– У тебя очень утомленный вид.
Тот развел руками.
– Работаю…
Разумеется, Патрик ни словом не обмолвился сыну и дочери о своем новом занятии – он говорил, что нашел хорошо оплачиваемую временную работу.
– Работаешь?
– А что еще остается делать?
Подойдя к столу, Уолтер сел рядом.
– А почему ты не спишь?
Старший О'Хара смущенно улыбнулся.
– Не знаю…
– Бессонница?
– Ну да…
С минуту помолчав, Уолтер задал отцу вопрос, от которого тот в ужасе отшатнулся:
– Папа, скажи, а что это такое – ирландский терроризм?
Тот отпрянул.
– Где ты слышал эти слова?
Голос Патрика прозвучал напряженно, и это немного смутило мальчика.
– По телевизору. А что?
– Когда – сегодня вечером? – спросил Патрик, понимая, что кадры с изображением его и Стива могли за вечер несколько раз показываться в криминальной хронике.
Тот отрицательно покачал головой.
– Нет, днем, в теледебатах…
– И что же там говорили об ирландском терроризме? – спросил О'Хара.
Уолтер ответил немного сконфуженно:
– Что это очень плохо… Папа, ты ведь и сам прекрасно знаешь, что англичане говорят по этому поводу… – сын внимательно посмотрел на отца и вновь спросил: – я вот слушал, слушал, и никак не мог понять: что же это такое?
– Ирландский терроризм, сынок, – медленно произнес Патрик, – это такая вещь, когда ирландцы борются за свободу своей родины… За Ирландию для ирландцев, а не для англичан… Понимаешь?
– Значит, это хорошо?
– Что – хорошо?
– Ну, терроризм… – пояснил Уолтер, пытливо глядя на отца.
Ничего не ответив, Патрик поцеловал сына на ночь и произнес:
– Спокойной ночи…
После чего отправился спать.
Несколько дней Патрик не выходил из дому – даже в ближайший магазин.
За покупками в супермаркет он отправлял детей, а сам по три раза в день подходил к зеркалу, чтобы посмотреть, как отрастает у него борода.
Иногда ему звонил Стив, чтобы справиться, как идут дела.
По негласному уговору они больше ни словом не обмолвились о тех событиях, и только по недомолвкам, недоговоренностям младшего брата Патрик понял, что тот до сих смертельно напуган произошедшим.
Патрик уже начал было понемногу успокаиваться, когда к нему неожиданно приехала Антония.
И теперь, когда у него появились немалые деньги, Антония, будто бы ничего не замечая, продолжала настаивать на том, чтобы Уолтер и Молли были отданы ей – она по-прежнему говорила, что положение Патрика нестабильно, что он вряд ли сможет по-человечески обеспечивать семью всем необходимым.
Вот и сегодня, едва появившись в доме О'Хары, она с порога спросила:
– Ну, нашел ты работу?
Патрик, пощипывая себя за бородку, которая отросла у него за эту неделю, усмехнулся.
– Я ведь тебе уже столько раз объяснял…
Усевшись в кресло, сестра покойной жены недовольно поморщилась.
– Я ведь говорю о работе, а не о каких-то там мелких приработках…
– А откуда тебе знать, какие это приработки? – спросил в свою очередь О'Хара.
– Ты ведь сам утверждал, что твоя работа – временная, не так ли?
Он кивнул.
– Так.
– Вот видишь…
– Антония, – миролюбиво произнес О'Хара, – я одного не могу понять: дети накормлены, напоены, одеты, обуты. Я не отказываю им ни в чем…
Антония молчала.
– А что у меня за работа – временная или постоянная – какая разница?
– Нет, разница все-таки есть, – возразила та, – или ты уверен, что и завтра будешь иметь возможность обеспечить их куском хлеба…
Патрик мягко перебил ее:
– Но они имеют не только хлеб, но и масло…
– Или, – продолжала старая дева, будто бы не расслышав слов собеседника, – над твоей головой постоянно будет висеть дамоклов меч вопроса: а что, если завтра это кончится?
– Ты ведь знаешь: ничто не вечно под луной, – возразил Патрик, – и что сегодня никто не может быть уверенным в завтрашнем дне. Даже ты.
– Ну, обо мне не надо говорить, – вспыхнула Антония, – я ведь приехала к тебе не для этого.
– А для чего?
– Проведать детей.
Патрик улыбнулся – за все время визитов в его дом Антония изъявляла желание повидаться с племянником и племянницей всего несколько раз, и то после того, как они попадались ей на глаза где-нибудь в прихожей или во дворе.
