Ты не представляешь, сколько у меня сразу появилось новых клиентов. Думаю, они просто хотят послушать всю историю с начала до конца. Я уже выбилась из сил.
– Вот и отлично, – поддержала ее Стефани, не зная, что еще сказать.
– А как принял это Финн?
– Знаешь, настроение у него сейчас неустойчивое. Но, я думаю, когда мы точно определим, по каким дням он будет видеться с Джеймсом, все наладится.
– Сэм Макнейл сказала мне, что просьба Джеймса узаконить пристройку почти наверняка будет отклонена. Она не призналась, но мне кажется, что она хочет лично приложить к этому руку.
– Что ты говоришь?! – поразилась Стефани. – Может быть, ты убедишь ее этого не делать? Какой смысл продолжать все теперь, правда?
– Конечно же смысл есть! – не согласилась с ней Кати. – Это так забавно… – Она чуть помедлила и рассмеялась: – Шучу, я попробую что-то сделать. Знаешь, Стефани, все так добры ко мне. Я и не знала, что у меня тут столько друзей.
– Чудесно, – сказала Стефани. – Рада за тебя.
Ей было не по себе. Кажется, Кати не считала, что игра окончена.
Глава 39
Это был первый рабочий день Джеймса после того, как его жизнь круто изменилась. Он опоздал к началу приема, потому что у него не было часов, а портье в мотеле забыл разбудить его, хотя он и попросил об этом накануне. Заснул он только под утро, а проснулся от гудка автомобиля минут двадцать десятого. Сначала он не понял, где находится, и одно мгновение думал, что провел ночь со случайной бабенкой, но вспомнил, что все гораздо хуже.
Джеймс из экономии собирался было дойти до работы пешком, но теперь опаздывал, и пришлось взять такси, которое он вообще-то не мог себе позволить. Такси застряло в пробке, и в конечном счете он опоздал еще сильнее. Вбежал в Вестминстерскую ветеринарную клинику десять минут одиннадцатого, весь потный и запыхавшийся. Последние несколько лет Джеймс не раз радовался тому, что в лондонской клинике он не начальник, не должен принимать на работу и рассчитывать сотрудников, не несет ответственности за состояние бухгалтерских книг. Но сегодня это его не радовало.
– Гарри рвет и мечет, – сказала ему секретарша Джеки, едва он вошел в приемную. – Я пыталась дозвониться до тебя, но не смогла.
Джеймс представил, как трезвонит его мобильник, забытый на тумбочке у кровати в доме, где он больше не жил.
– Я позвонила Стефани, но она сказала, что не знает, где ты.
Джеймс заметил, как она смотрит на него – словно о чем-то догадывается, и постарался сохранить невозмутимое лицо. А Джеки поинтересовалась:
– У тебя все в порядке?
– Где Гарри? – спросил Джеймс, не отвечая на вопрос. Гарри, владелец клиники, славился гнусным характером и любил при каждом подходящем случае напомнить Джеймсу, что, какой бы тот ни был опытный и квалифицированный врач и пусть даже имеет собственную практику в деревне, в Лондоне полноправный босс все же он, Гарри.
– Удаляет занозу из лапы Берти Макдональда. Берти записан к тебе на прием на девять сорок пять, – произнесла она зловеще. – А перед этим он принял твоих клиентов, записанных на девять, девять пятнадцать и девять тридцать.
– Ну, вот я пришел. Можешь приглашать записанных на десять.
Джеки заглянула в список.
– Следующий Александр Хартингтон, – объявила она, указывая на бледного лысеющего мужчину средних лет с рыжим котом на руках.
Александром могли звать любого из них. Джеймс знаком предложил мужчине войти. Начало дня нельзя было назвать удачным. Джеймс собирался просить Гарри разрешить ему перейти на полную рабочую неделю, но теперь это было некстати. Если Гарри рассердился, то надолго.
К полудню он выбился из сил – сказалась бессонная ночь. Из-за опоздания он не мог позволить себе даже короткий перерыв на кофе, чтобы взбодриться. Ему казалось, что он не дотянет до вечера. Когда ушел пациент, записанный на двенадцать двадцать пять, он как подкошенный упал в кресло, собираясь подкрепить себя получасовым сном, а потом перед следующим пациентом успеть съесть бутерброд, но тут зазвонил телефон. Снимать трубку не хотелось, но Джеки все равно войдет к нему в кабинет из приемной и передаст сообщение на словах.
