А единственным избавлением для мученика и измученных близких является смерть. Не выдерживают человеческие органы или самоубийство. И, не смотря на это, навязанная потребность проникает во все поры общества, достав армию и войска МВД.
Средний возраст наркоманов приближается к 14 годам. В советское время в эти годы ребятишки с большой радостью вступали в комсомол, а там – серьезный спорт, различные увлечения в кружках и помощь пионерам. Социальная среда советского общества спасла юность от этой огромной беды, леденящей душу «прогресса», уносящего жизни как на войне.
Вдарив по народу шоковой неразберихой, затуманив глаза молодежи свободой отравлять себя табаком, алкоголем, наркотиками, олигархи Америки, воодушевленные успехом, готовили новый грабеж. Но их опередили сионисты, выдвинув в правительство своего, кого в народе прозвали «Рыжий ваучер».
Смысл этой еврейской аферы в общенациональном бедствии не имел примеров и нет сравнения.
Оценив советское достояние в выгодную им сумму, разделили на количество проживающих и выдали каждому бумажку, оцененную, как обещал Рыжий ваучер, в две автомашины «Волга».
Виталий пошел на пятую почту отправить письмо Марии Семеновне и видит длиннющую очередь кричащих, возмущенных жаждой скорей разбогатеть. Большаков В.М. живет в этом доме, пошел в магазин. Владимир Матвеевич электрослесарь высочайшей квалификации, признанный наставник молодежи, ветеран предприятия, последний секретарь партийной организации третьего цеха – самое тяжелое время секретарства ему досталось. Остановившись у очереди, начал говорить знакомым:
– Вы душу дьяволу продали и готовы подавить, задушить друг друга за очередной обман и ненужные бумажки, названные ваучером.
Десятки глоток, обозленные долгим стоянием за ваучерами, обрушились на него и рядом молча стоящего Виталия Сергеевича.
– Коммуняки! Мы на вас работали всю жизнь за нищенскую зарплату, а сейчас нам отдают все, что вы зажали.
Из центра очереди их настиг визжащий голос Миши-слесаря:
– Нам на семью дают шесть машин: на одной ездить будем, на остальные купим магазин и жить припеваючи!
– Вам навязали этот массовый денежный психоз, а обернется все первоапрельской шуткой, – успел сказать Владимир Матвеевич, и они пошли от этой беснующейся, одураченной толпы.
Бессмертные герои книги. Передовики порохового производства.
Они, беззаветным трудом помогли советской армии и флоту дать по «хрюльке» американским субмаринам. Автор в верхнем ряду третий слева.
В ноябре 1923 года группа рабочих Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры города Ногинска привезли в Горки раненому отравленными пулями В.И. Ленину 18 саженцев вишни. Рассказали своим товарищам о встрече и собрание решило:
– В знак безграничной любви и уважения к великому вождю революции соорудить на территории комбината монумент Ильичу.
Художник рабочего клуба, сын крестьянина, Ф.П. Кузнецов закончил работу к открытию, намеченному на 22 января, а пришлось открывать памятник. Перестало биться сердце организатора Советского государства. И пролетариат стал увековечивать память своего вождя по всей стране и везде звучал партийный гимн «Интернационал».
Пришли ярые враги трудового народа и полетели с пьедесталов памятники.
У проходной производства «Полимеров» Владимир Ильич, утопающий в цветах, провожал уходящие смены и по утрам встречал гулкий поток смеющихся, здоровающихся, жизнерадостных людей.
И вдруг пустующее место и обезображенный газон с раздавленными трактором клумбами и поломанной сиренью. «Зачем, кто и куда девал?» – спрашивали друг друга привыкшие к его прищуренному взгляду люди. Не многие сразу поверили, что этот вандализм совершил мастер-технолог, когда-то рекомендованный лучшим аппаратчиком министерства Петя Булгаков. Он так и остался Петей, растеряв авторитет и уважение из-за высокомерия, злоупотребления водкой и неудавшейся личной жизнью. И вся его злость выплеснулась на безответную скульптуру в момент начала безответственности и хаоса.
