С кем? Понятно, с кем. С самкой фруктовика, точнее с пушистой девушкой, как он стал называть их теперь, отучая себя от грубого прозвища.
И не случайно именно ей он предложил раздобыть где-нибудь такой же, как у него, гипноизлучатель, чтобы они могли одновременно и очень тонко чувствовать друг друга. Предложение это не могло не удивить своей необычностью и послужило неплохой затравкой для разговора.
В общем, Фуруху не обманулся в ожиданиях. Пушистая девушка оказалась хорошо образованной, как и большинство людей ее расы. Она знала невообразимо много интересного о других планетах, звездах и звездных скоплениях. Она прочла ему целую лекцию по астрономии и космонавтике Потом перешли к делам земным, то есть моналойским. В истории родной планеты для Фуруху существовало изрядное количество белых пятен. И похоже было, что к некоторым из этих тайн не имеют доступа даже фруктовики. Во всяком случае, пушистая девушка оказалась не в курсе многих важных событий прошлого. Она, например, не знала, когда и откуда появились здесь первопоселенцы, а также когда и зачем на смену старой, эмирской власти пришла новая, фэдерская Но она достаточно подробно рассказала о самих фэдерах Так называли в действительности лишь нескольких высших руководителей планеты. Фадер – пошведски отец, фэдер – отцы, а все руководство и служба безопасности, как наверху, так и на местах, разговаривают именно на упрощенном шведском языке. Фуруху уже знал этот язык, но как-то слово «фэдеры», знакомое ему еще из моналойского, не соединилось в голове со своим изначальным смыслом. Бывает.
Ну что ж, отцы так отцы. Не слишком удивился Фуруху. Куда больше заинтересовало его, что означает «наверху» и «на местах». Пушистая рассказала и об этом. О северном материке Томфастланде и экваториальном Караэли. О спецпомощниках, которые в каждом султанате представляют фэдерскую власть. О том» что поставлены эти помощники, конечно же, над султанами, а сами фэдеры стоят над эмир-шахом Зульгидоем.
Фуруху аж вздрогнул, когда она назвала превеликого сокращенным именем. Не полагалось
– Так. Но им, фруктовикам, видно, было наплевать и на это: одно слово – высшая раса!
В общем, потихоньку вырисовывалось, кто есть кто на планете Моналои. И это в целом радовало, ведь Фуруху сам начинал чувствовать себя уже не совсем моналойцем.
Он изначально был необыкновенным человеком. Выродком, как он сам сказал бы раньше. Федоменом – как, замирая от восторга, именовал себя теперь. Фруктовикам такие нужны, они его обучат И станут использовать в совместных проектах – Для изучения наук, для освоения других планет, Для разработки новых технологий… Так вот о каких должностях говорил, надо понимать, Свамп, Когда туманно намекал на большие перспективы молодого вчерашнего сотника!
И Фуруху поделился своими мечтами с пушистой девушкой. А она вдруг загрустила. Фуруху не понял отчего. Стал допытываться. Девушка – в слезы. Что такое?! Его заело, как всегда, – не остановить теперь. Хочу все знать – и точка! Вынь да положь мне новую информацию. Девушка отплакалась, вытерла слезы и вдруг проговорила шепотом:
– Об этом нельзя рассказывать моналойцам, но тебе я расскажу. Ваша раса никогда не сможет выйти в космос. И ты никогда не сможешь заниматься освоением новых планет. Ты привязан к этой, потому что вы едите совершенно другую пищу. Понимаешь…
Вдруг гримаса боли исказила ее черты. Пушистая девушка поднялась, быстро оделась и спросила:
– Можно, я пойду?
– Конечно, – сказал вконец растерявшийся Фуруху. – Приходи завтра. Хорошо?
Она не ответила, ушла молча, и Фуруху в который уж раз подивился сам на себя: «Почему отпустил ее? Почему?»
На следующий день он попросил Свампа прислать ему ту же девушку.
– Не получится, – сказал Свамп равнодушно.
– Почему? – удивился Фуруху.
– Потому что сегодня утром ей отрубили голову, – пояснил Свамп еще равнодушнее.
– Жаль, – сказал Фуруху совершенно не своим голосом.
