Слишком много горя пришло в их дома за последнее время. Сначала выматывающее последние силы строительство оборонного рва, оказавшегося в итоге бесполезным, потом два штурма, и вот печальный счет — тридцать два мерасских ополченца встретили на стенах свою смерть. Всю жизнь прожившие под защитой смертоносцев, простодушные и даже немножко смешные в своей уверенности, будто все зло мира минует их, если Восьмилапые повелители будут рядом, мерасцы неожиданно нос к носу столкнулись с болью, смертью, страхом за свою жизнь.
Мало кто задавался теперь вопросом: как же Хозяева смогли допустить такое? Может быть, никто никогда и не задумается об этом. Младший Повелитель прекрасно понимал, что новые, более яркие впечатления со временем вытеснят прошлый ужас. Так, может, не стоило ждать? Дать людям то, что им сейчас так необходимо, простые радости жизни: побольше хорошей еды и бесшабашного веселья... Все, что позволит мерасцам отрешиться от мрачных дум.
Поэтому, когда Палая, посоветовавшись с Управительницей Наей, пришла просить об этом Фефна, он без колебаний дал свое разрешение на праздник.
Многие годы целенаправленно подавляемая пауками, скудная фантазия их рабов не смогла выдумать ничего оригинального. Как и на любимом в Мерасе Дне Урожая, и здесь обещали быть все те же танцы, состязания силачей и гонки колесниц. Их, правда, насчитывалось в Мерасе всего три: одна для Управителя Хшасту, другая для самой Палаи — ведь ей часто приходилось ездить на дальние поля, куда пешком не очень-то и дойдешь, — а третью повозку держали для гостей-смертоносцев и вообще на крайний случай. Мало ли что: вдруг потребуется доставить в Акмол заболевшего смертоносца или кого-то из служительниц. В самом Мерасе не было знающего толк в паучьих болезнях знахаря-травника, а на шаре-то не каждый летать умеет.
Состязания колесниц, правда, особого интереса у жителей не вызывали. Причина была простая: из года в год неизменно побеждала личная повозка Управителя — как и везде в паучьих землях, ее возили самые сильные и выносливые рабы.
На рассвете следующего дня закипели приготовления. Расчищали от муравьиных трупов внутренний двор, застилали площадь заботливо сбереженным с прошлого Дня Урожая широченным отрезом паутинной ткани. Называлась она скатертью — то ли потому, что по окончанию празднеств ее скатывали в рулон до следующего года, то ли потому, что даже ее обычно не хватало, чтобы разместить угощение для всех мерасцев, и с горы свежих плодов, бывало, нет-нет да и скатится один на землю.
Кто первым предложил позвать на праздник все еще стоявших лагерем под стенами города пещерников? Палая? Или седой и сгорбленный годами, но сохранивший в глазах чуть ли не юношеский задор, мастер танцев Акибур? Как бы то ни было, сама идея этого принадлежала, несомненно, Нае. Молодая Управительница просто хотела побыть рядом с Редаром. А что для этого может быть лучше, как не развеселый праздник Победы над шес-тилапыми?
Палая прислала в лагерь пещерников посыльного. Мальчишка с трудом разыскал мастера Кенгара среди бурлящего воинства.
— Скажи, где я могу найти вашу Управительницу? Мастер охоты смерил паренька взглядом, насмешливо сказал:
— Боюсь, найти ее тебе будет сложно, потому как Управительниц у нас нет. Управлять свободными людьми незачем, они и сами знают, куда им идти...
Посыльный смутился, покраснел. Кто их знает, этих пещерников, какие обычаи у них в ходу? В детстве мать рассказывала ему, что там, где живут «свободные» люди, почти нет пищи, и они часто голодают, а иногда даже вынуждены есть друг друга. А уж чужаков жрут — только давай! Вот потому-то так опасно убегать в пустыню — повелителям приходится потом выискивать беглеца с патрульных шаров, спасать от злых пустынников.
Перешагнув свои четырнадцатые дожди, он почти перестал в это верить, но мало ли...
Кенгар понял, что мальчишка вот-вот расплачется, сжалился:
— Запомни, малец. Народом Серых скал нельзя управлять, но им можно править! Так-то. А Правительницу Айрис ты можешь найти во-он под тем пологом.
