В это мгновение я хотел крепко обнять ее и не отпускать. Я хотел сказать ей, что меня не интересует, была ли она той женщиной из отеля или нет, сделала ли она то, что я подозревал или нет. Это не имело значения.
– На что вы смотрите? – спросила Урсула. Оказывается, я уставился на нее, не осознавая этого. Мне казалось, что я всего лишь бросил на нее взгляд. – На мое платье? Вам не нравится черный цвет?
– Что вы! Черный – мой любимый цвет. Он вам идет.
– Спасибо, мистер Эллиотт.
Я хотел сказать: «Пожалуйста, зовите меня Мэсон», но это могло прозвучать фальшиво, оскорбительно. Вместо этого я сказал еще более церемонно:
– Урсула, я хотел подтвердить слова, сказанные вчера. Ради бога курите, если хотите.
– Хорошо, если это будет для меня абсолютно необходимо.
В кабинете управляющего банком пахло сигарами. Предыдущий клиент – возможно, кто-то, с кем я был знаком – явно предпочитал «гаваны». В этом банке держала деньги половина обитателей Беверли-Хиллз. У них не было секретов от управляющего.
– Семьдесят пять тысяч, – произнес управляющий. – На какой срок?
– На восемнадцать месяцев. Может быть, на два года. Все зависит от того, сколько продлится забастовка писателей.
– Каковы прогнозы?
– Три месяца. Шесть. Никто не знает. Она может кончиться на следующей неделе.
За моим ответом последовала пауза. Я знал, что управляющий не собирался отказывать мне. Я был хорошим, надежным клиентом. Я занимал деньги раньше и всегда возвращал в срок. Тогда зачем эта пауза?
– К сожалению, банк нуждается в залоге.
– Хорошо. У меня есть квартира.
– Какова ее рыночная стоимость?
– Не знаю. Может быть, двести пятьдесят.
– Хорошо. Вы не покажете мне документы на владение ею?
– Конечно.
Управляющий сделал пару заметок в своем блокноте. Сделка состоялась. Я ждал, что он спросит меня о цели займа. Но он не спросил, а только улыбнулся.
– В какой-то мере я восхищаюсь вами, Мэсон.
– Почему? – удивился я.
– Должно быть, вы получаете много предложений присоединиться к крупному агентству и слиться с ним.
– Да. Но мне нравится независимость.
– Я знаю. Но независимость дорого обходится в этом городе, особенно в вашем бизнесе.
Он был прав. Мне много раз говорили, что дни одиночек проходят. Возможно, единственным действительно ценным и романтическим наследством моей неромантической матери стало желание работать в одиночку.
Я вернулся в офис. Я вспомнил, что, хотя квартира принадлежала мне, мать так и не дала мне на нее документы. Придется просить их у нее. Будет сцена, который мне хотелось избежать.
Подойдя к двери кабинета, я услышал голос Урсулы, говорившей по телефону. Я часто в рабочее время оставлял открытой дверь в холл. Я слышал, как она говорила: «Да… Увидимся вечером. Нет, у меня нет, но уверена, что смогу достать… Нет, сперва я поеду домой переодеться».
Я улыбнулся ей и прошел мимо нее в свой кабинет. Очевидно, вечером у нее назначено свидание. Почему бы нет?
Урсула положила всю почту на мой стол. Она принесла мне кофе и «Дэниш».
– Первым делом позвоните Джо Рэнсому.
– Звонил Майк Адорно. Сказал, что получил деньги. Все в порядке.
– Хорошо, – я был удивлен, потому что не звонил продюсеру.
– Пока вас не было, я взяла на себя смелость позвонить мистеру Солу, – объяснила Урсула.
Я снова испытал потрясение.
– Я не знал, что вы знаете об этом деле.
– Я увидела у вас в календаре заметку и… вы ведь не возражаете? Я говорила с ним вежливо.
– Урсула, я не сомневаюсь в этом. Спасибо.