Ему вдруг захотелось плакать, что было абсолютно не присуще и дико для любого нормального моналойского сотника или охранника. С огромным удивлением он впервые в жизни почувствовал, что ему жалко не собственных утраченных возможностей – не удастся встретиться вновь с приятной партнершей, – а было ему жаль именно пушистую девушку. Как человека, как личность. Безумно жаль.
Чтобы сменить тему, Фуруху спросил:
– Сколько дней я уже провел здесь?
– Всего лишь двенадцать, – напомнил Свамп.
– Надо же! – искренне удивился Фуруху. – А кажется, что целую вечность.
– Еще бы, – со странной усмешкой сказал Свамп. – А уж мне-то и моим сотрудникам такое подчас кажется, что и произнести страшно…
Высокий представитель фэдеров выдал эту загадочную фразу и словно прикусил язык. Но Фуруху-то хорошо успел понять его. Конечно, фраза была не случайной. Разве такой человек способен обмолвиться? Просто Свампу хотелось увидеть реакцию Фуруху. Зачем? Ну, на этот счет у него уже созрела некая гипотеза. Все эти сотрудники, и черные, и желтые, а может, и сами фэдеры, БОЯТСЯ теперь своего бывшего простого сотника. Уж слишком быстро он начал меняться, ну прямо на глазах. А убивать не хотят – уникальный экспонат пропадет! Да что экспонат! Им бы, поди, и не удалось убить его. Раз уж Фуруху такой уникальный, значит, сумеет за себя постоять. Или кто-то еще вступится за него. Уж это точно.
– Когда ты последний раз говорил с Язоном динАльтом? – внезапно выпалил Свамп.
– Что? Так звали эту пушистую девушку? – глупо спросил фуруху, и только в следующую секунду до него дошел жутковатый в своей абсурдности смысл вопроса.
Но Свампа быстрый и чисто рефлекторный ответ подопытного сразу успокоил. Он только переспросил для верности:
– Ты что, действительно до сих пор не знаешь, кто такой Язон динАльт?
– Действительно не знаю.
– Слава Богу, – непонятно выдохнул Свамп.
Слово «бог» было уже знакомо Фуруху, но в самом общем смысле, и какого именно бога поминал Свамп, он даже представить себе не мог.
А ночью для него-таки прислали женщину, и опять пушистую, то есть из расы фруктовиков. Видно, Свамп искренне хотел утешить своего необычного пленника. Женщина была роскошная, просто сказочная. Нет, совсем не юная девушка, пожалуй, даже постарше самого Фуруху, но красоты неотразимой. И в огромных голубых глазищах, обрамленных длинными густыми ресницами (теперь подобные детали очень нравились ему), сверкало нечто настолько необычное, что растерялся даже такой отважный мужчина, как Фуруху.
– Ну ладно глазки-то строить, иди сюда скорее, дурашка, – проговорил он жарким шепотом страстного любовника, пряча свою внезапную робость за развязностью.
Но прекрасная незнакомка явно не понимала по-моналойски. Это сбило его, но, вспомнив, что есть такой язык – эсперанто, который должны понимать все,
– Фуруху быстро перевел свою фразу, даже добавил к ней по дороге еще каких-то сальностей.
– Да ты за кого меня принимаешь? – возмутилась пушистая, будто была наложницей эмиршаха, захваченной в плен, а вовсе не пришла к нему по доброй воле.
Фуруху привык уже ко многим странностям, свойственным расе фруктовиков, особенно их Женщинам, и готов был эти странности прощать. Как-никак существа высшие. Мало ли: может, он просто не понимает, а это не чудачество, наоборот
– великая мудрость. Но, простите, если наемная потаскуха начинает капризничать и отказывает ему, персональному охраннику султана Азбая, да еще уникальному жителю Моналои, вокруг которого на цыпочках ходят сами фэдеры?.. Это уже слишком!
Он шагнул навстречу пушистой красавице и грубо рванул ее к себе. Вчера было много нежностей, а сегодня пусть будет так. Это он тоже любит. Особенно раньше любил, когда был еще желторотым десятником.
– Иди сюда, зараза! – успел сказать он в ответ на ее наглую реплику.
А больше не успел ничего. Потому что пушистая женщина с большущими голубыми глазами сделала какое-то еле заметное движение, и Фуруху стало очень больно.