– Стефани тебя спрашивает, – сказала секретарша, когда он снял наконец трубку, и сердце у него упало.
– Хорошо, соедини меня, – произнес он как можно естественнее. Но Джеки его уже не слышала. Она никогда не интересовалась, хочет он ответить на звонок или нет.
– Джеймс? – Голос Стефани звучал деловито.
– Стеф, привет, как ты? – Может быть, она звонит узнать, как у него дела? Может быть, волнуется за него?
– Я хотела спросить, хочешь ли ты взять Финна на завтрашний вечер? Эдна будет занята.
Джеймс вспомнил, как его жена, одетая по-выходному, возвращалась домой в половине девятого утра. И спросил, не сумев сдержаться:
– Ты куда-то собираешься?
– Думаю, что это теперь не твое дело, – ответила она. – Так ты хочешь или нет?
Она с кем-то встречается! Он забыл, что сам вел двойную жизнь весь последний год и ему не к лицу выискивать чужие грешки, и спросил:
– Кто он?
Стефани рассмеялась. Скорее даже фыркнула.
– Нет, ты просто неподражаем! Джеймс заставил себя промолчать.
– Куда мне его подвезти? – спросила она тем временем.
– Я поселился в мотеле на Чак-Фарм, в Камдене, – ответил Джеймс. – Можешь привезти его туда.
– Ты остановился в мотеле на Чак-Фарм? Туда я Финна не повезу. Что вы там станете делать целый вечер – тараканьи бега устраивать?
– Я могу прийти домой, – предложил он с надеждой. Если он будет дома, то у Стефани вряд ли хватит духу уйти на всю ночь.
– Неплохая мысль, – сказала она не дрогнув. – Для Финна так будет лучше. Я вернусь к двенадцати. Мы ужинаем с Наташей.
«Пожалуй, делаю из мухи слона, – подумал он. – Возможно, утром Стефани возвращалась от Наташи. А что – вполне может быть». И это правда не твое дело, сказал он себе. Ты не имеешь права допытываться у нее.
– А на самом деле с кем ты встречаешься? – спросил он, не успев остановить себя.
– Тебя это больше не касается, – ответила Стефани вежливо. – Увидимся завтра. Хорошо, если бы ты пришел к шести.
Стефани не солгала, сказав, что в пятницу собирается ужинать с Наташей. Она стремилась насколько возможно быть честной с Джеймсом, избегая пока говорить ему о Майкле. Но не хотела и оказаться в ситуации, когда чувствуешь себя обязанной отчитываться о каждом свидании. Какое ему дело? Они расстались, и точка. Завтра Майкл весь день будет занят в Ист-Энде и сможет встретиться с ней только в восемь. Они проведут вместе три с половиной бесценных часа. Она не хотела так скоро снова оставаться у него на ночь, это нечестно по отношению к Финну. И Наташа предложила вместе перекусить после работы (для нее это был повод отдохнуть от домашней стряпни) и скоротать с ней час-другой, пока Стефани не придет время ехать на встречу с Майклом в Шордич. Это было не слишком удобно, но такова реальность, если ты одинокая работающая мать и не отказываешься от личной жизни. Они с Майклом собирались послушать музыку. По правде говоря, она не была большой любительницей джаза и предпочла бы провести время с Майклом у него в квартире. А так они будут сидеть в душном клубе и слушать музыку, от которой она не в восторге, и драгоценная ночь пропадет зря. Но музыканты были приятелями Майкла, и он пообещал им, что придет.
Когда Джеймс приехал домой вечером в пятницу, у него был такой вид, словно он помылся в раковине. Именно это он и сделал, потому что в том же самом мотеле переехал в более дешевый номер. Ванная на этом этаже была общая для постояльцев из четырех номеров. Она никогда не пустовала, и Джеймсу пришлось воспользоваться маленькой раковиной, приткнувшейся в уголке спальни, чтобы помыться и почистить одежду. Он разрывался между желаниями произвести хорошее впечатление на жену и вызвать у нее сочувствие к себе. В конце концов обстоятельства не позволили ему произвести хорошее впечатление, и он остановился на втором варианте. Они увидятся со Стефани впервые после того, как она его выставила. Он знал, что она-то будет выглядеть хорошо, поскольку ей предстоит свидание (с кем бы оно ни было). И понимал, что ревновать не имеет права. Если она уже кого-то встретила, пусть это и казалось невероятным, ему придется принять это и жить дальше.