Выбрасываются знамена, которыми гордились люди труда. Срезаются монументы при въезде в села «Серп и молот», «Породистый бык» или «Полная руна овца». Разносятся по ветру обгорелые в кострах страницы советских книг. Символы являются знаками событий, встречающиеся прежде в природе, затем – в народе. И постепенно становятся выразителями общественных, исторических процессов и явлений. Звезда на красном знамени – символ равноправия и надежды. Серп – металлический инструмент, значительно облегчивший жизнь сельского труженика, а молот – кующий этот серп, давал жизнь рабочему и т. д.
За бесценок покупаются дома культуры, оздоровительные центры – сиюминутная выгода берет верх над здравым смыслом. Появившиеся на ваучерах буржуины устраивают шабаш: выбивают деньги, внедряя безнравственность. На дверях школьных спортзалов повесили замки – так спокойнее. Как поступают с символами, так относятся к материальным ценностям и людям. Их осмеяние и разрушение ведет к уничтожению опорных точек менталитета и подавлению способности граждан к сопротивлению.
– Владимир Матвеевич оказался тысячу раз прав, – соглашались с ним потом его знакомые из очереди. – А нас надули в две тысячи раз каждого, а несметные богатства опять ушли к ушлым ваучеризаторам и их вдохновителям.
Красивейший уголок у проходной, радовавший взор и ласкающий душу, превратился в мусорную свалку, где бродячие собаки рвут друг другу глотку за выброшенную кость, пищат крысы, да рой мух разносит инфекции.
Один из тех, кто орал в ваучерной очереди, пишет письмо в деревню: «Мама, купи поросенка и назови Чубайсом. Я приеду и зарежу его».
Долго жаждущие разбогатеть метались – куда пристроить эту никчемную бумажку, на которую не купишь одну игрушечную машинку.
А продажное телевидение долго трещало о разбогатевших Петьках, да Мишках, сворачивая обывателю мозги набекрень. Только за городами начали появляться многоэтажные коттеджи почему-то других людей, и назвали их «новые русские», которые живут как бы по-старому, а грабят по-новому.
Механизм надувательства оказался прост.
Приватизационные чеки (ваучеры) должны быть именными на реальную собственность: рудник, совхоз, завод. Но воинствующие сторонники капитализма смяли закон и отшвырнули как ненужную бумажку. Подставными скупочными конторами, которые в основном исчезли, они за бесценок их собрали и обменяли на заводы, суда, самолеты.
В марте 1993 года проскочило сообщение, что за седым Уралом в Новосибирске появились первые миллиардеры, а легкие и быстрые деньги нажиты в результате захвата металла, леса и спекуляцией легковыми машинами при помощи ваучеризации.
Это начался первый этап незаконной смены шокированных хозяев общенародной собственности государства.
Удовлетворенные очередным грабежом, Рыжий ваучер и кампания приступили к новой афере для прикрытия названной приватизация, то есть раздача в частную собственность. И еще большая трескотня о новом обогащении Мишки с Петькой. И вешают им на уши продукты в виде лапши: как только приватизируют государственные заводы, они становятся их настоящими хозяевами, имея свою долю в виде акций.
По сути по указанию Главного Похмельщика начался откровенный разбой по технологии американских олигархов с сионистами.
Материальный ущерб, нанесенный новой аферой («прихватизацией» стали ее называть), превышает в два раза потери во всенародной войне за Отечество в 1941–1945 годах. И только огромный накопившийся потенциал не дает нам ощущения страшной беды при медленно ползущем разрушении.
А потери моральные превзошли все мыслимые и немыслимые предположения, особенно интенсивный процесс идеологического перерождения и морального вырождения бывших партийных, административных и государственных ответственных работников.
Сменились времена и все другое вместе с ними. Стремительная перебежка, активная раскольническая деятельность, убедительное превращение своих подчиненных в прислужников наступившего режима – все ради обеспечения своих карьерных интересов, основанных на алчности.
Забыли сладкие и напористые речи на собраниях, которыми, как дятел, долбили мозги народных масс. Отвергли призывы и лозунги, которыми звали товарищей на бой и на труд. Без следа в сердце отринули тех, с кем тропки торили на лыжах, валялись голые в чистейшем деревенском снегу после парной и встречали глазастое солнце на зорьке.
