– По сравнению с тем, что она наговорила мне по телефону…
– Это на нее так влияет одна школьная подружка, – объяснил Хуан Антонио. – Забивает ей голову всякой чепухой о мачехах и падчерицах. А недавно сказала, что, когда мы с тобой поженимся, сразу же отправим Монику в интернат.
– Бедняжка Моника… Как же все это тяжело…
– Но я ей объяснил, что ты никакая…
– Никакая не ведьма?
– Да. Ты не ведьма. Как раз наоборот. Если уж я в тебя влюбился…
– Спасибо, Хуан Антонио…
– Завтра нас ждет на обед моя сестра, – сказал Хуан Антонио.
– Как ее зовут?
– Сония.
– Я буду очень рада с ней познакомиться.
– Да… Только знаешь… – Хуан Антонио неожиданно замялся. – Ты там ничему особенно не удивляйся… Сония в последнее время несколько не в себе.
Рамон был в саду, когда женский голос внезапно окликнул его. Он подошел к решетке и выглянул на улицу. Там стояла Альма.
– Зачем ты пришла? Я же сказал тебе, что между нами все кончено, – сердито сказал Рамон.
– Я ничего не поняла в прошлый раз, – призналась девушка. – Я так беспокоюсь. Что с тобой происходит, Рамон?
– Ничего.
– У тебя появилась другая женщина?
– Тебя это не касается.
– Как это не касается?! – Альма ухватилась за прутья решетки. – Я же люблю тебя. Мы с тобой строили столько планов!
– Забудь об этом, – сказал Рамон. – И обо мне тоже забудь.
– Почему ты так вдруг изменился, Рамон? – девушка едва не плакала. – Кто она? Я все равно не успокоюсь, пока не узнаю!
Рамон вышел из ворот сада и подошел к Альме.
– Иди домой. Прощай, Альма…
– Но я ведь переехала в город только из-за тебя! – воскликнула Альма. – Что же теперь будет?! Что мне делать?
– Возвращайся в деревню. Все, все, уходи…
У тротуара возле них остановилась машина. Шофер, выскочив, открыл заднюю дверцу.
– Ради Бога, Рамон! Не поступай так со мной! – умоляла Альма.
– Уходи, я сказал!
– Что здесь происходит? – Сония, выйдя из машины, удивленно смотрела на них.
– Понимаешь… – смутился Рамон.
– Кто эта женщина? – строго спросила Сония.
– Я – невеста Рамона! – Альма вызывающе лядела на подъехавшую богачку.
– Альма! Я тебе уже сказал! – прикрикнул Рамон.
Сония круто повернулась к девушке.
– Рамон не желает больше вас знать, – сказала на. – Оставьте его в покое. Рамон, нам лучше войти дом…
– Нет, погодите, – Альма внезапно схватила Сошло за рукав. – Значит, ты, Рамон, связался со своей хозяйкой! С этой старой мымрой!
– Пустите меня! – Сония попыталась вырваться, но Альма крепко держала ее. Ударив Сонию по лицу, она с силой толкнула ее, и Сония, не удержавшись, упала на землю. Подбежавший Рамон схватил Альму и отшвырнул в сторону.
– Убирайся! И чтобы я больше тебя не видел! – крикнул он.
Девушка, плача, пошла прочь. Рамон помог Сонии подняться и увел ее в дом.
Рамон был очень смущен происшедшим, тем более что у Сонии от удара Альмы расплылся синяк в пол-лица. Она лежала на кровати в спальне, и он делал ей примочку, стараясь не смотреть ей в глаза. Сонии стало даже смешно.
– Мне так стыдно, – тихо сказал Рамон. – Альма, действительно, не ведает, что творит…
– В конце концов она права, – улыбнулась Сония. – Она, должно быть, очень любит тебя… А я чувствую себя ведьмой-колдуньей из сказки…
– Ты не ведьма. И ни в чем не виновата. Это я виноват, что не сумел сразу все объяснить Альме.
– Мне все равно, что будет, – сказала Сония. – Пока ты любишь меня, все остальное для меня не имеет значения. Обними меня. И скажи, что ты мне веришь…
Рамон улыбнулся, прилег возле Сонии и нежно обнял ее.
В понедельник у Рамона начинались занятия в университете. А в воскресение, как сказала Сония, Хуан Антонио, Даниэла и Моника придут к ним обедать. Рамона пугала скорая встреча с Хуаном Антонио, и Сония, как могла, успокаивала его. Все утро воскресенья Рамон пытался подобрать себе подходящую к случаю одежду, но Сония, как всегда, все забраковала. Она заявила, что кроссовки не носят с костюмом, а рубашка под цветастый галстук предпочтительнее однотонная. Рамон, естественно, вынужден был согласиться, но заметно огорчился, что у него самого ничего пока не получалось. Сония утешила его, сказав, что ошибок он делает все меньше и в конце концов всему научится.
