– Но я… а… игра, милорд? Все ли…
– Что? Опять эти церемонии, Морайя? – глухо отозвался он, лаская глазами ее лицо, шею, грудь. Только тут девушка смекнула, что волосы у нее распущены, халат почти распахнут, а из-под него видна ночная рубашка с глубоким вырезом. Роан, сжимая плечи Морайи, привлек ее к себе.
Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал беспечно:
– Нет, Джастин, я… я просто хотела бы узнать, как все прошло.
Виконт, отступив, оглядел ее с головы до ног. Она ощутила слабость в ногах и невольно приблизилась к Роану, хотя понимала, что это неосмотрительно и даже небезопасно.
У Роана участилось дыхание:
– Как… что вы имеете в виду?
– Игру, – прошептала она.
Он снова притянул ее к себе.
– Игра, – рассеянно повторил Роан, гладя девушку по спине.
Морайю одолевало крайнее волнение, а вместе с тем страстное желание раствориться в его объятиях. Рука Роана внезапно замерла.
– Игра прошла отлично. Все было так, как я обещал.
Морайя вздохнула с облегчением. Джастин удивленно посмотрел на девушку, осторожно, но твердо отодвинул ее от себя и нахмурился.
– Неужели вы сомневались во мне, малышка? Это и привело вас сюда?
– Нет, я… дело в том, что я… не могла уснуть, к тому же… я случайно услышала, как вы сказали, что очередной роббер опять ваш, а потом удвоили ставки, и…
– Ах вы, плутишка! – Виконт снова положил руки ей на плечи. – Значит, вы подслушивали. Ну что ж, даже это не портит вас.
– Я не подслушивала, Джастин! – воскликнула Морайя, чуть топнув ногой, но не оттолкнула Роана. – Я спустилась вниз и случайно услышала ваш голос. Однако я… я ничуть не сомневалась в вас. Боялась только, как бы папа не догадался обо всем.
– Понимаю, малышка, – задумчиво проговорил Роан, гладя ее волосы. – Стало быть, вы усомнились в моих актерских способностях?
Морайя уже поняла, что виконт – лицедей, и сейчас старалась не замечать, как дрожат его пальцы, зарывшиеся в ее волосы, с какой нежностью он смотрит на нее, и убеждала себя поскорее удалиться в спальню. Она услышала то, что хотела, так почему же до сих пор не двинулась с места?
– Согласитесь, все выглядело довольно странно: пробил час ночи, а вы все еще выигрывали. – Морайя таяла от прикосновений Роана.
– Меня крайне огорчит, если вы будете сомневаться во мне и впредь, Морайя, – шепнул Виконт. – Я вынужден был некоторое время выигрывать. Неужели вы полагали, что я выложу, ему на серебряный поднос все робберы разом? Кстати, не удвой я ставки, мы, наверное, играли бы до сих пор.
Морайя печально вздохнула.
– Я… я… – начала она, но тут же умолкла, услышав какой-то странный звук, напоминающий храп или стон. Виконт отпрянул от девушки. При этом Морайю охватило ощущение утраты. Они одновременно повернулись к дивану, ибо звук мог доноситься только оттуда.
– Думаю, пора уложить вашего отца в постель, малышка. Да и нам стоять здесь в такой позе слишком рискованно, – мягко заметил Роан, и взгляды их встретились. Они почувствовали, что между ними снова возникла какая-то необъяснимая, внутренняя связь. Морайя опустила глаза, не понимая, что с ней происходит.
– Я… я позову Финча, лакея отца, – сказала она, пытаясь взять себя в руки.
– Если хотите, я сам дождусь его. Меня беспокоит лишь то, чтобы вас не… видели слуги… – глухо пробормотал Роан. – Впрочем, я полагаю, мне лучше уйти. На то у нас есть причины.
Морайя кивнула:
– Мы с Финчем позаботимся об отце. Идите. Я провожу вас.
Он взял ее за локоть и направился к двери. Девушка дрожала, сознавая, что это не от холода. Они не проронили ни слова, пока не спустились в пустой холл.
– Идите спать, малышка, – проговорил Роан, когда они остановились возле большой дубовой двери, и нежно провел пальцем по щеке девушки. – Уже поздно, и вам холодно. Ни о чем не беспокойтесь. Утром ваш отец проснется очень довольный собой. В дальнейшем же нам придется изыскать способ держать его подальше от Лондона с его игорными вертепами. – Морайю очень удивило это «нам». С каких пор виконт решил заботиться об ее отце? Однако когда он снова заговорил, направление ее мыслей изменилось. – Ах, кстати… боюсь, в конце игры я сбился со счета. К тому же я тоже выпил изрядно, устал, и… словом, кажется, ваш отец отыграл чуть больше, чем проиграл мне вначале. – Морайя не сразу осознала смысл его слов. – Полагаю, он даст вам не менее ста фунтов на расходы по хозяйству.