Она сломала ему предплечье левой руки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Монстры вели себя странно. Никто, конечно, не знал, как именно должны вести себя монстры. Но по сравнению с записью, привезенной Крумелуром на Пирр, и даже по сравнению с единственным коротким боем в кратере логика поведения высокотемпературных существ на этот раз прослеживалась еще труднее. Чем служило для них извержение? Способом атаки или всего лишь удачным шансом для нападения? А может, такой же внезапной и непреодолимой катастрофой, какой было это землетрясение для моналойцев? Наконец, вытекание лавы могло оказаться просто неким ритуалом, допустим, религиозным. А присутствие иной жизни, тем более белковой, эти странные существа элементарно не замечали. До того ли им было? Похоже, монстры находились в состоянии мистического транса или, наоборот, экстаза. Подобную гипотезу тоже нельзя было исключить, ведь некоторые появлявшиеся из разломов туши то принимались кружиться, словно в танце, при этом беспорядочно разбрасывая вокруг себя капли и сгустки раскаленной лавы, то вдруг почти замирали, едва подняв головы над поверхностью, и с грустной задумчивостью – так определил Арчи – вращали дурацкими клювами и озирали окрестности. Стэн же полагал, что никакой задумчивостью здесь и не пахнет, а странные медитирующие фигуры сравнивал с перископами боевых машин, хищно выискивающими цель.
А были и такие представители горячего народца, которые с яростью, не уступавшей прежним случаям, выныривали из расщелин, заполненных магмой, и хватали все подряд. Были и другие – те совсем мало шевелились, зато издавали необычные звуки, едва ли могущие считаться речью. Уж скорее этот надрывный скрип напоминал вопли отчаяния или боевой клич вожака звериной стаи.
В общем, ощущение складывалось такое, будто пирряне на сей раз имеют дело не просто с иной формой жизни, а с поистине невменяемыми созданиями природы или с неисправными механизмами, пошедшими вразнос. Сам Бруччо оказался не в силах классифицировать монстров по типу их поведения. Одни и те же особи демонстрировали абсолютно разные манеры, с другой стороны, их выходки никак не зависели от размера, цвета или формы головы. Язон успел отметить и еще одну особенность: все монстры были сотворены по образу и подобию мужскому. Женщин такого рода то ли не существовало вовсе – в конце концов, механизм размножения у этих горячих мог отличаться от человеческого, – то ли, как и люди, они отправляли на войну лишь мужчин.
Правду сказать, война получалась странная. Прямой и ясной агрессии не наблюдалось, но опасность была налицо. Агрессивен ли падающий со стола горячий утюг? В общем, нет, но опасен безусловно. Эти сошедшие с ума утюги с ногами и руками выглядели более чем опасными. Угроза сделалась особенно очевидной, когда, полностью подтверждая рассказы Крумелура, монстры в очередной попытке завоевать территорию (или установить контакт? – Язон продолжал верить и в такой вариант) начали выбираться из разломов. Давя раскаленными ножищами дымящуюся растительность, они решительно двинулись к кораблям. До этого пирряне старались не нападать. Следовало все-таки поначалу изучить повадки врага, а уж потом переходить к серьезным активным действиям. Лишь несколько упреждающих ударов было нанесено – в порядке эксперимента и в целях личной безопасности. Ну а теперь отстреливаться приходилось уже всерьез.
Керк, приберегавший главные мощности на потом, решил, что наконец-то настало время палить изо всех стволов сразу. И монстры от его струйной пушки и криогенного бомбомета прыгали обратно в лаву намного быстрее, чем вылезали оттуда. Не жалела зарядов и Мета, предпочитавшая не столько шквальный огонь веером, сколько точную, прицельную стрельбу. А Стэн обрушил на шеренги горячих воинов свое самое новое изобретение – ультразвуковой дезинтегратор. Оружие оказалось эффективнее, чем можно было предположить. Внутри у монстров что-то резонировало, и они разваливались на куски раскаленного вещества раньше, чем успевали скрыться в потоках лавы. К сожалению, куски эти – ведь не все же возвращалось в лаву – были крайне неустойчивы на воздухе. Они дымились, вспыхивали и сгорали, словно политые бензином. Для исследования там могло остаться мало чего интересного. А Бруччо просто требовал захватить в плен хоть одного врага – живого или мертвого.