Хуан Антонио и Моника заехали за Даниэлой, и все вместе они отправились к Сонии. Хуан Антонио холодно поздоровался с Рамоном. Тот сразу почувствовал неприязнь, замкнулся и разговор у них не получился. Хуан Антонио сказал, что Сония просила его о месте для Рамона, но он полагает, что, поскольку Рамон собирается учиться на агронома, работать на фабрике ему нет никакого смысла. Рамон согласился. Хуан Антонио саркастически добавил, что он вообще не видит смысла в том, чтобы Рамон работал. Он вроде бы и так неплохо устроился у Сонии. Рамон ничего не ответил и ушел в сад, позвав с собой Монику. Сония, представившая Даниэле Рамона как своего жениха, спросила, порицает ли она ее так же, как Хуан Антонио. Даниэла ответила, что давно уже научилась не навязывать другим собственного мнения, особенно в таких деликатных вопросах, как любовь. Женщины явно понравились друг другу и за обедом разговорились. Сония сказала, что у нее есть несколько платьев по моделям Даниэлы, и Даниэла пригласила ее зайти к ней как-нибудь на работу.
– Я бы хотела, чтобы мы подружились, – сказала она на прощание Сонии.
Та ответила, что это желание обоюдно.
На обратном пути Хуан Антонио немного дулся на Даниэлу за то, что она не поддержала его в отношении Рамона. Даниэла сказала, что не собирается спорить с ним на эту тему, но останется при своем мнении.
– Мне очень понравилась твоя сестра, – сказала она, когда они приехали домой к Хуану Антонио. Моника сразу пошла к себе, и они остались вдвоем в гостиной.
– Именно такой подруги, как ты, ей и не хватало… – улыбаясь, сказал Хуан Антонио.
Он обнял Даниэлу за плечи и мягко притянул ее к себе.
Глава 26
Даниэла и Хуан Антонио стояли посреди гостиной. Он с любовью смотрел в ее огромные глаза, лучившиеся счастьем, и думал о том, что эту женщину послал ему сам Господь. Словно боясь, что она исчезнет, он крепко обнял ее. Они поцеловались, но тут Моника, которая все время стояла за дверью, вбежала в комнату:
– Не смей целовать моего папу! Оставь его в покое!
Девочка схватила Даниэлу за руку и крикнула срывающимся от волнения голосом:
– Уходи из моего дома!
Хуан Антонио бросился к дочери:
– Моника, успокойся!
Но она не слушала его и, как заведенная, твердила:
– Прочь из моего дома, я не хочу больше тебя видеть!
– Моника, что ты говоришь! Успокойся! – строго сказал Хуан Антонио. Но Даниэла обняла его за плечи:
– Перестань, не трогай ее. Девочке тяжело, и вполне понятно, что она ревнует.
Моника обернулась и внимательно посмотрела на Даниэлу, а та продолжала:
– Прости меня, Моника. Мы еще так мало знакомы с тобой. Я уверена, что потом ты не будешь ревновать меня к папе.
Когда они остались вдвоем, Даниэла тихо сказала:
– Не принимай близко к сердцу. Моника не хотела ничего плохого.
– Не знаю, что с ней делать. С каждым днем она ведет себя все хуже и хуже…
– Она же еще совсем маленькая, – прервала его Даниэла.
– Вот именно! Боюсь, я был слишком мягок с ней в последнее время, и она распустилась. Тут нужна строгость.
– Тебе надо набраться терпения. Все будет хорошо, вот увидишь, – сказала Даниэла, взяв Хуана Антонио за руки. Они сели на диван. – Знаешь, давай завтра поужинаем у меня. Я хочу пригласить Фелипе и Херардо. Это мои друзья, тебе стоит с ними познакомиться.
– Фелипе? Это не бывший ли жених Джины?
– Да. А Херардо когда-то ухаживал за мной.
– Та-а-к…
– Я не отвечала ему взаимностью. Ты не думай, они оба очень славные.
– Ну что ж, раз ты приглашаешь Херардо, я, пожалуй, приглашу Иренэ, – сказал Хуан Антонио, но, увидев расстроенное лицо Даниэлы, рассмеялся: – Я шучу.
Когда Даниэла ушла, Хуан Антонио зашел в комнату Моники. Девочка лежала в кровати, с головой накрывшись одеялом. Хуан Антонио присел рядом с ней. Немного помолчав, он вздохнул и заговорил, глядя в пол:
– Ты должна понять, что поступила очень плохо. Даниэла напрасно защищала тебя.
Девочка ответила, не высовываясь из-под одеяла:
– Я не хочу, чтобы она тебя целовала.
– А я хочу. Я ее люблю, она моя невеста, и вполне естественно, что мы целуемся. Когда-нибудь ты вырастешь и у тебя будет жених. Неужели ты не захочешь, чтобы он тебя целовал?
