– Я должна одурачить отца, иначе он вспомнит, что у мамы никогда не было сапфирового браслета, а при этом убедить его воспользоваться случаем и попробовать отыграться, – добавила она с огоньком в глазах.
Роана привел в восторг ее юмор, но он пожалел, что к Морайе так быстро вернулось самообладание. Теперь девушка стала куда менее уязвимой. Тем не менее, он спокойно ответил:
– Уверен, вам удастся устроить все очень успешно, дорогая. – Сделав глоток вина, он добавил: – Ну а теперь нам пора идти.
Она кивнула, и виконт подошел к Морайе, чтобы помочь ей подняться. Придерживая ее за локоть, он провел ее в гостиную и протянул руку за накидкой, оставленной на диване. Она обернулась к нему с испуганным видом. «О Господи, – подумал он, выронив накидку, – опять начинается!» Виконт не стал притворяться, будто не понял этого взгляда, и ласково проговорил:
– Мне ничего не хотелось бы так сильно, как отнести вас наверх, малышка. Но, во-первых, уже поздно, а кроме того… я, несмотря ни на что, все же джентльмен.
– Но мы же заключили сделку, мил… Джастин, – возразила она.
– Вы уже выполнили свои обязательства, Морайя.
Она настороженно посмотрела на него, и ее взгляд ясно сказал ему, что одна ночь не делает женщину любовницей.
– Вы не должны себя недооценивать, малышка, – пробормотал Роан и, не устояв, обхватил ладонями ее лицо. Блестящие глаза Морайи казались бездонными. Чувствуя, как она страдает, виконт добавил: – Но знайте, дружба бывает… э-э… разная. Я очень доволен этим вечером и надеюсь, мы сможем его повторить. – Роан убеждал себя, что сказал это ради нее, но сам вовсе не был в этом уверен. – Я буду ждать другого вечера, когда нам удастся поговорить, или… Вы играете в шахматы, Морайя?
Она снова посмотрела на него с недоверием. «У нее есть на то все основания, – подумал он. – Что это со мной происходит?»
– Убеждена, что любовницы в шахматы не играют, Джастин, – возразила Морайя, и его ошеломила ее прямолинейность. А ведь он сам так старался проявлять деликатность и щадить ее чувства. Виконт заметил, как в ее глазах снова блеснул юмор. Поистине она удивительная женщина!
– Я спросил, играете ли в шахматы вы, Морайя.
– О, да, в общем, да, но, боюсь, у меня мало опыта. В детстве мне не приходилось серьезно играть, пока…
– Позвольте мне высказать догадку, – прервал ее Роан, – пока не уехала почтеннейшая мисс Биллингсли.
– Вот именно! Но откуда вы знаете?
– Просто… удачная догадка, – сухо ответил он. – Я был бы счастлив… поучить вас всему тому, в чем у вас пробелы или чему вас не успела научить мисс Биллингсли.
Как всегда Морайя проявила сообразительность, а поэтому покраснела и глубоко вздохнула. Роан понял, что им пора расстаться.
Он укрыл накидкой плечи Морайи и притянул ее ближе к себе, застегивая пуговицу у шеи. Несколько прядей выбились из прически, и он протянул руку, чтобы водворить их на место, но помимо воли опустил ладонь на затылок Морайи и прижал ее к себе. Потом прильнул к ее губам, отважившись, наконец, на то, в чем ощущал отчаянную необходимость. Он целовал ее нежно и порывисто. Девушка отвечала ему, и Роан чувствовал, как ее тело прижимается к нему все теснее. Поцелуи становились все более страстными. Он гладил спину и обнаженные плечи Морайи, пока его не остановил внутренний голос. Виконт отпрянул от девушки и заглянул ей в глаза, полуприкрытые и затуманенные.
– Вы меня погубите, – выдохнул он. Потом, глубоко вздохнув, быстро добавил: – Пошли!
Морайя молчала, когда Роан вел ее к конюшне. Он положил руки ей на талию, словно хотел усадить в седло, а взор его вперился в девушку.
– Завтра вечером я буду занят с вашим отцом, – сказал виконт.
Она кивнула.
– Значит, я приеду в понедельник вечером, – ответила Морайя своим низким голосом. Ее слова вовсе не казались нескромными, ибо каждому из них хотелось встретиться вновь как можно скорее. Роан усомнился в том, что это проклятое «соглашение», о котором она постоянно упоминала, – единственный ее мотив. Да, он сомневался, но вовсе не был уверен.