Прекрасная возможность представилась, когда некий особо шустрый урод приблизился метров на десять к суперботу. Его обстреляли из стационарных орудий очень ласково, то есть не стремились уничтожать, а лишь слегка обездвиживали гелиевым морозцем. Затем окружили защитным энергетическим полем и приготовились упаковать в лучшем виде, но… Не тут-то было! В результате мгновенного взрыва», почти не вызвавшего обычной акустической волны, – пленный монстр самоликвидировалея, превратившись в скучную горстку пепла.
Конечно, Бруччо проанализирует после химический состав и этих останков, но вряд ли сумеет сделать интересные выводы. Ох вряд ли! Не давались они в руки, проклятые уроды! И может, прав был Арчи, который активнее других с поистине пиррянской ненавистью громил вылезающих отовсюду чужаков. Словно, уничтожая их, он ждал появления новых. Более сговорчивых, что ли? А ведь, кажется, именно об этой гипотезе он и рассказывал накануне Язону, Меж тем интересный вывод напрашивался из самого факта «суипида» захваченного в плен врага. Если, конечно, предположить, что это действительно самоубийство. А может, просто этакая хитрая программа, заложенная в робота? Или вообще кто-то на расстоянии управляет диковинными монстрами? Вот до этих-то хозяев как раз и мечтал добраться Арчи.
Ну надо же! – подумал Язон. – Как долго пирряне, даже общими усилиями, не могут понять самой элементарной вещи: живые у них сегодня враги или механические?! Впрочем, благодаря целой гвардии деятелей науки, психически не вполне здоровых, в современной Галактике уже трудновато становится провести грань между этими двумя понятиями».
Язону иногда начинало казаться, что и на Пирре, и на других планетах он воюет в последние годы исключительно с андроидами и киборгами. Люди – бездушные и жестокие, как роботы. Животные – могучие и уродливые, как военные машины, предназначенные только для убийства… Иногда Язон вообще переставал понимать, зачем он воюет. Игроку, бизнесмену, исследователю – ему претили откровенная антигуманность и бессмысленное кровопролитие, свойственные любой войне. За долгие годы своей жизни он много раз искал и находил другие методы для победы над людьми, монстрами и целыми мирами.
Вот и теперь Язон внезапно осознал всю несуразность развязанной здесь бойни. Возможно, это и был необходимый этап в задуманной пиррянами масштабной операции, но лично ему участвовать в этом этапе было неинтересно. Ему хотелось совсем другого. Чего же?
Мысль возникла неожиданно, но как всегда очень быстро оформилась в конкретный план. Пока рвутся бомбы и горит земля, пока бойцы с обеих сторон мечутся в дыму и пламени, нет ничего проще, как незаметно исчезнуть с поля сражения. Это – не дезертирство, а хитрый тактический ход. Язон не чувствовал угрызений совести. Толку от него в подобном бою немного, а затянется это все, похоже, еще на несколько часов. Да за такое время Язон успеет выполнить все намеченное и вернуться обратно. А ведь на самом-то деле это важно для всех, только некогда объяснять Керку и даже Мете. Крумелуру – и вовсе объяснять бессмысленно, если не сказать опасно. Он слишком многое пытается скрыть, видя в пиррянах простых исполнителей.
«Извини, Крумелур, – сказал про себя Язон. – Так не получится. У тебя свой бизнес, а у нас – свой. И требует он особых методов работы. Простой пальбой в сложных ситуациях не отделаешься».
В общем, пока ребята воюют, самое время Язону поработать головой. А точнее, приступить к разведывательной операции.
Землетрясение еще не закончилось, и теперь трещины подбирались почти вплотную к кораблям. Наиболее упрямые фермеры, – остававшиеся в пиррянском лагере на ночь, на сей раз не пострадали, Их успели эвакуировать на местном транспорте – этаких огромных безобразного вида гусеничных вездеходах. А вот суперботы пострадать могли. Это было бы крайне глупо, и Керк приказал передислоцировать воздушно-космические силы пиррян, а несколько универсальных шлюпок велел постоянно держать в готовности к взлету на случай экстренной необходимости. И несколько раз уже пришлось десантироваться на поле боя, чтобы выдергивать из опасной зоны особо увлекшихся стрелков, окруженных потоками лавы.