Роан быстро притянул к себе изумленную девушку и на миг прижался к ее губам. После этого, так же быстро отстранив Морайю, он вышел, оставив ее в полном замешательстве. Она не успела даже спросить, правда ли, что виконт проиграл отцу лишнюю сотню фунтов.
– До завтрашнего вечера, Морайя, – прошептал он и исчез в темноте.
Девушка уставилась во мрак, не находя в себе сил двинуться с места. Ее пронизал холодный ветер. Постояв, она закрыла дверь. Пора заняться отцом и позвать Финча. Утомленная противоречивыми мыслями, Морайя прошла через холл, чувствуя, как к горлу подкатывается комок. Неужели Роан действительно сбился со счета? Не похоже, что он много выпил… Правда, в том, что он устал, Морайя не сомневалась. Проклятие! Она не хочет его денег, как бы они ни были ей нужны! Почему же Роан этого не понимает? Морайя стремилась лишь к одной цели – спасти Уикем. Виконт и этого не понял! Но почему ей стало так одиноко и так невыносимо холодно теперь, когда он ушел?
Роан понял, что этой ночью ему не уснуть, но вовсе не от холода. Хотя конь мчался домой во весь опор, это не охладило взбудораженного виконта и ничуть не умиротворило его. Образ Морайи в тонкой ночной рубашке неотступно преследовал его. Проклятие! Роан в третий раз взбил подушку. Уезжая из Уикема, он огромным усилием воли заставил себя ограничиться одним поцелуем. Виконт до боли желал ее. Но более всего его тревожило то, что мечты о Морайе не ограничивались постелью. Он жаждал ее общества, и именно это разрушило все его планы. Роан не находил себе места.
Он позволил барону отыграться, вернуть утраченное! Падения Лэндонов, которого он ждал долгие годы, не будет. Он… осквернил память своих родителей, запятнал их честь ради спасения собственной чести. А виной всему недостойная сделка, с Морайей.
О проклятие! Роан снова взбил подушку. Нет, сделка тут ни причем. Пора признаться себе, что он совершил это ради Морайи. Ему пришлось удовлетворить просьбу девушки, в которой он отчаянно нуждается. Виконт рывком сел на кровати, свесил ноги и запустил пальцы в волосы. Что она с ним сделала? В этот вечер, едва увидев ее, Роан почувствовал, как его холодность исчезает, а вместе с нею и ненависть к Лэидонам. Да и кого, в конце концов, ему ненавидеть? Шестой барон давно умер, а отец Морайи – просто жалкий человек. Тэсс – невинная девушка, а Морайя… Морайя… Виконт тяжело вздохнул и поднялся. И чем только она околдовала его? Так или иначе, но девушка явно свела Роана с ума. Теперь он не позволит себе спать с ней, а между тем она отказалась выйти за него замуж. «Вот и прекрасно! – сказал себе виконт. – Я не могу жениться на женщине из семьи Лэндонов!»
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Роан, надев халат и туфли, подошел к двери. Казалось, какая-то неведомая сила неудержимо влекла его в гостиную. Вернувшись от Лэндонов, он почему-то не зашел в эту комнату, тогда как именно здесь к нему неизменно возвращались ярость и жажда мести. Вероятно, потому, что в простенке между двумя огромными окнами висели портреты его матери и отца. Роан знал каждую деталь этих портретов, написанных в полный рост. Он помнил их всю жизнь, со времен своего одинокого, трудного детства.
Отец – красавец аристократ и прелестная улыбающаяся мать в пенившемся кружевами розовом платье. Но, посмотрев на эти портреты сейчас, при свете раннего утра, Роан нахмурился. Как ни странно, он впервые заметил, что отец гораздо старше матери. Виконт и прежде знал об этом, однако сегодня сердце его болезненно сжалось. Родителей разделяли, по меньшей мере, двадцать лет – портреты не лгали. Роан пристально смотрел на отца, на его тронутые сединой виски, на мелкие морщинки вокруг глаз, но видел нечто еще. В его темных глазах и в очертаниях рта чувствовалась неколебимая твердость? Старшие часто говорили Роану, что он похож на отца, и теперь он спрашивал себя, унаследовал ли от него эту суровость – увы, не слишком привлекательное качество. А его мать – о, она была само очарование! Какой доброй и нежной изобразил ее художник! Все в ней дышало мягкостью – и голубые глаза, и изящные линии рта. Внезапно подумав о том, сумел ли отец оценить любовь матери и отвечал ли взаимным чувством, Роан пришел в глубокое смятение.
