– Ты мне скажи: в принципе, чего здесь стоит бояться?
– Скажу. В Окаянном Лесу, да и в целом на Моналои, следует бояться только одного – безумия. Но думаю, что тебе оно не грозит. Успокойся. Другой вопрос
– чего бояться за пределами Моналои.
Троллькар продолжал выражаться какими-то загадками и недосказанностями. У Язона возникало из-за этого дурацкое ощущение, будто он ведет беседу с профессионалом на его излюбленную тему, в то время как сам не понимает элементарного смысла основных терминов. И упорно пытается разобраться во всем, но каждая следующая формулировка лишь еще больше запутывает ситуацию. Для объяснения уже введенных понятий возникают зачем-то все новые и новые странные слова…
А меж тем они перешли в другую комнату, где Троллькар, не переставая говорить, приоткрыл маленькую крышку люка в полу. Оттуда повалил пар, пахнуло холодом, затем глазам Язона предстал прозрачный пакет с обернутым в фольгу мясо, м. Троллькар развернул его, бросил на противень, предварительно разогретый на дымящихся углях, и прикрыл мятым листом фольги.
«Бред какой-то! – подумал Язон. – В полу настоящий холодильник (или это просто ледник?), а пища готовится как у первобытных людей (или это атомная печка, закамуфлированная под древний очаг?)».
Мясо шкворчало, распространяя вкуснейший запах, фрукты, доставаемые из стенного шкафчика, постепенно заполняли стол. А по кружкам Троллькар расплескал все тот же чорум из давешнего бочонка. Завтрак обещал быть приятным, и под хорошее настроение Язон придумал еще один серьезный вопрос:
– Откуда ты узнал мое имя?
Троллькар призадумался, как лучше ответить.
– У меня есть связь. Телепатическая связь с Томхетом и Комбинатом «Караэли-брук». Они боятся меня и никогда не пустят к себе обратно, но я все про них знаю. Про землетрясение, про ваши корабли, про тебя, Язон. Я же уникум, я в Алхиной и, обратно хожу, как из комнаты в комнату в этом храме. Понимаешь? Поэтому фэдеры меня и боятся. Калхинбаи и стридеры ломятся ко мне, давя друг друга, а жрецы тщательно охраняют.
Вот когда начался серьезный разговор! Наконец-то этот русобородый Тролль поведал нечто содержательное и для дальнейшего очень важное.
Язон стал раскручивать именно эту линию, факты сыпались один за другим, и он уже почти добрался до главного, если, конечно, оно было главным, когда за стеной внезапно грянули выстрелы.
Троллькар не испугался, только устало поморщился, как от привычной и смертельно надоевшей зубной боли. Он открыл еще один люк и полез под пол. Очевидно, те самые калхинбаи и стридеры опять чего-то не поделили. Приходилось принимать меры для самообороны.
Троллькар извлек на поверхность жутковатого вида тяжелую конструкцию, посверкивающую синеватым металлом. Антеннки, трубочки и пружинки торчали во все стороны от широкого чуть загнутого ствола – то ли какое-то чудовищное оружие, то ли просто незнакомый прибор.
Стрельба на улице явно приближалась и становилась гуще. Хорошо, что Язон уже успел поесть.
– Да! А где мое оружие? – вспомнил он вдруг.
– Не знаю, – ответил Троллькар. – Жрецы захватили тебя уже в таком виде, безо всякого оружия, они не отняли у тебя ни одной вещи. Жрецы – это же не воры. Но ты не бойся, – решил он добавить для спокойствия. – Тебе оружие не понадобится.
Язон позволил себе усомниться в последнем тезисе, о чем и собирался поведать вслух, но тут чтото тяжелое сотрясло все здание деревянного Храма, и уже в следующий момент бревна вспыхнули со всех сторон одновременно, словно политые керосином.
– Наружу! – крикнул Язон, заметив искреннюю растерянность на лице бывалого Троллькара и почувствовав, что теперь настало время командовать именно ему, Язону. – Наружу, Колдун! В два счета сгорит твоя конура вместе со всей этой вашей богадельней, а я еще пожить хочу.