Язон внимательно оценил сложившуюся в долине ситуацию, взял одну из шлюпок, покружил над самым жарким местом, да и свернул резко к горам, спрятавшись за дымовую завесу. Никто из друзей не заметил этого маневра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
И не случайно именно ей он предложил раздобыть где-нибудь такой же, как у него, гипноизлучатель, чтобы они могли одновременно и очень тонко чувствовать друг друга. Предложение это не могло не удивить своей необычностью и послужило неплохой затравкой для разговора.
В общем, Фуруху не обманулся в ожиданиях. Пушистая девушка оказалась хорошо образованной, как и большинство людей ее расы. Она знала невообразимо много интересного о других планетах, звездах и звездных скоплениях. Она прочла ему целую лекцию по астрономии и космонавтике Потом перешли к делам земным, то есть моналойским. В истории родной планеты для Фуруху существовало изрядное количество белых пятен. И похоже было, что к некоторым из этих тайн не имеют доступа даже фруктовики. Во всяком случае, пушистая девушка оказалась не в курсе многих важных событий прошлого. Она, например, не знала, когда и откуда появились здесь первопоселенцы, а также когда и зачем на смену старой, эмирской власти пришла новая, фэдерская Но она достаточно подробно рассказала о самих фэдерах Так называли в действительности лишь нескольких высших руководителей планеты. Фадер – пошведски отец, фэдер – отцы, а все руководство и служба безопасности, как наверху, так и на местах, разговаривают именно на упрощенном шведском языке. Фуруху уже знал этот язык, но как-то слово «фэдеры», знакомое ему еще из моналойского, не соединилось в голове со своим изначальным смыслом. Бывает.
Ну что ж, отцы так отцы. Не слишком удивился Фуруху. Куда больше заинтересовало его, что означает «наверху» и «на местах». Пушистая рассказала и об этом. О северном материке Томфастланде и экваториальном Караэли. О спецпомощниках, которые в каждом султанате представляют фэдерскую власть. О том» что поставлены эти помощники, конечно же, над султанами, а сами фэдеры стоят над эмир-шахом Зульгидоем.
Фуруху аж вздрогнул, когда она назвала превеликого сокращенным именем. Не полагалось
– Так. Но им, фруктовикам, видно, было наплевать и на это: одно слово – высшая раса!
В общем, потихоньку вырисовывалось, кто есть кто на планете Моналои. И это в целом радовало, ведь Фуруху сам начинал чувствовать себя уже не совсем моналойцем.
Он изначально был необыкновенным человеком. Выродком, как он сам сказал бы раньше. Федоменом – как, замирая от восторга, именовал себя теперь. Фруктовикам такие нужны, они его обучат И станут использовать в совместных проектах – Для изучения наук, для освоения других планет, Для разработки новых технологий… Так вот о каких должностях говорил, надо понимать, Свамп, Когда туманно намекал на большие перспективы молодого вчерашнего сотника!
И Фуруху поделился своими мечтами с пушистой девушкой. А она вдруг загрустила. Фуруху не понял отчего. Стал допытываться. Девушка – в слезы. Что такое?! Его заело, как всегда, – не остановить теперь. Хочу все знать – и точка! Вынь да положь мне новую информацию. Девушка отплакалась, вытерла слезы и вдруг проговорила шепотом:
– Об этом нельзя рассказывать моналойцам, но тебе я расскажу. Ваша раса никогда не сможет выйти в космос. И ты никогда не сможешь заниматься освоением новых планет. Ты привязан к этой, потому что вы едите совершенно другую пищу. Понимаешь…
Вдруг гримаса боли исказила ее черты. Пушистая девушка поднялась, быстро оделась и спросила:
– Можно, я пойду?
– Конечно, – сказал вконец растерявшийся Фуруху. – Приходи завтра. Хорошо?
Она не ответила, ушла молча, и Фуруху в который уж раз подивился сам на себя: «Почему отпустил ее? Почему?»
На следующий день он попросил Свампа прислать ему ту же девушку.
– Не получится, – сказал Свамп равнодушно.
– Почему? – удивился Фуруху.
– Потому что сегодня утром ей отрубили голову, – пояснил Свамп еще равнодушнее.
– Жаль, – сказал Фуруху совершенно не своим голосом.
Ему вдруг захотелось плакать, что было абсолютно не присуще и дико для любого нормального моналойского сотника или охранника. С огромным удивлением он впервые в жизни почувствовал, что ему жалко не собственных утраченных возможностей – не удастся встретиться вновь с приятной партнершей, – а было ему жаль именно пушистую девушку. Как человека, как личность. Безумно жаль.
