У Джеймса мелькнула мысль просто развернуться и уйти в противоположном направлении, прежде чем Кати подойдет.
– Джеймс? Слишком поздно!
Он выразительно поднял брови, словно она могла понять без слов его немую мольбу. Вот оно! Настал момент, когда родители и Кати узнают всю правду о его двойной жизни…
– Привет, – произнес он таким фальшиво радостным голосом, что мог показаться слегка тронувшимся. – А ты что здесь делаешь?
Родители остановились и заулыбались этой женщине, которая явно была знакомой их сына.
– У меня же сегодня занятия, помнишь? – сказала Кати самым обычным тоном. – Я только со временем напутала. Они начинаются в семь тридцать, а не в семь, вот я и брожу тут, коротаю время.
Он замер в ожидании, что вот сейчас она добавит еще что-нибудь, спросит, например, – а ты какого черта здесь делаешь, ведь только что сидел дома и ел ужин! Но она почему-то даже не упомянула об этом.
– А мы с Полин и Джоном как раз собирались перекусить на скорую руку, – кивнул он в сторону ресторана. Если бы поскорее войти туда, оказаться от нее подальше, все еще можно поправить. У него будет время что-то придумать, какую-нибудь правдоподобную историю. Можно выдать родителей за старинных друзей семьи, которые свалились как снег на голову. Он потихоньку двинулся к ресторану, надеясь, что родители поймут его намерение и последуют его примеру. Но – увы! – мама, разумеется, ни за что не могла пропустить возможность познакомиться с кем-то из его друзей.
– Я Полин, – сказала она, – мама Джеймса, а это Джон, его папа.
Кати просто стояла и глядела на них. Еще оставалась возможность выправить ситуацию. Ну хорошо, он лгал ей, что родители не общаются с ним, но он еще сможет как-то это объяснить, выкрутиться. Пока она не сказала: «Привет, а я Кати, подружка вашего сына».
– Это Кати, – опередил ее он. – Она живет в Нижнем Шиппингеме.
Он в упор смотрел на Кати и едва заметно качал головой. Она должна понять, что это означает – молчи, не говори ничего, и милая простодушная Кати поверит ему и даст шанс объясниться. Она не та женщина, чтобы затевать публичное выяснение отношений.
И она, к счастью, ничего не сказала. Только мило улыбнулась его матери.
– Ну хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Мы лучше пойдем, чтобы не упустить столик. Пока, Кати, приятно было увидеться.
Он решительно двинулся к входу в ресторан, молясь про себя, чтобы она сейчас просто ушла.
Если она так и сделает, если она и впрямь такая любящая, невинная и доверчивая, чтобы сейчас отпустить его с миром и терпеливо дождаться его объяснений, он сумеет быть благодарным. Он никогда больше не обманет ее!
Он продолжал следовать вперед, скрестив пальцы, и услышал сзади голос Кати:
– Было приятно познакомиться.
– Нам тоже, дорогая, – отозвалась мама.
Джеймс отважился бросить взгляд через плечо и увидел, как Кати уходит в противоположном направлении. В этот миг она тоже оглянулась и слегка нахмурилась, незаметно для родителей, будто желая сказать: «Что происходит?» Он успел только сделать гримасу, которая должна была означать – все хорошо, только верь мне, и в следующую секунду завел родителей в двери «Сорренто».
– Приятная женщина. Так я не поняла – кто она?
– Просто одна жительница деревни. Часто приводит ко мне свою собаку.
Его сердце колотилось, как у загнанного зверя. Боже, еще немного, и он был бы разоблачен.
Кати никак не могла сосредоточиться на рефлексологии. Она опоздала на несколько минут – заблудилась, отыскивая нужный дом. В голове у нее царила неразбериха, и она свернула направо вместо того, чтобы свернуть налево, а когда поняла, что зашла не туда, оказалась на шоссе, уводящем прочь из города. Войдя в аудиторию, где преподаватель уже говорил вступительное слово, она пробормотала извинения, смущенно улыбнулась своим соученикам и села сзади. Она ощущала ликование оттого, что выполнила задуманное, поймала Джеймса врасплох и заставила попотеть. Теперь он места себе не находит, придумывая, как будет выкручиваться. Но в целом эпизод оставил неприятный осадок.