Но ему хотелось игры на равных, хотелось знать, что еще остается шанс вернуть жену, что еще не все потеряно, потому что ее сердце похитил кто-то еще. Он пытался представить, кто это мог быть. Наверное, кто-то из ее старых знакомых, кого она держала про запас. А что, если это кто-то из его приятелей? Из тех, кто был на дне его рождения? Стоило только подумать об этом, как ему становилось тошно.
Дверь открыл Финн, и Джеймс увидел, как выражение лица сына с радостно-взволнованного сменилось на испуганное. Словно на пороге стоял гризли Адамс. Джеймс пожалел, что не побрился, но кто мог знать, что за какую-то неделю у него отрастет такая щетина? Когда Финн понял, что пришел его папа, он позволил обнять себя, но тут же отстранился и сказал:
– От тебя так странно пахнет.
– От тебя тоже, – ответил Джеймс.
Финн провел его на кухню, где Джеймс рассчитывал увидеть Стефани, но ее тут не было. Он надеялся, что перед ее уходом они успеют переговорить. Он слушал, как Финн рассказывает ему о случившемся за неделю (Себастьяна вырвало на ковер коричневым, а посередине был большой комок, похожий на мертвую мышь), и одновременно прислушивался, не раздадутся ли ее шаги на лестнице. Но минуты бежали, и он понял, что Стефани не намерена общаться с ним без необходимости.
– А мама где? – спросил он Финна в перерыве между его рассказами.
– Наверху, – ответил сын. – Она сегодня вечером уходит.
– А… – сказал Джеймс как можно небрежнее, понимая, что только плохой отец способен втянуть сына в свою личную драму. Но все равно спросил: – И с кем же?
Финн, к счастью, не понял, что его используют, и, пожав плечами, ответил:
– А я знаю?
Примерно в четверть шестого он услышал, как Стефани спускается по ступеням, и приготовился. Но она заглянула только на секунду и сказала, что попросит таксиста, который доставит ее домой, отвезти его в мотель, тем самым подчеркнув, что ему не стоит рассчитывать на беседу с ней за полночь за чашечкой чая. Скользнув по нему взглядом, она присмотрелась уже более внимательно, но никак не прокомментировала его внешний вид. Потом торопливо поцеловала Финна и в момент исчезла. Выглядела она роскошно – джинсы, высокие каблуки – одно из ее излюбленных сочетаний, и облегающий голубой топ. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, он опустился на стул, словно из него выкачали все силы.
Спустя шесть часов Джеймс, уложив Финна гораздо позже положенной половины девятого, поскольку хотел подольше побыть вместе с ним, дремал на диване, когда услышал, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он сел, сонно моргая.
– Такси ждет у крыльца, – сказала Стефани, входя в комнату.
Джеймс потер глаза.
– Хорошо провела время?
– Да, спасибо.
Она явно не собиралась поощрять беседу, и он сказал:
– Хорошо, тогда я пойду, – и встал.
Стефани держалась на ногах не вполне твердо, словно порядком выпила.
– Когда я снова тебе понадоблюсь, дай мне знать, – сказал он. – Я хотел бы видеться с Финном как можно чаще.
– Только в следующий раз постарайся привести себя в порядок, – напутствовала его Стефани. – Не думаю, что ему полезно видеть тебя таким неряхой.
Вот и дождался сочувствия, подумал он, уходя.
Глава 40
А в Нижнем Шиппингеме Кати все еще была героиней дня. В деревне каждая новость становится сенсацией, а подобная история могла давать пищу для сплетен многие недели. Здесь почти каждый был как-то связан с Джеймсом, даже если его сосед один раз вызывал его к заболевшему хомячку. Теперь общий вывод гласил, что «он всегда был какой-то странный», хотя еще пару недель назад те же самые люди находили его приятным, обязательным и надежным. Кати наслаждалась своим положением жертвы («Как мог он так поступить именно с ней – такой безответной, такой кроткой!»). В магазине к ней подходили сердобольные старушки и убеждали, что без него ей будет только лучше и где-то есть мужчина, который станет обращаться с ней как с принцессой, как она того заслуживает.