До крайности скупая по натуре, сестра покойной жены ни разу не привезла им гостинцев – несмотря на то, что Патрик периодически делал ей на этот счет более чем призрачные намеки.
Конечно – дети были нужны ей для совершенно иных целей.
– Дети в порядке, – произнес О'Хара, – и когда они придут из школы, часа через два, ты сама сможешь в этом убедиться.
Антония поняла, что разговор заходит в не желательное для нее русло, и потому перевела его в прежнее русло.
– Меня очень беспокоит то, что твои заработки непостоянны, – сказала она.
– А меня – нет, – ответил Патрик и даже сам испугался того, насколько независимо прозвучала его реплика.
– Любой, кто занят на временной работе, ни сегодня-завтра может оказаться на улице.
– А разве тот, кто работает постоянно – нет? – возразил Патрик.
Склонив голову набок, Антония неожиданно поинтересовалась:
– Кстати, никак не могу понять, чем ты занимаешься в последнее время?
– Прирабатываю немного на сносе старых домов, – ответил О'Хара и опустил глаза, потому что ему было очень неприятно от собственного вранья – даже несмотря на то, что врать приходилось такому несимпатичному человеку, как эта женщина.
Та презрительно ухмыльнулась.
– И что ты там делаешь?
– Разнорабочий, – ответил уклончиво он.
– А, понимаю, – протянула Антония, – это вы, наверное, разбираете ветхие строения неподалеку от центра, да?
Он кивнул.
– Совершенно верно.
– И правильно, – ответила Антония, – давно пора избавить наш город от этой рухляди.
– Почему?
– А я как-то по телевизору слышала, что с крыш этих домов стреляют террористы.
Если бы Антония отличалась наблюдательностью, то наверняка бы заметила, что при последних ее словах Патрик заметно побледнел.
– Террористы? – хрипло переспросил он. – Террористы?
– Да, какие-то снайперы из этого проклятого ИРА. Подумать только, – засокрушалась Антония, – и не живется же людям спокойно. Делать им больше нечего, черт бы их побрал! Стреляют по мирным людям, сеют панику… Ужас просто!
Патрик неожиданно замолчал.
А что, если эта старая мымра уже знает, что одним из снайперов был он, Патрик?
Что, если весь этот разговор заведен ею только для отвода глаз?
Патрик прекрасно понимал, с кем имеет дело: ведь если бы Антония заполучила в свои руки такой замечательный козырь, она бы знала, как распорядиться им: она непременно начала бы шантажировать его, грозя, что если он откажет отдать ей детей, она донесет на него в полицию.
Внимательно посмотрев в глаза собеседницы, Патрик неопределенно изрек:
– Кому что нравится…
– Как это – «кому что нравится»! – возмутилась та, – если каким-то ненормальным нравится стрелять в людей… нет, вы только послушайте!
Лицо Антонии покрылось багровыми пятнами, отдышавшись, она начала отчитывать Патрика:
– Наверное, ты и детям своим внушаешь подобные мысли?
Патрик, с нескрываемой ненавистью взглянув на Антонию, тем не менее заговорил ровно и спокойно:
– Мои, – он сознательно сделал ударение на этом слове, словно стремясь подчеркнуть, что дети его и он никому не позволит вмешиваться в их воспитание, даже сестре покойной жены, – мои дети, – продолжил он, – Уолтер и Молли уже в том возрасте, когда сами могут составить представление о подобных вещах… И они не нуждаются ни в чьем внушении…
Антония весьма недружелюбно покосилась на него и произнесла:
– Ну, не скажи…
Она еще долго и нудно говорила, притом ее речь пестрела множеством жаргонных педагогических словечек (в свое время Антония некоторое время работала учительницей в муниципальной школе), и от всего этого у Патрика буквально скулы сводило от бешенства.
Но он, стараясь держать себя в руках, по выражению лица собеседницы все время пытался понять, что ей известно о его последнем приключении на крыше старого дома в центре Белфаста.
Нет, вряд ли она что-нибудь знает, вряд ли подозревает…
Ведь в таком случае она бы говорила с ним совершенно иначе – она бы сразу начала с грубого шантажа и угроз; кто-кто, Антония на такое вполне способна…
Нет, не знает…
Но на всякий случай Патрик решил проверить свои догадки.
– Да, так что эти террористы…
Та, осекшись на полуслове, удивленно посмотрела на собеседника.
– Какие такие террористы? Точно – не знает.