Чтобы сменить тему, Фуруху спросил:
– Сколько дней я уже провел здесь?
– Всего лишь двенадцать, – напомнил Свамп.
– Надо же! – искренне удивился Фуруху. – А кажется, что целую вечность.
– Еще бы, – со странной усмешкой сказал Свамп. – А уж мне-то и моим сотрудникам такое подчас кажется, что и произнести страшно…
Высокий представитель фэдеров выдал эту загадочную фразу и словно прикусил язык. Но Фуруху-то хорошо успел понять его. Конечно, фраза была не случайной. Разве такой человек способен обмолвиться? Просто Свампу хотелось увидеть реакцию Фуруху. Зачем? Ну, на этот счет у него уже созрела некая гипотеза. Все эти сотрудники, и черные, и желтые, а может, и сами фэдеры, БОЯТСЯ теперь своего бывшего простого сотника. Уж слишком быстро он начал меняться, ну прямо на глазах. А убивать не хотят – уникальный экспонат пропадет! Да что экспонат! Им бы, поди, и не удалось убить его. Раз уж Фуруху такой уникальный, значит, сумеет за себя постоять. Или кто-то еще вступится за него. Уж это точно.
– Когда ты последний раз говорил с Язоном динАльтом? – внезапно выпалил Свамп.
– Что? Так звали эту пушистую девушку? – глупо спросил фуруху, и только в следующую секунду до него дошел жутковатый в своей абсурдности смысл вопроса.
Но Свампа быстрый и чисто рефлекторный ответ подопытного сразу успокоил. Он только переспросил для верности:
– Ты что, действительно до сих пор не знаешь, кто такой Язон динАльт?
– Действительно не знаю.
– Слава Богу, – непонятно выдохнул Свамп.
Слово «бог» было уже знакомо Фуруху, но в самом общем смысле, и какого именно бога поминал Свамп, он даже представить себе не мог.
А ночью для него-таки прислали женщину, и опять пушистую, то есть из расы фруктовиков. Видно, Свамп искренне хотел утешить своего необычного пленника. Женщина была роскошная, просто сказочная. Нет, совсем не юная девушка, пожалуй, даже постарше самого Фуруху, но красоты неотразимой. И в огромных голубых глазищах, обрамленных длинными густыми ресницами (теперь подобные детали очень нравились ему), сверкало нечто настолько необычное, что растерялся даже такой отважный мужчина, как Фуруху.
– Ну ладно глазки-то строить, иди сюда скорее, дурашка, – проговорил он жарким шепотом страстного любовника, пряча свою внезапную робость за развязностью.
Но прекрасная незнакомка явно не понимала по-моналойски. Это сбило его, но, вспомнив, что есть такой язык – эсперанто, который должны понимать все,
– Фуруху быстро перевел свою фразу, даже добавил к ней по дороге еще каких-то сальностей.
– Да ты за кого меня принимаешь? – возмутилась пушистая, будто была наложницей эмиршаха, захваченной в плен, а вовсе не пришла к нему по доброй воле.
Фуруху привык уже ко многим странностям, свойственным расе фруктовиков, особенно их Женщинам, и готов был эти странности прощать. Как-никак существа высшие. Мало ли: может, он просто не понимает, а это не чудачество, наоборот
– великая мудрость. Но, простите, если наемная потаскуха начинает капризничать и отказывает ему, персональному охраннику султана Азбая, да еще уникальному жителю Моналои, вокруг которого на цыпочках ходят сами фэдеры?.. Это уже слишком!
Он шагнул навстречу пушистой красавице и грубо рванул ее к себе. Вчера было много нежностей, а сегодня пусть будет так. Это он тоже любит. Особенно раньше любил, когда был еще желторотым десятником.
– Иди сюда, зараза! – успел сказать он в ответ на ее наглую реплику.
А больше не успел ничего. Потому что пушистая женщина с большущими голубыми глазами сделала какое-то еле заметное движение, и Фуруху стало очень больно.
