Поезд резко качнул Виталия и начал подкрадываться к вокзалу, уложившая вещи Людмила, показала, что брать ему и что понесет она.
Миловидная и подвижная тетя Маша поводила их по местам сражений на московском направлении, посетили облагороженные пионерами окопы и блиндажи. В каждый приезд Виталий мысленно представлял откуда его отец вел прицельный огонь по наседавшим немцам и где тот клочок земли, принявший последнюю каплю его крови.
На полянке развели костерок, раскинули полотенце, в центре поставили бутылочку и две рюмки, наполнили их, одну накрыли корочкой хлеба и оставили в память о всех погибших на этой поляне. Поминание Сергея Ермолаевича сопровождалось интересным рассказом, а Людмила с Виталием оказались заинтересованными слушателями.
– Накануне свадьбы Сергея с Соней выпал снег до крыш и для гостей пришлось прокапывать снежные тоннели. А в день свадьбы буран закружил огромные хлопья, что дугу тройки лошадей не было видно. Столкнулись две упряжки, и молодые вылетели из кошевки. Жених, утопая в снегу, ищет невесту, а она задыхается от набившегося везде снега. Старики говорили, что это не к добру, молодежь же посмеивалась – ничего с нами не случится. Ан случилось: супостат напал и только всеобщая вера и вложенные мальчишкам заветы старших избавили нас от тирании фашистов.
Помолчав, сосредоточиваясь, вобрав воздух, начала с ярой убежденностью.
– Что творится во власти сейчас, разберется не каждый здравомыслящий. Оплотом высшего российского руководства в государственных делах выбраны западники, причем самая агрессивная их часть, то есть те, с кем боролись и кому нужна слабая Россия.
Подбросив остатки сломанных веток, поковыряясь в костерке, собираясь с мыслями, продолжила:
– Советская власть строила не колониальную империю по их типу, а страну с высшей формой Государственной организации, с самобытностью каждого народа. Потому так все прошлое и усердно поливается помоями. А их желание развалить Советский Союз, это желание уничтожить преемственность, забыть все хорошее и никогда не вспоминать. Но всенародный референдум дал им по мордасам. И не дай Бог, если они добьются своего, то все плоды расширения и укрепления народов новой цивилизации приберут к рукам ее враги. А Россию унизят, потребуют отказаться от себя и только тогда как-нибудь ослабленную примут в свою цивилизацию на правах страны третьего мира.
Виталий налил рюмку, пуская ее по новому кругу. Людмила удивленно спросила:
– Тетя Маша, откуда у военного пенсионера такие познания и предвидения?
Принимая рюмку, помолчав, с утверждением ответила:
– Моя жизненная активная позиция и бескорыстная работа в Верховном Совете.
На следующий день пошли отдать дань великому русскому писателю. Здесь на остатках кирпичного строения усадьбы, где творил А.П.Чехов, Людмила с упоением рассказывала, как читала «Вишневый сад» и с Женей Гуркиным ходили на спектакль. Предложила искупаться, где, возможно, плавал Антон Павлович. Спустились с крутого берега, но окунуться невозможно: река Нара в этом месте сплошь затянута водорослями. Помыли ноги и присели на бережке.
– Символично, мои юные друзья, – с пафосом произнесла тетя Маша, – этот берег с садом оказались неприступны для врага, отсюда его и погнали.
И вот что мне подумалось: если тогда оказалось такое же предательство, то Ленинграда сейчас бы не было, тысяча городов и тысячи деревень остались в руинах, а население до Урала было бы малочисленным, безграмотным – со смыслом жизни раба, так планировал гитлеровский фашизм.
Бросив камешек на чистую середину и глядя на разводы воды, задумчиво рассуждала:
– Как распознать на ранней стадии скатывание к отступничеству, переход вчерашних друзей в чужой стан? Я это наблюдаю очень часто. Наверное придет время, и люди поймут, что потенциальными предателями являются подхалимы, люди с адъютантским угодническим синдромом, жадные, с желанием иметь доступ к телу вождя-хозяина и не будут допускать их не до какой власти. Такие «друзья» хуже врагов, в былые времена их ссылали на Колыму. Сейчас же они захватывают нашу страну в целом и по частям, а нашу шею используют – одни, чтобы подняться на желаемую высоту, другие – больше обогатиться.