Если бы их встреча в самом деле оказалась случайной, если бы она ни о чем не подозревала, она, конечно, представилась бы Полин и Джону как подруга Джеймса, и вся история выплыла бы наружу. Ей не верилось, что Джеймс оказался настолько глуп, чтобы нагородить столько лжи! Как он вообще мог рассчитывать, что все останется шито-крыто? И что все замешанные в деле стороны будут довольны и благополучны? Правда заключалась в том, поняла она, что Джеймс не думает ни о ком, кроме самого себя. Но теперь она выбила его из колеи. И это здорово.
Она постаралась вникнуть в слова преподавателя, всматривалась в сложную диаграмму, изображающую строение человека. Ей надо держать мысли в узде для разговора с Джеймсом, когда она вернется домой. Надо возмутиться, потребовать, чтобы он вразумительно объяснил причину своего вранья про родителей, и при этом ничем не выдать того, что ей известно о нем все! И она точно знала – он ни за что не скажет ей всей правды… если только она сама ему ее не преподнесет!
Когда Кати вернулась домой, Джеймс уже ждал ее. Не успела она закрыть входную дверь, как он вскочил с кресла:
– Я тебе сейчас все объясню.
Помни, что ты милая, доверчивая Кати, и не заходи слишком далеко, напомнила она себе.
– Я слушаю.
Джеймс явно подготовился, и она решила дать ему высказаться.
– Я не смог тебе сказать, – начал он, – собирался, но не смог. Правда в том, что мама недавно связалась со мной. Она сказала, что жалеет о том, как вела себя, и хочет помириться. И я пригласил их, чтобы попытаться наладить отношения.
Он замолчал. Кати не знала, закончил он или нет. Он, кажется, ждал, что она ответит.
– Но это же замечательно! Я только одного не пойму – почему ты скрывал от меня?
– Потому, что я ничего не рассказал им о тебе. Потому я и пригласил их в Линкольн, а не сюда. Понимаешь, я подумал, что для них это и без того большой прогресс – признать, что мой брак распался не по моей вине. По-моему, они едва ли готовы принять факт, что теперь у меня другая женщина. Пока еще нет. Они наверняка станут думать, что мы с тобой сошлись, еще когда я жил со Стеф, что я разбил семью и ты послужила причиной. А я не могу допустить, чтобы они питали к тебе враждебные чувства.
Ей пришлось отдать ему должное – он справился неплохо! Она положила ладонь ему на локоть:
– Но все-таки почему ты не рассказал мне? Я бы все поняла. Я была бы очень рада, что ты наладил с ними отношения.
Он посмотрел на нее, как счастливый щенок:
– Конечно, ты права. Прости меня, дорогая. Я тебя недооценил. Просто… я не привык еще жить с таким чутким и отзывчивым человеком, как ты!
– Но я считала, что между нами нет секретов, – сказала Кати, сумев избежать даже намека на сарказм.
– Я знаю, ты права. Но иногда я забываю, до чего ты потрясающая женщина. После всех лет, проведенных со Стеф… Она никогда меня не понимала.
– Я думаю, все просто замечательно. И когда ты почувствуешь, что готов им все рассказать, мы пригласим их к нам сюда и станем настоящей семьей.
– Непременно! – Он обнял ее, и она почувствовала сквозь его рубашку, что он весь в поту.
Глава 24
Стефани жалела, что визит Полин и Джона в Лондон продлился так недолго. Посадив родителей в пятницу утром в такси, которое должно было отвезти их на вокзал Паддингтон, она подумала, что будет очень грустно, когда они перестанут быть ее свекром и свекровью. Обнимая Полин на прощание, она почувствовала, как к глазам подступают слезы. «Держись, – приказала она себе, – они все равно останутся дедом и бабушкой Финна, и ты сможешь видеться с ними не реже, чем раньше».
Полин находилась под впечатлением поездки в Линкольн и не могла нарадоваться, что Джеймс сумел провести с ними так много времени, несмотря на свою занятость. Стефани была немного разочарована, что свекровь не упомянула о симпатичной женщине – знакомой Джеймса, с которой они там встретились. Тогда она могла бы порасспрашивать Джеймса об этой женщине и заставить его попотеть. Она уже слышала от Кати подробный рассказ о том, как произошла эта встреча.
Финна эти два дня безбожно баловали, пичкали любовью и заботой. Он сумел уговорить бабушку и дедушку, чтобы они по пути домой из школы купили ему морскую свинку, которая теперь с надутым видом сидела в большой клетке, вынесенной в сад. Клетку принес Джеймс после того, как Стефани позвонила ему в панике и сказала, что свинка шастает по всей кухне. Финн назвал свинку немного прозаически – Дэвидом, в честь своего любимца Доктора Кто.
