)
Оглашая всю округу басистым лаем, из-за дома выскочила здоровенная черная овчарка, казавшаяся еще больше из-за кудлатой нечесанной шерсти, и ринулась прямо на Яну. Но Юлька не растерялась, ловко перехватила собаку на полпути, изо всех сил вцепилась в ошейник и с кряхтением потащила к изрядно прохудившейся собачьей будке. (Похоже на то, что эту процедуру ей приходится проделывать частенько, давно приноровилась.)
- Он у нас дикий. В смысле, неприрученный, - извиняющимся тоном пояснила Юлька, точно в этом была ее вина. - Малыш, сидеть! Я кому сказала! Имей совесть, к нам люди пришли!
Овчарка добродушно скалилась, вовсю виляла хвостом и почесывала мохнатой лапищей за ухом. Не смотря на пугающую наружность, глаза у нее были веселые и любопытные, как у трехмесячного щенка. И додумалась же Юлька назвать этакую громадину Малышом! С чувством юмора у нее всегда был полный порядок.
Из дома на шум и собачью возню выглянула Юлина мама. Изо всех сил стараясь не выдать свое невежливое жгучее любопытство, Янка исподтишка их обеих разглядывала: до чего же все-таки нестандартная мама! Ее скорей можно принять за Юлькину бабушку - выглядит лет на пятьдесят с лишним, а то и все шестьдесят. Может, как раз из-за этого Юлька никого к себе не приглашает - стесняется неказистого жилища или матери? А может, и того и другого... Глупая! Судя по первому впечатлению, мама у нее просто супер - милая и обаятельная. Уж она, Яна, в таких вещах спец, не проведешь!
Внутри тоже было чистенько и уютно, но вместе с тем очень просто, только самое необходимое. Юлька вела себе абсолютно раскованно и непринужденно, всем своим видом словно провозглашая: "Да, именно так оно и есть! Живем как живем, не жалуемся." Яна невольно залюбовалась этим ее молчаливым достоинством: никогда раньше не замечала у Юли такой уверенной осанки, изящного изгиба шеи и прелестных лукавых смешинок в красивых, серых с поволокой глазах. Даже руки зачесались, была б ее воля - засела бы прямо сейчас за Юлькин портрет! Хотя бы карандашный набросок наскоро сделала, чтоб ухватить этот необычный, трогательно-открытый образ...
Уплетая за обе щеки предложенные Юлькой темно-красные, с рассыпчатой сахарной мякотью яблоки - которыми та вечно норовила всех угостить, - Яна слушала подружкино беззаботное щебетание и кайфовала. До чего же здесь хорошо и спокойно! Сразу ясно, что никто ни на кого не орет, все друг друга любят и заботятся по мере сил, но вместе с тем не суют свой нос в чужую личную жизнь...
Когда Юлькина мама принесла на простеньком металлическом подносе целую груду ароматных пирожков с теми же яблоками, Янка еще сильнее погрузилась в меланхолию. Ну и толку с того, что у нее дома куча японской техники и супер-пупер моднейший интерьер! Казалось, половину царства бы отдала за этот нехитрый уют и ласковую седоватую женщину, которую Юлька по-свойски величает "мамань"... "Вот тебе полцарства и полконя!" - выскочило вдруг из памяти непонятно где услышанное, и Яна прыснула от смеха, отправляя в рот сразу половину пирожка. Ну хоть немножко развеялась, и то дело...
Личных тем, однако, в разговоре не касались, точно на них было наложено невидимое табу. Янка и без того знала, чувствовала глубоко внутри, что Юля - поздний ребенок, так что жизнь бывает несладкой, на одну-то мамину пенсию!.. С отцом что-то случилось, они с мамой до сих пор не говорят об этом вслух - еще слишком свежо. У Яны защемило сердце, и еще хотелось обращаться с подругой очень бережно, как с любимым хрупким ребенком - чтобы, не дай Бог, не задеть, не всколыхнуть в душе чего-то горького... И опять это необъяснимое материнское чувство, будто она старше Юльки лет на двадцать, как минимум!
Доели пирожки и переключились на облюбованный Яной синий мускатный виноград (все-таки Юлька телепат, до того ловко про него догадалась!). Болтали с набитым ртом на всякие незначительные, но все равно занятные темы: например, как Капля сегодня на французском отдувался за всех половину пары и со скрипом выехал на четверку. (Пятнадцать баллов из двадцати, у Аллы Павловны это рекорд!) Или как Машка в понедельник потеряла в буфете сережку из свежепроколотого носа и битый час убивалась, что съела ее вместе со столовским супом. И наконец, о том, как это было бы здорово - иметь сестру-однолетку! С чем Янка была абсолютно, на все сто согласна...
