они не спешили. Джеймс был разведен и сказал ей, что хочет дать их отношениям развиваться своим чередом, а это подразумевало отсутствие спешки. Им требовалось убедиться, что их чувства взаимны, прежде чем перейти к решающей стадии. Для Кати это было трудновато, но интуиция подсказывала – Джеймс относится к их отношениям серьезно, он смотрит на нее как на женщину, вместе с которой можно провести жизнь. И она смирилась с тем, что он по средам утром уезжает в Лондон и остается там до воскресного вечера.
Она никогда не просила взять ее с собой, потому что знала – в Лондоне Джеймс временно, пока не подыщет постоянное жилье, живет у приятеля и ему даже одному там тесновато, не говоря о них двоих. Месяца через два в ее крохотной девичьей ванной появилась его зубная щетка и некоторые принадлежности туалета. Мало-помалу его вещи стали перекочевывать в ее гардероб, а книги и бумаги расползлись по обеденному столу. Ей очень нравилось ощущать, как его вещи окружают ее. Он метил ими свою территорию, как кот метит границы владений. Она ждала воскресенья, понедельника и вторника, когда к вещам присоединялся их владелец. Она понимала, что он не может быть с ней вместе постоянно – ему надо думать о своей городской практике. Но недавно он стал намекать, что скоро пошлет лондонскую практику к черту, и она видела в этом надежду на то, что они смогут жить вместе, в деревне, долго и счастливо.
Кати несколько раз меняла род занятий и не нашла еще чего-либо такого, что полностью бы ее устраивало. Недавно после окончания двухлетних вечерних курсов она начала практиковать акупунктуру и ароматерапический массаж, принимая клиентов у себя на дому несколько раз в неделю. И ее вполне устраивало то, что сеансы часто превращались в задушевные разговоры. Ей нравилось думать, что она помогает людям. Она знала, что умеет выслушать, приободрить, поднять настроение. Конечно, потребуется немало времени, чтобы приобрести постоянных пациентов, она знала, что альтернативная медицина – не такая вещь, которую сельчане примут с распростертыми объятиями.
И вот ведь ирония судьбы: если бы Кати изучала психологию, которую сейчас пыталась применять к своим клиентам, она догадалась бы, что ее пассивное согласие на связь с человеком, явно боящимся обязательств, которого вполне устраивает, что их совместная жизнь носит прерывистый характер, вызвано ее довольно низкой самооценкой, которая мешает ей предъявить Джеймсу свои требования или хотя бы предложить, чтобы, уладив свои дела в начале недели, вторую ее половину она проводила с ним в Лондоне. Что в глубине души она знает: ссылка на тесноту в квартире приятеля – только предлог. Она поспешила убедить себя, что стала жертвой непреодолимого рока, которую любовь поймала в свои сети. Как Джульетта с Ромео или Кэсси с Хэтклифом, она бессильна остановить то, что грядет. Ее устраивало пассивное ожидание. Джеймс – человек осмотрительный. Ему надо убедиться, что время действительно пришло, прежде чем сделать решительный шаг.
Глава 5
На следующее утро будильник разбудил Стефани в шесть сорок пять. Несколько мгновений она недоумевала, почему поставила его на такое нелепое время, и хотела было уже повернуться на другой бок и снова заснуть, но тут вспомнила все, что случилось вчера, и ее сердце оборвалось.
– Выключи его, выключи, – замахал рукой Джеймс, не открывая глаз: он ненавидел рано вставать.
Стефани тихонечко выбралась из кровати. За окном было почти светло, все обещало ясный весенний день, но ее это нисколько не утешило. Она направилась в ванную на первом этаже, тщательно вымылась, выщипала, выбрила лишние волосы, помассировала тело колючей щеткой, до этого невостребованно висевшей на крючочке за дверью и которой, с запозданием вспомнила Стефани, она как-то воспользовалась, чтобы отскрести раковину. Затем она наложила макияж – не просто, как обычно, несколько раз мазнула по ресницам щеточкой с тушью, а проделала весь ритуал шаг за шагом, начав с тонального крема и кончив румянами. Ее самоуважение требовало, чтобы сегодня она выглядела на все сто.
Когда проснулся Финн, она уже была одета и полностью готова. Насыпала Себастьяну в миску каких-то серых стручков из пакета, а Золотку дала его неаппетитных на вид катышков, и все время старалась не думать о том, зачем это делает, – торопится уйти из дому на час раньше обычного, чтобы избежать общения с мужем.
– Bay, вы потрясающе выглядите, – воскликнула Эдна, когда в десять минут восьмого Стефани отворила ей дверь. – У вас сегодня особенный день?
– Да, что-то в этом роде, – выдавила Стефани улыбку.
– Что случилась? – подозрительно спросил Финн. Она взъерошила ему волосы.
– Ничего.
– Но Эдна только что спросила: особенный у тебя сегодня день? И ты ответила «да». А чем он особенный?
– Просто особенный, и все.