А каковы его мотивы? Что случилось с ним, нормальным, здравомыслящим мужчиной, если он готов играть в шахматы в полночь с красивой женщиной, которую поклялся не трогать? Какое-то безумие! Почему он не запретил ей приходить? В самом деле, почему?
Глава 17
Эндрю, вероятно, уже в сотый раз перевернулся с боку на бок, взбив подушку. Проклятие! Неужели он так и не уснет? Молодой человек уже несколько часов метался в постели. Он пожелал Джастину спокойной ночи, но с тех пор не сомкнул глаз. Ему никогда не привыкнуть к сельскому распорядку дня! До рассвета оставалось, наверное, около часа – время, когда любой нормальный мужчина возвращается домой из клуба или же от хорошенькой женщины. То, что в этот же час просыпаются коровы, гуси и куры, не имеет никакого отношения к людям. Эндрю снова взбил подушку и повернулся на спину. Джастин, видимо, легко приспособился к этому неслыханному распорядку, будь он проклят!
Но тогда, подумал Эндрю, свирепо отшвырнув одеяло и соскочив с кровати, драгоценный кузен, вероятно, согласится прогуляться в предрассветный час верхом по полям. Это подготовит Джастина к дневным делам и утомит Эндрю. Может, после он, наконец, выспится. Молодой человек натянул лосины, надел рубашку и сапоги. Утренний воздух показался ему свежим и бодрящим. В такой час непонятно, солнце или луна слабо освещает небо, но уже, несомненно, посветлело. Он тихо закрыл за собой дверь и устремился к апартаментам Джастина. Эндрю не смущало, что он разбудит кузена, но придется сделать это осторожно. Пройдя по комнатам Роана и даже ощупав постель, все еще окутанную полумраком, Эндрю убедился, что кузена здесь ночью не было и он вообще не ложился спать. Может, Джастин, опередив его направился на конюшню? Или, что нелепо даже предположить, работает? А что, если читает? Нет, никто не станет заниматься этим чуть свет. И все же… Спустя несколько секунд Эндрю спустился вниз, в кабинет Джастина. Кузена не было и там. Значит, в конюшне, решил Эндрю и не без злорадства подумал, что, возможно, Джастину тоже не спалось. Чего ради тот так настаивал вечером, чтобы Эндрю пораньше отправился спать?
Легким шагом Эндрю почти бесшумно подошел к конюшням. Он уже собрался открыть большие деревянные ворота первого стойла, но замешкался, услышав донесшиеся изнутри голоса.
– Его светлость опять уехал? – Эндрю замер, поняв, что говоривший – один из конюхов.
– Как видно, да, Томми. И судя по всему, уже давно. Я заходил сюда часа в два ночи. Жеребца уже не было, – согласился его товарищ.
Глаза Эндрю тревожно расширились. Что за дьявольщина? Где же Джастин?
– Ладно. Милорд вернется перед рассветом, Олби, и нам лучше не попадаться ему на глаза. Не наше дело, если ему захотелось уединиться с какой-нибудь красоткой с другого конца деревни.
Эндрю насторожился. Проклятие! Не много же Джастину понадобилось времени! Не прошло и двух дней, как он сюда приехал, и уже…
– Послушай, – начал Олби, – мой кузен Джимми говорит…
– Не все ли равно, что болтает Джимми! – послышался властный голос старшего конюха Палмера. Очевидно, Палмер вышел из заднего помещения, и теперь Эндрю услышал звуки шагов. Вероятно, конюхи расходились по своим местам, чтобы взяться за работу. – Эй, ребята! Я же предупредил вас, чтобы на моей конюшне не разводили сплетен. И не ленитесь. Томми, почему ты не чистишь лошадь его светлости? А ты, Олби, сразу принимайся за починку седел. Занимайтесь своим делом, черт возьми, вместо того чтобы галдеть, как стая гусей, – проворчал старый Палмер, впрочем, никого не испугав. Эндрю представил себе его морщинистое лицо, выражающее неодобрение. Таким оно бывало, когда он напускал на себя строгость.
– О, мистер Палмер, сэр, прошу прощения, – пробормотал Томми, – но… лошадь его светлости… видите ли, ее нет на месте. Об этом-то мы и говорили…
– Что значит нет на месте? Какого черта, где же она?
– Его светлость уехал, мистер Палмер. Мы как раз это только что обсуждали. Прошлой ночью он…
– Ладно, ладно, это вас не касается. Лучше принимайтесь за работу да поменьше болтайте. Ну, марш! – рявкнул Палмер, двинувшись к выходу.
Эндрю понял, что самое время ретироваться, побежал к дому, бросился в свою комнату, плеснул в бокал немного бренди, уселся в кресло перед пустым камином и сбросил сапоги.