– Это совсем другое.
– Это то же самое, – Хуан Антонио скинул одеяло с головы девочки. – Когда это случился, тебе будет очень стыдно за твой теперешний эгоизм. Почему бы тебе не попытаться полюбить Даниэлу?
Моника только пожала плечами. Тогда Хуан Антонио сделал страшное лицо:
– Так ты отказываешься ее любить? – Он наклонился к девочке и стал щекотать ее, приговаривая: – Китайская пытка! Китайская пытка!
Девочка вырывалась и хохотала:
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо китайской пытки!
Через несколько минут она уже сидела на кровати, прижавшись к отцу:
– Ты правда меня простил?
– Да, но с одним условием.
– Хорошо, я обещаю попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– И еще. Я прошу тебя звать ее просто по имени, без «сеньоры». С Иренэ тебе было плохо, но Даниэла совсем другая. Это счастье, что Господь послал ее нам с тобой.
Не произнося ни слова, девочка вдруг вскочила на кровати и попыталась повалить отца.
– Ах так! – грозно произнес Хуан Антонио. – Это будет стоить тебе трех лет китайской пытки!
– Нет, папочка, только не это!
Даниэла вернулась от Хуана Антонио с тяжелым сердцем. Она была рада, что Джина уже ждала ее – так хотелось облегчить душу. Выслушав ее рассказ, Джина покачала головой:
– Да, веселенькая жизнь тебя ожидает с дочкой Хуана Антонио.
– Я думаю, она ко мне переменится. Хватит об этом! Что тебе сказал Фелипе?
– Он меня высмеял. Фелипе считает, что я сочинила историю с Хансом.
– Может быть, оно и лучше.
– Пусть ои остается со своими лошадьми, а меня оставит в покое. Даже если Ханс больше не объявится. Знаешь, я все обдумала… Лучше одиночество, чем плохая компания.
– Я хочу пригласить их с Херардо на ужин, чтобы они познакомились с Хуаном Антонио. Надеюсь, ты не против.
– Наоборот, я рада. Пусть Хуан Антонио расскажет о Хансе, чтобы Фелипе взвыл от горя.
Даниэла только покачала головой. Подруги выпили кофе.
– Не знаю, как Хуан Антонио удержался от смеха, узнав о женихе своей сестры, – сказала язвительная Джина.
– Не вижу тут ничего смешного. Конечно, Рамон очень молод и не так образован, как Сония, но это не повод для насмешек.
– Да, в конце концов, какое мне дело… Сония имеет право делать, что хочет. Раз у нее есть деньги и парень ей нравится, пусть покупает его.
– Что ты говоришь! – укоризненно сказала Даниэла, но, не выдержав, рассмеялась. – Ладно, когда ты познакомишься с Сонией, то увидишь, что она молода и красива. Очень красива, просто куколка.
– Ну уж не красивее нас с тобой. Мы – не куколки, а богини, – важно заявила Джина и тоже засмеялась. – Поэтому, когда я гляжу на Фелипе, мне его даже жаль.
Мануэль и Ракель сидели в гостиной, когда Долорес вернулась домой, Плюхнувшись в кресло, она долго не могла отдышаться.
– Нет, что ни говорите, движение в Мехико стало ужасным… А воздух, воздух… Дышать нечем, – наконец произнесла она. – Я думаю, не купить ли мне мотоцикл.
– Тебе осталось только заявить, что ты собираешься стать парашютисткой, – покачал головой Мануэль.
– А что плохого в мотоцикле? Между прочим, самый быстрый транспорт. Кстати, парашют тоже вещь удобная.
– Долорес, но ведь это так опасно!
– Надо ездить осторожно, вот и все.
Мануэлю только и осталось, что вздохнуть. Долорес встала:
– Пойду приготовлю кофе. Подойдя к двери, она обернулась:
– А что ты думаешь, Мануэль?
– Ты о чем?
– Полагаешь, я шучу? Вы еще увидите, на что я способна!
– Мама, но ты ведь даже не умеешь водить мотоцикл. Зачем он тебе?
– Ты знаешь, как трудно бывает поймать такси? А автобусы, метро – это не для красивой женщины. Там столько мужчин и каждый норовит пристать.
Мануэль и Ракель расхохотались. Долорес, пожав плечами, удалилась.
– Я ее просто обожаю, – сказала Ракель.
– Это потому, что ты с ней не живешь.
– Я ничего не имела бы против, – вздохнула девушка.
Мануэль молча поцеловал ей руку.
Херардо и Фелипе сидели за столиком ресторана.
– Что за удовольствие высмеивать Джину? Лучше пошел бы с нами на стадион! – сказал Херардо, поднося к губам бокал.
Фелипе стукнул ладонью по столу:
– Нет, нет и нет! Ты не можешь себе представить, как смешно она выглядит! – он неестественно засмеялся и продолжал: – Нет, на самом деле, бедняжка стала похожа на обезьяну.