– Но почему? – Финн никогда не успокаивался, пока не получал ответы на все свои вопросы.
– Ты уже позавтракал? – спросила Стефани, пытаясь его отвлечь.
– Не меняй тему! Почему сегодняшний день особенный?
Стефани не знала, что ответить. Она хотела просто выскользнуть за входную дверь прежде, чем будильник разбудит Джеймса в восемь часов. К счастью, Эдна пришла ей на выручку.
– Каждый день по-своему особенный, – сказала она, стараясь увести Финна от двери, чтобы Стефани могла наконец выйти.
– Именно так, – кивнула Стефани, беря сумочку и проверяя, все ли на месте – мобильник, ключи, деньги…
– И очень глупо, – услышала она, спускаясь по ступенькам, голос Финна и, вдруг вспомнив, что не поцеловала его на прощание, поспешила назад.
Стефани уже повернулась, чтобы снова выйти, помахав Эдне, которая увлекала Финна на кухню, и была в дверях, когда на верхней площадке лестницы появился Джеймс. Стефани попробовала сделать вид, что не заметила его, но впопыхах уронила сумочку, и содержимое разлетелось по полу.
– Доброе утро, – сонно проговорил Джеймс, протирая глаза. Он уже пошлепал было на кухню, но замешкался и еще раз взглянул на Стефани.
Сейчас он заметит, как хорошо она выглядит. Увидит, как она привлекательна, и поймет, что вовсе не стоит заглядываться на других женщин…
– Доброе утро, – пробормотала Стефани внезапно севшим голосом.
Джеймс медленно оглядел ее с головы до ног.
– Ну и с чего ты так намазалась? – спросил он с улыбкой. – Или собралась в Амстердам позировать в витрине?
Стефани знала, что он ждет, чтобы она засмеялась и ответила в таком же роде, какой-нибудь бодрящей колкостью, но не смогла. Или не захотела.
– Да, – только и проговорила она. – Ну, до вечера.
– Пока, дорогая, – сказал он ей в спину.
– Прекрасно, значит, у тебя есть две возможности.
– Если только я не ошибаюсь.
Стефани и Наташа коротали утро в Селфридже, разглядывая выставленные там коллекции женской одежды, чтобы набраться идей: нужно было одеть трех клиенток для церемонии вручения премий Британской академии кино и телевидения (одну начинающую киноактрису, которая хотела выглядеть так, словно у нее есть свой собственный стиль, стареющую звезду сериалов, встревоженную проскользнувшим в прессе намеком, что она лесбиянка, и желавшую казаться как можно женственнее, и звездочку реалити-шоу, которая еще не сумела получить приглашение, но очень хотела, чтобы в утренних газетах непременно появилось ее фото, и ради этого готова была выставить напоказ как можно больше обнаженного тела, даже если придется встать на перекрестке совсем голышом).
– Да, разумеется, если ты не ошибаешься. Сначала придется узнать все наверняка. Но если ты права – у тебя есть две возможности. Сказать ему, что ты все знаешь, или же ничего не говорить.
– А если я не скажу? Что дальше?
– Не знаю… спрятать голову в песок и надеяться, что все само собой рассосется.
Стефани вздохнула:
– А ты считаешь – как мне лучше поступить?
– Я бы на твоем месте сперва оторвала ему яйца, а уж потом стала бы разбираться, что к чему!
Стефани невольно улыбнулась:
– Эта «К.» наверняка из Линкольна.
– Как насчет его тамошних коллег? Ты знаешь кого-нибудь по имени?
– Секретаршу в приемной, кажется, зовут Салли, – кивнула Стефани. – Я знала ее еще до нашего переезда, хотя практически с ней не общалась. Когда мне надо было связаться с Джеймсом, я звонила ему на мобильный. Есть еще медсестра Джуди, которая работает там уже сто лет.
– Кто еще?
– Два других ветеринара – мужчины, Саймон и Малкольм… вроде бы так, – пробормотала она, сознавая, что плохо представляет, с кем вместе работает Джеймс. – У Саймона есть жена, Мэри. А про Малкольма все думают, что он гей.
– А где он останавливается, когда приезжает туда? Может быть, какая-нибудь Констанция или Кира держит там частный пансион?
– Нет там никакого пансиона. Над ветлечебницей есть квартирка, там он и ночует.
Стефани резко остановилась, так что в нее едва не врезалась сзади молодая мать с коляской, вся обвешанная пакетами.
– Извините, – сказала она женщине, которая громким восклицанием выразила недовольство и объехала ее подчеркнуто демонстративно, и повернулась к Наташе. – Я просто спятила. Всего лишь одно сообщение! И с каких же пор я стала психопаткой, которая подозревает мужа в измене только оттого, что ему пришла одна-единственная сомнительная эсэмэска? А может быть, это всего лишь чья-то шутка?
Наташа вздохнула:
– А ты можешь положа руку на сердце утверждать, что он не способен на измену?