Он отпил солидный глоток, и мысли его пришли в полное смятение. Прогулка верхом его уже не привлекала. Эндрю мог бы встретиться с Джастином, но понимал, что кузен не хочет посвящать его в свой дела. Эндрю нахмурился, крайне озадаченный поведением Джастина. Эти тайны ему положительно не нравились. Если он собирался на любовное свидание, почему бы просто не сказать об этом? Что крылось в его словах: «ляжем спать пораньше, старик» и «нужно привыкать к деревенскому распорядку дня»? А прошлая ночь… Эндрю вспомнил: Джастин выглядел таким утомленным, что с ним было невозможно разговаривать. О, да ведь Джастин напоил его только для того, чтобы заморочить ему голову! У Эндрю почти весь вчерашний день болела голова, а Джастин остался трезвым и удрал из Роанбрука среди ночи.
Черт побери! Эндрю отпил еще бренди. Что, черт возьми, происходит? Возможно, Джастин просто решил скрыть от него свои приключения. Но нет, кузен всегда был с ним вполне откровенен во всем, что касалось женщин. Тогда какого же дьявола…
Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал интуицией и полагался на нее. А интуиция подсказывала ему: что-то здесь не так. Эндрю почти не сомневался в этом. Он, конечно, мог не встречаться с Джастином, не расспрашивать слуг, а просто сидеть и ждать развития событий. Но любопытство и живость натуры не позволили ему смириться с этим. Впрочем, отец всегда убеждал его научиться терпению и выдержке. Эндрю решил, что теперь представился случай последовать совету отца.
Морайя столкнулась с Лиззи в коридоре на втором этаже, Лицо горничной было залито слезами…
– Это правда, мисс? О, неужели это правда? – рыдала она. Глаза ее были такими же красными, как и неизменно румяные щеки.
– Что правда, Лиззи? В чем дело? О чем ты? – спрашивала Морайя, схватив девушку за руки.
– Мне сказала кухарка, а она слышала от своей кузины Элли, что убирает у Эшфордов. Брат леди Эшфорд, он… он приехал к ним вчера вечером и сказал леди Эшфорд. А М… Мэри, ее горничная – вы ее знаете, – так вот, она все это слышала, мисс Морайя. – Лиззи снова разразилась рыданиями. Мэри, наверное, отъявленная сплетница, а вот Лиззи едва ли способна толково обо всем рассказать.
– Что именно сообщила тебе кухарка, Лиззи? – Морайя очень опасалась, что уже знает ответ на свой вопрос.
– Про барона, мисс. Про усадьбу. Мы погибли! С нами все кончено! Нас ждет улица! О Господи, что с нами будет? – причитала маленькая пухленькая горничная. Морайя тотчас поняла, как правильно поступила, отправившись к виконту. От нее, от поместья и от денег, которые оно приносило, зависела не только ее семья, но и многие другие. Лиззи, миссис Троттер и Ривс, слишком старый, чтобы тронуться с места…
Вернувшись к непосредственно занимавшей ее проблеме, Морайя легко догадалась, что если в таком состоянии даже Лиззи, эту новость, несомненно, уже обсуждают все слуги. К полудню на многие мили вокруг не останется ни души, не осведомленной о том, что барон Лэндон промотал все свое состояние.
Морайя, несмотря на тяжкие испытания, сдержала слезы. О Господи, почему эта новость не дошла до Хартфордшира днем позже? Но что толку в этих бесплодных мыслях? Не в ее силах сделать так, чтобы слухи не расползались по округе, но она должна контролировать хотя бы собственный дом. Количество слуг давно сократилось до минимума, зато оставшиеся были очень преданы семье. Морайя решила воспользоваться этим.
Она ласково коснулась плеча горничной:
– Лиззи, выслушай меня. Это очень важно, но пусть ни одно слово не выйдет за стены нашего дома. Мы еще не дошли до сумы. Я… у меня есть план, – прошептала Морайя, надеясь пробудить в девушке любопытство. Прием удался – рыдания прекратились, и Лиззи смахнула с ресниц слезы.
– План, мисс? Какой план?
– Я пока не могу тебе сказать, Лиззи. Вдруг он не удастся. Но если все сработает, мы выберемся из ловушки. Но запомни: никому ни слова, иначе все рухнет.
Морайя знала, что преданность семье заставит всех молчать, но как бы у них не пробудился интерес к интригам. Лиззи посмотрела на хозяйку широко раскрытыми глазами и кивнула. Морайя мысленно вздохнула с облегчением.