- Ну, или брата, - пошла на компромисс Юлька и тяжело вздохнула, косясь украдкой на свое отражение в старомодном овальном зеркале на стене. Яна из вредности не удержалась:
- Тебе брата? Ну что, махнемся не глядя?
Подруга сразу же замолчала и насупилась, безучастно общипывая кисть душистого синего винограда. А Яна запереживала, что задела-таки больную струнку: ох уж этот Ярик-Ярослав, девчоночья гроза! И попыталась перевести все на шутку:
- Нет, Ярика я тебе не отдам... Самим надо!
Провожать Яну на остановку пошли почти что с музыкой, всей честнОй компанией: Юлька, ее мама и, главное, Малыш - последний был потащен Юлией под предлогом, что "уже темно".
Успели как раз вовремя, тютелька в тютельку: только дошли до остановки, как из-за поворота показалась маршрутка, ослепила в темноте оранжевыми фарами. Ещё минута - и ее бы пропустили...
- Ты нашим пока не говори, ладно? - попросила вдруг Юлька, и
легонько дернула Янку за волосы (на прощание, надо понимать). И опять как будто бы в чем-то извинялась! Янка и без долгих объяснений всё поняла с полуслова: про сегодняшний неурочный визит лучше перед девчонками до поры-до времени помалкивать, да и вообще... Не стоит лишний раз напрягать отношения с Галиной батьковной.
- Оки-доки, - успокоила подругу Яна и вскочила на подножку автобуса. Водитель маршрутки, темноволосый парень с лихой разбойничьей "мордой лица", как дурачится частенько папа (про "разбойничью" Янка решила, разглядев его боксерский сломанный нос), покосился на нее с удивлением. Дескать, что это за иностранная пичужка залетела в наши края?..
Рядом с традиционной строгой табличкой "Оплата при выходе" над головой красовалось отпечатанное крупным шрифтом предупреждение: "В зеркальце не смотреть, водитель стесняется!" Не в силах сдержать широченную улыбку до ушей, Яна плюхнулась на первое попавшееся сидение, сразу за водительским креслом (чтоб сподручней было глазеть на дорогу и пролетающие сверкающей лентой огни). Но всего через минуту пожалела о своей поспешности, надо было сперва осмотреться... Оказалось, в водительском зеркальце дальнего обзора как раз и отражается ее развеселая физиономия во всей красе, ну прямо издевательство!..
Янка изо всех сил сжимала губы, чтоб не улыбаться, а задира-шофер отрывался по полной: гнал маршрутку так, что сердце уходило в пятки, фривольно ей подмигивал или надолго оглядывался назад, небрежно придерживая одним пальцем руль и демонстрируя в благожелательной улыбке парочку золотых коронок. То ли ей, то ли притихшей кучке пенсионеров за Яниной спиной... Рядом с каждым из пассажиров в обязательном порядке располагалась плотно набитая клетчатая авоська или громоздкая вместительная сумка на колесиках. (В Городе эти хитроумные приспособления еще лет десять назад народ с меткостью прозвал "кравчучками", папа рассказывал.)
Пересаживаться Янка из гордости не стала, по-философски рассудила "будь, что будет!" и стоически закрыла глаза - притворилась, что спит. А автобус все мчался через ночь, зверски подпрыгивая на ухабах и не сразу приземляясь обратно - в точности как Сережкин мотоцикл во время вылазок с байкерами... Водила - со скуки, надо полагать, - впал в другую крайность: врубил на всю мощность паршивеньких дребезжащих колонок что-то надрывное в стиле "шансон" (чего Яна особенно не переваривала). Зато и на пассажиров больше не отвлекался, она несколько раз украдкой проверяла, приоткрывая один глаз. И не заметила, как задремала под грохот музыки и чье-то монотонное бормотание за спиной - еще чуть-чуть и проспала бы свою предконечную, пришлось бы грести два квартала пешкарусом по темноте!
Удалось вернуться в родные пенаты за пятнадцать минут до десяти, так что технически к Янке было не придраться. Не успела еще раззуться, как в гостиной радостно запиликал телефон - вероятно, соскучился за ее отсутствие. Мама с трубкой в руках высунула голову в прихожую и нарочно громко объявила (нисколько не смущаясь, что ее прекрасно слышно на том конце провода):
- Тебе звонил какой-то мальчик! Уже несколько раз.