И они оба ринулись к выходу, занавешенному рогожами.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Они выскочили на поляну и сразу залегли, благо было куда. Оружие по храму Духов и Теней Алхиноя применяли серьезное. Помимо горючей гадости типа напалма, повергшей в адское пламя весь высокий деревянный конус, поляна обстреливалась еще и какими-то снарядами, наделавшими глубоких воронок. В одном месте получилась даже не воронка, а целая траншея с оплавленными и еще слегка дымящимися краями. В нее-то и запрыгнул Язон, увлекая за собой Троллькара, потому что битва непонятно с кем только еще начиналась. Свист, треск, вспышки, разрывы не прекращались ни на минуту, однако людей почти не было видно. Лишь вдалеке меж деревьев метались иногда зыбкие фигуры, но цвет их одежды и этническую принадлежность, то есть степень облысения, различить практически не удавалось.
– Кто это? – спросил Язон, когда они оба наконец почувствовали себя в относительной безопасности.
– Вот чертовщина! – не отвечая на вопрос, проворчал Троллькар. – Такого даже я не припомню.
И пока правой рукой он колдовал над своей загадочной пушкой, левая рефлекторно оглаживала стекловидный валик, образовавшийся по краю глубокого окопа. Троллькар уважительно покачал головой:
– Такие следы оставляет бронебойный аннигилятор третьего поколения. Существуют, конечно, специальные устройства, позволяющие энергозаряду прошивать атмосферу по баллистической кривой, но скорее всего лупили они все-таки сверху, возможно, даже из космоса…
«Э-э! – подумал Язон. – Да этот экс-штурман Олаф Вит в какой-то из своих прежних жизней был, вероятно, еще и артиллеристом на звездном крейсере».
А Олаф-Троллькар тем временем закончил все приготовления, не обращая ровным счетом никакого внимания на пролетающие над головой огненные шары, а также ошметки дерна и древесные щепки, сыпавшиеся дождем после каждого взрыва, и торжественно произнес:
– Ну все. Сейчас я их пугану!
Жуткое разлапистое орудие оказалось на поверку генератором защитного поля. Язон никогда не видел подобной конструкции, да и доле вокруг них возникло, признаться, непростое. Зеленоватая светящаяся полусфера была не жестко фиксированным колпаком, а этаким эластичным пакетом, плавно изменяющим форму по желанию клиента. Троллькар играл тонкими пальцами на трубочках и пружинках, как виртуоз-музыкант. И защитное поле превращалось то в гигантскую пятерню со скрюченными пальцами, то в голову дракона, то просто в какую-нибудь огромную воронку, стремящуюся вобрать, втянуть в себя все вокруг. Пресловутые стридеры или калхинбаи исправно разбегались, завидев уже знакомое, надо полагать, чудовище. Стрельба стихала. Вот только к этому моменту деревянный храм жрецов Алхиноя уже догорал, превратившись в бесформенную груду черных головешек, потрескивающих, постреливающих и гнусно чадящих. И похоже, происходило это впервые. Во всяком случае, Троллькар смотрел сквозь редеющую пелену защитного поля на опадавшие в траву угли своего бывшего жилища, и в глазах его стояли слезы.
Язон искренне сочувствовал Колдуну, насколько мог сочувствовать человек, почти ничего не понимавший в происходящем. Понимать было очень нелегко. Однако интуиция подсказывала: здесь и сейчас вершится история планеты Моналои. Так уж складывалось в жизни Язона: на какую планету ни прилети, становишься свидетелем, еще чаще участником, а иногда и причиной революций, войн, экологических катаклизмов и прочих потрясений.
– Кто победил? – рискнул он наконец задать вопрос.
И тут же, не дав ответить, еще один:
– А где твои алхинойские братья-жрецы, куда подевались все эти защитники пророка?
– Никто не победил, – откликнулся Троллькар. – А жрецы мне больше не защитники. Еще вчера утром я отправил их искать тебя. Просто, чтобы они все ушли подальше. Я знал, что ты вернешься сам, и больше никого не хотел видеть…
Не закончив этой темы, Троллькар неожиданно воскликнул:
– Ноя поистине счастлив, что этому вековому маразму приходит конец! Я еще не знаю, кто за нас взялся, но думаю, это предстоит выяснить очень скоро. И я приветствую любые изменения! Я устал быть пророком у идиотов!
«Хорошо хоть не высказал вслух своих соболезнований», – подумал Язон.
Теперь он понимал в происходящем еще меньше. Это ж надо! Опять ошибся – принял слезы радости за горестный плач, а контакт с более цивилизованным партнером за потасовку двух диких племен.