После ленча я получил посылку от той женщины из Нью-Йорка и просмотрел фотографии актрисы, которую она мне рекомендовала. Сильвия Гласс. Она слегка напоминала Барбару, а также девушку в коридоре отеля – те же самые светлые волосы, атлетическая фигура. Но сейчас мне не нужны были новые клиенты из числа начинающих актеров.
На улице как раз начались какие-то строительные работы, когда в приемной я услышал голос Барбары. Дверь распахнулась, ударившись о резиновый ограничитель. Я вскочил на ноги. Барбара бросилась ко мне.
– Засранец! – она швырнула через кабинет два сложенных листка бумаги.
– Что такое? Что случилось? – я никогда не видел ее в такой ярости. Обычно, когда Барбара злилась, она с мрачным видом играла со своими перстнями, снимая их с руки и роняя на пол. Это было что-то новое.
– Ты, задница! Сколько времени ты трахался с ней? Месяцами? Как ты мог?!
Барбара не обращала внимания на Урсулу, которая стояла в дверях. Я поднял листки бумаги. Это было письмо Алексис. Черт! Как оно к ней попало?
Как будто угадав мой вопрос, Барбара объяснила:
– Я нашла это в твоем пиджаке. Я сожгла пиджак в мусоросжигателе. Хорошо бы и тебя вместе с ним. Как ты мог трахаться с ней, а потом приходить ко мне домой? Даже не пытайся возвращаться! Если захочешь поразвлечься, бери эту! – Барбара показала на Урсулу, которая закрыла дверь, оставив нас наедине. Но ссора продолжалась недолго.
– Барбара, если ты внимательно прочтешь письмо, то поймешь, что все это только фантазии Алексис. Ничего этого не было.
– «Это было чудесно». И ты говоришь, что ничего не было?!
– Черт возьми, Барбара, Алексис все вообразила от начала до конца. Прочти письмо и ты поймешь.
Но успокоить ее было невозможно.
– Я больше не хочу тебя видеть! – она разрыдалась. – Какой ужас! Как ты мог трахаться со своей секретаршей? Это же такая пошлость. Можешь забрать вещи, когда хочешь, и оставить ключи. Но только не тогда, когда я буду дома. Неудивительно, что ты не хотел меня. Все доставалось ей.
– Барбара, прочти письмо. Ты ничего не поняла.
– Мне противно находиться рядом с тобой.
Она промчалась через приемную и захлопнула дверь. Зазвонил телефон. Я посмотрел на письмо. Я не помнил, как клал его в пиджак. Дерьмо.
– Мистер Эллиотт занят, – спокойно произнесла Урсула. – Он перезвонит вам.
Я не мог взглянуть ей в лицо. Я вернулся в кабинет, закрыл дверь и сел за стол. Со стола на меня глядело улыбающееся лицо Сильвии Гласс.
ЛУЛУ
После потрясения от выходки Барбары, которое продолжалось до вечера, я испытал неожиданное облегчение. Оно пришло, пока я наблюдал Урсулу за работой, отвечающей на звонки, печатающей письма. Она сидела то скрестив, то вытянув ноги. В ее явном равнодушии к произошедшей сцене содержалось что-то чрезвычайно успокаивающее. Моим первым побуждением было объяснить ей, что все происшедшее – недоразумение. Но это бы очень походило на извинение.
Отсутствие у Урсулы всякого любопытства рассеяло мои страхи. Само ее присутствие успокаивало меня. Она была выше происшедшего и выше Барбары. И благодаря ей я тоже поднялся выше ссоры. Если Барбара хочет верить фантазиям Алексис – ну и пусть. Это она ошибается, а не я. Жалко, но что поделаешь. Я был благодарен Урсуле. Не произнеся ни слова, она сыграла роль надежного друга.