И тут же его мысли обратились к Морайе, тоже мягкой и нежной. Тогда Роан спросил себя… Да будь все проклято! Виконт вдруг осознал, что, не будь эта девушка из семьи Лэндонов, он немедленно повторил бы свое предложение.
Глядя на родителей, Роан чувствовал такой стыд и вину, словно предал их. Он не может. Он действительно не может.
Однако, выходя из комнаты, виконт с ужасом понял, что его гнетущее чувство вины не связано с событиями прошлой ночи и последней недели. Нет, корни его уходили в далекое прошлое. А потом это ощущение покинуло Роана, и в душе осталась одна пустота.
Глава 20
– Брр! – прорычал Томас Лэндон, отведя в сторону руку с пустой кружкой. – Будьте вы прокляты, Финч! Что вы подложили в этот гнусный отвар? – Он откинулся на подушки.
– О, милорд, уж не хотите ли вы выведать мои тайны? Нет, готов побиться об заклад, что нет. – Финч взял кружку из слегка дрожащей руки барона и поставил ее на столик. – Зато теперь вы почувствуете себя гораздо лучше. Все хорошо. Вы велели разбудить вас рано, что очень необычно для вас, хотя вам и удалось поправить ваши дела сегодня ночью. – Финч откинул тяжелое стеганое одеяло и протянул руку за халатом барона, сшитым из прекрасного бургундского шелка.
– Я, видно, выпил лишнего, – пробормотал Лэндон, потянувшись рукой к виску. Боже, как у него трещала голова! Финч держал наготове халат, но барон даже не пошевелился. – Не сказал ли я, почему хочу встать рано, Финч? – тихо спросил Лэндон.
– Полагаю, вы намеревались повидаться со своим доверенным, – бесстрастно ответил Финч, выпрямившись и не выпуская из рук халат хозяина.
«Благослови, Господи, Финча, – подумал Лэндон. Всегда такой осмотрительный и большой мастер поторговаться при любой сделке. Незаменимый человек!» Что бы ни сболтнул Лэндон ночью о поверенном, он не сомневался: никто из слуг не выведает у Финча ни единого слова. Но сейчас барон более всего ценил в лакее то, что тот говорил тихо и не раздвинул шторы на окнах. Поэтому проклятый солнечный свет не хлынул в спальню. Лэндон взглянул на непроницаемого Финча и невольно улыбнулся. Этот педант, вероятно, простоит все утро с халатом в протянутых руках, если хозяин не соблаговолит подняться.
Пожалев верного и толкового лакея, Томас Лэндон наконец спустил ноги с кровати.
В гардеробной стояла благословенная тишина, пока Финч брил и причесывал хозяина, а потом смазывал его седые волосы какой-то особой помадой, с секретом рецепта которой никогда бы не расстался. Лэндон подозревал, что это один из таких же древних семейных рецептов, как и гнусный отвар, коим тот постоянно отпаивал его, или вонючая мазь, творившая чудеса с обшарпанными ботфортами. А вот запах помады доставлял Лэндону удовольствие. Ничего удивительного: обычное сочетание миндаля и розмарина, однако, принюхавшись, барон ощущал слабую примесь бараньего жира. Впрочем, барон сомневался, что, когда-нибудь узнает рецепт.
Когда Финч наконец отошел, удовлетворенный делом рук своих, Лэндон поднялся из-за туалетного столика и позволил лакею надеть на себя сюртук. Размышления над рецептами Финча уводило его от неприятных мыслей, связанных с конкретными делами, но барон понимал, что ему придется ими заняться, и притом весьма скоро.
– Знаете, старина, я сделал это, – тихо сказал Лэндон, пока Финч стряхивал воображаемые пушинки с его сюртука. – Я полностью отыгрался.
– Знаю, милорд, – так же тихо ответил Финч.
– Неужели? – Барон бросил пристальный взгляд на лакея.
– Да, милорд, вы… сами мне об этом сказали. Ночью. – Лакей явно смутился.
– Едва ли я был способен сказать что-либо внятное этой ночью, – сухо возразил барон.
– О милорд, вы… э-э… что правда, то правда, вы были довольно…. э-э… прошу прощения, ваша светлость, но вы этой ночью были довольно пьяны. И все время… э-э… бормотали что-то несусветное. Мне оставалось только уложить вас в постель. Ваши слова я даже не разобрал, но вы что-то упорно, твердили, дергая, меня за рукав, словно это было для вас очень важно. Потом вы наконец затихли, но тут же вдруг сели на кровати, четко сказали, что отыграли Уикем, и велели разбудить вас рано, поскольку собирались сегодня же отправиться к мистеру Фэйрли. Лишь после этого вы уснули как невинный младенец.