Она сломала ему предплечье левой руки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Монстры вели себя странно. Никто, конечно, не знал, как именно должны вести себя монстры. Но по сравнению с записью, привезенной Крумелуром на Пирр, и даже по сравнению с единственным коротким боем в кратере логика поведения высокотемпературных существ на этот раз прослеживалась еще труднее. Чем служило для них извержение? Способом атаки или всего лишь удачным шансом для нападения? А может, такой же внезапной и непреодолимой катастрофой, какой было это землетрясение для моналойцев? Наконец, вытекание лавы могло оказаться просто неким ритуалом, допустим, религиозным. А присутствие иной жизни, тем более белковой, эти странные существа элементарно не замечали. До того ли им было? Похоже, монстры находились в состоянии мистического транса или, наоборот, экстаза. Подобную гипотезу тоже нельзя было исключить, ведь некоторые появлявшиеся из разломов туши то принимались кружиться, словно в танце, при этом беспорядочно разбрасывая вокруг себя капли и сгустки раскаленной лавы, то вдруг почти замирали, едва подняв головы над поверхностью, и с грустной задумчивостью – так определил Арчи – вращали дурацкими клювами и озирали окрестности. Стэн же полагал, что никакой задумчивостью здесь и не пахнет, а странные медитирующие фигуры сравнивал с перископами боевых машин, хищно выискивающими цель.
А были и такие представители горячего народца, которые с яростью, не уступавшей прежним случаям, выныривали из расщелин, заполненных магмой, и хватали все подряд. Были и другие – те совсем мало шевелились, зато издавали необычные звуки, едва ли могущие считаться речью. Уж скорее этот надрывный скрип напоминал вопли отчаяния или боевой клич вожака звериной стаи.
В общем, ощущение складывалось такое, будто пирряне на сей раз имеют дело не просто с иной формой жизни, а с поистине невменяемыми созданиями природы или с неисправными механизмами, пошедшими вразнос. Сам Бруччо оказался не в силах классифицировать монстров по типу их поведения. Одни и те же особи демонстрировали абсолютно разные манеры, с другой стороны, их выходки никак не зависели от размера, цвета или формы головы. Язон успел отметить и еще одну особенность: все монстры были сотворены по образу и подобию мужскому. Женщин такого рода то ли не существовало вовсе – в конце концов, механизм размножения у этих горячих мог отличаться от человеческого, – то ли, как и люди, они отправляли на войну лишь мужчин.
Правду сказать, война получалась странная. Прямой и ясной агрессии не наблюдалось, но опасность была налицо. Агрессивен ли падающий со стола горячий утюг? В общем, нет, но опасен безусловно. Эти сошедшие с ума утюги с ногами и руками выглядели более чем опасными. Угроза сделалась особенно очевидной, когда, полностью подтверждая рассказы Крумелура, монстры в очередной попытке завоевать территорию (или установить контакт? – Язон продолжал верить и в такой вариант) начали выбираться из разломов. Давя раскаленными ножищами дымящуюся растительность, они решительно двинулись к кораблям. До этого пирряне старались не нападать. Следовало все-таки поначалу изучить повадки врага, а уж потом переходить к серьезным активным действиям. Лишь несколько упреждающих ударов было нанесено – в порядке эксперимента и в целях личной безопасности. Ну а теперь отстреливаться приходилось уже всерьез.
Керк, приберегавший главные мощности на потом, решил, что наконец-то настало время палить изо всех стволов сразу. И монстры от его струйной пушки и криогенного бомбомета прыгали обратно в лаву намного быстрее, чем вылезали оттуда. Не жалела зарядов и Мета, предпочитавшая не столько шквальный огонь веером, сколько точную, прицельную стрельбу. А Стэн обрушил на шеренги горячих воинов свое самое новое изобретение – ультразвуковой дезинтегратор. Оружие оказалось эффективнее, чем можно было предположить. Внутри у монстров что-то резонировало, и они разваливались на куски раскаленного вещества раньше, чем успевали скрыться в потоках лавы. К сожалению, куски эти – ведь не все же возвращалось в лаву – были крайне неустойчивы на воздухе. Они дымились, вспыхивали и сгорали, словно политые бензином. Для исследования там могло остаться мало чего интересного. А Бруччо просто требовал захватить в плен хоть одного врага – живого или мертвого.