– На обезьяну? – Херардо чуть не подскочил на стуле. – Не ты ли всегда говорил, что она писаная красавица?
– Я был просто слеп. Но сегодня я как следует разглядел ее. Она страшна как смертный грех, честное слово.
Теперь развеселился Херардо:
– Слышала бы она тебя сейчас!
– А что, это было бы неплохо. Ей надо знать свое место. Я так долго терпел ее рядом с собой!
– Говоришь, обезьяна? – смеясь, переспросил Херардо.
– Вылитая!
Затем друзья сменили тему. Мысли о Джине мучили Фелипе, и он перешел в наступление, заведя разговор о Каролине.
– Да, мы будем встречаться с ней. Но это только ради ее детей, – оправдывался Херардо, будто его уличили в чем-то постыдном.
– Ага, вы, кажется, нашли хороший предлог, – подзуживал Фелипе.
– Да нет, ты пойми, бедные парни ничего не видят, кроме собственного двора. Лалито ведь сын Альберто, ты знаешь?
– Понятно, – кивнул Фелипе, вдруг посерьезнев.
– Он, по сути, жил без отца. А у Фико отец есть, но лучше бы его не было – он алкоголик.
– И ты заменишь отца им обоим? – усмехнулся Фелипе.
– Не шути так. Честно говоря, смешного тут мало.
– Прости, я не хотел тебя обидеть. На самом деле я вообще не знаю, чего хочу.
Стол Даниэлы был завален проектами, но она внимательно слушала Каролину, которая зашла к ней в офис поделиться впечатлениями:
– Он отвез нас на стадион, а потом в ресторан. Если бы ты видела, как счастливы были дети.
– Я очень, очень рада, Каролина, – вздохнула Даниэла. – Херардо очень хороший человек. – Она встала из-за стола и сделала несколько шагов. – Слушай, а я ведь так и не видела твоего Лалито. Когда ты нас познакомишь?
– Когда захочешь.
– Как-нибудь на днях пригласи меня на чашку кофе, – улыбнулась Даниэла, присев на краешек стола.
– Ты правда не злишься, что я приняла приглашение Херардо?
Даниэла улыбнулась:
– Наоборот, я очень надеюсь, что у вас все хорошо сложится.
Неожиданно дверь открылась, и вошел Фелипе.
– Извините, я вам не помешал? – спросил он, увидев, что Даниэла не одна.
– Нет, нет, мне уже пора, – Каролина встала и направилась к выходу. – До свидания.
– Не верю своим глазам. Какими судьбами? – спросила Даниэла, когда они остались вдвоем.
– Я хотел бы рассказать тебе, что нам с Херардо удалось узнать о Гонсало.
– Бог с ним, Фелипе. Лучше всего забыть о Гонсало. Думаю, он уехал, как и говорил.
– Надеюсь.
– Джина сказала, что вы вчера встречались.
– Да, это была последняя моя ошибка.
– Фелипе… – начала Даниэла, но он прервал ее:
– Нет, не будем о ней, прошу тебя.
– Я хотела бы пригласить вас с Херардо сегодня к себе на ужин и познакомить с Хуаном Антонио.
– Спасибо, я буду рад. Херардо, наверное, тоже. Между нами говоря, он, похоже, тебя забывает.
– И я догадываюсь, благодаря кому.
Фелипе рассмеялся:
– Кажется, Херардо, как и мечтал, скоро обзаведется семьей, причем, в полном составе. Ты меня понимаешь, не так ли?
Даниэла улыбнулась и кивнула.
Мальчишки шумно и азартно гоняли по школьному двору мяч. Моника с подружками сидела на скамейке, не обращая на них внимания. Девочки любили переменки, когда можно не только отдохнуть от занятий, но и перекусить, а главное – поболтать обо всем на свете. Впрочем, в последнее время между Моникой и Летисией опять пробежала кошка, и Маргарите с трудом удавалось сдерживать их.
– Вот видишь, оказывается эта Даниэла совсем не такая плохая, как ты думала, – сказала Маргарита.
– Да, похоже, что так. Но все равно мне не по душе, что она хочет быть с папой.
– И еще неизвестно, как она поведет себя потом. Я бы не стала ей доверять, – поддержала ее Летисия.
– А я считаю, что твой папа прав, – возразила Маргарита. – Если ты его любишь, то должна попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– Конечно, ведь он будет сердиться, если я не сделаю этого.
– Еще больше будешь сердиться ты, когда тебя отправят в интернат, – съехидничала Летисия.
– Не слушай ее, она всегда так, – горячо сказала Маргарита.
– Говори, что хочешь, мне все равно, – сказала Моника звенящим от напряжения голосом. – Мой папа обещал поговорить с тобой, чтобы ты не забивала мне голову ерундой.