Ее бизнес процветал потому, что люди пользовались ее услугами, чтобы поддержать ее материально («Ей надо больше загружать себя работой, бедняжке») и чтобы послушать историю в захватывающих подробностях («А вы знаете, ведь он и Симону Найтли пытался соблазнить, словно двух женщин ему мало!»). Симона и сама со смаком рассказала Кати сильно подредактированную версию случившегося той ночью, когда она, пьяная, вешалась Джеймсу на шею. Естественно, в этой версии она выглядела потерпевшей, а Джеймс – развратником. Она сказала Кати, что Ричард в ярости и грозит размазать Джеймса по стенке, если тот когда-нибудь посмеет сунуться в Нижний Шиппингем.
Сэм Макнейл сказала Кати, что управа обязала Джеймса снести пристройку к лечебнице. Но так как его нынешнее нахождение было неизвестно, эта новость могла дойти до него только по истечении определенного срока, после которого за неисполнение постановления полагался штраф. «Как безответственно с его стороны, – говорила она, – уехать вот так, не оставив адреса».
Кати пробовала сопротивляться намерению Сэм взять ее под свое крыло, но та твердо решила стать ей родной матерью и то и дело зазывала ее к себе на коктейль или на обед. Пока она раздувала пламя вокруг злополучной пристройки, Кати с этим мирилась, но теперь она пыталась выскользнуть из-под душного одеяла дружбы Сэм. Пришло время ей немного развлечься, завести собственных друзей и вообще пожить в свое удовольствие.
Кати раньше не была близко знакома с бывшей секретаршей Джеймса Салли О'Коннел, но теперь подумала: а почему бы им не стать подругами? Салли тоже пострадала от Джеймса и, кроме того, могла оказаться полезна.
И вот одним прекрасным утром, вооруженная пакетиком собственноручно испеченных пирожков и с самой своей обаятельной улыбкой наготове, Кати постучалась в дверь дома Салли и представилась.
– Я думаю, ты не должна спускать ему этого, – сказала она, когда они с Салли пили чай с пирожками на кухне. – На такой случай предусмотрен закон. Нельзя увольнять людей вот так сразу, что бы они, по-вашему, ни сделали.
– Да я вообще не знаю, что такого сделала, – оправдывалась Салли.
Кати, разумеется, хорошо это знала, но признать вслух не могла.
– Даже если бы ты сделала…
– Но я не сделала! – упорно повторяла Салли, и Кати показалось, что она сейчас расплачется. Она попробовала зайти с другого боку:
– Я знаю. Просто хотела сказать, что, даже если Джеймс и считал тебя кругом виноватой, он все равно не имел права выгонять с работы. Существует установленный порядок действий. – Какой именно порядок действий – она не имела понятия, но была твердо уверена: стоит Салли поднять шум, и у Джеймса будут неприятности. – Тебе надо пожаловаться в Бюро юридических консультаций. Салли отхлебнула чаю.
– Ну, не знаю, – сказала она. – На будущей неделе я начинаю работать у Саймона и Малкольма. Теперь в этом нет смысла.
Кати считала, что апатия среди молодого поколения – распространенное явление и что им только бы сидеть на диване и играть в видеоигры днями напролет. Хотя, судя по кухне, на которой они чаевничали, едва ли О'Коннелы могли позволить себе много видеоигр, а тем более приставку для них.
– Ты могла бы получить деньги! – пришло вдруг ей в голову. – Я уверена, что они заставят его заплатить компенсацию. – И поняла, что попала в точку: Салли тут же оживилась.
– Так что, по-твоему, я должна сделать? – спросила она, снова наполняя чашки.
Единственным облаком на горизонте Кати был Оуэн. С той ночи после праздника ей удавалось избегать его, но до сих пор ее коробило от мысли, что он воспользовался ее беспомощным состоянием. Отныне она твердо решила, что в отношениях с мужчинами будет главной. Ни сидеть дома в ожидании их звонков, ни тратить часы на приготовление пастушьего пирога только потому, что он его обожает , она больше не станет! Если она снова начнет с кем-то встречаться, это будет только на ее условиях, и пусть они подстраиваются под нее, а не наоборот.
Но Нижний Шиппингем был маленькой деревушкой, и долго избегать встречи с кем-либо из его жителей не представлялось возможным. И вот недели через две после праздника у входа в магазин органических удобрений она натолкнулась на Оуэна, который как раз выходил оттуда. Увидев ее, он расплылся в улыбке. Кати хотела было пройти мимо него, как мимо пустого места, но он стоял прямо у нее на пути, и она поздоровалась как могла сдержаннее.
– Как поживаете? – спросил он проникновенно.
– Замечательно.