Привычные к пустынному зною и ночным холодам охотники здесь, в теплой Долине, спали прямо на земле, но для Правительницы соорудили нечто вроде палатки — навес из походных одеял, растянутый на двух копьях.
Парень с опаской заглянул внутрь, но там никого не было.
— Что ты здесь ищешь, мальчик? — прозвучал вдруг совсем рядом женский голос.
Посыльный обернулся и столкнулся взглядом с Правительницей пещерного народа. Он никогда раньше ее не видел, но почему-то был совершенно уверен, что перед ним стоит именно она.
Ни ростом, ни жесткими, волевыми чертами лица, как у мерасской помощницы Управителя Па-лаи, она не отличалась. Обычная пожилая женщина, чем-то похожая на Кибрату, мать его друга. У нее тоже был такой же смешной хвостик седых волос...
Вот только эти глаза... Суровые, властные, они горели на лице Правительницы, и явственно ощущалась в них привычка повелевать. Сила взгляда была такая, что сразу же хотелось отвернуться, отвести глаза. Ведь если она посмотрит еще хоть одно мгновение, то, кажется, будет знать все: и про тот случай с кроликом в заброшенном подвале, и про то, как вчера он обманул мать, и даже про странную, но приятную игру с Мираей в зарослях у Старицы прошлой луной, про которую он вообще никогда никому не рассказывал.
Такой Правительнице даже хотелось подчиняться. Мальчик сглотнул, пытаясь что-то произнести, но от волнения забыл все слова.
— Ну-ну, — подбодрила его Айрис, — что случилось? Тебя прислал Младший Повелитель?



Наконец он смог-таки выдавить из себя:
— Н-нет, меня прислала помощница Управителя Мераса Палая, м-мастер растений. В городе сегодня будет праздник, — от этой мысли он слегка воспрянул, стал говорить свободнее: — состязания силачей, гонки колесниц. Мастер Палая просила узнать: не захочет ли Правительница пещерных воинов Айрис и ее командиры посмотреть на праздник?
— Только командиры? А простые воины? Видимо, никаких инструкций на этот счет Палая мальчику не дала — он просто пожал плечами и замотал головой.
— Ну, хорошо... А где мне найти помощницу Управителя?
— Самый большой дом в дальнем углу площади, там живет Управитель Хшасту, а помощница, естественно, тоже с ним. Это рядом с гостевым домом повелителей, где сейчас живет сам Младший Повелитель. * * *
Праздник начался задолго до заката. На центральной площади собралась гомонящая толпа нарядно одетых жителей Мераса. Лица многих были раскрашены в черный цвет — цвет ликования, цвет самих Восьмилапых повелителей. В сторонке кучковались непривыкшие к такому стечению народа пещерники, насмешливо поглядывая на белоснежные наряды горожан. Для них такая одежда была невиданной роскошью и одновременно — полной бессмыслицей. В узких проходах пещерного города не сможешь и шагу ступить, чтобы не измазать нарядную накидку. В Серых скалах предпочитали серый цвет. Многие смеялись, что не только за блекло-серые пики в лучах солнца так прозвали место, где таился пещерный город.
Посреди центральной площади возвышался наспех сколоченный деревянный помост. На него упругим, почти что молодым шагом, поднялась помощница Управителя Палая. Перед ней радостно бурлил счастливый Мерас. Мастер растений подняла над головой руку, призывая к молчанию. Гомон стих.
Палая громко возвестила:
— Жители Мераса и уважаемые гости, смелые воины пустыни! Всемогущий Младший Повелитель Фефн, владыка Третьего Круга, дарит победителям этот праздник! Мы начинаем! Веселитесь и радуйтесь!
Глашатай взмахнул руками, и на помост высыпала дюжина симпатичных, разодетых мальчиков и девочек, несущих в ручонках разноцветные палки, на которые были насажены настоящие муравьиные головы. Толпа радостно зашумела, захлопала в ладоши. Дети встали шеренгой и подняли свои палки повыше. Раскатисто грохнули барабаны, взревела в неистовстве толпа. Самая маленькая девочка вышла вперед, сняла с палки голову поверженного шестилапого, метнула в толпу и пискнула:
— Победа!
— Победа!! — закричала Палая.
— Победа! Победа! — подхватила толпа. Пещерники удивленно переглянулись.
— Что это они делают?
— Празднуют, наверно.
Под восторженные крики дети строем покинули помост, а люди внизу еще долго вопили: «Победа! Победа! Победа!» Растерзанные головы муравьев с неистовой силой пинали ногами.