– Вот оно что… – Лэндон вдруг вспомнил, как ночью, несмотря на сильное опьянение, отчетливо осознал кое-какие вещи. А может, именно благодаря этому состоянию? Разве безумцы не постигают порой истин, недоступных другим? Почему же такое не может случиться и с человеком, одурманенным выпивкой? Он медленно обвел глазами свою гардеробную, задержав взгляд на огромном платяном шкафу, на выдвижных ящиках и на стоявшем в углу массивном кресле. Тут до него дошло, что Финч пристально и странно смотрит на него. Барон знал, что от всезнающего лакея почти ничего нельзя утаить, но на этот раз никто, абсолютно никто не должен догадаться о его замыслах.
Лэндон улыбнулся, и Финч, кажется, немного успокоился.
– Могу ли я вас поздравить, милорд? – Лакей расплылся в улыбке. Подав барону шляпу и перчатки, он добавил: – Хотелось бы, ваша светлость, сказать от имени слуг, что все мы… да, все мы очень рады за вас и… и премного вам благодарны.
Лэндона тронуло это выражение искренней признательности и уважения, однако он насторожился:
– От имени слуг, Финч?
Улыбка исчезла с румяного лица Финча, и оно снова стало непроницаемым.
– Простите, милорд, я подумал, что дела у вас срочные, и велел подать карету. – В глазах лакея вспыхнуло любопытство. Финч считал делом чести никогда не распространять неосторожные высказывания хозяина, а также то, о чем тот бормочет ночью, но полагал, что хорошие новости не являются тайной.
А новости очень хорошие, напомнил себе Лэндон, предвкушая приятную поездку, и направился к двери.
Но Дермота Финча было не легко провести. Хорошо изучив хозяина, он заподозрил что-то неладное. Прибрав в гардеробной, лакей решил поговорить с мисс Морайей.
Барон спустился по парадной лестнице и повернул было к вестибюлю, но внезапно решил, что Ходж с лошадьми подождет, пока он сам сделает кое-что еще. Лэндон направился в малую столовую, полагая, что найдет там старшую дочь, которая в отличие от Тэсс никогда не засиживалась за завтраком. Увидев в дверях отца, Морайя вскочила и вопросительно взглянула на него:
– Папа?
Барон понял, что дочь взволнована, однако тотчас подумал, как недурно она выглядит в бледно-розовом домашнем платье, несмотря на усталые глаза! Должно быть, Морайя не выспалась.
Лэндон широко улыбнулся:
– Наверное, я не ошибусь, дорогая, предположив, что ты уже слышала нашу новость. Финч, вероятно, объявил о ней и на первом этаже.
– Да, папа, но это же так чудесно! – Морайя крепко обняла отца, умолчав о том, что слуги узнали обо всем задолго до появления Финча. О том, как сама узнала эту новость, она, разумеется, тоже не поделилась с бароном. Отступив от отца, Морайя оглядела его. Финч хорошо потрудился: ничто во внешности барона не напоминало о ночных возлияниях. – Я знала, что вы отыграетесь, папа, не сомневалась в этом! Мы все гордимся вами!
Она не надеялась на то, что все пройдет столь гладко, однако отец почему-то не выглядел счастливым и, более того, вымученно улыбался.
– Вы выглядите сегодня вполне здоровым и бодрым, – заметила Морайя. – Вы… вы куда-то собираетесь? – Она подавила закравшееся ей в голову опасение. Нет, даже Томасу Лэндону не найти в окрестностях Мач-Хенли такого места, где начинают играть в карты до десяти утра. Да и одет он не для дальнего путешествия, значит, в Лондон сегодня не поедет.
– Да, собираюсь. У меня есть одно дело в деревне. Не нужно ли тебе что-нибудь привезти?
– Нет, папа, спасибо.
– Я совсем забыл, Морайя. Прошлой ночью, как ты знаешь, мне везло и я выиграл несколько больше того, что проиграл Роану в первом, так сказать, туре. – Он полез в карман сюртука и вынул небольшой кошелек. – Вот здесь немного денег. Купи себе и Тэсс новые платья, а если что-то останется, расплатись с самыми нетерпеливыми кредиторами. Ну а теперь я поеду, дорогая, – смущенно добавил он.
Морайя не выразила удивления.
– Спасибо, папа, – прошептала она, поцеловав его в щеку.