Слава Богу!
– Ну, те, что стреляли с крыши?
– А, снайперы…
– Ты ведь сама говорила…
Антония махнула рукой.
– Вот как? Я не помню… Знаю только, что об этом сообщали по телевизору, – бормотала Антония и недовольная тем, что ее перебили таким вот бесцеремонным образом, поджала губы.
Они поговорили еще несколько минут, пока Антонии, видимо, не надоело.
Тяжело поднявшись, она накинула плащ и направилась к выходу.
– Подумай над моими словами, Патрик, – сказала Антония на прощание.
Тот прищурился.
– Над какими именно?
– Над тем, что тебе надо подыскать какую-нибудь нормальную работу.
Когда дверь за Антонией закрылась, Патрик, улыбнувшись, поудобней устроился в кресле, включил телевизор и еще раз мысленно поблагодарил Бога за то, что он уберег его от возможного шантажа этой старой, никого не любящей и никем не любимой склочной женщины.
Прошел месяц.
И Патрик, и, по всей видимости, Стив, уже начали забывать о произошедшем.
О возвращении на белфастские крыши не могло быть и речи, но Патрику неожиданно повезло – он устроился на автомобильное кладбище, расположенное за городом – разбирать старые машины, сортировать еще пригодные детали и относить их на специальный склад.
Больших денег, конечно же, это не приносило – в отличие от ворованного цинка, но выбирать было не из чего, и Патрик был доволен и теми крохами, которые ему платили – тем более, что от совместных походов со Стивом у него остались кое-какие сбережения; на жизнь же его заработков на автомобильном кладбище хватало – и ему, и его детям.
Однажды, придя домой, он, по своему обыкновению устроился в кресле перед телевизором.
В этот самый момент раздался телефонный звонок – теперь звук телефона больше не пугал О'Хару, как несколько недель назад.
Он взял трубку.
– Алло…
С той стороны послышался приглушенный голос.
– Патрик О'Хара?
Говорил мужчина, по-английски, но с очень сильным ирландским акцентом, и голос его был совершенно незнаком Патрику.
Патрик насторожился.
– Да.
– Это говорит один ваш знакомый. Мистер Уистен О'Рурк.
О'Хара, перебрав в памяти всех своих знакомых и бывших коллег по работе, не мог найти сред них ни одного, кто носил бы такую фамилию.
– Простите, сэр…
– Уистен О'Рурк, – повторил неизвестный абонент.
– Но мы с вами не знакомы…
– Зато я знаю вас прекрасно, – последовал ответ.
– Но откуда?
– Долго объяснять…
От внезапного волнения трубка запрыгала в руке Патрика. Уистен О'Рурк? Кто это может быть?
И не связан ли этот звонок с тем происшествием на крыше, когда полицейский патруль по ошибке или злому умыслу принял их за снайперов?
Немного помолчав, человек на другом конце провода произнес:
– Я хотел бы с вами встретиться.
Патрик, подумав, растерянно ответил:
– Хорошо… Но для чего?
– Это не телефонный разговор. Скажу только, что речь идет о вашей безопасности.
– Хорошо, – со вздохом ответствовал О'Хара. – где и когда?
– Могу приехать к вам домой, – ответил Уистен, – но это было бы нежелательно…
Боже, кто же это? Может приехать домой? Он что – знает, где он, Патрик, живет? Наверное – а то зачем бы он стал это говорить…
Немного помолчав, О'Хара облизал пересохшие от волнения губы и произнес:
– Хорошо, назначьте встречу сами. Где и когда?
– А где было бы удобно вам?
– Не знаю.
– У вас есть какое-нибудь любимое кафе неподалеку от вашего дома?
– Я редко хожу в кафе.
– Тогда встречу назначу я.
– Да, – произнес О'Хара и сам растерялся от того, как странно прозвучал его голос.
Незнакомец после непродолжительного размышления предложил:
– Кафе «Три каштана», это, если я не ошибаюсь, неподалеку.
– Верно, – протянул Патрик.
– Через двадцать минут я жду вас.
– А как я вас узнаю?
– Этого не требуется, – уверенно сказал абонент, – я сам подойду к вам…
Из трубки послышались короткие гудки, извещавшие, что разговор окончен.
Патрик, поднявшись со своего места, прошел в прихожую и принялся надевать куртку, от неожиданно охватившего его волнения не попадая в рукава.
Странно.
И кто же это может быть?