Джеймс вел себя безупречно, позволив родителям вволю предаваться воспоминаниям о своем детстве. Стефани хотелось, чтобы они погостили подольше. Каким-то образом в их присутствии атмосфера в доме ощутимо разрядилась. Ей было труднее общаться с Джеймсом, когда они оставались наедине. Он тоже казался уставшим и несколько подавленным – должно быть, начинало сказываться напряжение двойной жизни.
– Мы вовсе не обязаны облегчать ему жизнь, – сказала она Кати, когда они разговаривали по телефону утром в понедельник.
– Вот именно, – согласилась Кати.
К тому времени, как Джеймс вернулся домой в следующую среду, Стефани успела пробежаться по магазинам и купила джемпер с глубоким вырезом, снимок которого прислала ей Кати. «Всего за 9,99 фунта в «Нью лук»! – гласило сопроводительное послание. – Он стоит того». Расцветка была дикая – пурпурно-розовая, с каким-то непонятным абстрактным узором. Стефани подумала, что никогда не выбрала бы такую вещь при своем цвете волос, но джемпер невольно врезался в память, и Джеймс наверняка его запомнил. Эта идея пришла в голову Кати, и Стефани обрадовалась, что теперь и она активно принимает участие в реализации их плана, изыскивая способы позабавиться за счет Джеймса.
К его возвращению Стефани была уже дома. Она подбежала к двери, с нетерпением распахнула ее и лучезарно улыбнулась Джеймсу, словно он был монахом из обители Святого Бернарда, в снежную метель поспешившим к ней с фляжкой бренди. Ее энтузиазм немедленно отразился и на его лице – он явно был рад ее увидеть. Но тут она заметила, как его глаза скользнули вниз, и улыбка на мгновение сменилась замешательством. Стефани едва не расхохоталась, но вместо этого сама оглядела свой джемпер и сказала с невинным видом:
– Ну, как тебе нравится? Я его сегодня купила.
Побледневший Джеймс сумел промямлить:
– М-м-м… да, довольно мило.
Но она заметила, насколько вещица действует ему на нервы.
В пятницу она попросила его вернуться домой пораньше, потому что собиралась пойти с Наташей в паб. Обычно она только пропускала стаканчик вина на скорую руку после работы. Джеймс всегда начинал стонать, когда его просили посидеть с Финном.
– Я и так редко тебя вижу, – жаловался он, и Стефани обычно бывало приятно, что ему грустно лишний раз коротать вечер без нее. Теперь-то она понимала, что он просто-напросто не хочет препираться с Финном, убеждая его лечь спать вовремя.
Но в этот раз он согласился сразу и без жалоб.
Стефани в обществе Наташи отвела душу в пабе и вернулась домой в состоянии приятного опьянения и в самом великодушном настроении.
В субботу Финн был на седьмом небе от счастья – Джеймс встал рано и пошел с ним на задний двор сооружать домик для Дэвида. Они сделали клетку-шалаш из дощечек, а потом Джеймс повел сына в магазин стройматериалов, где они купили проволочную сетку для загона. Стефани слышала, как они оживленно что-то обсуждают во дворе. Как бы там ни было, но Финн обожал проводить время с отцом.
– Не забывай каждый день кормить его, менять воду и выпускать побегать, – наставлял Джеймс.
Стефани раздвинула планки жалюзи и посмотрела в окно. Финн жадно ловил каждое слово отца.
– И еще ты должен помнить, что Себастьян, если дать ему такую возможность, немедленно сожрет Дэвида!
Финн кивал с торжественным видом.
– И ты должен проверять перед сном, чтобы дверца домика была заперта, иначе ночью до него могут добраться лисицы.
Стефани вынесла им перекусить бутерброды и колу и наблюдала, как они едят, сидя рядышком на траве. В четыре часа она вышла посмотреть, как Дэвида торжественно пересаживают из клетки в его роскошное новое жилище, где он немедленно забился в угол с прежним, недовольным видом.
– Сегодня у меня был самый счастливый день, – сказал Финн, лежа в кровати, когда она подтыкала ему одеяло.
Стефани и Джеймс, сидя перед телевизором, распили бутылочку вина. Они оживленно беседовали и чувствовали себя по-семейному уютно. Но примерно в половине одиннадцатого он взял мобильник и вышел из комнаты.
Через несколько минут Стефани пришла эсэмэска: «Сказал, что ужинал в Воксхолле с Питером, Аби и их друзьями. Что была жуткая скукота».