Провожала Мария Семеновна их и не может унять поток слез. Виталий с Людмилой обняли ее:
– Что ты, милая наша, мы ведь домой едем, а не на войну.
Она что-то хотела сказать своим предчувствующим сердцем, но слезы задушили слова.
Следующая остановка – Красноярск. Родители были недавно в Бийске, а Людмиле захотелось повидаться с Егором, его семьей и послушать как скворушкой свищут родные.
Завод «Крассмаш», чей коллектив обслуживала насыщенная автомашинами автоколонна, с его умными людьми, станками и различным оборудованием, стал терять голову. Разброд, внесенный в умы людей сказывался на чисто человеческих отношениях и взаимоотношениях человека с техникой. Все падает: план, качество, зарплата, не делаются планово-предупредительные ремонты, станки, предназначенные для высокого класса обработки, не дают точности и чистоты, а это ведет к потере марки завода и конкурентоспособности.
Любое массовое возмущение легко направляется на обвинение советской власти. Директор заменен на молодого, но он поставлен ими, и не улучшить работу завода его цель, а сдать завод, обвиняя коммунистов.
Так за рюмкой Егор рассказал, что творится на бывшем передовом предприятии сибирских машиностроителей. Созданный им без «крыши» кооператив по ремонту топливной аппаратуры душат завышенной арендой, налогами, рэкетом и взятками.
Его жена Надежда продолжила:
– Вещевые рынки завалены иностранным шмутьем. Реклама и их кино сумели романтизировать работу пастухов-ковбоев так, что молодежь хватает их спецодежду и утопает от радости.
– А ведь это то же самое, что наш брезент, – вступил в разговор Никита Егорович, – только раскрашен. Помню в юности после уборки урожая списывали старые полотна от комбайнов. И мы радовались, что будут сшиты новые штаны, им не было износа, они переходили много раз от старших младшим.
А мама Людмилы Валентина Петровна добавила:
– Смеху подобно, появились на барахолке красивые черные костюмы, нахватали их, а они до первого дождя, на раз надеть – оказались для погребения. Реклама усердствовала, дурачила людей, кто-то нажился, а виноватят опять коммунистов. И к чему не прикоснись, везде одно – валят на советскую власть и все.
Надежда продолжила свою мысль.
– Заполнили книжные магазины, стыдно с ребенком зайти. С красочных обложек свисают женские груди разных размеров и форм с приставленными безжизненными головами.
Егор с улыбкой добавил:
– Голые зады в разном положении с возлежащими телами зовут и просят – подбери.
Наша власть как могла берегла детей от разврата, но негодяям и подлецам стало скучно жить в мире и согласии. Они, сговорившись, объединились с негодяями иностранными и методично, хладнокровно стали разлагать наших внуков своим негодяйством.
– Начатое дурно – крепнет злом, ходит народное поверье, – заключил Никита Егорович и перевел разговор на поездку в село Борково на могилку дедов.
Людмила не стала настаивать, при приближении к дому ее настойчиво преследовала мысль: «Как там Юрик?»
А Юрик в этот самый момент вел борьбу за свою правоту. Сергей, разогнав очередную в стельку пьяную компанию, в одежде купал его в душе. Тот, захлебываясь, матерился, обвинял в беспределе, в нарушении прав человека и обещал отомстить.
– А теперь снимай одежду, отжимай и ложись спать, – дружелюбно сказал Сергей и отошел в проем двери. Юрий, кочевряжась, начал рвать фирменную рубашку, Сергей с улыбкой наблюдал его кураж.
То ли просветление в мозгу, или наибольшее затмение толкнуло его на неимоверный прыжок из ванны. Хилое, ослабленное алкоголем, тело шлепнулось о Сергея и упало на пол. Сергей только и произнес:
– Юрик, Юрик, никогда тебе не быть пахарем.
А его мама в это время посещала юности уголок, когда-то создавший красивую жизнь, родной факультет. В уснувшей памяти всплыли подруги, не знавшие равнодушия и отчужденности, коллоквиумы, сессии, беззаветные институтские вечера. Разжиревший Женя Гуркин встретил радостными лобызаниями и начал блистать своими успехами на политическом поприще. Давясь, как горячим удовольствием, взахлеб рассказывал, как они громят коммунистов. Чтобы не испортить впечатление, Людмила торопливо покинула институтский дворик, перебирая прекрасные воспоминания студенческой жизни.