Но как пресечь слухи о банкротстве отца? Конечно, она предвидела, что все это неминуемо дойдет до Хартфордшира и благодарила судьбу за небольшую отсрочку. Теперь Морайе предстояло заняться самым неотложным делом. Она отпустила Лиззи и двинулась по коридору, понимая, что нужно приготовиться к осаде кредиторов, которых не остановит и воскресенье.
Ее окликнули, прежде чем она успела спуститься, с лестницы.
– Мисс Морайя! О, вот и вы, слава Богу! Кухарка набросилась на него с метлой. Такой здоровенный малый, он все еще там, – выпалила судомойка Милли. Она была единственной служанкой из Лондона, и Морайя все еще с трудом понимала ее, хотя она уже почти год назад появилась в доме.
Морайя сомневалась, удастся ли ей успокоить еще одну бестолковую служанку.
– Не горячись, Милли, – подавив вздох, проговорила она, – и расскажи все по порядку. Значит, кухарка набросилась на кого-то…
Милли шмыгнула веснушчатым носом, вытащила из кармана передника мятый носовой платок и громко высморкалась.
– Да, мисс Морайя. С метлой, вот именно. – Но из этого ничего не вышло. Он по-прежнему стоит там и ругается. Такой здоровенный, закрыл собою всю дверь.
– Кто, Милли? На кого набросилась е метлой кухарка? – спросила Морайя, начиная раздражаться.
– Да мистер Соумс, мисс, мясник, вы его знаете, – отвечала девушка так, словно все это само собой разумелось. – Уперся как бык. Говорит, не уйдет, пока не получит то, что ему причитается. Такой здоровенный, ничего не боится и стоит себе, как…..
– Ладно, Милли, – оборвала ее Морайя. – Я скоро займусь этим. А ты пойди умойся и возвращайся к своим делам. – Морайя не повторила ей того, что сообщила Лиззи, ибо не знала, слышала ли Милли о позоре барона, и не хотела, чтобы та узнала об этом от нее. Что же до плана Морайи, то Милли скоро станет известно о нем. – Не вступай в разговоры с мистером Соумсом и не обсуждай материальные дела нашего дома. Я все улажу, – закончила Морайя.
– Но, мисс, внизу все говорят что хозяин… что он… ох… – Из Милли снова лились слова, как вода из лейки, а Морайя уже едва сдерживала нетерпение.
– Не думай об этом, Милли, я обо всем позабочусь. Но ты мне очень поможешь, если займешься, как обычно, своим делом и не станешь разносить сплетни по всей деревне. Ясно?
Милли снова утерла нос мокрым платком, буркнула «да, мисс» и убежала.
Морайя, не тратя ни минуты на размышления, подобрала юбки и, собравшись с духом, последовала за служанкой, на кухню. В иных обстоятельствах она послала бы кого-нибудь вниз за мясником, но она не была уверена в точности слов: Милли. Морайя догадывалась, что миссис Троттер прячется в бельевом чулане. Экономка проявляла чудеса изобретательности, когда приходилось долго прожить на фунтовую банкноту, и превосходно вела домашнее хозяйство с оставшимися слугами, но убегала, как заяц, при появлении кредитора. Ривс же слишком постарел для дел такого рода, поэтому, спускаясь по узкой лестнице в кухню, Морайя решила, что должна полагаться в основной на себя. Даже Милли исчезла где-то, чтобы отсидеться до конца бури.
Милли описала мясника точно. Его внушительная фигура угрожающе вырисовывалась в проеме двери черного хода. Суровое лицо с резкими чертами и белый передник, испачканный кровью, придавали ему устрашающий вид. Кухарка в сдвинутом набок колпаке размахивала перед ним метлой, отчего ее пышные формы сотрясались.
– Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел, миссис Бриггс. Уберите-ка эту паршивую метлу и смотрите, как бы у меня не лопнуло терпение. Вы не хуже меня знаете, что бывает с теми, кто не платит долги. – Не столько слова, сколько, искаженное гневом лицо мясника придавало достоверность его угрозам.
Кухарка отступила, но метлу не выпускала:
– Вы, как и всегда, получите ваши деньги, мистер Соумс. Я просто не хочу беспокоить в воскресный день хозяйку. А пока проваливайте отсюда.
Мясник насупился:
– Советую вам пойти к вашей хозяйке и…
– Добрый день, мистер Соумс, – любезно сказала Морайя, спустившись с лестницы.
Выражение лица мясника мгновенно изменилось. Кухарка выронила метлу и приоткрыла рот в немом изумлении.