Душевный мрак заполнил их тела, исчезла насквозь прозрачная белая ночь.
Изгнали дух и атмосферу товарищества, поддержки, добрых деловых отношений, коллективный разум. Наступало время угодливости, господарства, чванства, цинизма и всепоглощающих интриг.
Ровно 50 лет исполнилось к этому времени со дня казни чешского коммуниста Юлиуса Фучика. С наступлением весны острей ощущается радость жизни, нежней становятся губы, тянущиеся к поцелую. А пламенный Юлиус на допросе – избиение, обливание водой и звериное рычание «отвечай, отвечай». Но вера в победу Красной Армии, товарищи по камере помогли выстоять более года издевательств. Не выдано ни одной фамилии, не названо ни одно событие.
– Я жил ради радостной жизни и умираю за нее.
В своем «Репортаже с петлей на шее» в застенках гестапо он написал: «Люди, я любил вас! Будьте бдительны!». А последними словами коммуниста-интернационалиста было пение «Интернационала».
Чья же мораль и откуда она взялась у тех продавшихся функционеров от партии и чиновничества. Они приватизировали и оборонное предприятие – химкомбинат. Директор отхватил десятую часть миллиардных народных богатств и стал называться президентом, а комбинат начал стремительно хиреть. Его ближайшее окружение – поменьше, а простым смертным фиктивно – в среднем досталось по тысячной дольке.
Людей заблудили и навязали «гражданское общество», которое противоречит нашему общинному мироустройству и мироощущению, вызванному необходимостью выживания в суровых климатических условиях и постоянных войнах с супостатами. Под видом демократии, различными голосованиями, превратили избирателей в родителей криминального обогащения своих начальников. А они разыгрывают с народом какое-то сверх демократическое общество и сеют семена сорняков, а не семена великих достижений.
Целые отрасли раздаются и заводы дарятся во владение тем, кто ближе находится к телу Главного Похмельщика. Другие буквально за копейки покупаются под видом приватизации.
Началась смертельная драчка при дележе убитого зубра. Создаются личные вооруженные охранные подразделения, Москва впереди всех. В ней охраняющих тела, как народное ополчение в войну, только те – в окопах, а эти – во фраках.
Новый хозяин цветной металлургии, хозяйчик пивного ларька, бывший домоуправ или фюрер какой-то партейки имеют из каких-то средств высокооплачиваемую собственную службу безопасности. Но это их не спасает: они расстреливают друг друга средь белого дня, взрывают из гранатометов под светофором бронированные по спец. заказу чудища.
А огромная армия молодых здоровых парней выведена из сферы созидания. Их содержание полностью ложится на пустеющие кошельки населения, потому что все эти расходы, в том числе на погребение убитых, лечение раненых, включаются в цену приобретенных нами товаров и услуг. При этом тот, кто их содержит – простой налогоплательщик – не защищен не только от явных бандитов, воров, мошенников и хулиганов, но что самое плохое, и от представителей все разрастающихся правоохранительных систем, врущего телевидения и обманывающей власти. А созидательное стремление вдруг превращается в стремительное разрушение.
Бывшая народная милиция из органа защиты трудового народа превращается в полицию – орган защиты взрослеющей буржуазии от угнетенного ими народа.
Вспоминая из древней истории как победители грабили и насиловали побежденный народ, так и Россия отдана на беспредел.
И тлеющее возмущение в Верховном Совете перешло в восстание большинства депутатов и сотрудников в октябре 1993 года.
Дунул вольный ветер, чтобы спасти оставшееся семя от суровой снежной вьюги. Законодательная власть, способствовавшая приходу в Кремль Главного Похмельщика, поняла: если не остановить падение, то страна подойдет к той стадии, когда верхи не смогут справиться с инстинктом собственной алчности, а ограбленные ими низы не захотят жить вовсе при коррумпированной диктатуре.
Без еды, воды и электричества неделю держались народные избранники с сотрудниками, охраной и общественными помощниками.