Сунув кошелек в карман, она подошла к столу, ошеломленная и сбитая с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Что? Опять эти церемонии, Морайя? – глухо отозвался он, лаская глазами ее лицо, шею, грудь. Только тут девушка смекнула, что волосы у нее распущены, халат почти распахнут, а из-под него видна ночная рубашка с глубоким вырезом. Роан, сжимая плечи Морайи, привлек ее к себе.
Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал беспечно:
– Нет, Джастин, я… я просто хотела бы узнать, как все прошло.
Виконт, отступив, оглядел ее с головы до ног. Она ощутила слабость в ногах и невольно приблизилась к Роану, хотя понимала, что это неосмотрительно и даже небезопасно.
У Роана участилось дыхание:
– Как… что вы имеете в виду?
– Игру, – прошептала она.
Он снова притянул ее к себе.
– Игра, – рассеянно повторил Роан, гладя девушку по спине.
Морайю одолевало крайнее волнение, а вместе с тем страстное желание раствориться в его объятиях. Рука Роана внезапно замерла.
– Игра прошла отлично. Все было так, как я обещал.
Морайя вздохнула с облегчением. Джастин удивленно посмотрел на девушку, осторожно, но твердо отодвинул ее от себя и нахмурился.
– Неужели вы сомневались во мне, малышка? Это и привело вас сюда?
– Нет, я… дело в том, что я… не могла уснуть, к тому же… я случайно услышала, как вы сказали, что очередной роббер опять ваш, а потом удвоили ставки, и…
– Ах вы, плутишка! – Виконт снова положил руки ей на плечи. – Значит, вы подслушивали. Ну что ж, даже это не портит вас.
– Я не подслушивала, Джастин! – воскликнула Морайя, чуть топнув ногой, но не оттолкнула Роана. – Я спустилась вниз и случайно услышала ваш голос. Однако я… я ничуть не сомневалась в вас. Боялась только, как бы папа не догадался обо всем.
– Понимаю, малышка, – задумчиво проговорил Роан, гладя ее волосы. – Стало быть, вы усомнились в моих актерских способностях?
Морайя уже поняла, что виконт – лицедей, и сейчас старалась не замечать, как дрожат его пальцы, зарывшиеся в ее волосы, с какой нежностью он смотрит на нее, и убеждала себя поскорее удалиться в спальню. Она услышала то, что хотела, так почему же до сих пор не двинулась с места?
– Согласитесь, все выглядело довольно странно: пробил час ночи, а вы все еще выигрывали. – Морайя таяла от прикосновений Роана.
– Меня крайне огорчит, если вы будете сомневаться во мне и впредь, Морайя, – шепнул Виконт. – Я вынужден был некоторое время выигрывать. Неужели вы полагали, что я выложу, ему на серебряный поднос все робберы разом? Кстати, не удвой я ставки, мы, наверное, играли бы до сих пор.
Морайя печально вздохнула.
– Я… я… – начала она, но тут же умолкла, услышав какой-то странный звук, напоминающий храп или стон. Виконт отпрянул от девушки. При этом Морайю охватило ощущение утраты. Они одновременно повернулись к дивану, ибо звук мог доноситься только оттуда.
– Думаю, пора уложить вашего отца в постель, малышка. Да и нам стоять здесь в такой позе слишком рискованно, – мягко заметил Роан, и взгляды их встретились. Они почувствовали, что между ними снова возникла какая-то необъяснимая, внутренняя связь. Морайя опустила глаза, не понимая, что с ней происходит.
– Я… я позову Финча, лакея отца, – сказала она, пытаясь взять себя в руки.
– Если хотите, я сам дождусь его. Меня беспокоит лишь то, чтобы вас не… видели слуги… – глухо пробормотал Роан. – Впрочем, я полагаю, мне лучше уйти. На то у нас есть причины.
Морайя кивнула:
– Мы с Финчем позаботимся об отце. Идите. Я провожу вас.
Он взял ее за локоть и направился к двери. Девушка дрожала, сознавая, что это не от холода. Они не проронили ни слова, пока не спустились в пустой холл.
– Идите спать, малышка, – проговорил Роан, когда они остановились возле большой дубовой двери, и нежно провел пальцем по щеке девушки. – Уже поздно, и вам холодно. Ни о чем не беспокойтесь. Утром ваш отец проснется очень довольный собой. В дальнейшем же нам придется изыскать способ держать его подальше от Лондона с его игорными вертепами. – Морайю очень удивило это «нам». С каких пор виконт решил заботиться об ее отце? Однако когда он снова заговорил, направление ее мыслей изменилось. – Ах, кстати… боюсь, в конце игры я сбился со счета. К тому же я тоже выпил изрядно, устал, и… словом, кажется, ваш отец отыграл чуть больше, чем проиграл мне вначале. – Морайя не сразу осознала смысл его слов. – Полагаю, он даст вам не менее ста фунтов на расходы по хозяйству.