Троллькар продолжал говорить:
– Вот сейчас отключим силовое поле и попробуем подать сигнал.
– А эта штука и сигналы подает? – удивился Язон.
– О! Эта штука еще много чего умеет делать.
Однако испытать возможности универсального и уникального прибора, провалявшегося, надо полагать, долгие годы в подполе алхинойского храма, на этот раз не удалось. Не успели даже отключить силовое поле. Потому что кто-то подцепил это поле за один из внезапно раздувшихся «пальцев» и потащил вверх вместе с двумя пленниками. Плотность оболочки, отделявшей их от внешнего мира, резко возросла, и разглядеть что-либо снаружи не представлялось возможным. Лихой Троллькар, надо отдать ему должное, не сдрейфил, а мгновенно сориентировавшись, попытался оказать сопротивление с помощью своего же прибора. Но куда там! Прибор-то уж явно был к этому моменту под чужим контролем. Зря он, право слово, дергался.
Скорость подъема стремительно увеличилась, и в полном соответствии с физикой Ньютона, которую на этой планете никто пока не отменял, несчастного Троллькара вдавило в его собственный прибор. Все многочисленные трубочки и антеннки врезались в тело, и бородач взвыл от боли. Язон, по счастью, а скорее благодаря природной ловкости и пиррянской выучке, увернулся от столкновения и просто был вмят чудовищным ускорением в быстро натянувшуюся и как бы отвердевающую «стенку» силового поля. В глазах, конечно, потемнело, но в целом – ничего особенного: обычный старт с пиррянского космодрома, если за штурвалом стоит, скажем, Мета.
Не прошло и десяти секунд, как ускорение плавно снизилось до стандартного, и мешок с добычей был заброшен в гулкое помещение с жестким полом и абсолютным отсутствием света. Силовое поле отключилось, и Язон почувствовал под ладонями тщательно обработанный холодный металл с большими вакуумно-плотными заклепками.
«Все ясно. Нас погрузили в трюм космического корабля. Возможно, межзвездного. Да что там! – фантазировал Язон. – После всего происшедшего нетрудно вообразить, что и межгалактического. Прощайте навек, друзья! Оттуда уже не возвращаются. Это вам подальше Алхиноя будет».
И что за дурацкую веселость ощутил он вдруг? Чорум и моналойские фрукты таким образом действуют, что ли? Или просто засиделся без приключений, устал ходить по планете взад-вперед. А тут такая романтика! В общем, ни страха, ни отчаяния – только нетерпеливое ожидание интересного и нового.
Неожиданно вспыхнул свет. Трюм оказался идеально пуст. Гладкий клепаный пол, еще более гладкая, блестящая полусфера – одновременно потолок и стены. Свет, исходящий непосредственно от материала внутренней обшивки. Никаких признаков дверей. Нормальный современный вариант. Мета бы наверняка, не задумываясь, определила, на кораблях какого класса бывают такие трюмы. Язон подобной чепухой голову не забивал. Но сам уровень технического оснащения похитителей его порадовал. Не то что эти придурки-жрецы с их промозглым подвалом!
А еще при свете Язон сразу увидел, что и Троллькар пребывает, ну, если не в полнейшей эйфории, то, во всяком случае, в приподнятом настроении. Правда, бодрость его сочеталась с некоторой задумчивостью и профессиональной настороженностью. Удивительно, как окружающая обстановка меняет внешний облик человека! Троллькар походил сейчас на мастера, прилетевшего по вызову для ремонта неисправной техники. И уже совершенно не хотелось называть его Колдуном. Все это осталось там, внизу, на планете. А здесь, в космосе, перед Язоном сидел, пусть и одетый в дурацкую монашескую рясу с капюшоном, но все-таки настоящий звездный штурман Олаф Вит, хорошо разбирающийся в оружии, защитных системах и навигации.
– Ну, Олаф, а теперь рассказывай, как ты дошел до жизни такой.
Почему-то на этот раз Язон был уверен, что им не помешают нормально поговорить, выделят достаточно времени и условия содержания в «тюремной камере» ухудшать не станут. Так и вышло. Ну, наконец-то он был прав! А то в эти злосчастные дни ошибки преследовали Язона неотступно.