В последние дни перед вражеским штурмом защитники осажденного Дома Советов укрепили на флагштоке здания повыше три коллора – красный Советский флаг. Как цветок Иван-чая на луговине статной осанкой грел он душу защитников, но злил озверевших подручных Гл. Похмельщика.
Танки били прямой наводкой и после каждого залпа верх здания окутывал черный дым, после его рассеивания было видно – красный флаг весело и яростно бьется, трепеща на ветру. Удивительный цветок Иван-чай, приятель прохожих, он прорастает там, где другие цветы увядают.
Особенно один экипаж усердствовал сбить его, остальные беспощадно расстреливали незащищенные окна, а этот прицельно лупил по флагу.
– Давить их надо, давить, – верещал в слесарке визгливый голос Миши-слесаря.
– Что же это будет, сынок? – металась Мария Сергеевна с полными глазами слез.
Ушел в себя Слава, растрескалась его душа, и каждая часть не знала куда прислониться.
Геннадий Хижняков, далекий от политики, лемех его жизни столкнулся со скальной породой и остановился. А ум воспринимал все это где-то далеко в Москве, и нас не коснется.
Володя Фоменко признался Виталию Сергеевичу. Он открыто не ругал коммунистов, но всегда поддерживал демократов, а теперь открыто отвергает их действия и осуждает этот жестокий бессмысленный расстрел.
Весь коллектив дневной смены цеха и всех служб собрался в красном уголке, давно не собирались вместе. Его стены обшарпаны, как-то постарели стенды передовиков и участников войны, к ним никто не стал подходить и обновлять, многих уже нет, о других забыли.
Попеременно включали телевизор или радио, речей не было, а жуть выглядывала из глаз и остолбенение на лицах людей, которые ничем не могли помочь погибающему Верховному Совету.
Осторожен в оценке событий Владимир Васильевич Меркулов.
Зато директор А.В. Карпин по окончании кровавой расправы на оперативке заявил:
– С социализмом покончено!
Виталий знал, что в самый кульминационный момент он никого не принимал, а сидел на связи с Москвой, ежеминутно узнавая – чьи весы перевешивают.
В техникуме шли занятия и делали вид, что ничего не происходит. Только директор после заявил всем, что теперь его называть не Степан Георгиевич, а Стефан Гранатович.
В училище директор, член партии «Яблоко», ярый проамериканец, устроил торжественную линейку по поводу «Героической победы» над беззащитными избранниками народа.
Танки били и били, а флаг уже раненый, надорванный все вился, словно увертываясь от осколков и доказывал жизнеутверждающую силу: «Я живой. Им не удалось меня убить».
Какую злую шутку играет с нами жизнь. Ровно 50 лет в сентябре 1943 г. вышел Указ о присвоении звания Героев Советского Союза пятерым организаторам подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» посмертно в г. Краснодоне, а тридцать ее членов награждены различными орденами и медалями. И одним из ярких дел молодогвардейцев было водружение Красного флага на здании усиленно охраняемой фашистской комендатуры.
Представьте, подавленный беспределом оккупантов народ утром видит не фашистское полотнище со свастикой, а наше – красное с серпом и молотом – это надежда!
Какой переполох был в стане врага. С неимоверной поспешностью они его снимали, со злостью рвали, втаптывая клочья в грязь.
Ничто кроме совести и любви к Родине не заставляло ребят ежеминутно рисковать жизнью.
Они так же любили, как жеребенок взбрыкивать и тянуться к матери, как пара необъезженных саврасых мчаться наперегонки по цветущему лугу, кусая гривы. Но они оставили глубокий санный след. Молодежь всего мира восхищалась и подражала высокой нравственности их подвига.
И в бронзе их лица как бы говорят: «Мы так прекрасны, что нас нельзя не полюбить».
А теперь расстреливают этот же флаг свои доморощенные фашисты, а вместе с ним москвичей и гостей столицы, свидетелей происходящего, открыв автоматный огонь с крыш домов, окружающих здание Верховного Совета.
Все кинулись в разбег, оставляя раненых и убитых, но пока могли видеть, оглядывались и прощались. А он говорил, полыхая последней полоской: «Погибаю, но не сдаюсь!».