— Повелителю — слава!
— Повелителю — слава! — отозвалась толпа.
Барабаны взорвались неистовой дробью.
Недоумевающие пещерники друг за другом потянулись на другой конец площади, где происходило состязание борцов.
Народу там собралось поменьше, чем на представлении, было не так шумно, и всем желающим бесплатно раздавали нехитрые угощения и напитки. Совсем рядом белел в полутьме край той самой, прославленной скатерти, заставленной всем тем, чем так богат Мерас — плошками с кроличьим мясом, печеными овощами, сладким настоем сахарного корня.
Само состязание вызвало у пещерников лишь смех: два огромных и совершенно одинаковых на вид, могучих гиганта с вымазанными черной краской лицом и руками неторопливо расхаживали по борцовской площадке. На груди у каждого красовалась восьминогая клякса — условное изображение смертоносца, — а переразвитые мускулы выдавали в них землекопов. Бойцы, изредка взмахивая громадными кулаками, очевидно, пытались попасть в противника. По углам площадки торчали уже знакомые пещерникам разноцветные палки с муравьиными головами. Когда удар кого-нибудь из бойцов достигал цели, на землю красиво сыпалась засохшая черная краска, иногда брызгала кровь, а зрители начинали восторженно кричать. В конце концов, один из здоровяков изловчился и попал другому кулаком прямо в лоб; тот зашатался, замахал руками, с глухим стуком повалился на спину и, раскинув ручищи, затих. Бой был окончен. Поверженного бойца уволокли прочь, а победитель грозно обратился к зрителям:
— Кто желает померяться силой? Есть тут смелые?
— Ну, уж нет... — выкрикнули из толпы. — Мы сегодня хотим веселиться, а не зубы по земле собирать!
— Тому, кто сможет свалить меня, я отдам свой любимый костяной кубок для воды!
В толпе зашептались:
— Говорят, он сделал его из черепа поверженного противника, когда ездил биться в Штром!
— Ну?! — взревел борец громовым голосом. — Есть еще среди вас настоящие мужчины!
— Ну, что ж... Ты сам напросился... Я, пожалуй, смогу.
На площадку вышел Аваллит. В сравнении с городским бойцом, он выглядел как мальчишка: щуплый, невысокий — на две головы ниже здоровяка. Зрители захохотали и заулюлюкали.
— Ты уверен, малыш? — удивился громила.
Аваллит согласно кивнул, сделал шаг назад и сжал кулаки.
Бой закончился, едва начавшись. Только борец бросился на Аваллита, как тот неуловимым движением подсек ему ноги, одновременно выставив вверх локоть. Верзила налетел на локоть подбородком и опрокинулся на спину. Тогда Аваллит резко ударил его раскрытой ладонью в живот — нерасторопный землекоп, ойкнув, схватился руками за режущее нестерпимой болью место удара и потерял сознание.
Толпа изумленно загомонила.
В следующем бою Аваллит одолел сразу двоих мордоворотов-близнецов — пришлось, правда, потрудиться. Эти ребята были не дураки подраться — скорее всего, из гужевых. Только вот о настоящем бое они имели представление весьма относительное. И нападали скопом, надеясь зажать наглого пещерника в углу площадки. Аваллит спокойно сбил с ног ближайшего, хлесткими ударами в бок вывел из строя второго, и к тому времени, как первый близнец поднялся на ноги, успел даже переброситься парой слов с восторженно смотрящей на него девушкой в первом ряду.
Увидев брата поверженным на землю, борец взвыл и налетел на Аваллита, словно песчаная буря. Пещерник встретил противника сильным ударом в коленную чашечку, а когда тот упал на колени, без лишних слов опустил ему на затылок жилистый кулак.
Больше желающих позориться не нашлось, и Аваллит, сложив трофей в перевязь, покинул борцовскую площадку, оставив зрителей в полном замешательстве. По дороге, кстати, выяснилось, что кубок звероподобного борца просто вырезан из дерева и раскрашен белой краской — никакой человеческой костью там и не пахло.
Девушка догнала его почти у самых ворот:
— Почему ты ушел? Разве вы у себя в пустыне совсем-совсем не любите веселиться?
Аваллит усмехнулся:
— Любим, только у нас все совсем по-другому...
— А как? Расскажи...