– Вот так-то лучше. Доброе утро, мисс Лэндон, – важно проговорил мясник, приподняв бесформенную черную шляпу и слегка поклонившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Роана привел в восторг ее юмор, но он пожалел, что к Морайе так быстро вернулось самообладание. Теперь девушка стала куда менее уязвимой. Тем не менее, он спокойно ответил:
– Уверен, вам удастся устроить все очень успешно, дорогая. – Сделав глоток вина, он добавил: – Ну а теперь нам пора идти.
Она кивнула, и виконт подошел к Морайе, чтобы помочь ей подняться. Придерживая ее за локоть, он провел ее в гостиную и протянул руку за накидкой, оставленной на диване. Она обернулась к нему с испуганным видом. «О Господи, – подумал он, выронив накидку, – опять начинается!» Виконт не стал притворяться, будто не понял этого взгляда, и ласково проговорил:
– Мне ничего не хотелось бы так сильно, как отнести вас наверх, малышка. Но, во-первых, уже поздно, а кроме того… я, несмотря ни на что, все же джентльмен.
– Но мы же заключили сделку, мил… Джастин, – возразила она.
– Вы уже выполнили свои обязательства, Морайя.
Она настороженно посмотрела на него, и ее взгляд ясно сказал ему, что одна ночь не делает женщину любовницей.
– Вы не должны себя недооценивать, малышка, – пробормотал Роан и, не устояв, обхватил ладонями ее лицо. Блестящие глаза Морайи казались бездонными. Чувствуя, как она страдает, виконт добавил: – Но знайте, дружба бывает… э-э… разная. Я очень доволен этим вечером и надеюсь, мы сможем его повторить. – Роан убеждал себя, что сказал это ради нее, но сам вовсе не был в этом уверен. – Я буду ждать другого вечера, когда нам удастся поговорить, или… Вы играете в шахматы, Морайя?
Она снова посмотрела на него с недоверием. «У нее есть на то все основания, – подумал он. – Что это со мной происходит?»
– Убеждена, что любовницы в шахматы не играют, Джастин, – возразила Морайя, и его ошеломила ее прямолинейность. А ведь он сам так старался проявлять деликатность и щадить ее чувства. Виконт заметил, как в ее глазах снова блеснул юмор. Поистине она удивительная женщина!
– Я спросил, играете ли в шахматы вы, Морайя.
– О, да, в общем, да, но, боюсь, у меня мало опыта. В детстве мне не приходилось серьезно играть, пока…
– Позвольте мне высказать догадку, – прервал ее Роан, – пока не уехала почтеннейшая мисс Биллингсли.
– Вот именно! Но откуда вы знаете?
– Просто… удачная догадка, – сухо ответил он. – Я был бы счастлив… поучить вас всему тому, в чем у вас пробелы или чему вас не успела научить мисс Биллингсли.
Как всегда Морайя проявила сообразительность, а поэтому покраснела и глубоко вздохнула. Роан понял, что им пора расстаться.
Он укрыл накидкой плечи Морайи и притянул ее ближе к себе, застегивая пуговицу у шеи. Несколько прядей выбились из прически, и он протянул руку, чтобы водворить их на место, но помимо воли опустил ладонь на затылок Морайи и прижал ее к себе. Потом прильнул к ее губам, отважившись, наконец, на то, в чем ощущал отчаянную необходимость. Он целовал ее нежно и порывисто. Девушка отвечала ему, и Роан чувствовал, как ее тело прижимается к нему все теснее. Поцелуи становились все более страстными. Он гладил спину и обнаженные плечи Морайи, пока его не остановил внутренний голос. Виконт отпрянул от девушки и заглянул ей в глаза, полуприкрытые и затуманенные.
– Вы меня погубите, – выдохнул он. Потом, глубоко вздохнув, быстро добавил: – Пошли!
Морайя молчала, когда Роан вел ее к конюшне. Он положил руки ей на талию, словно хотел усадить в седло, а взор его вперился в девушку.
– Завтра вечером я буду занят с вашим отцом, – сказал виконт.
Она кивнула.
– Значит, я приеду в понедельник вечером, – ответила Морайя своим низким голосом. Ее слова вовсе не казались нескромными, ибо каждому из них хотелось встретиться вновь как можно скорее. Роан усомнился в том, что это проклятое «соглашение», о котором она постоянно упоминала, – единственный ее мотив. Да, он сомневался, но вовсе не был уверен.
А каковы его мотивы? Что случилось с ним, нормальным, здравомыслящим мужчиной, если он готов играть в шахматы в полночь с красивой женщиной, которую поклялся не трогать? Какое-то безумие! Почему он не запретил ей приходить? В самом деле, почему?