"Опять Сережка! Контролирует..." - с досадой сообразила Янка, и ошиблась: "каким-то мальчиком" оказался Богдан. Заслышав его голос, она в первое мгновенье настолько растерялась, что не смогла выговорить ни слова, изо рта вырвалось только невнятное пищание.
К счастью, он сразу же без обиняков перешел к делу:
- Мне Галя дала твой номер, ты не против?
Вот ведь деликатная Галина батьковна! Сообразила с лету, что мобильный - это слишком лично и накладывает всякие никому не нужные обязательства, зато домаший - в самый раз, можно давать. Вот бы ей, Яне, такое безошибочное чутье!.. Она старательно прокашлялась, прикрыв ладонью мембрану, и с глуповатой вежливостью заверила:
- Нет, не против.
- Я хотел тебя поблагодарить.
"Ну и дела-а! А за что??" - поразилась Янка, но снова дипломатично промолчала. (Чем меньше говоришь - тем ниже вероятность, что сболтнешь какую-нибудь несусветную глупость.) И к тому же если он захочет, то сам все расскажет, для того ведь и позвонил! Ему и карты в руки. А нет, так походим вокруг да около, поиграем в таинственность, она это дело любит...
Богдан помолчал, не вмешиваясь в непрерывный сбивчивый монолог у Янки в голосе, и после томительной паузы объяснил:
- Мать повеселела. Бегает по дому, поет... - немного помолчал. - Я давным-давно не слышал, чтоб она пела. Ты что-то сделала? Тогда в кафе?
- Ты имеешь в виду, энергетически? - как-то туго она, Яна, сегодня соображает! До такой степени устала, что ли? - Наверно, что-то сделала. Судя по тому, как меня потом колбасило...
- Почему колбасило? - он, кажется, нахмурился, отставил трубку от уха и посмотрел на нее с неудовольствием - точно не мог поверить своим глазам, что телефон сморозил подобную чушь. А звонит-то с мобилки, и даже не с дома, а с улицы! Или это опять разбушевалась фантазия, не унять...
- Просто... На такие вещи обычно уходит много энергии, - пояснила вслух Яна. - Потом легко пробить, трудно восстановиться. Но главное, что-то в тот раз получилось, я рада... - И пронзило вдруг страшное подозрение: - А ты никому не рассказывал?
- Никому. Забочусь о своей репутации, - судя по голосу, "кудрявый мальчик" довольно ухмыльнулся.
- Это хорошо.
- Так ты, значит, любого человека можешь в два счета просканировать? Или что ты там делаешь?.. - с неестественным смешком осведомился он.
- Да нет, что ты! За кого ты меня принимаешь? - отшутилась в свою очередь Яна, хоть и не без некоторой нервозности. Пожалуй, здесь будет уместнее схитрить, чтоб лишний раз не настраивать его против себя. Кому же охота водить дружбу с ретгеновским аппаратом? А тем более встречаться... - У меня только иногда бывают озарения, не слишком часто. Энергии на это уходит тьма тьмущая, сам понимаешь...
- Это хорошо, - неожиданно серьезным голосом отозвался Богдан, а Янку ни с того ни с сего продрали по спине зябкие мурашки. Говорят же в народе, что маленькая ложь влечет за собой большую...
Они поболтали о всяких пустяках еще минуты три, но самое главное было уже сказано. Богдан по своему обыкновению не стал рассыпаться в комплиментах, назначать свидание или договариваться о новой встрече в кругу друзей (скажем так). Оба знали, что он попросту появится в самый неожиданный момент, вроде бы клоун на пружинке из игрушки с сюрпризом. Вынырнет из-за угла словно бы между прочим, и верный Андрэ по правую руку (куда ж без него?), а вид при этом будет подчеркнуто скучающий, как он это умеет. А Янка притворится, будто нисколько его не ждала, и можно будет позволить себе такую неслыханную фамильярность, что даже не здороваться - только кивнуть издали, словно они расстались пять минут назад. Или совсем не расставались... Что ни говори, но именно в этой недосказанности и неопределенности таится особая прелесть - вечная интригующая нотка.
Ярик просунул свой обветренный непонятно где, но все равно изысканный римский нос в дверную щель и коротко осведомился:
- Что, воздыхатель?
- А ты откуда знаешь? Я ж тебе про Воздыхателя ничего не говорила! - вопрос был чисто риторический. И так дело ясное, что папа разболтал - опять сливает информацию!..