Роан быстро притянул к себе изумленную девушку и на миг прижался к ее губам. После этого, так же быстро отстранив Морайю, он вышел, оставив ее в полном замешательстве. Она не успела даже спросить, правда ли, что виконт проиграл отцу лишнюю сотню фунтов.
– До завтрашнего вечера, Морайя, – прошептал он и исчез в темноте.
Девушка уставилась во мрак, не находя в себе сил двинуться с места. Ее пронизал холодный ветер. Постояв, она закрыла дверь. Пора заняться отцом и позвать Финча. Утомленная противоречивыми мыслями, Морайя прошла через холл, чувствуя, как к горлу подкатывается комок. Неужели Роан действительно сбился со счета? Не похоже, что он много выпил… Правда, в том, что он устал, Морайя не сомневалась. Проклятие! Она не хочет его денег, как бы они ни были ей нужны! Почему же Роан этого не понимает? Морайя стремилась лишь к одной цели – спасти Уикем. Виконт и этого не понял! Но почему ей стало так одиноко и так невыносимо холодно теперь, когда он ушел?
Роан понял, что этой ночью ему не уснуть, но вовсе не от холода. Хотя конь мчался домой во весь опор, это не охладило взбудораженного виконта и ничуть не умиротворило его. Образ Морайи в тонкой ночной рубашке неотступно преследовал его. Проклятие! Роан в третий раз взбил подушку. Уезжая из Уикема, он огромным усилием воли заставил себя ограничиться одним поцелуем. Виконт до боли желал ее. Но более всего его тревожило то, что мечты о Морайе не ограничивались постелью. Он жаждал ее общества, и именно это разрушило все его планы. Роан не находил себе места.
Он позволил барону отыграться, вернуть утраченное! Падения Лэндонов, которого он ждал долгие годы, не будет. Он… осквернил память своих родителей, запятнал их честь ради спасения собственной чести. А виной всему недостойная сделка, с Морайей.
О проклятие! Роан снова взбил подушку. Нет, сделка тут ни причем. Пора признаться себе, что он совершил это ради Морайи. Ему пришлось удовлетворить просьбу девушки, в которой он отчаянно нуждается. Виконт рывком сел на кровати, свесил ноги и запустил пальцы в волосы. Что она с ним сделала? В этот вечер, едва увидев ее, Роан почувствовал, как его холодность исчезает, а вместе с нею и ненависть к Лэидонам. Да и кого, в конце концов, ему ненавидеть? Шестой барон давно умер, а отец Морайи – просто жалкий человек. Тэсс – невинная девушка, а Морайя… Морайя… Виконт тяжело вздохнул и поднялся. И чем только она околдовала его? Так или иначе, но девушка явно свела Роана с ума. Теперь он не позволит себе спать с ней, а между тем она отказалась выйти за него замуж. «Вот и прекрасно! – сказал себе виконт. – Я не могу жениться на женщине из семьи Лэндонов!»
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Роан, надев халат и туфли, подошел к двери. Казалось, какая-то неведомая сила неудержимо влекла его в гостиную. Вернувшись от Лэндонов, он почему-то не зашел в эту комнату, тогда как именно здесь к нему неизменно возвращались ярость и жажда мести. Вероятно, потому, что в простенке между двумя огромными окнами висели портреты его матери и отца. Роан знал каждую деталь этих портретов, написанных в полный рост. Он помнил их всю жизнь, со времен своего одинокого, трудного детства.
Отец – красавец аристократ и прелестная улыбающаяся мать в пенившемся кружевами розовом платье. Но, посмотрев на эти портреты сейчас, при свете раннего утра, Роан нахмурился. Как ни странно, он впервые заметил, что отец гораздо старше матери. Виконт и прежде знал об этом, однако сегодня сердце его болезненно сжалось. Родителей разделяли, по меньшей мере, двадцать лет – портреты не лгали. Роан пристально смотрел на отца, на его тронутые сединой виски, на мелкие морщинки вокруг глаз, но видел нечто еще. В его темных глазах и в очертаниях рта чувствовалась неколебимая твердость? Старшие часто говорили Роану, что он похож на отца, и теперь он спрашивал себя, унаследовал ли от него эту суровость – увы, не слишком привлекательное качество. А его мать – о, она была само очарование! Какой доброй и нежной изобразил ее художник! Все в ней дышало мягкостью – и голубые глаза, и изящные линии рта. Внезапно подумав о том, сумел ли отец оценить любовь матери и отвечал ли взаимным чувством, Роан пришел в глубокое смятение.