Встречая родителей с опухшим и синим лицом, Юрий скулил, как нашкодивший щенок. Обвинял Сергей в издевательстве, и что никакого житья не давал.
Виталий ласково поглядел на Людмилу, погладил нежно руку и ответил:
– Не калекой же ходишь, бродяга!
На этом разговор и закончился. Знали, что непозволенной грубости Сергей не сделает.
В первый день после отпуска Виталия вызвал директор:
– Тебя характеризуют честным человеком, добросовестным тружеником, порядочным коммунистом. Такие сейчас нам особенно нужны, и если не против, подписываю приказ о назначении начальником твоего родного цеха.
Это был период беспредельной веры в заслуженный авторитет и неотступной славы созидательной деятельности директора, и он, не колеблясь, согласился.
Первым делом Виталий Сергеевич решил сбросить клопов с цехового тела. Попросил экономиста сделать расчет всех расходов кооператива Славки Новикова и предъявить ему счет на оплату. Памятуя жалобы Егора, предупредил, чтобы без завышений и предвзятости.
Славка от возмущения взвизгнул, как сел на шило. Объяснение двух друзей походило на разговор с Эдуардом Пруцких, когда они с Меркуловым создали сеть торговых и производственных кооперативов на народном теле, только наоборот. Новиков предлагал разделить эти деньги, или они уйдут в бюрократическое заводоуправление, а цех от этого ничего не выиграет. Но Виталий Сергеевич оказался непреклонен. Для него еще светила та звезда, которая напутствовала в радостные годы, а у Славки она погасла в трудную пору испытаний.

Часть № 2
Насосы кровососы
Разгул правителя
Каждый земной оборот поднимает людей солнечным светом, пробившимся сквозь космическую толщу, массу облаков и туч.
Проснулся Виталий Маркин при очередном обороте и обнаружил: все их сбережения на новую автомашину пропали, сгинули, превратились в копейку. За буханкой хлеба приходится идти с полными карманами бумажных денег.
А Славкина радость по удачно проданной краске своего кооператива, обернулась гримасой.
Более чем в сто раз подпрыгнула стоимость промышленных товаров и снова нажились торгаш и посредник, придержав на складе товар. Скоропалительно сделав свободной торговлю, власть не контролировала стоимость теплоносителей, электроэнергии, горюче смазочных материалов. Это взвинтило цены на транспортные расходы такой огромной страны и продукцию, сделало ее не конкурентоспособной.
Превратили каждого в дутого миллионера, при зарплате на прежнем уровне, обесценили труд и его хозяина – человека труда.
Славка, когда проходил через восточную, ближнюю проходную, любил прогуляться пешком. Заложив руки за спину, он размышлял:
– Во что верить, на кого положиться? На самого себя – нет никакой возможности, мной управляют, и я зависим от воли других. На судьбу – сел на печку и приказывай, но успех при этом мало вероятен. Остается надежда на власть, – и пнул попавший под ногу камешек. Он угодил в колесо проезжающей автомашины, оттуда раздались маты и угрозы. – Она разрушила страну, решила и отобрала все накопления своей шоковой терапией. Какой подлый удар и напасть от власти еще ждать? Каким образом она нас снова ошкурит и сколько лет катастрофического бытия предстоит дюжить?
Хорошенько подумав, он решил укреплять, а не ломать дружбу с Виталием, ибо в этом мире одинокому волку не выжить.
Дома Клава разговаривали с матерью.
– Что творится? – спрашивает Мария Сергеевна. – Лекари, негодяи и греховодники заполнили экран и дворцы с клубами. Эта свора сосущих оббирает нас, а мы им в услужение отдаем душу и деньги. Эти мелкие клопы пытались сосать Советский Союз, теперь вгрызаются в российские кровеносные артерии, поддерживая этот уродливый курс власти.
Сын мысленно проанализировал слова матери и добавил:
– Наверное, все это делается по заданию крупных хищников из-за океана, а местные соревнуются, кто больше ослабит нашего человека.