Красный флаг призывал на борьбу с несправедливостью и с особо опасным симптомом болезни власти под названием – произвол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Средний возраст наркоманов приближается к 14 годам. В советское время в эти годы ребятишки с большой радостью вступали в комсомол, а там – серьезный спорт, различные увлечения в кружках и помощь пионерам. Социальная среда советского общества спасла юность от этой огромной беды, леденящей душу «прогресса», уносящего жизни как на войне.
Вдарив по народу шоковой неразберихой, затуманив глаза молодежи свободой отравлять себя табаком, алкоголем, наркотиками, олигархи Америки, воодушевленные успехом, готовили новый грабеж. Но их опередили сионисты, выдвинув в правительство своего, кого в народе прозвали «Рыжий ваучер».
Смысл этой еврейской аферы в общенациональном бедствии не имел примеров и нет сравнения.
Оценив советское достояние в выгодную им сумму, разделили на количество проживающих и выдали каждому бумажку, оцененную, как обещал Рыжий ваучер, в две автомашины «Волга».
Виталий пошел на пятую почту отправить письмо Марии Семеновне и видит длиннющую очередь кричащих, возмущенных жаждой скорей разбогатеть. Большаков В.М. живет в этом доме, пошел в магазин. Владимир Матвеевич электрослесарь высочайшей квалификации, признанный наставник молодежи, ветеран предприятия, последний секретарь партийной организации третьего цеха – самое тяжелое время секретарства ему досталось. Остановившись у очереди, начал говорить знакомым:
– Вы душу дьяволу продали и готовы подавить, задушить друг друга за очередной обман и ненужные бумажки, названные ваучером.
Десятки глоток, обозленные долгим стоянием за ваучерами, обрушились на него и рядом молча стоящего Виталия Сергеевича.
– Коммуняки! Мы на вас работали всю жизнь за нищенскую зарплату, а сейчас нам отдают все, что вы зажали.
Из центра очереди их настиг визжащий голос Миши-слесаря:
– Нам на семью дают шесть машин: на одной ездить будем, на остальные купим магазин и жить припеваючи!
– Вам навязали этот массовый денежный психоз, а обернется все первоапрельской шуткой, – успел сказать Владимир Матвеевич, и они пошли от этой беснующейся, одураченной толпы.
Бессмертные герои книги. Передовики порохового производства.
Они, беззаветным трудом помогли советской армии и флоту дать по «хрюльке» американским субмаринам. Автор в верхнем ряду третий слева.
В ноябре 1923 года группа рабочих Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры города Ногинска привезли в Горки раненому отравленными пулями В.И. Ленину 18 саженцев вишни. Рассказали своим товарищам о встрече и собрание решило:
– В знак безграничной любви и уважения к великому вождю революции соорудить на территории комбината монумент Ильичу.
Художник рабочего клуба, сын крестьянина, Ф.П. Кузнецов закончил работу к открытию, намеченному на 22 января, а пришлось открывать памятник. Перестало биться сердце организатора Советского государства. И пролетариат стал увековечивать память своего вождя по всей стране и везде звучал партийный гимн «Интернационал».
Пришли ярые враги трудового народа и полетели с пьедесталов памятники.
У проходной производства «Полимеров» Владимир Ильич, утопающий в цветах, провожал уходящие смены и по утрам встречал гулкий поток смеющихся, здоровающихся, жизнерадостных людей.
И вдруг пустующее место и обезображенный газон с раздавленными трактором клумбами и поломанной сиренью. «Зачем, кто и куда девал?» – спрашивали друг друга привыкшие к его прищуренному взгляду люди. Не многие сразу поверили, что этот вандализм совершил мастер-технолог, когда-то рекомендованный лучшим аппаратчиком министерства Петя Булгаков. Он так и остался Петей, растеряв авторитет и уважение из-за высокомерия, злоупотребления водкой и неудавшейся личной жизнью. И вся его злость выплеснулась на безответную скульптуру в момент начала безответственности и хаоса.