Прекрасная возможность представилась, когда некий особо шустрый урод приблизился метров на десять к суперботу. Его обстреляли из стационарных орудий очень ласково, то есть не стремились уничтожать, а лишь слегка обездвиживали гелиевым морозцем. Затем окружили защитным энергетическим полем и приготовились упаковать в лучшем виде, но… Не тут-то было! В результате мгновенного взрыва», почти не вызвавшего обычной акустической волны, – пленный монстр самоликвидировалея, превратившись в скучную горстку пепла.
Конечно, Бруччо проанализирует после химический состав и этих останков, но вряд ли сумеет сделать интересные выводы. Ох вряд ли! Не давались они в руки, проклятые уроды! И может, прав был Арчи, который активнее других с поистине пиррянской ненавистью громил вылезающих отовсюду чужаков. Словно, уничтожая их, он ждал появления новых. Более сговорчивых, что ли? А ведь, кажется, именно об этой гипотезе он и рассказывал накануне Язону, Меж тем интересный вывод напрашивался из самого факта «суипида» захваченного в плен врага. Если, конечно, предположить, что это действительно самоубийство. А может, просто этакая хитрая программа, заложенная в робота? Или вообще кто-то на расстоянии управляет диковинными монстрами? Вот до этих-то хозяев как раз и мечтал добраться Арчи.
Ну надо же! – подумал Язон. – Как долго пирряне, даже общими усилиями, не могут понять самой элементарной вещи: живые у них сегодня враги или механические?! Впрочем, благодаря целой гвардии деятелей науки, психически не вполне здоровых, в современной Галактике уже трудновато становится провести грань между этими двумя понятиями».
Язону иногда начинало казаться, что и на Пирре, и на других планетах он воюет в последние годы исключительно с андроидами и киборгами. Люди – бездушные и жестокие, как роботы. Животные – могучие и уродливые, как военные машины, предназначенные только для убийства… Иногда Язон вообще переставал понимать, зачем он воюет. Игроку, бизнесмену, исследователю – ему претили откровенная антигуманность и бессмысленное кровопролитие, свойственные любой войне. За долгие годы своей жизни он много раз искал и находил другие методы для победы над людьми, монстрами и целыми мирами.
Вот и теперь Язон внезапно осознал всю несуразность развязанной здесь бойни. Возможно, это и был необходимый этап в задуманной пиррянами масштабной операции, но лично ему участвовать в этом этапе было неинтересно. Ему хотелось совсем другого. Чего же?
Мысль возникла неожиданно, но как всегда очень быстро оформилась в конкретный план. Пока рвутся бомбы и горит земля, пока бойцы с обеих сторон мечутся в дыму и пламени, нет ничего проще, как незаметно исчезнуть с поля сражения. Это – не дезертирство, а хитрый тактический ход. Язон не чувствовал угрызений совести. Толку от него в подобном бою немного, а затянется это все, похоже, еще на несколько часов. Да за такое время Язон успеет выполнить все намеченное и вернуться обратно. А ведь на самом-то деле это важно для всех, только некогда объяснять Керку и даже Мете. Крумелуру – и вовсе объяснять бессмысленно, если не сказать опасно. Он слишком многое пытается скрыть, видя в пиррянах простых исполнителей.
«Извини, Крумелур, – сказал про себя Язон. – Так не получится. У тебя свой бизнес, а у нас – свой. И требует он особых методов работы. Простой пальбой в сложных ситуациях не отделаешься».
В общем, пока ребята воюют, самое время Язону поработать головой. А точнее, приступить к разведывательной операции.
Землетрясение еще не закончилось, и теперь трещины подбирались почти вплотную к кораблям. Наиболее упрямые фермеры, – остававшиеся в пиррянском лагере на ночь, на сей раз не пострадали, Их успели эвакуировать на местном транспорте – этаких огромных безобразного вида гусеничных вездеходах. А вот суперботы пострадать могли. Это было бы крайне глупо, и Керк приказал передислоцировать воздушно-космические силы пиррян, а несколько универсальных шлюпок велел постоянно держать в готовности к взлету на случай экстренной необходимости. И несколько раз уже пришлось десантироваться на поле боя, чтобы выдергивать из опасной зоны особо увлекшихся стрелков, окруженных потоками лавы.
Язон внимательно оценил сложившуюся в долине ситуацию, взял одну из шлюпок, покружил над самым жарким местом, да и свернул резко к горам, спрятавшись за дымовую завесу. Никто из друзей не заметил этого маневра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42