Кати шагнула, чтобы миновать его и войти в магазин. Она ждала, что он посторонится, чтобы дать ей дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Вот и отлично, – поддержала ее Стефани, не зная, что еще сказать.
– А как принял это Финн?
– Знаешь, настроение у него сейчас неустойчивое. Но, я думаю, когда мы точно определим, по каким дням он будет видеться с Джеймсом, все наладится.
– Сэм Макнейл сказала мне, что просьба Джеймса узаконить пристройку почти наверняка будет отклонена. Она не призналась, но мне кажется, что она хочет лично приложить к этому руку.
– Что ты говоришь?! – поразилась Стефани. – Может быть, ты убедишь ее этого не делать? Какой смысл продолжать все теперь, правда?
– Конечно же смысл есть! – не согласилась с ней Кати. – Это так забавно… – Она чуть помедлила и рассмеялась: – Шучу, я попробую что-то сделать. Знаешь, Стефани, все так добры ко мне. Я и не знала, что у меня тут столько друзей.
– Чудесно, – сказала Стефани. – Рада за тебя.
Ей было не по себе. Кажется, Кати не считала, что игра окончена.
Глава 39
Это был первый рабочий день Джеймса после того, как его жизнь круто изменилась. Он опоздал к началу приема, потому что у него не было часов, а портье в мотеле забыл разбудить его, хотя он и попросил об этом накануне. Заснул он только под утро, а проснулся от гудка автомобиля минут двадцать десятого. Сначала он не понял, где находится, и одно мгновение думал, что провел ночь со случайной бабенкой, но вспомнил, что все гораздо хуже.
Джеймс из экономии собирался было дойти до работы пешком, но теперь опаздывал, и пришлось взять такси, которое он вообще-то не мог себе позволить. Такси застряло в пробке, и в конечном счете он опоздал еще сильнее. Вбежал в Вестминстерскую ветеринарную клинику десять минут одиннадцатого, весь потный и запыхавшийся. Последние несколько лет Джеймс не раз радовался тому, что в лондонской клинике он не начальник, не должен принимать на работу и рассчитывать сотрудников, не несет ответственности за состояние бухгалтерских книг. Но сегодня это его не радовало.
– Гарри рвет и мечет, – сказала ему секретарша Джеки, едва он вошел в приемную. – Я пыталась дозвониться до тебя, но не смогла.
Джеймс представил, как трезвонит его мобильник, забытый на тумбочке у кровати в доме, где он больше не жил.
– Я позвонила Стефани, но она сказала, что не знает, где ты.
Джеймс заметил, как она смотрит на него – словно о чем-то догадывается, и постарался сохранить невозмутимое лицо. А Джеки поинтересовалась:
– У тебя все в порядке?
– Где Гарри? – спросил Джеймс, не отвечая на вопрос. Гарри, владелец клиники, славился гнусным характером и любил при каждом подходящем случае напомнить Джеймсу, что, какой бы тот ни был опытный и квалифицированный врач и пусть даже имеет собственную практику в деревне, в Лондоне полноправный босс все же он, Гарри.
– Удаляет занозу из лапы Берти Макдональда. Берти записан к тебе на прием на девять сорок пять, – произнесла она зловеще. – А перед этим он принял твоих клиентов, записанных на девять, девять пятнадцать и девять тридцать.
– Ну, вот я пришел. Можешь приглашать записанных на десять.
Джеки заглянула в список.
– Следующий Александр Хартингтон, – объявила она, указывая на бледного лысеющего мужчину средних лет с рыжим котом на руках.
Александром могли звать любого из них. Джеймс знаком предложил мужчине войти. Начало дня нельзя было назвать удачным. Джеймс собирался просить Гарри разрешить ему перейти на полную рабочую неделю, но теперь это было некстати. Если Гарри рассердился, то надолго.
К полудню он выбился из сил – сказалась бессонная ночь. Из-за опоздания он не мог позволить себе даже короткий перерыв на кофе, чтобы взбодриться. Ему казалось, что он не дотянет до вечера. Когда ушел пациент, записанный на двенадцать двадцать пять, он как подкошенный упал в кресло, собираясь подкрепить себя получасовым сном, а потом перед следующим пациентом успеть съесть бутерброд, но тут зазвонил телефон. Снимать трубку не хотелось, но Джеки все равно войдет к нему в кабинет из приемной и передаст сообщение на словах.
– Стефани тебя спрашивает, – сказала секретарша, когда он снял наконец трубку, и сердце у него упало.