Выбрасываются знамена, которыми гордились люди труда. Срезаются монументы при въезде в села «Серп и молот», «Породистый бык» или «Полная руна овца». Разносятся по ветру обгорелые в кострах страницы советских книг. Символы являются знаками событий, встречающиеся прежде в природе, затем – в народе. И постепенно становятся выразителями общественных, исторических процессов и явлений. Звезда на красном знамени – символ равноправия и надежды. Серп – металлический инструмент, значительно облегчивший жизнь сельского труженика, а молот – кующий этот серп, давал жизнь рабочему и т. д.
За бесценок покупаются дома культуры, оздоровительные центры – сиюминутная выгода берет верх над здравым смыслом. Появившиеся на ваучерах буржуины устраивают шабаш: выбивают деньги, внедряя безнравственность. На дверях школьных спортзалов повесили замки – так спокойнее. Как поступают с символами, так относятся к материальным ценностям и людям. Их осмеяние и разрушение ведет к уничтожению опорных точек менталитета и подавлению способности граждан к сопротивлению.
– Владимир Матвеевич оказался тысячу раз прав, – соглашались с ним потом его знакомые из очереди. – А нас надули в две тысячи раз каждого, а несметные богатства опять ушли к ушлым ваучеризаторам и их вдохновителям.
Красивейший уголок у проходной, радовавший взор и ласкающий душу, превратился в мусорную свалку, где бродячие собаки рвут друг другу глотку за выброшенную кость, пищат крысы, да рой мух разносит инфекции.
Один из тех, кто орал в ваучерной очереди, пишет письмо в деревню: «Мама, купи поросенка и назови Чубайсом. Я приеду и зарежу его».
Долго жаждущие разбогатеть метались – куда пристроить эту никчемную бумажку, на которую не купишь одну игрушечную машинку.
А продажное телевидение долго трещало о разбогатевших Петьках, да Мишках, сворачивая обывателю мозги набекрень. Только за городами начали появляться многоэтажные коттеджи почему-то других людей, и назвали их «новые русские», которые живут как бы по-старому, а грабят по-новому.
Механизм надувательства оказался прост.
Приватизационные чеки (ваучеры) должны быть именными на реальную собственность: рудник, совхоз, завод. Но воинствующие сторонники капитализма смяли закон и отшвырнули как ненужную бумажку. Подставными скупочными конторами, которые в основном исчезли, они за бесценок их собрали и обменяли на заводы, суда, самолеты.
В марте 1993 года проскочило сообщение, что за седым Уралом в Новосибирске появились первые миллиардеры, а легкие и быстрые деньги нажиты в результате захвата металла, леса и спекуляцией легковыми машинами при помощи ваучеризации.
Это начался первый этап незаконной смены шокированных хозяев общенародной собственности государства.
Удовлетворенные очередным грабежом, Рыжий ваучер и кампания приступили к новой афере для прикрытия названной приватизация, то есть раздача в частную собственность. И еще большая трескотня о новом обогащении Мишки с Петькой. И вешают им на уши продукты в виде лапши: как только приватизируют государственные заводы, они становятся их настоящими хозяевами, имея свою долю в виде акций.
По сути по указанию Главного Похмельщика начался откровенный разбой по технологии американских олигархов с сионистами.
Материальный ущерб, нанесенный новой аферой («прихватизацией» стали ее называть), превышает в два раза потери во всенародной войне за Отечество в 1941–1945 годах. И только огромный накопившийся потенциал не дает нам ощущения страшной беды при медленно ползущем разрушении.
А потери моральные превзошли все мыслимые и немыслимые предположения, особенно интенсивный процесс идеологического перерождения и морального вырождения бывших партийных, административных и государственных ответственных работников.
Сменились времена и все другое вместе с ними. Стремительная перебежка, активная раскольническая деятельность, убедительное превращение своих подчиненных в прислужников наступившего режима – все ради обеспечения своих карьерных интересов, основанных на алчности.
Забыли сладкие и напористые речи на собраниях, которыми, как дятел, долбили мозги народных масс. Отвергли призывы и лозунги, которыми звали товарищей на бой и на труд. Без следа в сердце отринули тех, с кем тропки торили на лыжах, валялись голые в чистейшем деревенском снегу после парной и встречали глазастое солнце на зорьке.