Глава 17
Эндрю, вероятно, уже в сотый раз перевернулся с боку на бок, взбив подушку. Проклятие! Неужели он так и не уснет? Молодой человек уже несколько часов метался в постели. Он пожелал Джастину спокойной ночи, но с тех пор не сомкнул глаз. Ему никогда не привыкнуть к сельскому распорядку дня! До рассвета оставалось, наверное, около часа – время, когда любой нормальный мужчина возвращается домой из клуба или же от хорошенькой женщины. То, что в этот же час просыпаются коровы, гуси и куры, не имеет никакого отношения к людям. Эндрю снова взбил подушку и повернулся на спину. Джастин, видимо, легко приспособился к этому неслыханному распорядку, будь он проклят!
Но тогда, подумал Эндрю, свирепо отшвырнув одеяло и соскочив с кровати, драгоценный кузен, вероятно, согласится прогуляться в предрассветный час верхом по полям. Это подготовит Джастина к дневным делам и утомит Эндрю. Может, после он, наконец, выспится. Молодой человек натянул лосины, надел рубашку и сапоги. Утренний воздух показался ему свежим и бодрящим. В такой час непонятно, солнце или луна слабо освещает небо, но уже, несомненно, посветлело. Он тихо закрыл за собой дверь и устремился к апартаментам Джастина. Эндрю не смущало, что он разбудит кузена, но придется сделать это осторожно. Пройдя по комнатам Роана и даже ощупав постель, все еще окутанную полумраком, Эндрю убедился, что кузена здесь ночью не было и он вообще не ложился спать. Может, Джастин, опередив его направился на конюшню? Или, что нелепо даже предположить, работает? А что, если читает? Нет, никто не станет заниматься этим чуть свет. И все же… Спустя несколько секунд Эндрю спустился вниз, в кабинет Джастина. Кузена не было и там. Значит, в конюшне, решил Эндрю и не без злорадства подумал, что, возможно, Джастину тоже не спалось. Чего ради тот так настаивал вечером, чтобы Эндрю пораньше отправился спать?
Легким шагом Эндрю почти бесшумно подошел к конюшням. Он уже собрался открыть большие деревянные ворота первого стойла, но замешкался, услышав донесшиеся изнутри голоса.
– Его светлость опять уехал? – Эндрю замер, поняв, что говоривший – один из конюхов.
– Как видно, да, Томми. И судя по всему, уже давно. Я заходил сюда часа в два ночи. Жеребца уже не было, – согласился его товарищ.
Глаза Эндрю тревожно расширились. Что за дьявольщина? Где же Джастин?
– Ладно. Милорд вернется перед рассветом, Олби, и нам лучше не попадаться ему на глаза. Не наше дело, если ему захотелось уединиться с какой-нибудь красоткой с другого конца деревни.
Эндрю насторожился. Проклятие! Не много же Джастину понадобилось времени! Не прошло и двух дней, как он сюда приехал, и уже…
– Послушай, – начал Олби, – мой кузен Джимми говорит…
– Не все ли равно, что болтает Джимми! – послышался властный голос старшего конюха Палмера. Очевидно, Палмер вышел из заднего помещения, и теперь Эндрю услышал звуки шагов. Вероятно, конюхи расходились по своим местам, чтобы взяться за работу. – Эй, ребята! Я же предупредил вас, чтобы на моей конюшне не разводили сплетен. И не ленитесь. Томми, почему ты не чистишь лошадь его светлости? А ты, Олби, сразу принимайся за починку седел. Занимайтесь своим делом, черт возьми, вместо того чтобы галдеть, как стая гусей, – проворчал старый Палмер, впрочем, никого не испугав. Эндрю представил себе его морщинистое лицо, выражающее неодобрение. Таким оно бывало, когда он напускал на себя строгость.
– О, мистер Палмер, сэр, прошу прощения, – пробормотал Томми, – но… лошадь его светлости… видите ли, ее нет на месте. Об этом-то мы и говорили…
– Что значит нет на месте? Какого черта, где же она?
– Его светлость уехал, мистер Палмер. Мы как раз это только что обсуждали. Прошлой ночью он…
– Ладно, ладно, это вас не касается. Лучше принимайтесь за работу да поменьше болтайте. Ну, марш! – рявкнул Палмер, двинувшись к выходу.
Эндрю понял, что самое время ретироваться, побежал к дому, бросился в свою комнату, плеснул в бокал немного бренди, уселся в кресло перед пустым камином и сбросил сапоги.