Когда в конце дня она собиралась уходить, я вспомнил ее разговор по телефону и испытал ревность. Я хотел сам пригласить ее пообедать, чтобы лучше узнать. Мои подозрения относительно женщины в черном казались неуместными. Сейчас я хотел Урсулу Бакстер, и только ее. Мое новое желание было менее абстрактным, чем раньше. Урсула, без всяких сомнений, была настоящей женщиной. Когда я вспомнил свои эротические и даже преступные фантазии, мне стало смешно. Та женщина из отеля была просто порождением моей фантазии, мифом.
Пока она ходила в уборную в конце коридора, я решил пригласить ее выпить со мной вечером. Ожидая ее, я понял, что еще не выдал ей ключи от офиса. Она должна иметь комплект ключей. Забрала ли Алексис свои ключи с собой? Я посмотрел в ящиках стола. Черт, где же они? Я открывал один ящик за другим, шаря среди обрывков бумаги, и внезапно понял, что Урсула стоит в дверном проеме, наблюдая за мной. Можно себе представить, как это выглядело со стороны – я роюсь в ее столе, ее вещах, что-то ищу. Я взглянул на нее. Улыбка сошла с моего лица. Урсула снова превратилась в женщину в черном, стала куклой с бледной кожей и тонкими руками. Ее черное платье отливало металлом, а шлем черных волос на голове сообщал ей нечто воинственное. И от нее снова исходил лимонный аромат, который наполнил мне нос, как хлороформ – сладкий лекарственный запах.
– Я ищу ключи от офиса, – объяснил я.
– Вот они, – сказала Урсула и подошла к запертому сейфу. – Я положила их сюда для сохранности.
Я закрыл ящики ее стола. Она достала ключи и протянула их мне.
– Они ваши, – сказал я.
– Спасибо, – она открыла свою черную сумку и положила в нее ключи. Сумка захлопнулась с щелчком. Урсула улыбалась, но смотрела мне прямо в глаза. – Нужно ли мне сделать еще что-нибудь?
– Нет, ничего. Приятного вечера. Увидимся утром.
– До свидания, мистер Эллиотт.
И она ушла, оставив меня наедине с затихающим звуком ее каблуков, цокающих по полу коридора.
Тишина. Я чувствовал полное одиночество. Я так и не смог решиться пригласить ее выпить со мной. Эта женщина снова взволновала меня, взбудоражив, а затем успокоив. В чем дело – в моей слабости или ее силе?
Я подошел к аквариуму. Золотая рыбка плавала кверху брюхом среди зеленых лилий. Как я раньше не заметил? Я вытащил рыбку из воды и мгновение подержал в руке, противясь побуждению превратить ее смерть в какой-нибудь символ. В жизни всякое случается, и обычно события не имеют никакого скрытого смысла. Только писатели вроде Пола Джасперса будут искать во всем происшедшем какое-нибудь значение.
Выбрасывая мертвую рыбку в унитаз в конце коридора, я чувствовал запах Урсулы.
Я поехал домой – на квартиру матери. Я был выбит из колеи. Чуть позже мне нужно было отправляться на вечеринку. Обсудив с самим собой этот вопрос, я решил не ходить. Все, что я хотел сейчас – знать, где и с кем обедает Урсула.
Я позвонил Барбаре. Нужно забрать свои вещи. Она отсутствовала или не захотела поднимать трубку. Я оставил послание на автоответчике.
«Послушай, Барбара. Ты абсолютно не поняла то письмо. Алексис рассказывала о своих фантазиях, а не – повторяю – не о том, что произошло на самом деле. Письмо со мной. Давай спокойно сядем и вместе прочтем эту чертовую бумажку. Ты все поймешь. Пожалуйста, позвони мне».
Может быть, она и позвонит, но я был уверен в обратном. И кроме того, куда она мне позвонит? Телефон на старой квартире не работал. Так что придется поехать в Палисэйдз и поговорить с ней. Но у меня не было желания делать это сию минуту. Лучше сначала привести мозги в порядок.