Из гостиной на всю квартиру раздавался оглушительный поросячий визг и чьи-то нечеловеческие вопли - неужели дерутся?! Вот тебе и примерные детки, глазу с них нельзя спускать! Кое-как вытерев руки о кухонное полотенце, Марина помчалась разбираться (а если надо, то и разнимать, и разводить по разным углам, как в детстве).
Но кардинального вмешательства не потребовалось. Марина едва успела у порога затормозить, и взору открылась редкая картина: Янка отплясывала на их новом - и дорогущем, вот ведь кикимора! - диване нечто варварское, дико вращала глазами и что-то нерусское в такт выкрикивала. Ярослав со снисходительной улыбкой за малой наблюдал, не вмешивался, наконец с крайне невозмутимым видом обернулся к матери, призывая ее в свидетели:
- Вот! Ритуальный танец шамана племени мумбо-юмбо.
И-и заварилась каша! Слава потерял бдительность и подобрался поближе к дивану, намереваясь стащить сестру на пол. Янка невообразимым скачком запрыгнула ему на спину, как заправская пантера, крепко обхватила за шею и во все горло завопила, заливаясь счастливым смехом:
- Но-о!!! Ездовые коты!
Ярослав ее тонкого юмора не оценил, завертелся на месте, напоминая норовливую лошадь, что пытается сбросить нахального седока. Но всё безуспешно, Янка держалась крепко: руки у нее всегда были хоть и маленькие, но цепкие, будто обезьяньи лапки.
- Ребенок, отцепись от меня! - Славка повалился спиной на диван, стряхивая с себя сестренку. "Ребенок" обиженно запищал: забава была задушена на корню. Марина вспомнила, что не выключила на кухне плиту с кипящим борщом, и на всех парах помчалась обратно, в спешке теряя тапочки и восклицая на ходу:
- Квартиру не разнесите!
Глава девятая. Еще один день рожденья
Она променяла меня
на пару дешевых фраз,
Она испугалась меня,
она захотела домой.
Она любит тонкие кольца
и бледный фаянс,
Она вытирает пыль
под песни мои...
Достойный альянс.
("Ночные снайперы")
"Как же я от всего этого устала! - обречённо думала Яна, послушно тащась за Сережкой по лестнице. - И лифт, как на зло, не работает... Зачем я сюда иду? Решила ведь вчера, что пора с этим завязывать, хватит!.."
Она притормозила шаг и молча дернула его за руку, но Сергей не обернулся, тянул за собой на буксире. До чего же странные у них складываются отношения: полудружба-полувражда, полулюбовь-полуненависть... Точно в третьесортной американской мелодраме, где загорелые зубастые герои долго и прочувствованно издеваются друг над другом. Им-то что, у них там все просто как двери: что бы ни случилось, в ответ неизменный "che-e-ese"! И "хэппи энд" под занавес, соответственно. А тут поди разберись...
В пятницу утром она встала с твёрдым намерением сегодня же позвонить Сергею и назначить встречу, а там выяснить всё раз и навсегда. Ну и, как любит дурачиться Юлька, затевая дружескую потасовку: "Разойдёмся красиво." А то ее, Янино, поведение по всем параметрам смахивает на самое элементарное свинство: по уши влюблена в одного, а встречается вроде как с другим, морочит ему голову...
Влюблена она в Богдана, это однозначно. Тогда отчего же так трудно расстаться с Сережей? Может, просто привыкла к нему? Или успела привязаться, как собака...
"Мой маленький четвероногий друг! - подколола себя Янка и горько вздохнула: - Вот если бы можно было встречаться сразу с двумя... И чтоб все жили тихо-мирно, без скандалов и выяснения отношений - ну, или хотя б не стремились стереть друг друга в порошок." "Мечты, мечты, где ваша сладость!", как сокрушался кто-то из заданных по мировой литературе классиков (дай Боже памяти, какой).
Мысли цеплялись одна за другую, напоминая резные колесики в старинном механизме: отчего-то припомнилась мама с ее предельно откровенным - как всегда! - рассказом о бурной студенческой молодости. (Судя по всему, штучка была еще та.) Рассказчик мама, без сомнения, неплохой, этого у нее не отнимешь. Единственное "но" - истории эти с завидным однообразием повторяются едва не за каждым завтраком или обедом-ужином, так что Янка наловчилась с внимательным видом пропускать их мимо ушей. Но одну запомнила отлично, врезалось в память: если в двух словах, то довелось однажды матушке встречаться сразу с двумя парнями. И, как водится, один другого лучше - попробуй тут выбери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Оглашая всю округу басистым лаем, из-за дома выскочила здоровенная черная овчарка, казавшаяся еще больше из-за кудлатой нечесанной шерсти, и ринулась прямо на Яну. Но Юлька не растерялась, ловко перехватила собаку на полпути, изо всех сил вцепилась в ошейник и с кряхтением потащила к изрядно прохудившейся собачьей будке. (Похоже на то, что эту процедуру ей приходится проделывать частенько, давно приноровилась.)