Летисия гордо вскинула голову:
– Еще чего! Стану я бояться твоего папы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Это на нее так влияет одна школьная подружка, – объяснил Хуан Антонио. – Забивает ей голову всякой чепухой о мачехах и падчерицах. А недавно сказала, что, когда мы с тобой поженимся, сразу же отправим Монику в интернат.
– Бедняжка Моника… Как же все это тяжело…
– Но я ей объяснил, что ты никакая…
– Никакая не ведьма?
– Да. Ты не ведьма. Как раз наоборот. Если уж я в тебя влюбился…
– Спасибо, Хуан Антонио…
– Завтра нас ждет на обед моя сестра, – сказал Хуан Антонио.
– Как ее зовут?
– Сония.
– Я буду очень рада с ней познакомиться.
– Да… Только знаешь… – Хуан Антонио неожиданно замялся. – Ты там ничему особенно не удивляйся… Сония в последнее время несколько не в себе.
Рамон был в саду, когда женский голос внезапно окликнул его. Он подошел к решетке и выглянул на улицу. Там стояла Альма.
– Зачем ты пришла? Я же сказал тебе, что между нами все кончено, – сердито сказал Рамон.
– Я ничего не поняла в прошлый раз, – призналась девушка. – Я так беспокоюсь. Что с тобой происходит, Рамон?
– Ничего.
– У тебя появилась другая женщина?
– Тебя это не касается.
– Как это не касается?! – Альма ухватилась за прутья решетки. – Я же люблю тебя. Мы с тобой строили столько планов!
– Забудь об этом, – сказал Рамон. – И обо мне тоже забудь.
– Почему ты так вдруг изменился, Рамон? – девушка едва не плакала. – Кто она? Я все равно не успокоюсь, пока не узнаю!
Рамон вышел из ворот сада и подошел к Альме.
– Иди домой. Прощай, Альма…
– Но я ведь переехала в город только из-за тебя! – воскликнула Альма. – Что же теперь будет?! Что мне делать?
– Возвращайся в деревню. Все, все, уходи…
У тротуара возле них остановилась машина. Шофер, выскочив, открыл заднюю дверцу.
– Ради Бога, Рамон! Не поступай так со мной! – умоляла Альма.
– Уходи, я сказал!
– Что здесь происходит? – Сония, выйдя из машины, удивленно смотрела на них.
– Понимаешь… – смутился Рамон.
– Кто эта женщина? – строго спросила Сония.
– Я – невеста Рамона! – Альма вызывающе лядела на подъехавшую богачку.
– Альма! Я тебе уже сказал! – прикрикнул Рамон.
Сония круто повернулась к девушке.
– Рамон не желает больше вас знать, – сказала на. – Оставьте его в покое. Рамон, нам лучше войти дом…
– Нет, погодите, – Альма внезапно схватила Сошло за рукав. – Значит, ты, Рамон, связался со своей хозяйкой! С этой старой мымрой!
– Пустите меня! – Сония попыталась вырваться, но Альма крепко держала ее. Ударив Сонию по лицу, она с силой толкнула ее, и Сония, не удержавшись, упала на землю. Подбежавший Рамон схватил Альму и отшвырнул в сторону.
– Убирайся! И чтобы я больше тебя не видел! – крикнул он.
Девушка, плача, пошла прочь. Рамон помог Сонии подняться и увел ее в дом.
Рамон был очень смущен происшедшим, тем более что у Сонии от удара Альмы расплылся синяк в пол-лица. Она лежала на кровати в спальне, и он делал ей примочку, стараясь не смотреть ей в глаза. Сонии стало даже смешно.
– Мне так стыдно, – тихо сказал Рамон. – Альма, действительно, не ведает, что творит…
– В конце концов она права, – улыбнулась Сония. – Она, должно быть, очень любит тебя… А я чувствую себя ведьмой-колдуньей из сказки…
– Ты не ведьма. И ни в чем не виновата. Это я виноват, что не сумел сразу все объяснить Альме.
– Мне все равно, что будет, – сказала Сония. – Пока ты любишь меня, все остальное для меня не имеет значения. Обними меня. И скажи, что ты мне веришь…
Рамон улыбнулся, прилег возле Сонии и нежно обнял ее.
В понедельник у Рамона начинались занятия в университете. А в воскресение, как сказала Сония, Хуан Антонио, Даниэла и Моника придут к ним обедать. Рамона пугала скорая встреча с Хуаном Антонио, и Сония, как могла, успокаивала его. Все утро воскресенья Рамон пытался подобрать себе подходящую к случаю одежду, но Сония, как всегда, все забраковала. Она заявила, что кроссовки не носят с костюмом, а рубашка под цветастый галстук предпочтительнее однотонная. Рамон, естественно, вынужден был согласиться, но заметно огорчился, что у него самого ничего пока не получалось. Сония утешила его, сказав, что ошибок он делает все меньше и в конце концов всему научится.