Квартира действовала на меня угнетающе. Я провел в ней час, то садясь, то бродя из угла в угол, пытаясь избежать воспоминаний о своем прошлом, об ужасной жизни с матерью, когда, она совершенно не считаясь со мной, приводила домой мужчин.
Когда я вставал утром в школу, в квартире пахло сексом и виски. Мать была в постели с кем-нибудь. Как-то утром у нее было сразу двое мужиков.
Разве я смогу жить здесь? Конечно, нет. Я вышел из дома, чтобы поесть.
Я заказал слишком много «суши» и не допил вино. Решив, что нужно расслабиться, отправился на вечеринку в Уэст-Голливуд. Можно было догадаться, что ничего хорошего из этого не выйдет. Мне пришлось отвечать на неизбежные вопросы:
– Почему Барбара не с тобой?.. Я слышал, что от тебя Алексис ушла… Что случилось? Я думал, что она будет всегда работать на тебя… Но, с другой стороны, твоя новая секретарша – потрясающая женщина. Пол говорил мне, что она великолепна.
Я кивал и лгал или увиливал от ответов, пока не наткнулся на Пола.
– Ты больше не обдумывал ту идею Джо?
– Мне кажется, что я все решил. Устрой мне встречу, и я все выложу. Это действительно здорово.
– Расскажи, – попросил я.
– Это будет классическая история об унижении, кончающаяся трагедией. Она начинается вполне невинно. Герой встречает героиню и влюбляется в нее. Она постепенно начинает распоряжаться его жизнью и полностью меняет ее. Она заставляет его все изменить. Он покидает свою старую квартиру и переезжает на другую, обставленную ею. Она заставляет его стричься по-другому, носить другую одежду, есть то, что он раньше не любил. Все советуют ему одуматься, но он не слушает советов.
– Почему?
– Он все понимает, но ему это нравится. Он думает, что все идет к лучшему. Понимаешь, в этом-то и состоит суть. Во многих отношениях для него все меняется к лучшему. Он становится более уверенным в себе, обретает успех. Его друзья даже начинают завидовать ему. Но однажды она предлагает ему убить кого-то.
– Даже так?
– Да. Она хочет убить кого-то, кто стоит на его пути, соперника в бизнесе. Он, конечно, испуган. Он не хочет это делать. Но она грозит бросить его, уйти. Он говорит ей, что не может никого убить. И она уходит от него. Его дела резко ухудшаются. Он много пьет, дебоширит. В конце концов, он возвращается к ней и соглашается на убийство. Они планируют его и вместе выполняют. Она награждает его всеми возможными видами секса. Когда этот парень убран с дороги, дела главного героя идут в гору. Но теперь она командует им. Он становится ее лакеем. Их роли меняются. Теперь она возглавляет дело, а он ее помощник.
– А убийство? Их поймали?
– В убийстве обвиняют кого-то другого, идет суд, его приговаривают к пожизненному заключению. Теперь героиня полностью командует героем, вытирает об него ноги. Она получает то, что хочет, и он счастлив.
– Почему он счастлив?
– Потому что он из тех людей, которые всю жизнь втайне мечтают, чтобы ими кто-то управлял. Она открывает в нем такое желание, и удовлетворяет его. Поэтому он счастлив.
– Джо никогда не снимет такой фильм. Слишком мрачно.
– Нет, совсем нет. Просто странная история любви со счастливым концом.
– Ты действительно думаешь, что такой фильм будет иметь коммерческий успех? – спросил я у Пола.
– Конечно. Никуда он не денется. Вспомни, что ты сам сказал при нашей первой встрече: «Любой фильм может иметь успех, если хорошо сделан».
Он был прав. Я говорил такие слова. Мне не хотелось спорить с Полом по мелочам.
– Ладно. Утром я позвоню Джо и устрою встречу.
– Выше голову! Ты будешь очень удивлен. Я собираюсь назвать фильм «Лулу».