Он отпил солидный глоток, и мысли его пришли в полное смятение. Прогулка верхом его уже не привлекала. Эндрю мог бы встретиться с Джастином, но понимал, что кузен не хочет посвящать его в свой дела. Эндрю нахмурился, крайне озадаченный поведением Джастина. Эти тайны ему положительно не нравились. Если он собирался на любовное свидание, почему бы просто не сказать об этом? Что крылось в его словах: «ляжем спать пораньше, старик» и «нужно привыкать к деревенскому распорядку дня»? А прошлая ночь… Эндрю вспомнил: Джастин выглядел таким утомленным, что с ним было невозможно разговаривать. О, да ведь Джастин напоил его только для того, чтобы заморочить ему голову! У Эндрю почти весь вчерашний день болела голова, а Джастин остался трезвым и удрал из Роанбрука среди ночи.
Черт побери! Эндрю отпил еще бренди. Что, черт возьми, происходит? Возможно, Джастин просто решил скрыть от него свои приключения. Но нет, кузен всегда был с ним вполне откровенен во всем, что касалось женщин. Тогда какого же дьявола…
Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал интуицией и полагался на нее. А интуиция подсказывала ему: что-то здесь не так. Эндрю почти не сомневался в этом. Он, конечно, мог не встречаться с Джастином, не расспрашивать слуг, а просто сидеть и ждать развития событий. Но любопытство и живость натуры не позволили ему смириться с этим. Впрочем, отец всегда убеждал его научиться терпению и выдержке. Эндрю решил, что теперь представился случай последовать совету отца.
Морайя столкнулась с Лиззи в коридоре на втором этаже, Лицо горничной было залито слезами…
– Это правда, мисс? О, неужели это правда? – рыдала она. Глаза ее были такими же красными, как и неизменно румяные щеки.
– Что правда, Лиззи? В чем дело? О чем ты? – спрашивала Морайя, схватив девушку за руки.
– Мне сказала кухарка, а она слышала от своей кузины Элли, что убирает у Эшфордов. Брат леди Эшфорд, он… он приехал к ним вчера вечером и сказал леди Эшфорд. А М… Мэри, ее горничная – вы ее знаете, – так вот, она все это слышала, мисс Морайя. – Лиззи снова разразилась рыданиями. Мэри, наверное, отъявленная сплетница, а вот Лиззи едва ли способна толково обо всем рассказать.
– Что именно сообщила тебе кухарка, Лиззи? – Морайя очень опасалась, что уже знает ответ на свой вопрос.
– Про барона, мисс. Про усадьбу. Мы погибли! С нами все кончено! Нас ждет улица! О Господи, что с нами будет? – причитала маленькая пухленькая горничная. Морайя тотчас поняла, как правильно поступила, отправившись к виконту. От нее, от поместья и от денег, которые оно приносило, зависела не только ее семья, но и многие другие. Лиззи, миссис Троттер и Ривс, слишком старый, чтобы тронуться с места…
Вернувшись к непосредственно занимавшей ее проблеме, Морайя легко догадалась, что если в таком состоянии даже Лиззи, эту новость, несомненно, уже обсуждают все слуги. К полудню на многие мили вокруг не останется ни души, не осведомленной о том, что барон Лэндон промотал все свое состояние.
Морайя, несмотря на тяжкие испытания, сдержала слезы. О Господи, почему эта новость не дошла до Хартфордшира днем позже? Но что толку в этих бесплодных мыслях? Не в ее силах сделать так, чтобы слухи не расползались по округе, но она должна контролировать хотя бы собственный дом. Количество слуг давно сократилось до минимума, зато оставшиеся были очень преданы семье. Морайя решила воспользоваться этим.
Она ласково коснулась плеча горничной:
– Лиззи, выслушай меня. Это очень важно, но пусть ни одно слово не выйдет за стены нашего дома. Мы еще не дошли до сумы. Я… у меня есть план, – прошептала Морайя, надеясь пробудить в девушке любопытство. Прием удался – рыдания прекратились, и Лиззи смахнула с ресниц слезы.
– План, мисс? Какой план?
– Я пока не могу тебе сказать, Лиззи. Вдруг он не удастся. Но если все сработает, мы выберемся из ловушки. Но запомни: никому ни слова, иначе все рухнет.
Морайя знала, что преданность семье заставит всех молчать, но как бы у них не пробудился интерес к интригам. Лиззи посмотрела на хозяйку широко раскрытыми глазами и кивнула. Морайя мысленно вздохнула с облегчением.