Постепенно они разговорились. Девушку звали Иния, она работала на поварне, а иногда помогала в поле.
Во время прошлого штурма у нее погиб младший брат — подносчик камней и копий. Шестилапые оторвали бедняге голову.
Аваллит гладил девушку по волосам и удивлялся, как странно изменился привычный мир. Он и представить себе не мог в тот день, когда вместе с Редаром бился с муравьями на заграждениях, что когда-нибудь будет стоять на камнях настоящего паучьего города и гладить по волосам самую чудесную в мире девушку.
Иния... Красивое, ласковое имя. Она как-то по-особенному доверчиво жмется к нему. Интересно, что произвело на нее самое большое впечатление — демонстрация его кулаков или обычная ласка, непривычная для нее, выросшей в мире незамысловатых желаний и скудных удовольствий.
— Эй, Аваллит, — крикнул сзади кто-то из знакомых пустынников. Зинвал, кажется. — Ты на гонках колесниц был?
— Нет, — усмехнулся пещерник. — Я все больше кулаками махал. Там, на площадке, парочка местных драчунов мерилась силой. Пришлось помочь.
— И как?
— Да вот, — он достал из перевязи кубок, показал, — подарком разжился.
Зинвал подошел ближе, с ним еще несколько охотников. Они все, как по команде, окинули спутницу Аваллита взглядами с ног до головы, да так откровенно, что она зарделась.
— Я смотрю, ты там не только подарками себя обеспечил. Везет же некоторым... — завистливо пробормотал Зинвал и недвусмысленно подмигнул Аваллиту. — А мы на гонки ходили смотреть.
— И как там? — скорее из вежливости, чем из интереса спросил пещерник.
— Да никак. Я лично толком ничего не смог разглядеть. На первом же круге поднялась пылища — ничего не видать. Но орали эти ребята здорово, ах в ушах звенит.
— Ага. А еще там бросали в победителя муравьиными головами. Хорошо, не прибили.
— Ну, это у них повсеместно. Я, пожалуй, пойду — как-то все это скучно. Такое впечатление, что местные просто не знают, как надо веселиться. Кто-то сказал им, что надо вот так, — они и рады стараться...
Стало смеркаться.
Над площадью поплыл сладковатый запах ортисового сока. Многие горожане шатались и держались за стены, а некоторые уже лежали на земле, закатив глаза.
С помоста продолжали славить всемогущество повелителей, что-то выкрикивать и швыряться останками шестилапых. Ритмично громыхали барабаны...
Когда стемнело, устроили огненное представление. Три десятка горожан с факелами обошли внутреннюю площадь кругом. Люди танцевали и пили тайком припасенную ортисовую настойку. В паучьих городах смертоносцы неодобрительно смотрели на нее: многие, пристрастившиеся к соку ортиса, пропадали навсегда. Впрочем, сегодня все было можно.
Всеобщее веселье утихло только глубокой ночью, оставив после себя клочья праздничных нарядов и хитиновое крошево.
Пещерники ушли с торжества гораздо раньше. Оно показалось им скучным и вымученным. Свободные люди песков веселились сами, когда у них было для этого настроение, и не нужно было властью Правительницы назначать специальный праздник.
Были дни, когда сложившиеся за многие дожди традиции влекли пещерников на улицы, в общие пещеры, для танцев и бесшабашного веселья. Как тот же День Первого Дождя, например.
Но на этих праздниках дети не носили головы убитых врагов. Никогда. * * *
Праздник еще был в разгаре, когда командиры пещерников, Каверра и Редар, прибыли в дом Управителя на второй уже военный совет. И сам Повелитель, и люди прекрасно понимали, что сейчас они выиграли у муравьев время — разгромили армию противника, сохранив свою. За всю войну союзникам впервые представлялась уникальная возможность уничтожить врага в его логове. Пока шестилапые будут растить новое войско, лучшие из лучших воинов пустыни должны наведаться в степь. Там стоит обнаруженный еще Редаром муравейник — дом рыжих тварей, то самое место, откуда они черпают свои силы, откуда начинаются все их кровавые набеги.
Вспомнив старое предание, еще времен войны со смертоносцами, Айрис назвала смельчаков, что отправятся в логово врага, красивым и звучным словом «рейдеры». Так в свое время именовались отряды специально обученных людей-охотников, которые выслеживали и убивали одиночных смертоносцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31