- Он у нас дикий. В смысле, неприрученный, - извиняющимся тоном пояснила Юлька, точно в этом была ее вина. - Малыш, сидеть! Я кому сказала! Имей совесть, к нам люди пришли!
Овчарка добродушно скалилась, вовсю виляла хвостом и почесывала мохнатой лапищей за ухом. Не смотря на пугающую наружность, глаза у нее были веселые и любопытные, как у трехмесячного щенка. И додумалась же Юлька назвать этакую громадину Малышом! С чувством юмора у нее всегда был полный порядок.
Из дома на шум и собачью возню выглянула Юлина мама. Изо всех сил стараясь не выдать свое невежливое жгучее любопытство, Янка исподтишка их обеих разглядывала: до чего же все-таки нестандартная мама! Ее скорей можно принять за Юлькину бабушку - выглядит лет на пятьдесят с лишним, а то и все шестьдесят. Может, как раз из-за этого Юлька никого к себе не приглашает - стесняется неказистого жилища или матери? А может, и того и другого... Глупая! Судя по первому впечатлению, мама у нее просто супер - милая и обаятельная. Уж она, Яна, в таких вещах спец, не проведешь!
Внутри тоже было чистенько и уютно, но вместе с тем очень просто, только самое необходимое. Юлька вела себе абсолютно раскованно и непринужденно, всем своим видом словно провозглашая: "Да, именно так оно и есть! Живем как живем, не жалуемся." Яна невольно залюбовалась этим ее молчаливым достоинством: никогда раньше не замечала у Юли такой уверенной осанки, изящного изгиба шеи и прелестных лукавых смешинок в красивых, серых с поволокой глазах. Даже руки зачесались, была б ее воля - засела бы прямо сейчас за Юлькин портрет! Хотя бы карандашный набросок наскоро сделала, чтоб ухватить этот необычный, трогательно-открытый образ...
Уплетая за обе щеки предложенные Юлькой темно-красные, с рассыпчатой сахарной мякотью яблоки - которыми та вечно норовила всех угостить, - Яна слушала подружкино беззаботное щебетание и кайфовала. До чего же здесь хорошо и спокойно! Сразу ясно, что никто ни на кого не орет, все друг друга любят и заботятся по мере сил, но вместе с тем не суют свой нос в чужую личную жизнь...
Когда Юлькина мама принесла на простеньком металлическом подносе целую груду ароматных пирожков с теми же яблоками, Янка еще сильнее погрузилась в меланхолию. Ну и толку с того, что у нее дома куча японской техники и супер-пупер моднейший интерьер! Казалось, половину царства бы отдала за этот нехитрый уют и ласковую седоватую женщину, которую Юлька по-свойски величает "мамань"... "Вот тебе полцарства и полконя!" - выскочило вдруг из памяти непонятно где услышанное, и Яна прыснула от смеха, отправляя в рот сразу половину пирожка. Ну хоть немножко развеялась, и то дело...
Личных тем, однако, в разговоре не касались, точно на них было наложено невидимое табу. Янка и без того знала, чувствовала глубоко внутри, что Юля - поздний ребенок, так что жизнь бывает несладкой, на одну-то мамину пенсию!.. С отцом что-то случилось, они с мамой до сих пор не говорят об этом вслух - еще слишком свежо. У Яны защемило сердце, и еще хотелось обращаться с подругой очень бережно, как с любимым хрупким ребенком - чтобы, не дай Бог, не задеть, не всколыхнуть в душе чего-то горького... И опять это необъяснимое материнское чувство, будто она старше Юльки лет на двадцать, как минимум!
Доели пирожки и переключились на облюбованный Яной синий мускатный виноград (все-таки Юлька телепат, до того ловко про него догадалась!). Болтали с набитым ртом на всякие незначительные, но все равно занятные темы: например, как Капля сегодня на французском отдувался за всех половину пары и со скрипом выехал на четверку. (Пятнадцать баллов из двадцати, у Аллы Павловны это рекорд!) Или как Машка в понедельник потеряла в буфете сережку из свежепроколотого носа и битый час убивалась, что съела ее вместе со столовским супом. И наконец, о том, как это было бы здорово - иметь сестру-однолетку! С чем Янка была абсолютно, на все сто согласна...