– Я иду спать, – сказала Стефани, когда Джеймс вернулся в гостиную. – Спокойной ночи. И она вышла, не поцеловав его на ночь.
Утром в понедельник, когда Джеймс приехал в свою деревенскую ветлечебницу, его ожидало письмо следующего содержания:
«По имеющимся сведениям, выплаты налоговых пошлин в периоды 2006/2007 и 2007/2008 гг. производились Вами нерегулярно. Уведомляем Вас, что в ближайшие недели будет проведена полная ревизия Ваших бухгалтерских книг».
А ведь это работа Салли, в бешенстве подумал Джеймс. Вот чертова кукла! Теперь понятно, почему она так покорно приняла увольнение, – эта стерва просто сняла трубку и позвонила в налоговое управление! Ему не следовало афишировать тот факт, что он нередко берет плату наличными, он был слишком доверчив – понадеялся на лояльность сотрудников. Вот идиот! Но в провинции так поступают все – это всего лишь разновидность бартера. Если бы он брал с фермеров плату поросятами, все было бы законно. Только его холодильник не вместил бы все окорока и отбивные.
У него зашумело в голове. Только этого сейчас ему не хватало! Он схватил первое, что попалось под руку, и швырнул на стол, опрокинув чашку с кофе, который залил лежавшие там бумаги.
– Вот дерьмо! – крикнул он. – Дерьмо свинячье!
В этот момент в дверь вошла Салли, и он уже хотел наброситься на нее с бранью, но вплотную за ней следовала первая клиентка – Шарон Коллинз со своим престарелым колли Рексом, и Джеймс попытался сделать вид, что все в полном порядке и что возглас «Дерьмо свинячье!» и швыряние на стол рулона туалетной бумаги – обычный утренний ритуал всех ветеринаров.
– Простите, – растянул он губы в улыбке. – Вот, расплескал кофе!
Когда Шарон ушла, он немного успокоился, хотя и продолжал кипеть от злости. Докатилась страна – налоговики готовы, развесив уши, слушать каждого недовольного подчиненного! Что за порядки нынче пошли? Если у вас на кого-то зуб, так вы можете просто стукнуть на него властям и показать ему небо в алмазах! «Ну ничего, – решил он, – здесь будет всего лишь ее слово против моего, и к кому они скорее прислушаются?» Если только никто из фермеров не подтвердит ее слова – а он и представить не мог, что они подтвердят, ведь им самим это не сулит ничего хорошего.
– У тебя нет никаких оснований считать, что это как-то связано с Салли, – сказал Малкольм, когда Джеймс сообщил ему о письме. – Возможно, это даже никак не связано с тем, что ты брал наличные. Может быть, ты просто неправильно заполнил бланк.
– Нет, это работа Салли, – упорствовал Джеймс. – Таких совпадений не бывает, или ты считаешь по-другому?
Впрочем, ему следовало знать, что от Малкольма и Саймона он едва ли дождется сочувствия. Малкольм пожал плечами с таким видом, что Джеймсу захотелось влепить ему по физиономии. Было ясно, что именно хочет сказать его сотрудник: «Если бы ты не брал с клиентов деньги наличными и не обошелся несправедливо с Салли, ничего этого не случилось бы». Малкольм (и Саймон вместе с ним) решит, что он сам навлек это бедствие на себя.
– Она должна убраться, – злобно прошипел он.
– Она и так уходит.
– Я имею в виду – немедленно! Сегодня. Не потерплю ее в лечебнице ни минутой дольше.
– Ради бога, Джеймс, – устало проговорил Малкольм. – Что за ребячество.
Но Джеймс уперся. Теперь нет причины церемониться с Салли. Вред нанесен, и она уже не сможет его исправить. Он хотел удалить ее с глаз как можно дальше и как можно быстрее.
Когда он вошел в приемную, Салли болтала по телефону. На стуле сидела какая-то женщина с понурым котом в корзинке. Джеймс уперся в Салли взглядом, и она его наконец заметила.
– Зайди на пару слов.
Ему было все равно, с кем она говорит.
– Я хочу, чтобы ты немедленно собрала свои вещи и освободила место, – сказал он, когда она через пару минут зашла к нему в кабинет.
– Но я не понимаю… – У нее задрожали губы, словно она готова была заплакать, и Джеймса кольнула совесть, но он быстро справился с собой – она была сама виновата.