Хуан Антонио и Моника заехали за Даниэлой, и все вместе они отправились к Сонии. Хуан Антонио холодно поздоровался с Рамоном. Тот сразу почувствовал неприязнь, замкнулся и разговор у них не получился. Хуан Антонио сказал, что Сония просила его о месте для Рамона, но он полагает, что, поскольку Рамон собирается учиться на агронома, работать на фабрике ему нет никакого смысла. Рамон согласился. Хуан Антонио саркастически добавил, что он вообще не видит смысла в том, чтобы Рамон работал. Он вроде бы и так неплохо устроился у Сонии. Рамон ничего не ответил и ушел в сад, позвав с собой Монику. Сония, представившая Даниэле Рамона как своего жениха, спросила, порицает ли она ее так же, как Хуан Антонио. Даниэла ответила, что давно уже научилась не навязывать другим собственного мнения, особенно в таких деликатных вопросах, как любовь. Женщины явно понравились друг другу и за обедом разговорились. Сония сказала, что у нее есть несколько платьев по моделям Даниэлы, и Даниэла пригласила ее зайти к ней как-нибудь на работу.
– Я бы хотела, чтобы мы подружились, – сказала она на прощание Сонии.
Та ответила, что это желание обоюдно.
На обратном пути Хуан Антонио немного дулся на Даниэлу за то, что она не поддержала его в отношении Рамона. Даниэла сказала, что не собирается спорить с ним на эту тему, но останется при своем мнении.
– Мне очень понравилась твоя сестра, – сказала она, когда они приехали домой к Хуану Антонио. Моника сразу пошла к себе, и они остались вдвоем в гостиной.
– Именно такой подруги, как ты, ей и не хватало… – улыбаясь, сказал Хуан Антонио.
Он обнял Даниэлу за плечи и мягко притянул ее к себе.
Глава 26
Даниэла и Хуан Антонио стояли посреди гостиной. Он с любовью смотрел в ее огромные глаза, лучившиеся счастьем, и думал о том, что эту женщину послал ему сам Господь. Словно боясь, что она исчезнет, он крепко обнял ее. Они поцеловались, но тут Моника, которая все время стояла за дверью, вбежала в комнату:
– Не смей целовать моего папу! Оставь его в покое!
Девочка схватила Даниэлу за руку и крикнула срывающимся от волнения голосом:
– Уходи из моего дома!
Хуан Антонио бросился к дочери:
– Моника, успокойся!
Но она не слушала его и, как заведенная, твердила:
– Прочь из моего дома, я не хочу больше тебя видеть!
– Моника, что ты говоришь! Успокойся! – строго сказал Хуан Антонио. Но Даниэла обняла его за плечи:
– Перестань, не трогай ее. Девочке тяжело, и вполне понятно, что она ревнует.
Моника обернулась и внимательно посмотрела на Даниэлу, а та продолжала:
– Прости меня, Моника. Мы еще так мало знакомы с тобой. Я уверена, что потом ты не будешь ревновать меня к папе.
Когда они остались вдвоем, Даниэла тихо сказала:
– Не принимай близко к сердцу. Моника не хотела ничего плохого.
– Не знаю, что с ней делать. С каждым днем она ведет себя все хуже и хуже…
– Она же еще совсем маленькая, – прервала его Даниэла.
– Вот именно! Боюсь, я был слишком мягок с ней в последнее время, и она распустилась. Тут нужна строгость.
– Тебе надо набраться терпения. Все будет хорошо, вот увидишь, – сказала Даниэла, взяв Хуана Антонио за руки. Они сели на диван. – Знаешь, давай завтра поужинаем у меня. Я хочу пригласить Фелипе и Херардо. Это мои друзья, тебе стоит с ними познакомиться.
– Фелипе? Это не бывший ли жених Джины?
– Да. А Херардо когда-то ухаживал за мной.
– Та-а-к…
– Я не отвечала ему взаимностью. Ты не думай, они оба очень славные.
– Ну что ж, раз ты приглашаешь Херардо, я, пожалуй, приглашу Иренэ, – сказал Хуан Антонио, но, увидев расстроенное лицо Даниэлы, рассмеялся: – Я шучу.
Когда Даниэла ушла, Хуан Антонио зашел в комнату Моники. Девочка лежала в кровати, с головой накрывшись одеялом. Хуан Антонио присел рядом с ней. Немного помолчав, он вздохнул и заговорил, глядя в пол:
– Ты должна понять, что поступила очень плохо. Даниэла напрасно защищала тебя.
Девочка ответила, не высовываясь из-под одеяла:
– Я не хочу, чтобы она тебя целовала.
– А я хочу. Я ее люблю, она моя невеста, и вполне естественно, что мы целуемся. Когда-нибудь ты вырастешь и у тебя будет жених. Неужели ты не захочешь, чтобы он тебя целовал?
– Это совсем другое.