- Ну, или брата, - пошла на компромисс Юлька и тяжело вздохнула, косясь украдкой на свое отражение в старомодном овальном зеркале на стене. Яна из вредности не удержалась:
- Тебе брата? Ну что, махнемся не глядя?
Подруга сразу же замолчала и насупилась, безучастно общипывая кисть душистого синего винограда. А Яна запереживала, что задела-таки больную струнку: ох уж этот Ярик-Ярослав, девчоночья гроза! И попыталась перевести все на шутку:
- Нет, Ярика я тебе не отдам... Самим надо!
Провожать Яну на остановку пошли почти что с музыкой, всей честнОй компанией: Юлька, ее мама и, главное, Малыш - последний был потащен Юлией под предлогом, что "уже темно".
Успели как раз вовремя, тютелька в тютельку: только дошли до остановки, как из-за поворота показалась маршрутка, ослепила в темноте оранжевыми фарами. Ещё минута - и ее бы пропустили...
- Ты нашим пока не говори, ладно? - попросила вдруг Юлька, и
легонько дернула Янку за волосы (на прощание, надо понимать). И опять как будто бы в чем-то извинялась! Янка и без долгих объяснений всё поняла с полуслова: про сегодняшний неурочный визит лучше перед девчонками до поры-до времени помалкивать, да и вообще... Не стоит лишний раз напрягать отношения с Галиной батьковной.
- Оки-доки, - успокоила подругу Яна и вскочила на подножку автобуса. Водитель маршрутки, темноволосый парень с лихой разбойничьей "мордой лица", как дурачится частенько папа (про "разбойничью" Янка решила, разглядев его боксерский сломанный нос), покосился на нее с удивлением. Дескать, что это за иностранная пичужка залетела в наши края?..
Рядом с традиционной строгой табличкой "Оплата при выходе" над головой красовалось отпечатанное крупным шрифтом предупреждение: "В зеркальце не смотреть, водитель стесняется!" Не в силах сдержать широченную улыбку до ушей, Яна плюхнулась на первое попавшееся сидение, сразу за водительским креслом (чтоб сподручней было глазеть на дорогу и пролетающие сверкающей лентой огни). Но всего через минуту пожалела о своей поспешности, надо было сперва осмотреться... Оказалось, в водительском зеркальце дальнего обзора как раз и отражается ее развеселая физиономия во всей красе, ну прямо издевательство!..
Янка изо всех сил сжимала губы, чтоб не улыбаться, а задира-шофер отрывался по полной: гнал маршрутку так, что сердце уходило в пятки, фривольно ей подмигивал или надолго оглядывался назад, небрежно придерживая одним пальцем руль и демонстрируя в благожелательной улыбке парочку золотых коронок. То ли ей, то ли притихшей кучке пенсионеров за Яниной спиной... Рядом с каждым из пассажиров в обязательном порядке располагалась плотно набитая клетчатая авоська или громоздкая вместительная сумка на колесиках. (В Городе эти хитроумные приспособления еще лет десять назад народ с меткостью прозвал "кравчучками", папа рассказывал.)
Пересаживаться Янка из гордости не стала, по-философски рассудила "будь, что будет!" и стоически закрыла глаза - притворилась, что спит. А автобус все мчался через ночь, зверски подпрыгивая на ухабах и не сразу приземляясь обратно - в точности как Сережкин мотоцикл во время вылазок с байкерами... Водила - со скуки, надо полагать, - впал в другую крайность: врубил на всю мощность паршивеньких дребезжащих колонок что-то надрывное в стиле "шансон" (чего Яна особенно не переваривала). Зато и на пассажиров больше не отвлекался, она несколько раз украдкой проверяла, приоткрывая один глаз. И не заметила, как задремала под грохот музыки и чье-то монотонное бормотание за спиной - еще чуть-чуть и проспала бы свою предконечную, пришлось бы грести два квартала пешкарусом по темноте!
Удалось вернуться в родные пенаты за пятнадцать минут до десяти, так что технически к Янке было не придраться. Не успела еще раззуться, как в гостиной радостно запиликал телефон - вероятно, соскучился за ее отсутствие. Мама с трубкой в руках высунула голову в прихожую и нарочно громко объявила (нисколько не смущаясь, что ее прекрасно слышно на том конце провода):
- Тебе звонил какой-то мальчик! Уже несколько раз.