Душевный мрак заполнил их тела, исчезла насквозь прозрачная белая ночь.
Изгнали дух и атмосферу товарищества, поддержки, добрых деловых отношений, коллективный разум. Наступало время угодливости, господарства, чванства, цинизма и всепоглощающих интриг.
Ровно 50 лет исполнилось к этому времени со дня казни чешского коммуниста Юлиуса Фучика. С наступлением весны острей ощущается радость жизни, нежней становятся губы, тянущиеся к поцелую. А пламенный Юлиус на допросе – избиение, обливание водой и звериное рычание «отвечай, отвечай». Но вера в победу Красной Армии, товарищи по камере помогли выстоять более года издевательств. Не выдано ни одной фамилии, не названо ни одно событие.
– Я жил ради радостной жизни и умираю за нее.
В своем «Репортаже с петлей на шее» в застенках гестапо он написал: «Люди, я любил вас! Будьте бдительны!». А последними словами коммуниста-интернационалиста было пение «Интернационала».
Чья же мораль и откуда она взялась у тех продавшихся функционеров от партии и чиновничества. Они приватизировали и оборонное предприятие – химкомбинат. Директор отхватил десятую часть миллиардных народных богатств и стал называться президентом, а комбинат начал стремительно хиреть. Его ближайшее окружение – поменьше, а простым смертным фиктивно – в среднем досталось по тысячной дольке.
Людей заблудили и навязали «гражданское общество», которое противоречит нашему общинному мироустройству и мироощущению, вызванному необходимостью выживания в суровых климатических условиях и постоянных войнах с супостатами. Под видом демократии, различными голосованиями, превратили избирателей в родителей криминального обогащения своих начальников. А они разыгрывают с народом какое-то сверх демократическое общество и сеют семена сорняков, а не семена великих достижений.
Целые отрасли раздаются и заводы дарятся во владение тем, кто ближе находится к телу Главного Похмельщика. Другие буквально за копейки покупаются под видом приватизации.
Началась смертельная драчка при дележе убитого зубра. Создаются личные вооруженные охранные подразделения, Москва впереди всех. В ней охраняющих тела, как народное ополчение в войну, только те – в окопах, а эти – во фраках.
Новый хозяин цветной металлургии, хозяйчик пивного ларька, бывший домоуправ или фюрер какой-то партейки имеют из каких-то средств высокооплачиваемую собственную службу безопасности. Но это их не спасает: они расстреливают друг друга средь белого дня, взрывают из гранатометов под светофором бронированные по спец. заказу чудища.
А огромная армия молодых здоровых парней выведена из сферы созидания. Их содержание полностью ложится на пустеющие кошельки населения, потому что все эти расходы, в том числе на погребение убитых, лечение раненых, включаются в цену приобретенных нами товаров и услуг. При этом тот, кто их содержит – простой налогоплательщик – не защищен не только от явных бандитов, воров, мошенников и хулиганов, но что самое плохое, и от представителей все разрастающихся правоохранительных систем, врущего телевидения и обманывающей власти. А созидательное стремление вдруг превращается в стремительное разрушение.
Бывшая народная милиция из органа защиты трудового народа превращается в полицию – орган защиты взрослеющей буржуазии от угнетенного ими народа.
Вспоминая из древней истории как победители грабили и насиловали побежденный народ, так и Россия отдана на беспредел.
И тлеющее возмущение в Верховном Совете перешло в восстание большинства депутатов и сотрудников в октябре 1993 года.
Дунул вольный ветер, чтобы спасти оставшееся семя от суровой снежной вьюги. Законодательная власть, способствовавшая приходу в Кремль Главного Похмельщика, поняла: если не остановить падение, то страна подойдет к той стадии, когда верхи не смогут справиться с инстинктом собственной алчности, а ограбленные ими низы не захотят жить вовсе при коррумпированной диктатуре.
Без еды, воды и электричества неделю держались народные избранники с сотрудниками, охраной и общественными помощниками.
В последние дни перед вражеским штурмом защитники осажденного Дома Советов укрепили на флагштоке здания повыше три коллора – красный Советский флаг. Как цветок Иван-чая на луговине статной осанкой грел он душу защитников, но злил озверевших подручных Гл. Похмельщика.