– Это то же самое, – Хуан Антонио скинул одеяло с головы девочки. – Когда это случился, тебе будет очень стыдно за твой теперешний эгоизм. Почему бы тебе не попытаться полюбить Даниэлу?
Моника только пожала плечами. Тогда Хуан Антонио сделал страшное лицо:
– Так ты отказываешься ее любить? – Он наклонился к девочке и стал щекотать ее, приговаривая: – Китайская пытка! Китайская пытка!
Девочка вырывалась и хохотала:
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо китайской пытки!
Через несколько минут она уже сидела на кровати, прижавшись к отцу:
– Ты правда меня простил?
– Да, но с одним условием.
– Хорошо, я обещаю попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– И еще. Я прошу тебя звать ее просто по имени, без «сеньоры». С Иренэ тебе было плохо, но Даниэла совсем другая. Это счастье, что Господь послал ее нам с тобой.
Не произнося ни слова, девочка вдруг вскочила на кровати и попыталась повалить отца.
– Ах так! – грозно произнес Хуан Антонио. – Это будет стоить тебе трех лет китайской пытки!
– Нет, папочка, только не это!
Даниэла вернулась от Хуана Антонио с тяжелым сердцем. Она была рада, что Джина уже ждала ее – так хотелось облегчить душу. Выслушав ее рассказ, Джина покачала головой:
– Да, веселенькая жизнь тебя ожидает с дочкой Хуана Антонио.
– Я думаю, она ко мне переменится. Хватит об этом! Что тебе сказал Фелипе?
– Он меня высмеял. Фелипе считает, что я сочинила историю с Хансом.
– Может быть, оно и лучше.
– Пусть ои остается со своими лошадьми, а меня оставит в покое. Даже если Ханс больше не объявится. Знаешь, я все обдумала… Лучше одиночество, чем плохая компания.
– Я хочу пригласить их с Херардо на ужин, чтобы они познакомились с Хуаном Антонио. Надеюсь, ты не против.
– Наоборот, я рада. Пусть Хуан Антонио расскажет о Хансе, чтобы Фелипе взвыл от горя.
Даниэла только покачала головой. Подруги выпили кофе.
– Не знаю, как Хуан Антонио удержался от смеха, узнав о женихе своей сестры, – сказала язвительная Джина.
– Не вижу тут ничего смешного. Конечно, Рамон очень молод и не так образован, как Сония, но это не повод для насмешек.
– Да, в конце концов, какое мне дело… Сония имеет право делать, что хочет. Раз у нее есть деньги и парень ей нравится, пусть покупает его.
– Что ты говоришь! – укоризненно сказала Даниэла, но, не выдержав, рассмеялась. – Ладно, когда ты познакомишься с Сонией, то увидишь, что она молода и красива. Очень красива, просто куколка.
– Ну уж не красивее нас с тобой. Мы – не куколки, а богини, – важно заявила Джина и тоже засмеялась. – Поэтому, когда я гляжу на Фелипе, мне его даже жаль.
Мануэль и Ракель сидели в гостиной, когда Долорес вернулась домой, Плюхнувшись в кресло, она долго не могла отдышаться.
– Нет, что ни говорите, движение в Мехико стало ужасным… А воздух, воздух… Дышать нечем, – наконец произнесла она. – Я думаю, не купить ли мне мотоцикл.
– Тебе осталось только заявить, что ты собираешься стать парашютисткой, – покачал головой Мануэль.
– А что плохого в мотоцикле? Между прочим, самый быстрый транспорт. Кстати, парашют тоже вещь удобная.
– Долорес, но ведь это так опасно!
– Надо ездить осторожно, вот и все.
Мануэлю только и осталось, что вздохнуть. Долорес встала:
– Пойду приготовлю кофе. Подойдя к двери, она обернулась:
– А что ты думаешь, Мануэль?
– Ты о чем?
– Полагаешь, я шучу? Вы еще увидите, на что я способна!
– Мама, но ты ведь даже не умеешь водить мотоцикл. Зачем он тебе?
– Ты знаешь, как трудно бывает поймать такси? А автобусы, метро – это не для красивой женщины. Там столько мужчин и каждый норовит пристать.
Мануэль и Ракель расхохотались. Долорес, пожав плечами, удалилась.
– Я ее просто обожаю, – сказала Ракель.
– Это потому, что ты с ней не живешь.
– Я ничего не имела бы против, – вздохнула девушка.
Мануэль молча поцеловал ей руку.
Херардо и Фелипе сидели за столиком ресторана.
– Что за удовольствие высмеивать Джину? Лучше пошел бы с нами на стадион! – сказал Херардо, поднося к губам бокал.
Фелипе стукнул ладонью по столу:
– Нет, нет и нет! Ты не можешь себе представить, как смешно она выглядит! – он неестественно засмеялся и продолжал: – Нет, на самом деле, бедняжка стала похожа на обезьяну.