– А я уверен, что ты все понимаешь. Не сомневайся, я догадался, что это ты донесла на меня в налоговый департамент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Джеймс? Слишком поздно!
Он выразительно поднял брови, словно она могла понять без слов его немую мольбу. Вот оно! Настал момент, когда родители и Кати узнают всю правду о его двойной жизни…
– Привет, – произнес он таким фальшиво радостным голосом, что мог показаться слегка тронувшимся. – А ты что здесь делаешь?
Родители остановились и заулыбались этой женщине, которая явно была знакомой их сына.
– У меня же сегодня занятия, помнишь? – сказала Кати самым обычным тоном. – Я только со временем напутала. Они начинаются в семь тридцать, а не в семь, вот я и брожу тут, коротаю время.
Он замер в ожидании, что вот сейчас она добавит еще что-нибудь, спросит, например, – а ты какого черта здесь делаешь, ведь только что сидел дома и ел ужин! Но она почему-то даже не упомянула об этом.
– А мы с Полин и Джоном как раз собирались перекусить на скорую руку, – кивнул он в сторону ресторана. Если бы поскорее войти туда, оказаться от нее подальше, все еще можно поправить. У него будет время что-то придумать, какую-нибудь правдоподобную историю. Можно выдать родителей за старинных друзей семьи, которые свалились как снег на голову. Он потихоньку двинулся к ресторану, надеясь, что родители поймут его намерение и последуют его примеру. Но – увы! – мама, разумеется, ни за что не могла пропустить возможность познакомиться с кем-то из его друзей.
– Я Полин, – сказала она, – мама Джеймса, а это Джон, его папа.
Кати просто стояла и глядела на них. Еще оставалась возможность выправить ситуацию. Ну хорошо, он лгал ей, что родители не общаются с ним, но он еще сможет как-то это объяснить, выкрутиться. Пока она не сказала: «Привет, а я Кати, подружка вашего сына».
– Это Кати, – опередил ее он. – Она живет в Нижнем Шиппингеме.
Он в упор смотрел на Кати и едва заметно качал головой. Она должна понять, что это означает – молчи, не говори ничего, и милая простодушная Кати поверит ему и даст шанс объясниться. Она не та женщина, чтобы затевать публичное выяснение отношений.
И она, к счастью, ничего не сказала. Только мило улыбнулась его матери.
– Ну хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Мы лучше пойдем, чтобы не упустить столик. Пока, Кати, приятно было увидеться.
Он решительно двинулся к входу в ресторан, молясь про себя, чтобы она сейчас просто ушла.
Если она так и сделает, если она и впрямь такая любящая, невинная и доверчивая, чтобы сейчас отпустить его с миром и терпеливо дождаться его объяснений, он сумеет быть благодарным. Он никогда больше не обманет ее!
Он продолжал следовать вперед, скрестив пальцы, и услышал сзади голос Кати:
– Было приятно познакомиться.
– Нам тоже, дорогая, – отозвалась мама.
Джеймс отважился бросить взгляд через плечо и увидел, как Кати уходит в противоположном направлении. В этот миг она тоже оглянулась и слегка нахмурилась, незаметно для родителей, будто желая сказать: «Что происходит?» Он успел только сделать гримасу, которая должна была означать – все хорошо, только верь мне, и в следующую секунду завел родителей в двери «Сорренто».
– Приятная женщина. Так я не поняла – кто она?
– Просто одна жительница деревни. Часто приводит ко мне свою собаку.
Его сердце колотилось, как у загнанного зверя. Боже, еще немного, и он был бы разоблачен.
Кати никак не могла сосредоточиться на рефлексологии. Она опоздала на несколько минут – заблудилась, отыскивая нужный дом. В голове у нее царила неразбериха, и она свернула направо вместо того, чтобы свернуть налево, а когда поняла, что зашла не туда, оказалась на шоссе, уводящем прочь из города. Войдя в аудиторию, где преподаватель уже говорил вступительное слово, она пробормотала извинения, смущенно улыбнулась своим соученикам и села сзади. Она ощущала ликование оттого, что выполнила задуманное, поймала Джеймса врасплох и заставила попотеть. Теперь он места себе не находит, придумывая, как будет выкручиваться. Но в целом эпизод оставил неприятный осадок.