– Хорошо, соедини меня, – произнес он как можно естественнее. Но Джеки его уже не слышала. Она никогда не интересовалась, хочет он ответить на звонок или нет.
– Джеймс? – Голос Стефани звучал деловито.
– Стеф, привет, как ты? – Может быть, она звонит узнать, как у него дела? Может быть, волнуется за него?
– Я хотела спросить, хочешь ли ты взять Финна на завтрашний вечер? Эдна будет занята.
Джеймс вспомнил, как его жена, одетая по-выходному, возвращалась домой в половине девятого утра. И спросил, не сумев сдержаться:
– Ты куда-то собираешься?
– Думаю, что это теперь не твое дело, – ответила она. – Так ты хочешь или нет?
Она с кем-то встречается! Он забыл, что сам вел двойную жизнь весь последний год и ему не к лицу выискивать чужие грешки, и спросил:
– Кто он?
Стефани рассмеялась. Скорее даже фыркнула.
– Нет, ты просто неподражаем! Джеймс заставил себя промолчать.
– Куда мне его подвезти? – спросила она тем временем.
– Я поселился в мотеле на Чак-Фарм, в Камдене, – ответил Джеймс. – Можешь привезти его туда.
– Ты остановился в мотеле на Чак-Фарм? Туда я Финна не повезу. Что вы там станете делать целый вечер – тараканьи бега устраивать?
– Я могу прийти домой, – предложил он с надеждой. Если он будет дома, то у Стефани вряд ли хватит духу уйти на всю ночь.
– Неплохая мысль, – сказала она не дрогнув. – Для Финна так будет лучше. Я вернусь к двенадцати. Мы ужинаем с Наташей.
«Пожалуй, делаю из мухи слона, – подумал он. – Возможно, утром Стефани возвращалась от Наташи. А что – вполне может быть». И это правда не твое дело, сказал он себе. Ты не имеешь права допытываться у нее.
– А на самом деле с кем ты встречаешься? – спросил он, не успев остановить себя.
– Тебя это больше не касается, – ответила Стефани вежливо. – Увидимся завтра. Хорошо, если бы ты пришел к шести.
Стефани не солгала, сказав, что в пятницу собирается ужинать с Наташей. Она стремилась насколько возможно быть честной с Джеймсом, избегая пока говорить ему о Майкле. Но не хотела и оказаться в ситуации, когда чувствуешь себя обязанной отчитываться о каждом свидании. Какое ему дело? Они расстались, и точка. Завтра Майкл весь день будет занят в Ист-Энде и сможет встретиться с ней только в восемь. Они проведут вместе три с половиной бесценных часа. Она не хотела так скоро снова оставаться у него на ночь, это нечестно по отношению к Финну. И Наташа предложила вместе перекусить после работы (для нее это был повод отдохнуть от домашней стряпни) и скоротать с ней час-другой, пока Стефани не придет время ехать на встречу с Майклом в Шордич. Это было не слишком удобно, но такова реальность, если ты одинокая работающая мать и не отказываешься от личной жизни. Они с Майклом собирались послушать музыку. По правде говоря, она не была большой любительницей джаза и предпочла бы провести время с Майклом у него в квартире. А так они будут сидеть в душном клубе и слушать музыку, от которой она не в восторге, и драгоценная ночь пропадет зря. Но музыканты были приятелями Майкла, и он пообещал им, что придет.
Когда Джеймс приехал домой вечером в пятницу, у него был такой вид, словно он помылся в раковине. Именно это он и сделал, потому что в том же самом мотеле переехал в более дешевый номер. Ванная на этом этаже была общая для постояльцев из четырех номеров. Она никогда не пустовала, и Джеймсу пришлось воспользоваться маленькой раковиной, приткнувшейся в уголке спальни, чтобы помыться и почистить одежду. Он разрывался между желаниями произвести хорошее впечатление на жену и вызвать у нее сочувствие к себе. В конце концов обстоятельства не позволили ему произвести хорошее впечатление, и он остановился на втором варианте. Они увидятся со Стефани впервые после того, как она его выставила. Он знал, что она-то будет выглядеть хорошо, поскольку ей предстоит свидание (с кем бы оно ни было). И понимал, что ревновать не имеет права. Если она уже кого-то встретила, пусть это и казалось невероятным, ему придется принять это и жить дальше.