Я рано уехал с вечеринки и вернулся на квартиру. В сюжете, придуманном Полом, было что-то по-настоящему шокирующее. Может ли кто-нибудь быть счастлив, находясь в зависимости от другого человека?
Я включил торшер из розового стекла, чтобы перечитать письмо Алексис. Я хотел подготовиться к спору с Барбарой. Она с такой легкостью победила меня в офисе на глазах Урсулы. Я посмотрел на часы: десять сорок пять. Наверно, Урсула кончила обедать. Пьет ли она вино? По ее виду не скажешь.
На второй странице письма я остановился и начал перечитывать с начала: «… потом, когда вы отвезли меня домой, вы попросили разрешения подняться… Впрочем, остальное вы знаете… Это было чудесно!» Минутку! Алексис написала что-то вроде «Я пригласила вас подняться». Она не говорила, что разрешения подняться просил я. Я вернулся назад и прочел: «… мой разум желал бы, чтобы вы никогда не прикасались ко мне, но я знаю, что это было…»
«Желала бы, чтобы вы никогда не прикасались ко мне». Алексис не писала этого. Я точно помнил ее фразу: «Мой разум понимал, что вы никогда не прикасались ко мне…»
Это не то письмо!
Наконец пришло прозрение. Я прочел: «Р. S. В воскресенье, в 3.15, звонила Фелисити. Она очень сердилась, что вы не позвонили ей, и долго ругалась. Она знает о связи между нами. А.»
Не сошел ли я с ума? Я не мог быть введен в такое заблуждение при первом чтении письма. Теперь я понимал причину бурной реакции Барбары. Это письмо было не тем письмом, что написала Алексис. Его подделали.
КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ
Войдя в офис, я почувствовал лимонный запах и включил свет. Внезапно раздался тихий всплеск, как будто проснулась рыба в аквариуме. Может, она и ту рыбку убила? Я принялся искать письмо – письмо Алексис. Я обыскал все – ящики моего стола, папки, стопки журналов, даже ящики стола Алексис, где хранились канцелярские принадлежности. Я искал письмо не там, куда мог положить его, а там, где она могла его спрятать. Я снова стал детективом. Утром нужно подвергнуть ее допросу.
«Зачем вы это сделали? Я знаю, что это ваша работа, но не знаю – почему. Что вы хотите от меня?» Я не стану изображать гнев, буду спокоен, но озабочен.
Вскоре я прекратил поиски. Если она подделала письмо, то не оставила бы улику в офисе.
Я уже закрывал ящик со скрепками для бумаги и липкой лентой, когда увидел маленький целлофановый пакет. В нем находилась пара красных шелковых трусов. Ее трусов.
Я перевернул пакет, разорвал целлофан и вытащил трусы, чувствуя ладонями мягкий шелковистый материал. Я растянул резинку, представляя, как она надевает их. Она сидела на краю кровати, одетая в красную блузку. Я не мог сказать, есть ли на ней лифчик или нет. Она наклонилась, чтобы натянуть трусы. Подняв одну ногу, просунула ступню в дырку. Темный треугольник волос поблескивал в мерцающем оранжевом свете – огне свечи или камина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– На что вы смотрите? – спросила Урсула. Оказывается, я уставился на нее, не осознавая этого. Мне казалось, что я всего лишь бросил на нее взгляд. – На мое платье? Вам не нравится черный цвет?
– Что вы! Черный – мой любимый цвет. Он вам идет.
– Спасибо, мистер Эллиотт.
Я хотел сказать: «Пожалуйста, зовите меня Мэсон», но это могло прозвучать фальшиво, оскорбительно. Вместо этого я сказал еще более церемонно:
– Урсула, я хотел подтвердить слова, сказанные вчера. Ради бога курите, если хотите.
– Хорошо, если это будет для меня абсолютно необходимо.
В кабинете управляющего банком пахло сигарами. Предыдущий клиент – возможно, кто-то, с кем я был знаком – явно предпочитал «гаваны». В этом банке держала деньги половина обитателей Беверли-Хиллз. У них не было секретов от управляющего.