И тут же его мысли обратились к Морайе, тоже мягкой и нежной. Тогда Роан спросил себя… Да будь все проклято! Виконт вдруг осознал, что, не будь эта девушка из семьи Лэндонов, он немедленно повторил бы свое предложение.
Глядя на родителей, Роан чувствовал такой стыд и вину, словно предал их. Он не может. Он действительно не может.
Однако, выходя из комнаты, виконт с ужасом понял, что его гнетущее чувство вины не связано с событиями прошлой ночи и последней недели. Нет, корни его уходили в далекое прошлое. А потом это ощущение покинуло Роана, и в душе осталась одна пустота.
Глава 20
– Брр! – прорычал Томас Лэндон, отведя в сторону руку с пустой кружкой. – Будьте вы прокляты, Финч! Что вы подложили в этот гнусный отвар? – Он откинулся на подушки.
– О, милорд, уж не хотите ли вы выведать мои тайны? Нет, готов побиться об заклад, что нет. – Финч взял кружку из слегка дрожащей руки барона и поставил ее на столик. – Зато теперь вы почувствуете себя гораздо лучше. Все хорошо. Вы велели разбудить вас рано, что очень необычно для вас, хотя вам и удалось поправить ваши дела сегодня ночью. – Финч откинул тяжелое стеганое одеяло и протянул руку за халатом барона, сшитым из прекрасного бургундского шелка.
– Я, видно, выпил лишнего, – пробормотал Лэндон, потянувшись рукой к виску. Боже, как у него трещала голова! Финч держал наготове халат, но барон даже не пошевелился. – Не сказал ли я, почему хочу встать рано, Финч? – тихо спросил Лэндон.
– Полагаю, вы намеревались повидаться со своим доверенным, – бесстрастно ответил Финч, выпрямившись и не выпуская из рук халат хозяина.
«Благослови, Господи, Финча, – подумал Лэндон. Всегда такой осмотрительный и большой мастер поторговаться при любой сделке. Незаменимый человек!» Что бы ни сболтнул Лэндон ночью о поверенном, он не сомневался: никто из слуг не выведает у Финча ни единого слова. Но сейчас барон более всего ценил в лакее то, что тот говорил тихо и не раздвинул шторы на окнах. Поэтому проклятый солнечный свет не хлынул в спальню. Лэндон взглянул на непроницаемого Финча и невольно улыбнулся. Этот педант, вероятно, простоит все утро с халатом в протянутых руках, если хозяин не соблаговолит подняться.
Пожалев верного и толкового лакея, Томас Лэндон наконец спустил ноги с кровати.
В гардеробной стояла благословенная тишина, пока Финч брил и причесывал хозяина, а потом смазывал его седые волосы какой-то особой помадой, с секретом рецепта которой никогда бы не расстался. Лэндон подозревал, что это один из таких же древних семейных рецептов, как и гнусный отвар, коим тот постоянно отпаивал его, или вонючая мазь, творившая чудеса с обшарпанными ботфортами. А вот запах помады доставлял Лэндону удовольствие. Ничего удивительного: обычное сочетание миндаля и розмарина, однако, принюхавшись, барон ощущал слабую примесь бараньего жира. Впрочем, барон сомневался, что, когда-нибудь узнает рецепт.
Когда Финч наконец отошел, удовлетворенный делом рук своих, Лэндон поднялся из-за туалетного столика и позволил лакею надеть на себя сюртук. Размышления над рецептами Финча уводило его от неприятных мыслей, связанных с конкретными делами, но барон понимал, что ему придется ими заняться, и притом весьма скоро.
– Знаете, старина, я сделал это, – тихо сказал Лэндон, пока Финч стряхивал воображаемые пушинки с его сюртука. – Я полностью отыгрался.
– Знаю, милорд, – так же тихо ответил Финч.
– Неужели? – Барон бросил пристальный взгляд на лакея.
– Да, милорд, вы… сами мне об этом сказали. Ночью. – Лакей явно смутился.
– Едва ли я был способен сказать что-либо внятное этой ночью, – сухо возразил барон.
– О милорд, вы… э-э… что правда, то правда, вы были довольно…. э-э… прошу прощения, ваша светлость, но вы этой ночью были довольно пьяны. И все время… э-э… бормотали что-то несусветное. Мне оставалось только уложить вас в постель. Ваши слова я даже не разобрал, но вы что-то упорно, твердили, дергая, меня за рукав, словно это было для вас очень важно. Потом вы наконец затихли, но тут же вдруг сели на кровати, четко сказали, что отыграли Уикем, и велели разбудить вас рано, поскольку собирались сегодня же отправиться к мистеру Фэйрли. Лишь после этого вы уснули как невинный младенец.