Но ему хотелось игры на равных, хотелось знать, что еще остается шанс вернуть жену, что еще не все потеряно, потому что ее сердце похитил кто-то еще. Он пытался представить, кто это мог быть. Наверное, кто-то из ее старых знакомых, кого она держала про запас. А что, если это кто-то из его приятелей? Из тех, кто был на дне его рождения? Стоило только подумать об этом, как ему становилось тошно.
Дверь открыл Финн, и Джеймс увидел, как выражение лица сына с радостно-взволнованного сменилось на испуганное. Словно на пороге стоял гризли Адамс. Джеймс пожалел, что не побрился, но кто мог знать, что за какую-то неделю у него отрастет такая щетина? Когда Финн понял, что пришел его папа, он позволил обнять себя, но тут же отстранился и сказал:
– От тебя так странно пахнет.
– От тебя тоже, – ответил Джеймс.
Финн провел его на кухню, где Джеймс рассчитывал увидеть Стефани, но ее тут не было. Он надеялся, что перед ее уходом они успеют переговорить. Он слушал, как Финн рассказывает ему о случившемся за неделю (Себастьяна вырвало на ковер коричневым, а посередине был большой комок, похожий на мертвую мышь), и одновременно прислушивался, не раздадутся ли ее шаги на лестнице. Но минуты бежали, и он понял, что Стефани не намерена общаться с ним без необходимости.
– А мама где? – спросил он Финна в перерыве между его рассказами.
– Наверху, – ответил сын. – Она сегодня вечером уходит.
– А… – сказал Джеймс как можно небрежнее, понимая, что только плохой отец способен втянуть сына в свою личную драму. Но все равно спросил: – И с кем же?
Финн, к счастью, не понял, что его используют, и, пожав плечами, ответил:
– А я знаю?
Примерно в четверть шестого он услышал, как Стефани спускается по ступеням, и приготовился. Но она заглянула только на секунду и сказала, что попросит таксиста, который доставит ее домой, отвезти его в мотель, тем самым подчеркнув, что ему не стоит рассчитывать на беседу с ней за полночь за чашечкой чая. Скользнув по нему взглядом, она присмотрелась уже более внимательно, но никак не прокомментировала его внешний вид. Потом торопливо поцеловала Финна и в момент исчезла. Выглядела она роскошно – джинсы, высокие каблуки – одно из ее излюбленных сочетаний, и облегающий голубой топ. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, он опустился на стул, словно из него выкачали все силы.
Спустя шесть часов Джеймс, уложив Финна гораздо позже положенной половины девятого, поскольку хотел подольше побыть вместе с ним, дремал на диване, когда услышал, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он сел, сонно моргая.
– Такси ждет у крыльца, – сказала Стефани, входя в комнату.
Джеймс потер глаза.
– Хорошо провела время?
– Да, спасибо.
Она явно не собиралась поощрять беседу, и он сказал:
– Хорошо, тогда я пойду, – и встал.
Стефани держалась на ногах не вполне твердо, словно порядком выпила.
– Когда я снова тебе понадоблюсь, дай мне знать, – сказал он. – Я хотел бы видеться с Финном как можно чаще.
– Только в следующий раз постарайся привести себя в порядок, – напутствовала его Стефани. – Не думаю, что ему полезно видеть тебя таким неряхой.
Вот и дождался сочувствия, подумал он, уходя.
Глава 40
А в Нижнем Шиппингеме Кати все еще была героиней дня. В деревне каждая новость становится сенсацией, а подобная история могла давать пищу для сплетен многие недели. Здесь почти каждый был как-то связан с Джеймсом, даже если его сосед один раз вызывал его к заболевшему хомячку. Теперь общий вывод гласил, что «он всегда был какой-то странный», хотя еще пару недель назад те же самые люди находили его приятным, обязательным и надежным. Кати наслаждалась своим положением жертвы («Как мог он так поступить именно с ней – такой безответной, такой кроткой!»). В магазине к ней подходили сердобольные старушки и убеждали, что без него ей будет только лучше и где-то есть мужчина, который станет обращаться с ней как с принцессой, как она того заслуживает.
Ее бизнес процветал потому, что люди пользовались ее услугами, чтобы поддержать ее материально («Ей надо больше загружать себя работой, бедняжке») и чтобы послушать историю в захватывающих подробностях («А вы знаете, ведь он и Симону Найтли пытался соблазнить, словно двух женщин ему мало!»). Симона и сама со смаком рассказала Кати сильно подредактированную версию случившегося той ночью, когда она, пьяная, вешалась Джеймсу на шею. Естественно, в этой версии она выглядела потерпевшей, а Джеймс – развратником. Она сказала Кати, что Ричард в ярости и грозит размазать Джеймса по стенке, если тот когда-нибудь посмеет сунуться в Нижний Шиппингем.