– Семьдесят пять тысяч, – произнес управляющий. – На какой срок?
– На восемнадцать месяцев. Может быть, на два года. Все зависит от того, сколько продлится забастовка писателей.
– Каковы прогнозы?
– Три месяца. Шесть. Никто не знает. Она может кончиться на следующей неделе.
За моим ответом последовала пауза. Я знал, что управляющий не собирался отказывать мне. Я был хорошим, надежным клиентом. Я занимал деньги раньше и всегда возвращал в срок. Тогда зачем эта пауза?
– К сожалению, банк нуждается в залоге.
– Хорошо. У меня есть квартира.
– Какова ее рыночная стоимость?
– Не знаю. Может быть, двести пятьдесят.
– Хорошо. Вы не покажете мне документы на владение ею?
– Конечно.
Управляющий сделал пару заметок в своем блокноте. Сделка состоялась. Я ждал, что он спросит меня о цели займа. Но он не спросил, а только улыбнулся.
– В какой-то мере я восхищаюсь вами, Мэсон.
– Почему? – удивился я.
– Должно быть, вы получаете много предложений присоединиться к крупному агентству и слиться с ним.
– Да. Но мне нравится независимость.
– Я знаю. Но независимость дорого обходится в этом городе, особенно в вашем бизнесе.
Он был прав. Мне много раз говорили, что дни одиночек проходят. Возможно, единственным действительно ценным и романтическим наследством моей неромантической матери стало желание работать в одиночку.
Я вернулся в офис. Я вспомнил, что, хотя квартира принадлежала мне, мать так и не дала мне на нее документы. Придется просить их у нее. Будет сцена, который мне хотелось избежать.
Подойдя к двери кабинета, я услышал голос Урсулы, говорившей по телефону. Я часто в рабочее время оставлял открытой дверь в холл. Я слышал, как она говорила: «Да… Увидимся вечером. Нет, у меня нет, но уверена, что смогу достать… Нет, сперва я поеду домой переодеться».
Я улыбнулся ей и прошел мимо нее в свой кабинет. Очевидно, вечером у нее назначено свидание. Почему бы нет?
Урсула положила всю почту на мой стол. Она принесла мне кофе и «Дэниш».
– Первым делом позвоните Джо Рэнсому.
– Звонил Майк Адорно. Сказал, что получил деньги. Все в порядке.
– Хорошо, – я был удивлен, потому что не звонил продюсеру.
– Пока вас не было, я взяла на себя смелость позвонить мистеру Солу, – объяснила Урсула.
Я снова испытал потрясение.
– Я не знал, что вы знаете об этом деле.
– Я увидела у вас в календаре заметку и… вы ведь не возражаете? Я говорила с ним вежливо.
– Урсула, я не сомневаюсь в этом. Спасибо.
После ленча я получил посылку от той женщины из Нью-Йорка и просмотрел фотографии актрисы, которую она мне рекомендовала. Сильвия Гласс. Она слегка напоминала Барбару, а также девушку в коридоре отеля – те же самые светлые волосы, атлетическая фигура. Но сейчас мне не нужны были новые клиенты из числа начинающих актеров.
На улице как раз начались какие-то строительные работы, когда в приемной я услышал голос Барбары. Дверь распахнулась, ударившись о резиновый ограничитель. Я вскочил на ноги. Барбара бросилась ко мне.
– Засранец! – она швырнула через кабинет два сложенных листка бумаги.
– Что такое? Что случилось? – я никогда не видел ее в такой ярости. Обычно, когда Барбара злилась, она с мрачным видом играла со своими перстнями, снимая их с руки и роняя на пол. Это было что-то новое.
– Ты, задница! Сколько времени ты трахался с ней? Месяцами? Как ты мог?!
Барбара не обращала внимания на Урсулу, которая стояла в дверях. Я поднял листки бумаги. Это было письмо Алексис. Черт! Как оно к ней попало?