Если бы их встреча в самом деле оказалась случайной, если бы она ни о чем не подозревала, она, конечно, представилась бы Полин и Джону как подруга Джеймса, и вся история выплыла бы наружу. Ей не верилось, что Джеймс оказался настолько глуп, чтобы нагородить столько лжи! Как он вообще мог рассчитывать, что все останется шито-крыто? И что все замешанные в деле стороны будут довольны и благополучны? Правда заключалась в том, поняла она, что Джеймс не думает ни о ком, кроме самого себя. Но теперь она выбила его из колеи. И это здорово.
Она постаралась вникнуть в слова преподавателя, всматривалась в сложную диаграмму, изображающую строение человека. Ей надо держать мысли в узде для разговора с Джеймсом, когда она вернется домой. Надо возмутиться, потребовать, чтобы он вразумительно объяснил причину своего вранья про родителей, и при этом ничем не выдать того, что ей известно о нем все! И она точно знала – он ни за что не скажет ей всей правды… если только она сама ему ее не преподнесет!
Когда Кати вернулась домой, Джеймс уже ждал ее. Не успела она закрыть входную дверь, как он вскочил с кресла:
– Я тебе сейчас все объясню.
Помни, что ты милая, доверчивая Кати, и не заходи слишком далеко, напомнила она себе.
– Я слушаю.
Джеймс явно подготовился, и она решила дать ему высказаться.
– Я не смог тебе сказать, – начал он, – собирался, но не смог. Правда в том, что мама недавно связалась со мной. Она сказала, что жалеет о том, как вела себя, и хочет помириться. И я пригласил их, чтобы попытаться наладить отношения.
Он замолчал. Кати не знала, закончил он или нет. Он, кажется, ждал, что она ответит.
– Но это же замечательно! Я только одного не пойму – почему ты скрывал от меня?
– Потому, что я ничего не рассказал им о тебе. Потому я и пригласил их в Линкольн, а не сюда. Понимаешь, я подумал, что для них это и без того большой прогресс – признать, что мой брак распался не по моей вине. По-моему, они едва ли готовы принять факт, что теперь у меня другая женщина. Пока еще нет. Они наверняка станут думать, что мы с тобой сошлись, еще когда я жил со Стеф, что я разбил семью и ты послужила причиной. А я не могу допустить, чтобы они питали к тебе враждебные чувства.
Ей пришлось отдать ему должное – он справился неплохо! Она положила ладонь ему на локоть:
– Но все-таки почему ты не рассказал мне? Я бы все поняла. Я была бы очень рада, что ты наладил с ними отношения.
Он посмотрел на нее, как счастливый щенок:
– Конечно, ты права. Прости меня, дорогая. Я тебя недооценил. Просто… я не привык еще жить с таким чутким и отзывчивым человеком, как ты!
– Но я считала, что между нами нет секретов, – сказала Кати, сумев избежать даже намека на сарказм.
– Я знаю, ты права. Но иногда я забываю, до чего ты потрясающая женщина. После всех лет, проведенных со Стеф… Она никогда меня не понимала.
– Я думаю, все просто замечательно. И когда ты почувствуешь, что готов им все рассказать, мы пригласим их к нам сюда и станем настоящей семьей.
– Непременно! – Он обнял ее, и она почувствовала сквозь его рубашку, что он весь в поту.
Глава 24
Стефани жалела, что визит Полин и Джона в Лондон продлился так недолго. Посадив родителей в пятницу утром в такси, которое должно было отвезти их на вокзал Паддингтон, она подумала, что будет очень грустно, когда они перестанут быть ее свекром и свекровью. Обнимая Полин на прощание, она почувствовала, как к глазам подступают слезы. «Держись, – приказала она себе, – они все равно останутся дедом и бабушкой Финна, и ты сможешь видеться с ними не реже, чем раньше».
Полин находилась под впечатлением поездки в Линкольн и не могла нарадоваться, что Джеймс сумел провести с ними так много времени, несмотря на свою занятость. Стефани была немного разочарована, что свекровь не упомянула о симпатичной женщине – знакомой Джеймса, с которой они там встретились. Тогда она могла бы порасспрашивать Джеймса об этой женщине и заставить его попотеть. Она уже слышала от Кати подробный рассказ о том, как произошла эта встреча.
Финна эти два дня безбожно баловали, пичкали любовью и заботой. Он сумел уговорить бабушку и дедушку, чтобы они по пути домой из школы купили ему морскую свинку, которая теперь с надутым видом сидела в большой клетке, вынесенной в сад. Клетку принес Джеймс после того, как Стефани позвонила ему в панике и сказала, что свинка шастает по всей кухне. Финн назвал свинку немного прозаически – Дэвидом, в честь своего любимца Доктора Кто.