Сэм Макнейл сказала Кати, что управа обязала Джеймса снести пристройку к лечебнице. Но так как его нынешнее нахождение было неизвестно, эта новость могла дойти до него только по истечении определенного срока, после которого за неисполнение постановления полагался штраф. «Как безответственно с его стороны, – говорила она, – уехать вот так, не оставив адреса».
Кати пробовала сопротивляться намерению Сэм взять ее под свое крыло, но та твердо решила стать ей родной матерью и то и дело зазывала ее к себе на коктейль или на обед. Пока она раздувала пламя вокруг злополучной пристройки, Кати с этим мирилась, но теперь она пыталась выскользнуть из-под душного одеяла дружбы Сэм. Пришло время ей немного развлечься, завести собственных друзей и вообще пожить в свое удовольствие.
Кати раньше не была близко знакома с бывшей секретаршей Джеймса Салли О'Коннел, но теперь подумала: а почему бы им не стать подругами? Салли тоже пострадала от Джеймса и, кроме того, могла оказаться полезна.
И вот одним прекрасным утром, вооруженная пакетиком собственноручно испеченных пирожков и с самой своей обаятельной улыбкой наготове, Кати постучалась в дверь дома Салли и представилась.
– Я думаю, ты не должна спускать ему этого, – сказала она, когда они с Салли пили чай с пирожками на кухне. – На такой случай предусмотрен закон. Нельзя увольнять людей вот так сразу, что бы они, по-вашему, ни сделали.
– Да я вообще не знаю, что такого сделала, – оправдывалась Салли.
Кати, разумеется, хорошо это знала, но признать вслух не могла.
– Даже если бы ты сделала…
– Но я не сделала! – упорно повторяла Салли, и Кати показалось, что она сейчас расплачется. Она попробовала зайти с другого боку:
– Я знаю. Просто хотела сказать, что, даже если Джеймс и считал тебя кругом виноватой, он все равно не имел права выгонять с работы. Существует установленный порядок действий. – Какой именно порядок действий – она не имела понятия, но была твердо уверена: стоит Салли поднять шум, и у Джеймса будут неприятности. – Тебе надо пожаловаться в Бюро юридических консультаций. Салли отхлебнула чаю.
– Ну, не знаю, – сказала она. – На будущей неделе я начинаю работать у Саймона и Малкольма. Теперь в этом нет смысла.
Кати считала, что апатия среди молодого поколения – распространенное явление и что им только бы сидеть на диване и играть в видеоигры днями напролет. Хотя, судя по кухне, на которой они чаевничали, едва ли О'Коннелы могли позволить себе много видеоигр, а тем более приставку для них.
– Ты могла бы получить деньги! – пришло вдруг ей в голову. – Я уверена, что они заставят его заплатить компенсацию. – И поняла, что попала в точку: Салли тут же оживилась.
– Так что, по-твоему, я должна сделать? – спросила она, снова наполняя чашки.
Единственным облаком на горизонте Кати был Оуэн. С той ночи после праздника ей удавалось избегать его, но до сих пор ее коробило от мысли, что он воспользовался ее беспомощным состоянием. Отныне она твердо решила, что в отношениях с мужчинами будет главной. Ни сидеть дома в ожидании их звонков, ни тратить часы на приготовление пастушьего пирога только потому, что он его обожает , она больше не станет! Если она снова начнет с кем-то встречаться, это будет только на ее условиях, и пусть они подстраиваются под нее, а не наоборот.
Но Нижний Шиппингем был маленькой деревушкой, и долго избегать встречи с кем-либо из его жителей не представлялось возможным. И вот недели через две после праздника у входа в магазин органических удобрений она натолкнулась на Оуэна, который как раз выходил оттуда. Увидев ее, он расплылся в улыбке. Кати хотела было пройти мимо него, как мимо пустого места, но он стоял прямо у нее на пути, и она поздоровалась как могла сдержаннее.
– Как поживаете? – спросил он проникновенно.
– Замечательно.
Кати шагнула, чтобы миновать его и войти в магазин. Она ждала, что он посторонится, чтобы дать ей дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34