Часа два, если не три, беседовал он с Олафом, то вспоминавшим весьма далекое прошлое, то вдруг забывавшим напрочь события последних дней и часов. Язону даже приходилось помогать ему иной раз. Олаф и сам себе помогал – доставал из потайного отсека в своем хитром приборе запрятанную там выпивку и закуску: большой, литра на три бурдюк с чорумом, маленькую фляжку с «чорумовкой», а также изрядный шматок питаккского мяса, от которого с помощью лазерного лезвия экономно отрезал тончайшие ломтики.
Олаф оказался горьким пьяницей, по существу алкоголиком. На простой вопрос Язона: «Как же ты позволил своим жрецам держать меня так долго в подвале?» – последовал не менее простой ответ: «Не помню, пьяный был».
Теперь Олаф пил исключительно легкое вино, оттягивался понемногу, а «чорумовку», то есть местный крепчайший самогон с содержанием спирта процентов в семьдесят, оставил на крайний случай, когда уж совсем припрет. Сейчас ему было важнее сохранять ясность ума, а дрожание рук, ломоту в суставах и учащенное сердцебиение он готов был терпеть. Даже на тошноту и легкую головную боль соглашался. В общем, разговор пошел как надо, и Язон за отведенное им время успел узнать многое.
Много-много лет назад (сосчитать, сколько именно, оказалось задачей непосильной) на Моналои опустился огромный линкор с красивым именем «Сегер» («победа» по-шведски). Корабль был угнан с весьма цивилизованной планеты Сигтуна в полярной области Галактики. Если только Язон доберется до своих, он без труда разыщет в компьютере этот исторический факт. Олаф же никак не мог припомнить точно, был ли он штурманом «Сегера» до угона или состоял членом команды угонщиков и, соответственно, стал штурманом позднее, уже в составе нового, бандитского экипажа. Как ни старался Язон задавать хитрые наводящие вопросы, этот уголок памяти Олафа оказывался заблокирован предельно жестко. Ну а дальнейшее развитие событий восстановить удалось достаточно неплохо.
Скрываясь от кораблей-перехватчиков Специального Корпуса, бандиты применили тактику ступенчатого выхода из джамп-режима с последующим хаотичным выбором ориентиров локализации. Крайне рискованная манера передвижения в космосе. Вероятность аннигилировать, влепившись в обычном пространстве в крупный материальный объект, весьма высока, зато и возможность оторваться от любого «хвоста» практически стопроцентная. Тем более на таком совершенном научном звездолете, каким был «Сегер», разработанный и сконструированный совместными усилиями Кассилии, Сигтуны, Скоглио и еще нескольких планет. Конечно, Специальный Корпус очень хотел вернуть галактическому сообществу эту дорогостоящую игрушку. Но фортуна улыбнулась бандитам. Серия безумных джамп-переходов, измочаливших экипаж до полусмерти, выбросила их в итоге на околопланетную орбиту Моналои – скромного, давно забытого мирка в густонаселенных краях центра Галактики, где, вообще-то говоря, выныривание из кривопространства не практикуется вовсе из-за слишком большого скопления звезд и прочих материальных тел.
Звезда, вокруг которой вращалась Моналои, находилась в принципе еще на границе запрещенной области. Небо по ночам было здесь все-таки черным, а не золотым, хоть и сверкало непривычным изобилием звезд. Короче, при достаточно тщательном расчете гиперпространственные прыжки были теоретически возможны и отсюда, и сюда. Однако на звездные карты планета все-таки не попала и в Галактические справочники для космонавигаторов не включалась. Так что бандиты могли жить себе тихо-спокойно и горя не знать. Что они, собственно, и делали.
Но бандиты есть бандиты. Долго им на месте не сидится. Грешные души рвались к новым рискованным авантюрам. Планета же с очень небольшим населением оказалась миром поразительно самодостаточным: веселым, беззаботным, изобильным. «Непорядок», – подумали бандиты. И поручили своему главному биологу и врачу Свампу разобраться с местными психами. Вечно счастливых и радостных людей иначе как слабоумными считать они не могли. И, что удивительно, межзвездные аферисты почти не ошиблись. Экспертиза была проведена достаточно быстро. И выводы оказались ошеломляющими. Биолог Свамп, отказываясь верить, перепроверял все результаты по нескольку раз. Дополнительными подопытными кроликами стали для него некоторые из бандитов, успевшие неосторожно пожевать местных фруктов, изумительных на вкус. Особенно интересно было наблюдать за одним из них, который, никого не спросясь, вылакал на радостях целый бочонок чудесного моналойского вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42