Но как пресечь слухи о банкротстве отца? Конечно, она предвидела, что все это неминуемо дойдет до Хартфордшира и благодарила судьбу за небольшую отсрочку. Теперь Морайе предстояло заняться самым неотложным делом. Она отпустила Лиззи и двинулась по коридору, понимая, что нужно приготовиться к осаде кредиторов, которых не остановит и воскресенье.
Ее окликнули, прежде чем она успела спуститься, с лестницы.
– Мисс Морайя! О, вот и вы, слава Богу! Кухарка набросилась на него с метлой. Такой здоровенный малый, он все еще там, – выпалила судомойка Милли. Она была единственной служанкой из Лондона, и Морайя все еще с трудом понимала ее, хотя она уже почти год назад появилась в доме.
Морайя сомневалась, удастся ли ей успокоить еще одну бестолковую служанку.
– Не горячись, Милли, – подавив вздох, проговорила она, – и расскажи все по порядку. Значит, кухарка набросилась на кого-то…
Милли шмыгнула веснушчатым носом, вытащила из кармана передника мятый носовой платок и громко высморкалась.
– Да, мисс Морайя. С метлой, вот именно. – Но из этого ничего не вышло. Он по-прежнему стоит там и ругается. Такой здоровенный, закрыл собою всю дверь.
– Кто, Милли? На кого набросилась е метлой кухарка? – спросила Морайя, начиная раздражаться.
– Да мистер Соумс, мисс, мясник, вы его знаете, – отвечала девушка так, словно все это само собой разумелось. – Уперся как бык. Говорит, не уйдет, пока не получит то, что ему причитается. Такой здоровенный, ничего не боится и стоит себе, как…..
– Ладно, Милли, – оборвала ее Морайя. – Я скоро займусь этим. А ты пойди умойся и возвращайся к своим делам. – Морайя не повторила ей того, что сообщила Лиззи, ибо не знала, слышала ли Милли о позоре барона, и не хотела, чтобы та узнала об этом от нее. Что же до плана Морайи, то Милли скоро станет известно о нем. – Не вступай в разговоры с мистером Соумсом и не обсуждай материальные дела нашего дома. Я все улажу, – закончила Морайя.
– Но, мисс, внизу все говорят что хозяин… что он… ох… – Из Милли снова лились слова, как вода из лейки, а Морайя уже едва сдерживала нетерпение.
– Не думай об этом, Милли, я обо всем позабочусь. Но ты мне очень поможешь, если займешься, как обычно, своим делом и не станешь разносить сплетни по всей деревне. Ясно?
Милли снова утерла нос мокрым платком, буркнула «да, мисс» и убежала.
Морайя, не тратя ни минуты на размышления, подобрала юбки и, собравшись с духом, последовала за служанкой, на кухню. В иных обстоятельствах она послала бы кого-нибудь вниз за мясником, но она не была уверена в точности слов: Милли. Морайя догадывалась, что миссис Троттер прячется в бельевом чулане. Экономка проявляла чудеса изобретательности, когда приходилось долго прожить на фунтовую банкноту, и превосходно вела домашнее хозяйство с оставшимися слугами, но убегала, как заяц, при появлении кредитора. Ривс же слишком постарел для дел такого рода, поэтому, спускаясь по узкой лестнице в кухню, Морайя решила, что должна полагаться в основной на себя. Даже Милли исчезла где-то, чтобы отсидеться до конца бури.
Милли описала мясника точно. Его внушительная фигура угрожающе вырисовывалась в проеме двери черного хода. Суровое лицо с резкими чертами и белый передник, испачканный кровью, придавали ему устрашающий вид. Кухарка в сдвинутом набок колпаке размахивала перед ним метлой, отчего ее пышные формы сотрясались.
– Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел, миссис Бриггс. Уберите-ка эту паршивую метлу и смотрите, как бы у меня не лопнуло терпение. Вы не хуже меня знаете, что бывает с теми, кто не платит долги. – Не столько слова, сколько, искаженное гневом лицо мясника придавало достоверность его угрозам.
Кухарка отступила, но метлу не выпускала:
– Вы, как и всегда, получите ваши деньги, мистер Соумс. Я просто не хочу беспокоить в воскресный день хозяйку. А пока проваливайте отсюда.
Мясник насупился:
– Советую вам пойти к вашей хозяйке и…
– Добрый день, мистер Соумс, – любезно сказала Морайя, спустившись с лестницы.
Выражение лица мясника мгновенно изменилось. Кухарка выронила метлу и приоткрыла рот в немом изумлении.
– Вот так-то лучше. Доброе утро, мисс Лэндон, – важно проговорил мясник, приподняв бесформенную черную шляпу и слегка поклонившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34