Стефани в какой-то момент показалось, что она сейчас расплачется.
– А ты, ясное дело, считаешь, что он способен?
– Я просто не считаю это невозможным, только и всего.
– Если это правда, я не смогу делать вид, что все у нас о'кей! И просто так этого ему не спущу.
– Сначала тебе надо выяснить точно, какова ситуация, – мягко напомнила Наташа. – А уж тогда мы придумаем, что делать.
Итак, этой ночью Стефани дождалась, когда Джеймс уснет и его привычный раскатистый храп заполнит спальню. Она на цыпочках обошла кровать и осторожно двумя пальцами взяла с тумбочки его мобильник. Немного помедлила, убеждаясь, что он продолжает спать, потом выскользнула из спальни и спустилась вниз на кухню. Оказавшись там, она сначала хотела включить чайник, невольно оттягивая ужасный момент, когда ей предстояло опуститься до слежки за собственным мужем, когда нить доверия между ней и Джеймсом оборвется навеки. Но Стефани понимала, что лучше сделать это побыстрее, прежде чем Джеймс перевернется на бок и заметит ее отсутствие.
Она включила телефон, и на экране немедленно высветилось новое сообщение с сопровождающей его мелодией. Стефани занесла палец над красной кнопкой. Неужели она в самом деле это сделает? Откроет ящик Пандоры? Но она была уверена, что это сообщение – а его могли прислать только после того, как Джеймс отключил мобильник, когда они почти в полночь улеглись в постель, – послано кем-то, кого ее муж интересует не только как ветеринар. Она затаила дыхание. Все к черту! Итак…
«Спокойной ночи, мальчик мой любимый. Сладких тебе снов. Чмок, чмок, чмок».
Стефани посмотрела – послание пришло от «К.»!
Ее едва не стошнило – то ли от шока вследствие того, что ее подозрения подтвердились, то ли от невыносимой приторности текста. Джеймс, как и она сама, всегда терпеть не мог сюсюканья между супругами. Это с самого начала было их общей чертой, и они вышучивали друзей, которые давали друг другу дурашливые прозвища и сентиментальничали друг с другом. Несколько лет назад они забавы ради стали называть друг друга Носатик и Милашка, но вскоре Стефани почувствовала, что, если не поостеречься, эти имена прилипнут накрепко и они сами превратятся в людей, которых высмеивали.
Она просмотрела его контакты и нашла литеру «К», надеясь, что, может быть, номер телефона окажется ей знаком и она на шаг приблизится к разгадке тайны. Номер был мобильный, и Стефани точно его ни разу не встречала. Она понятия не имела, кто была эта женщина. Не подлежало сомнению одно: эта женщина без зазрения совести пыталась украсть чужого мужа.
Стефани выключила мобильник. Она едва сдержалась, чтобы не проверить старые сообщения, посмотреть – давно ли ведется переписка. Но она уже получила необходимое доказательство. Если смотреть дальше – это будет все равно что тыкать палкой в свежую рану. Стефани ждала, что вот-вот заплачет. Она множество раз видела в фильмах, как героини, узнав о неверности мужа, принимались рыдать, стенать и еще колотить мужа кулачками в грудь. Но она чувствовала себя неестественно спокойной. Она иногда представляла, что уходит от Джеймса, как представляют все супруги, и начинает все сначала, стараясь не повторить старых ошибок, но в глубине души знала, что на самом деле никогда не решится на такое. Просто не сможет нанести ему этот удар.
Наташа нисколько не удивилась, когда ее телефон зазвонил в половине второго ночи.
– Это Стефани, – сказала она Мартину и, взяв трубку, спустилась вниз, чтобы не мешать ему спать. Она знала, что звонок Стефани в такой час значит только одно – ее подруга получила доказательство!
– Что? – спросила она, не тратя времени на приветствия.
– То, что я ничего не выдумала.
– Ох, Стефи, как мне жаль!
– Я просто… – выговорила Стефани, и тут ее голос прервался. Она замолчала, не зная, что еще сказать.
– Все хорошо, – быстро проговорила Наташа, прекрасно понимая, что нет ничего хорошего. – Все будет хорошо. Это к лучшему, что ты знаешь. Теперь ты сможешь решить, как поступишь дальше.
– Я не понимаю, как он мог сделать такое с нами…
– Да просто он сукин сын. Как еще это объяснить? Ты помни только, что к тебе это никакого отношения не имеет и виноват в этом один он, ладно?
– Но что же мне теперь делать?
– Хочешь честно? – спросила Наташа с воодушевлением. – Тебе надо его проучить!
– А какой смысл?
– Смысл такой, что тогда ты почувствуешь себя лучше, а он окажется в дерьме. Надо придумать, как задеть его за живое. – Наташа была убеждена, что людям нельзя спускать их прегрешения – ни продавщицам, которые сдают тебе пять вместо десяти фунтов, ни мужчинам, которые словно ненароком щупают тебя в метро, ни покупателям, норовящим пролезть без очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34