Все замолчали, Мария Сергеевна грустно подытожила:
– В военные сороковые страну не сдали, а в мирные девяностые нас предали. Цена предательства становится видна, а цель раскроется наверное чуть-чуть позже. Враг засел в царских палатах, а вражья сила черной тенью медленно заполняет солнечную поляну.
Чем знаменит пьяный хозяин в доме? Один спокойно спит, и домочадцы над ним потешаются. Другой дебоширит, скандалит и рушит все, а домочадцы плачут, уговаривают или разбегаются. По свидетельству специалистов алкоголь в крови разбойничает несколько дней после выпивки.
Отобрав у подданных сбережения, власть ультрарыночников приступила к дележу недвижимости и денег, организаций, служивших людям.
Всесильный еврейчик, по фамилии, связанной с березой, из социально активной еврейской диаспоры открывал дверь к Главному Похмельщику пинком. В один такой заход он подсунул указ, тот, не глядя, подмахнул. Общественные деньги многомиллионной партии коммунистов потекли на его заграничные счета, а недвижимость присваиваться и за бесценок продаваться нужным людям. Также поступили с молодежным достоянием комсомола и других запрещенных организаций. При этом многие хватали, каждый что мог, кто к чему ближе стоял.
А подкупленные средства массовой дезинформации день и ночь орали: куда остатки парализованного ЦК спрятали золото партии, нагнетая ненависть обвинением в сокрытии.
Народ, отравленный телевизионной дурью, наблюдал за началом грабительской наживы, не осознавая этот катастрофический для себя факт, который стал великим примером проматывания и дальнейшего разграбления.
Разрекламированный рывок к светлому рыночному прошлому остановился на огромных иностранных займах. Успешно их разворовали на различных стадиях появления, новоявленные реформаторы начали внедрять порождение сатанинских сил – волчьи законы рынка – и вдалбливать в головы естественный отбор. При этом надежно расположили займы на плечах сограждан, увеличив налоги, цены, да регулярно не выплачивая зарплату, пенсии.
Стадность – мощная защита у животных от зверей, коллективизм – исконная защита у истинно русского человека. Его-то и нужно уничтожить. Сначала отобрали идею и ее воплощение – идеологию – общество стало месивом, а люди превратились из созидателей в выживателей. Затем разрушили созидательную направленность в душе, а в руки вложили разрушительную силу.
Всех, кто не прошел звериный отбор, обвиняют:
– Не вписались в рыночную экономику.
Выбора не оставляют – иди воруй, умирай или бомжуй, поскольку работы с зарплатой тоже не представляют.
Зато хорошо вписали наркобизнес. С потрохами скупая влиятельных журналистов, депутатов, министров, отменили уголовную ответственность за потребление наркотиков, то есть открыли шлюзы, а затем прорвали плотины на пути наркотического потопа.
Опять не посчитались с мнением большинства родителей, выступающих категорически против этого безумного закона. Деньги оказались сильней и международная наркомафия со своим богатым опытом начала осваивать нетронутую целину российского наркотического рынка.
Опробование началось со школьников Москвы. Им предлагали первую дозу бесплатно, затем по сверхнизким ценам. Заманив детей в западню, дальше действовала хорошо отработанная технология. И вся схема, как чума, легко распространилась по всем уголкам страны с одиннадцатью часовыми поясами.
Миллионы юнцов, не испытав радости, не вкусив любовный поцелуй, умерли в страшных мучениях. Миллионы находятся в ежедневном кошмарном состоянии физической и душевной боли: где достать деньги на дозу. Кражи из дома, уличные грабежи, все что угодно, лишь бы скорей ширнуться. Наиболее доступной дозой является втягивание младшего брата, сестры, невесты. Наркоман за год жизни кладет на этот смертоносный конвейер до 15 человек, участь которых – до могилы страдать.
Эта эпидемия несет страшное горе еще в миллионы семей в виде проституции, когда за деньги на дозу ложатся хоть в навоз и без предохранения, а там новая эпидемия – ВИЧ-инфекция, и так по новому кругу. Выйти из него почти невозможно – дружки, подружки рады всучить ему новую порцию дурмана, чтобы уколоться самим.
Горькие рыдания, мольбы и проклятия родных не доходят. Значит, у наркотика есть такая сила, а у его хозяина – такое оружие, что каждая семья в одиночку не справится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36