Танки били прямой наводкой и после каждого залпа верх здания окутывал черный дым, после его рассеивания было видно – красный флаг весело и яростно бьется, трепеща на ветру. Удивительный цветок Иван-чай, приятель прохожих, он прорастает там, где другие цветы увядают.
Особенно один экипаж усердствовал сбить его, остальные беспощадно расстреливали незащищенные окна, а этот прицельно лупил по флагу.
– Давить их надо, давить, – верещал в слесарке визгливый голос Миши-слесаря.
– Что же это будет, сынок? – металась Мария Сергеевна с полными глазами слез.
Ушел в себя Слава, растрескалась его душа, и каждая часть не знала куда прислониться.
Геннадий Хижняков, далекий от политики, лемех его жизни столкнулся со скальной породой и остановился. А ум воспринимал все это где-то далеко в Москве, и нас не коснется.
Володя Фоменко признался Виталию Сергеевичу. Он открыто не ругал коммунистов, но всегда поддерживал демократов, а теперь открыто отвергает их действия и осуждает этот жестокий бессмысленный расстрел.
Весь коллектив дневной смены цеха и всех служб собрался в красном уголке, давно не собирались вместе. Его стены обшарпаны, как-то постарели стенды передовиков и участников войны, к ним никто не стал подходить и обновлять, многих уже нет, о других забыли.
Попеременно включали телевизор или радио, речей не было, а жуть выглядывала из глаз и остолбенение на лицах людей, которые ничем не могли помочь погибающему Верховному Совету.
Осторожен в оценке событий Владимир Васильевич Меркулов.
Зато директор А.В. Карпин по окончании кровавой расправы на оперативке заявил:
– С социализмом покончено!
Виталий знал, что в самый кульминационный момент он никого не принимал, а сидел на связи с Москвой, ежеминутно узнавая – чьи весы перевешивают.
В техникуме шли занятия и делали вид, что ничего не происходит. Только директор после заявил всем, что теперь его называть не Степан Георгиевич, а Стефан Гранатович.
В училище директор, член партии «Яблоко», ярый проамериканец, устроил торжественную линейку по поводу «Героической победы» над беззащитными избранниками народа.
Танки били и били, а флаг уже раненый, надорванный все вился, словно увертываясь от осколков и доказывал жизнеутверждающую силу: «Я живой. Им не удалось меня убить».
Какую злую шутку играет с нами жизнь. Ровно 50 лет в сентябре 1943 г. вышел Указ о присвоении звания Героев Советского Союза пятерым организаторам подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» посмертно в г. Краснодоне, а тридцать ее членов награждены различными орденами и медалями. И одним из ярких дел молодогвардейцев было водружение Красного флага на здании усиленно охраняемой фашистской комендатуры.
Представьте, подавленный беспределом оккупантов народ утром видит не фашистское полотнище со свастикой, а наше – красное с серпом и молотом – это надежда!
Какой переполох был в стане врага. С неимоверной поспешностью они его снимали, со злостью рвали, втаптывая клочья в грязь.
Ничто кроме совести и любви к Родине не заставляло ребят ежеминутно рисковать жизнью.
Они так же любили, как жеребенок взбрыкивать и тянуться к матери, как пара необъезженных саврасых мчаться наперегонки по цветущему лугу, кусая гривы. Но они оставили глубокий санный след. Молодежь всего мира восхищалась и подражала высокой нравственности их подвига.
И в бронзе их лица как бы говорят: «Мы так прекрасны, что нас нельзя не полюбить».
А теперь расстреливают этот же флаг свои доморощенные фашисты, а вместе с ним москвичей и гостей столицы, свидетелей происходящего, открыв автоматный огонь с крыш домов, окружающих здание Верховного Совета.
Все кинулись в разбег, оставляя раненых и убитых, но пока могли видеть, оглядывались и прощались. А он говорил, полыхая последней полоской: «Погибаю, но не сдаюсь!».
Красный флаг призывал на борьбу с несправедливостью и с особо опасным симптомом болезни власти под названием – произвол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36