"Опять Сережка! Контролирует..." - с досадой сообразила Янка, и ошиблась: "каким-то мальчиком" оказался Богдан. Заслышав его голос, она в первое мгновенье настолько растерялась, что не смогла выговорить ни слова, изо рта вырвалось только невнятное пищание.
К счастью, он сразу же без обиняков перешел к делу:
- Мне Галя дала твой номер, ты не против?
Вот ведь деликатная Галина батьковна! Сообразила с лету, что мобильный - это слишком лично и накладывает всякие никому не нужные обязательства, зато домаший - в самый раз, можно давать. Вот бы ей, Яне, такое безошибочное чутье!.. Она старательно прокашлялась, прикрыв ладонью мембрану, и с глуповатой вежливостью заверила:
- Нет, не против.
- Я хотел тебя поблагодарить.
"Ну и дела-а! А за что??" - поразилась Янка, но снова дипломатично промолчала. (Чем меньше говоришь - тем ниже вероятность, что сболтнешь какую-нибудь несусветную глупость.) И к тому же если он захочет, то сам все расскажет, для того ведь и позвонил! Ему и карты в руки. А нет, так походим вокруг да около, поиграем в таинственность, она это дело любит...
Богдан помолчал, не вмешиваясь в непрерывный сбивчивый монолог у Янки в голосе, и после томительной паузы объяснил:
- Мать повеселела. Бегает по дому, поет... - немного помолчал. - Я давным-давно не слышал, чтоб она пела. Ты что-то сделала? Тогда в кафе?
- Ты имеешь в виду, энергетически? - как-то туго она, Яна, сегодня соображает! До такой степени устала, что ли? - Наверно, что-то сделала. Судя по тому, как меня потом колбасило...
- Почему колбасило? - он, кажется, нахмурился, отставил трубку от уха и посмотрел на нее с неудовольствием - точно не мог поверить своим глазам, что телефон сморозил подобную чушь. А звонит-то с мобилки, и даже не с дома, а с улицы! Или это опять разбушевалась фантазия, не унять...
- Просто... На такие вещи обычно уходит много энергии, - пояснила вслух Яна. - Потом легко пробить, трудно восстановиться. Но главное, что-то в тот раз получилось, я рада... - И пронзило вдруг страшное подозрение: - А ты никому не рассказывал?
- Никому. Забочусь о своей репутации, - судя по голосу, "кудрявый мальчик" довольно ухмыльнулся.
- Это хорошо.
- Так ты, значит, любого человека можешь в два счета просканировать? Или что ты там делаешь?.. - с неестественным смешком осведомился он.
- Да нет, что ты! За кого ты меня принимаешь? - отшутилась в свою очередь Яна, хоть и не без некоторой нервозности. Пожалуй, здесь будет уместнее схитрить, чтоб лишний раз не настраивать его против себя. Кому же охота водить дружбу с ретгеновским аппаратом? А тем более встречаться... - У меня только иногда бывают озарения, не слишком часто. Энергии на это уходит тьма тьмущая, сам понимаешь...
- Это хорошо, - неожиданно серьезным голосом отозвался Богдан, а Янку ни с того ни с сего продрали по спине зябкие мурашки. Говорят же в народе, что маленькая ложь влечет за собой большую...
Они поболтали о всяких пустяках еще минуты три, но самое главное было уже сказано. Богдан по своему обыкновению не стал рассыпаться в комплиментах, назначать свидание или договариваться о новой встрече в кругу друзей (скажем так). Оба знали, что он попросту появится в самый неожиданный момент, вроде бы клоун на пружинке из игрушки с сюрпризом. Вынырнет из-за угла словно бы между прочим, и верный Андрэ по правую руку (куда ж без него?), а вид при этом будет подчеркнуто скучающий, как он это умеет. А Янка притворится, будто нисколько его не ждала, и можно будет позволить себе такую неслыханную фамильярность, что даже не здороваться - только кивнуть издали, словно они расстались пять минут назад. Или совсем не расставались... Что ни говори, но именно в этой недосказанности и неопределенности таится особая прелесть - вечная интригующая нотка.
Ярик просунул свой обветренный непонятно где, но все равно изысканный римский нос в дверную щель и коротко осведомился:
- Что, воздыхатель?
- А ты откуда знаешь? Я ж тебе про Воздыхателя ничего не говорила! - вопрос был чисто риторический. И так дело ясное, что папа разболтал - опять сливает информацию!..