Джеймс вел себя безупречно, позволив родителям вволю предаваться воспоминаниям о своем детстве. Стефани хотелось, чтобы они погостили подольше. Каким-то образом в их присутствии атмосфера в доме ощутимо разрядилась. Ей было труднее общаться с Джеймсом, когда они оставались наедине. Он тоже казался уставшим и несколько подавленным – должно быть, начинало сказываться напряжение двойной жизни.
– Мы вовсе не обязаны облегчать ему жизнь, – сказала она Кати, когда они разговаривали по телефону утром в понедельник.
– Вот именно, – согласилась Кати.
К тому времени, как Джеймс вернулся домой в следующую среду, Стефани успела пробежаться по магазинам и купила джемпер с глубоким вырезом, снимок которого прислала ей Кати. «Всего за 9,99 фунта в «Нью лук»! – гласило сопроводительное послание. – Он стоит того». Расцветка была дикая – пурпурно-розовая, с каким-то непонятным абстрактным узором. Стефани подумала, что никогда не выбрала бы такую вещь при своем цвете волос, но джемпер невольно врезался в память, и Джеймс наверняка его запомнил. Эта идея пришла в голову Кати, и Стефани обрадовалась, что теперь и она активно принимает участие в реализации их плана, изыскивая способы позабавиться за счет Джеймса.
К его возвращению Стефани была уже дома. Она подбежала к двери, с нетерпением распахнула ее и лучезарно улыбнулась Джеймсу, словно он был монахом из обители Святого Бернарда, в снежную метель поспешившим к ней с фляжкой бренди. Ее энтузиазм немедленно отразился и на его лице – он явно был рад ее увидеть. Но тут она заметила, как его глаза скользнули вниз, и улыбка на мгновение сменилась замешательством. Стефани едва не расхохоталась, но вместо этого сама оглядела свой джемпер и сказала с невинным видом:
– Ну, как тебе нравится? Я его сегодня купила.
Побледневший Джеймс сумел промямлить:
– М-м-м… да, довольно мило.
Но она заметила, насколько вещица действует ему на нервы.
В пятницу она попросила его вернуться домой пораньше, потому что собиралась пойти с Наташей в паб. Обычно она только пропускала стаканчик вина на скорую руку после работы. Джеймс всегда начинал стонать, когда его просили посидеть с Финном.
– Я и так редко тебя вижу, – жаловался он, и Стефани обычно бывало приятно, что ему грустно лишний раз коротать вечер без нее. Теперь-то она понимала, что он просто-напросто не хочет препираться с Финном, убеждая его лечь спать вовремя.
Но в этот раз он согласился сразу и без жалоб.
Стефани в обществе Наташи отвела душу в пабе и вернулась домой в состоянии приятного опьянения и в самом великодушном настроении.
В субботу Финн был на седьмом небе от счастья – Джеймс встал рано и пошел с ним на задний двор сооружать домик для Дэвида. Они сделали клетку-шалаш из дощечек, а потом Джеймс повел сына в магазин стройматериалов, где они купили проволочную сетку для загона. Стефани слышала, как они оживленно что-то обсуждают во дворе. Как бы там ни было, но Финн обожал проводить время с отцом.
– Не забывай каждый день кормить его, менять воду и выпускать побегать, – наставлял Джеймс.
Стефани раздвинула планки жалюзи и посмотрела в окно. Финн жадно ловил каждое слово отца.
– И еще ты должен помнить, что Себастьян, если дать ему такую возможность, немедленно сожрет Дэвида!
Финн кивал с торжественным видом.
– И ты должен проверять перед сном, чтобы дверца домика была заперта, иначе ночью до него могут добраться лисицы.
Стефани вынесла им перекусить бутерброды и колу и наблюдала, как они едят, сидя рядышком на траве. В четыре часа она вышла посмотреть, как Дэвида торжественно пересаживают из клетки в его роскошное новое жилище, где он немедленно забился в угол с прежним, недовольным видом.
– Сегодня у меня был самый счастливый день, – сказал Финн, лежа в кровати, когда она подтыкала ему одеяло.
Стефани и Джеймс, сидя перед телевизором, распили бутылочку вина. Они оживленно беседовали и чувствовали себя по-семейному уютно. Но примерно в половине одиннадцатого он взял мобильник и вышел из комнаты.
Через несколько минут Стефани пришла эсэмэска: «Сказал, что ужинал в Воксхолле с Питером, Аби и их друзьями. Что была жуткая скукота».