– На обезьяну? – Херардо чуть не подскочил на стуле. – Не ты ли всегда говорил, что она писаная красавица?
– Я был просто слеп. Но сегодня я как следует разглядел ее. Она страшна как смертный грех, честное слово.
Теперь развеселился Херардо:
– Слышала бы она тебя сейчас!
– А что, это было бы неплохо. Ей надо знать свое место. Я так долго терпел ее рядом с собой!
– Говоришь, обезьяна? – смеясь, переспросил Херардо.
– Вылитая!
Затем друзья сменили тему. Мысли о Джине мучили Фелипе, и он перешел в наступление, заведя разговор о Каролине.
– Да, мы будем встречаться с ней. Но это только ради ее детей, – оправдывался Херардо, будто его уличили в чем-то постыдном.
– Ага, вы, кажется, нашли хороший предлог, – подзуживал Фелипе.
– Да нет, ты пойми, бедные парни ничего не видят, кроме собственного двора. Лалито ведь сын Альберто, ты знаешь?
– Понятно, – кивнул Фелипе, вдруг посерьезнев.
– Он, по сути, жил без отца. А у Фико отец есть, но лучше бы его не было – он алкоголик.
– И ты заменишь отца им обоим? – усмехнулся Фелипе.
– Не шути так. Честно говоря, смешного тут мало.
– Прости, я не хотел тебя обидеть. На самом деле я вообще не знаю, чего хочу.
Стол Даниэлы был завален проектами, но она внимательно слушала Каролину, которая зашла к ней в офис поделиться впечатлениями:
– Он отвез нас на стадион, а потом в ресторан. Если бы ты видела, как счастливы были дети.
– Я очень, очень рада, Каролина, – вздохнула Даниэла. – Херардо очень хороший человек. – Она встала из-за стола и сделала несколько шагов. – Слушай, а я ведь так и не видела твоего Лалито. Когда ты нас познакомишь?
– Когда захочешь.
– Как-нибудь на днях пригласи меня на чашку кофе, – улыбнулась Даниэла, присев на краешек стола.
– Ты правда не злишься, что я приняла приглашение Херардо?
Даниэла улыбнулась:
– Наоборот, я очень надеюсь, что у вас все хорошо сложится.
Неожиданно дверь открылась, и вошел Фелипе.
– Извините, я вам не помешал? – спросил он, увидев, что Даниэла не одна.
– Нет, нет, мне уже пора, – Каролина встала и направилась к выходу. – До свидания.
– Не верю своим глазам. Какими судьбами? – спросила Даниэла, когда они остались вдвоем.
– Я хотел бы рассказать тебе, что нам с Херардо удалось узнать о Гонсало.
– Бог с ним, Фелипе. Лучше всего забыть о Гонсало. Думаю, он уехал, как и говорил.
– Надеюсь.
– Джина сказала, что вы вчера встречались.
– Да, это была последняя моя ошибка.
– Фелипе… – начала Даниэла, но он прервал ее:
– Нет, не будем о ней, прошу тебя.
– Я хотела бы пригласить вас с Херардо сегодня к себе на ужин и познакомить с Хуаном Антонио.
– Спасибо, я буду рад. Херардо, наверное, тоже. Между нами говоря, он, похоже, тебя забывает.
– И я догадываюсь, благодаря кому.
Фелипе рассмеялся:
– Кажется, Херардо, как и мечтал, скоро обзаведется семьей, причем, в полном составе. Ты меня понимаешь, не так ли?
Даниэла улыбнулась и кивнула.
Мальчишки шумно и азартно гоняли по школьному двору мяч. Моника с подружками сидела на скамейке, не обращая на них внимания. Девочки любили переменки, когда можно не только отдохнуть от занятий, но и перекусить, а главное – поболтать обо всем на свете. Впрочем, в последнее время между Моникой и Летисией опять пробежала кошка, и Маргарите с трудом удавалось сдерживать их.
– Вот видишь, оказывается эта Даниэла совсем не такая плохая, как ты думала, – сказала Маргарита.
– Да, похоже, что так. Но все равно мне не по душе, что она хочет быть с папой.
– И еще неизвестно, как она поведет себя потом. Я бы не стала ей доверять, – поддержала ее Летисия.
– А я считаю, что твой папа прав, – возразила Маргарита. – Если ты его любишь, то должна попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– Конечно, ведь он будет сердиться, если я не сделаю этого.
– Еще больше будешь сердиться ты, когда тебя отправят в интернат, – съехидничала Летисия.
– Не слушай ее, она всегда так, – горячо сказала Маргарита.
– Говори, что хочешь, мне все равно, – сказала Моника звенящим от напряжения голосом. – Мой папа обещал поговорить с тобой, чтобы ты не забивала мне голову ерундой.
Летисия гордо вскинула голову:
– Еще чего! Стану я бояться твоего папы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49