Из гостиной на всю квартиру раздавался оглушительный поросячий визг и чьи-то нечеловеческие вопли - неужели дерутся?! Вот тебе и примерные детки, глазу с них нельзя спускать! Кое-как вытерев руки о кухонное полотенце, Марина помчалась разбираться (а если надо, то и разнимать, и разводить по разным углам, как в детстве).
Но кардинального вмешательства не потребовалось. Марина едва успела у порога затормозить, и взору открылась редкая картина: Янка отплясывала на их новом - и дорогущем, вот ведь кикимора! - диване нечто варварское, дико вращала глазами и что-то нерусское в такт выкрикивала. Ярослав со снисходительной улыбкой за малой наблюдал, не вмешивался, наконец с крайне невозмутимым видом обернулся к матери, призывая ее в свидетели:
- Вот! Ритуальный танец шамана племени мумбо-юмбо.
И-и заварилась каша! Слава потерял бдительность и подобрался поближе к дивану, намереваясь стащить сестру на пол. Янка невообразимым скачком запрыгнула ему на спину, как заправская пантера, крепко обхватила за шею и во все горло завопила, заливаясь счастливым смехом:
- Но-о!!! Ездовые коты!
Ярослав ее тонкого юмора не оценил, завертелся на месте, напоминая норовливую лошадь, что пытается сбросить нахального седока. Но всё безуспешно, Янка держалась крепко: руки у нее всегда были хоть и маленькие, но цепкие, будто обезьяньи лапки.
- Ребенок, отцепись от меня! - Славка повалился спиной на диван, стряхивая с себя сестренку. "Ребенок" обиженно запищал: забава была задушена на корню. Марина вспомнила, что не выключила на кухне плиту с кипящим борщом, и на всех парах помчалась обратно, в спешке теряя тапочки и восклицая на ходу:
- Квартиру не разнесите!
Глава девятая. Еще один день рожденья
Она променяла меня
на пару дешевых фраз,
Она испугалась меня,
она захотела домой.
Она любит тонкие кольца
и бледный фаянс,
Она вытирает пыль
под песни мои...
Достойный альянс.
("Ночные снайперы")
"Как же я от всего этого устала! - обречённо думала Яна, послушно тащась за Сережкой по лестнице. - И лифт, как на зло, не работает... Зачем я сюда иду? Решила ведь вчера, что пора с этим завязывать, хватит!.."
Она притормозила шаг и молча дернула его за руку, но Сергей не обернулся, тянул за собой на буксире. До чего же странные у них складываются отношения: полудружба-полувражда, полулюбовь-полуненависть... Точно в третьесортной американской мелодраме, где загорелые зубастые герои долго и прочувствованно издеваются друг над другом. Им-то что, у них там все просто как двери: что бы ни случилось, в ответ неизменный "che-e-ese"! И "хэппи энд" под занавес, соответственно. А тут поди разберись...
В пятницу утром она встала с твёрдым намерением сегодня же позвонить Сергею и назначить встречу, а там выяснить всё раз и навсегда. Ну и, как любит дурачиться Юлька, затевая дружескую потасовку: "Разойдёмся красиво." А то ее, Янино, поведение по всем параметрам смахивает на самое элементарное свинство: по уши влюблена в одного, а встречается вроде как с другим, морочит ему голову...
Влюблена она в Богдана, это однозначно. Тогда отчего же так трудно расстаться с Сережей? Может, просто привыкла к нему? Или успела привязаться, как собака...
"Мой маленький четвероногий друг! - подколола себя Янка и горько вздохнула: - Вот если бы можно было встречаться сразу с двумя... И чтоб все жили тихо-мирно, без скандалов и выяснения отношений - ну, или хотя б не стремились стереть друг друга в порошок." "Мечты, мечты, где ваша сладость!", как сокрушался кто-то из заданных по мировой литературе классиков (дай Боже памяти, какой).
Мысли цеплялись одна за другую, напоминая резные колесики в старинном механизме: отчего-то припомнилась мама с ее предельно откровенным - как всегда! - рассказом о бурной студенческой молодости. (Судя по всему, штучка была еще та.) Рассказчик мама, без сомнения, неплохой, этого у нее не отнимешь. Единственное "но" - истории эти с завидным однообразием повторяются едва не за каждым завтраком или обедом-ужином, так что Янка наловчилась с внимательным видом пропускать их мимо ушей. Но одну запомнила отлично, врезалось в память: если в двух словах, то довелось однажды матушке встречаться сразу с двумя парнями. И, как водится, один другого лучше - попробуй тут выбери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21