– Я иду спать, – сказала Стефани, когда Джеймс вернулся в гостиную. – Спокойной ночи. И она вышла, не поцеловав его на ночь.
Утром в понедельник, когда Джеймс приехал в свою деревенскую ветлечебницу, его ожидало письмо следующего содержания:
«По имеющимся сведениям, выплаты налоговых пошлин в периоды 2006/2007 и 2007/2008 гг. производились Вами нерегулярно. Уведомляем Вас, что в ближайшие недели будет проведена полная ревизия Ваших бухгалтерских книг».
А ведь это работа Салли, в бешенстве подумал Джеймс. Вот чертова кукла! Теперь понятно, почему она так покорно приняла увольнение, – эта стерва просто сняла трубку и позвонила в налоговое управление! Ему не следовало афишировать тот факт, что он нередко берет плату наличными, он был слишком доверчив – понадеялся на лояльность сотрудников. Вот идиот! Но в провинции так поступают все – это всего лишь разновидность бартера. Если бы он брал с фермеров плату поросятами, все было бы законно. Только его холодильник не вместил бы все окорока и отбивные.
У него зашумело в голове. Только этого сейчас ему не хватало! Он схватил первое, что попалось под руку, и швырнул на стол, опрокинув чашку с кофе, который залил лежавшие там бумаги.
– Вот дерьмо! – крикнул он. – Дерьмо свинячье!
В этот момент в дверь вошла Салли, и он уже хотел наброситься на нее с бранью, но вплотную за ней следовала первая клиентка – Шарон Коллинз со своим престарелым колли Рексом, и Джеймс попытался сделать вид, что все в полном порядке и что возглас «Дерьмо свинячье!» и швыряние на стол рулона туалетной бумаги – обычный утренний ритуал всех ветеринаров.
– Простите, – растянул он губы в улыбке. – Вот, расплескал кофе!
Когда Шарон ушла, он немного успокоился, хотя и продолжал кипеть от злости. Докатилась страна – налоговики готовы, развесив уши, слушать каждого недовольного подчиненного! Что за порядки нынче пошли? Если у вас на кого-то зуб, так вы можете просто стукнуть на него властям и показать ему небо в алмазах! «Ну ничего, – решил он, – здесь будет всего лишь ее слово против моего, и к кому они скорее прислушаются?» Если только никто из фермеров не подтвердит ее слова – а он и представить не мог, что они подтвердят, ведь им самим это не сулит ничего хорошего.
– У тебя нет никаких оснований считать, что это как-то связано с Салли, – сказал Малкольм, когда Джеймс сообщил ему о письме. – Возможно, это даже никак не связано с тем, что ты брал наличные. Может быть, ты просто неправильно заполнил бланк.
– Нет, это работа Салли, – упорствовал Джеймс. – Таких совпадений не бывает, или ты считаешь по-другому?
Впрочем, ему следовало знать, что от Малкольма и Саймона он едва ли дождется сочувствия. Малкольм пожал плечами с таким видом, что Джеймсу захотелось влепить ему по физиономии. Было ясно, что именно хочет сказать его сотрудник: «Если бы ты не брал с клиентов деньги наличными и не обошелся несправедливо с Салли, ничего этого не случилось бы». Малкольм (и Саймон вместе с ним) решит, что он сам навлек это бедствие на себя.
– Она должна убраться, – злобно прошипел он.
– Она и так уходит.
– Я имею в виду – немедленно! Сегодня. Не потерплю ее в лечебнице ни минутой дольше.
– Ради бога, Джеймс, – устало проговорил Малкольм. – Что за ребячество.
Но Джеймс уперся. Теперь нет причины церемониться с Салли. Вред нанесен, и она уже не сможет его исправить. Он хотел удалить ее с глаз как можно дальше и как можно быстрее.
Когда он вошел в приемную, Салли болтала по телефону. На стуле сидела какая-то женщина с понурым котом в корзинке. Джеймс уперся в Салли взглядом, и она его наконец заметила.
– Зайди на пару слов.
Ему было все равно, с кем она говорит.
– Я хочу, чтобы ты немедленно собрала свои вещи и освободила место, – сказал он, когда она через пару минут зашла к нему в кабинет.
– Но я не понимаю… – У нее задрожали губы, словно она готова была заплакать, и Джеймса кольнула совесть, но он быстро справился с собой – она была сама виновата.
– А я уверен, что ты все понимаешь. Не сомневайся, я догадался, что это ты донесла на меня в налоговый департамент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34