– Вот оно что… – Лэндон вдруг вспомнил, как ночью, несмотря на сильное опьянение, отчетливо осознал кое-какие вещи. А может, именно благодаря этому состоянию? Разве безумцы не постигают порой истин, недоступных другим? Почему же такое не может случиться и с человеком, одурманенным выпивкой? Он медленно обвел глазами свою гардеробную, задержав взгляд на огромном платяном шкафу, на выдвижных ящиках и на стоявшем в углу массивном кресле. Тут до него дошло, что Финч пристально и странно смотрит на него. Барон знал, что от всезнающего лакея почти ничего нельзя утаить, но на этот раз никто, абсолютно никто не должен догадаться о его замыслах.
Лэндон улыбнулся, и Финч, кажется, немного успокоился.
– Могу ли я вас поздравить, милорд? – Лакей расплылся в улыбке. Подав барону шляпу и перчатки, он добавил: – Хотелось бы, ваша светлость, сказать от имени слуг, что все мы… да, все мы очень рады за вас и… и премного вам благодарны.
Лэндона тронуло это выражение искренней признательности и уважения, однако он насторожился:
– От имени слуг, Финч?
Улыбка исчезла с румяного лица Финча, и оно снова стало непроницаемым.
– Простите, милорд, я подумал, что дела у вас срочные, и велел подать карету. – В глазах лакея вспыхнуло любопытство. Финч считал делом чести никогда не распространять неосторожные высказывания хозяина, а также то, о чем тот бормочет ночью, но полагал, что хорошие новости не являются тайной.
А новости очень хорошие, напомнил себе Лэндон, предвкушая приятную поездку, и направился к двери.
Но Дермота Финча было не легко провести. Хорошо изучив хозяина, он заподозрил что-то неладное. Прибрав в гардеробной, лакей решил поговорить с мисс Морайей.
Барон спустился по парадной лестнице и повернул было к вестибюлю, но внезапно решил, что Ходж с лошадьми подождет, пока он сам сделает кое-что еще. Лэндон направился в малую столовую, полагая, что найдет там старшую дочь, которая в отличие от Тэсс никогда не засиживалась за завтраком. Увидев в дверях отца, Морайя вскочила и вопросительно взглянула на него:
– Папа?
Барон понял, что дочь взволнована, однако тотчас подумал, как недурно она выглядит в бледно-розовом домашнем платье, несмотря на усталые глаза! Должно быть, Морайя не выспалась.
Лэндон широко улыбнулся:
– Наверное, я не ошибусь, дорогая, предположив, что ты уже слышала нашу новость. Финч, вероятно, объявил о ней и на первом этаже.
– Да, папа, но это же так чудесно! – Морайя крепко обняла отца, умолчав о том, что слуги узнали обо всем задолго до появления Финча. О том, как сама узнала эту новость, она, разумеется, тоже не поделилась с бароном. Отступив от отца, Морайя оглядела его. Финч хорошо потрудился: ничто во внешности барона не напоминало о ночных возлияниях. – Я знала, что вы отыграетесь, папа, не сомневалась в этом! Мы все гордимся вами!
Она не надеялась на то, что все пройдет столь гладко, однако отец почему-то не выглядел счастливым и, более того, вымученно улыбался.
– Вы выглядите сегодня вполне здоровым и бодрым, – заметила Морайя. – Вы… вы куда-то собираетесь? – Она подавила закравшееся ей в голову опасение. Нет, даже Томасу Лэндону не найти в окрестностях Мач-Хенли такого места, где начинают играть в карты до десяти утра. Да и одет он не для дальнего путешествия, значит, в Лондон сегодня не поедет.
– Да, собираюсь. У меня есть одно дело в деревне. Не нужно ли тебе что-нибудь привезти?
– Нет, папа, спасибо.
– Я совсем забыл, Морайя. Прошлой ночью, как ты знаешь, мне везло и я выиграл несколько больше того, что проиграл Роану в первом, так сказать, туре. – Он полез в карман сюртука и вынул небольшой кошелек. – Вот здесь немного денег. Купи себе и Тэсс новые платья, а если что-то останется, расплатись с самыми нетерпеливыми кредиторами. Ну а теперь я поеду, дорогая, – смущенно добавил он.
Морайя не выразила удивления.
– Спасибо, папа, – прошептала она, поцеловав его в щеку.
Сунув кошелек в карман, она подошла к столу, ошеломленная и сбитая с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34