Подсознательно Патрик чувствовал, что этот звонок и неожиданно назначенная встреча, скорее всего, как-то связаны с тем драматическим происшествием месячной давности – знал, но сам не хотел себе в этом признаться.
Он спустился вниз и, уже выходя на улицу, столкнулся с Молли.
Та удивленно посмотрела на отца.
– Ты куда, папа?
– Дочка, у меня неотложное дело…
– Так поздно? Но какие могут быть дела, папа? – удивилась Молли.
Патрик промолчал.
– Возможно, я не вернусь сегодня, Молли… – немного помедлив, добавил отец, – а может быть, и завтра… На всякий случай, деньги лежат в верхнем ящике моего письменного стола. Ключ в кармане пиджака. Ну, всего хорошего. Привет Уолтеру.
Поцеловав девочку, Патрик поднял воротник куртки и двинулся в сторону перекрестка, где и находилось кафе «Три каштана».
В зале было немноголюдно – видимо, по случаю теплого майского вечера завсегдатаи предпочитали другие развлечения.
Подойдя к стойке, О'Хара заказал у бармена стакан эля и, усевшись за ближайший столик, принялся внимательно изучать всех входящих.
Кто же это мог быть?
По дороге сюда Патрик уже мысленно представил себе этого самого Уистена – небольшого роста, коренастый, в надвинутом на лоб кепи.
Вскоре, однако, ему надоело изучать посетителей, и он принялся пить эль.
Неожиданно над самым его ухом послышалось:
– В последний раз я видел вас без бороды…
Патрик поднял голову – перед ним стоял пожилой мужчина, лет пятидесяти.
Тонкие черты лица, тронутые проседью волосы, широкие скулы. Он уселся рядом.
– Это я вам звонил.
– Да?
– А вы что – сомневаетесь?
Стараясь придать своему голосу как можно более официальный оттенок, О'Хара произнес:
– Простите, сэр, но я никогда не видел вас прежде. Ни тогда, когда у меня действительно не было бороды, ни, тем более, в последнее время.
Незнакомец заулыбался.
– Это неважно.
– Почему?
– Потому, что я видел вас. И притом – неоднократно. Кстати, если вы действительно хотели изменить внешность, то не надо было прибегать к столь наивной уловке – отращивать бороду…
После этих слов Патрик понял, что этому Уистену известно про него все или почти все. Растерявшись, О'Хара пробормотал:
– Я не понимаю вас, сэр…
– А что тут понимать? – насмешливо поинтересовался О'Рурк.
– Не понимаю: при чем здесь ваши слова об изменении внешности?
– Ну, – произнес собеседник, – все очень просто: вас разыскивают английские бобби, – он сделал небольшое ударение на слове «английские», словно сразу же давая таким образом понять, что не имеет к этому ровным счетом никакого отношения.
Однако Патрик то ли не понял, то ли не захотел понять этого намека – скорее всего, первое, потому что он был просто обескуражен и перепуган словами Уистена.
– Тут какая-то ошибка, – начал оправдываться он. – Явно какая-то ошибка… Я стал жертвой странного недоразумения…
– Никакой ошибки быть не может, – отрезал Уистен, – все очень просто… После этих слов он извлек из кармана большой конверт и, вытащив оттуда несколько фотоснимков, протянул их собеседнику.
На них были изображены он, Патрик, и его брат Стив – в разных ракурсах.
Они, пригибая головы, бежали из черной дыры подъезда старого дома, столь знакомого О'Харе.
Изображение было немного размыто, потому что фотографии делались с видеопленки, но черты лица просматривались довольно сносно.
– Кстати, и видеозапись у меня тоже есть, – медленно, очень отчетливо выговаривая каждое слово, произнес О'Рурк, – если хотите, могу продемонстрировать…
Патрик, откинувшись на спинку стула, принялся рассеянно рассматривать свои ногти.
Уистен, с улыбкой глядя на него, произнес:
– Так что не следовало вам так беспокоиться – отращивать бороду, не выходить из дому…
Медленно подняв на собеседника глаза, Патрик прищурился и спросил:
– Вы из полиции?
Уистен заулыбался.
– Если бы я был из полиции, то не стал бы звонить вас домой и приглашать в кафе… Кстати, а что это вы пьете – эль?
Он коротко кивнул.
– Да.
– Ну, посидите, я тоже себе закажу… Только не вздумайте никуда убегать…
Патрик был настолько напуган произошедшим – даже не столько словами своего нового знакомого, а тем, что все случилось так внезапно – что даже не подумал, что теперь, когда Уистен отправился к стойке бара, можно попытаться скрыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34