Как будто угадав мой вопрос, Барбара объяснила:
– Я нашла это в твоем пиджаке. Я сожгла пиджак в мусоросжигателе. Хорошо бы и тебя вместе с ним. Как ты мог трахаться с ней, а потом приходить ко мне домой? Даже не пытайся возвращаться! Если захочешь поразвлечься, бери эту! – Барбара показала на Урсулу, которая закрыла дверь, оставив нас наедине. Но ссора продолжалась недолго.
– Барбара, если ты внимательно прочтешь письмо, то поймешь, что все это только фантазии Алексис. Ничего этого не было.
– «Это было чудесно». И ты говоришь, что ничего не было?!
– Черт возьми, Барбара, Алексис все вообразила от начала до конца. Прочти письмо и ты поймешь.
Но успокоить ее было невозможно.
– Я больше не хочу тебя видеть! – она разрыдалась. – Какой ужас! Как ты мог трахаться со своей секретаршей? Это же такая пошлость. Можешь забрать вещи, когда хочешь, и оставить ключи. Но только не тогда, когда я буду дома. Неудивительно, что ты не хотел меня. Все доставалось ей.
– Барбара, прочти письмо. Ты ничего не поняла.
– Мне противно находиться рядом с тобой.
Она промчалась через приемную и захлопнула дверь. Зазвонил телефон. Я посмотрел на письмо. Я не помнил, как клал его в пиджак. Дерьмо.
– Мистер Эллиотт занят, – спокойно произнесла Урсула. – Он перезвонит вам.
Я не мог взглянуть ей в лицо. Я вернулся в кабинет, закрыл дверь и сел за стол. Со стола на меня глядело улыбающееся лицо Сильвии Гласс.
ЛУЛУ
После потрясения от выходки Барбары, которое продолжалось до вечера, я испытал неожиданное облегчение. Оно пришло, пока я наблюдал Урсулу за работой, отвечающей на звонки, печатающей письма. Она сидела то скрестив, то вытянув ноги. В ее явном равнодушии к произошедшей сцене содержалось что-то чрезвычайно успокаивающее. Моим первым побуждением было объяснить ей, что все происшедшее – недоразумение. Но это бы очень походило на извинение.
Отсутствие у Урсулы всякого любопытства рассеяло мои страхи. Само ее присутствие успокаивало меня. Она была выше происшедшего и выше Барбары. И благодаря ей я тоже поднялся выше ссоры. Если Барбара хочет верить фантазиям Алексис – ну и пусть. Это она ошибается, а не я. Жалко, но что поделаешь. Я был благодарен Урсуле. Не произнеся ни слова, она сыграла роль надежного друга.
Когда в конце дня она собиралась уходить, я вспомнил ее разговор по телефону и испытал ревность. Я хотел сам пригласить ее пообедать, чтобы лучше узнать. Мои подозрения относительно женщины в черном казались неуместными. Сейчас я хотел Урсулу Бакстер, и только ее. Мое новое желание было менее абстрактным, чем раньше. Урсула, без всяких сомнений, была настоящей женщиной. Когда я вспомнил свои эротические и даже преступные фантазии, мне стало смешно. Та женщина из отеля была просто порождением моей фантазии, мифом.
Пока она ходила в уборную в конце коридора, я решил пригласить ее выпить со мной вечером. Ожидая ее, я понял, что еще не выдал ей ключи от офиса. Она должна иметь комплект ключей. Забрала ли Алексис свои ключи с собой? Я посмотрел в ящиках стола. Черт, где же они? Я открывал один ящик за другим, шаря среди обрывков бумаги, и внезапно понял, что Урсула стоит в дверном проеме, наблюдая за мной. Можно себе представить, как это выглядело со стороны – я роюсь в ее столе, ее вещах, что-то ищу. Я взглянул на нее. Улыбка сошла с моего лица. Урсула снова превратилась в женщину в черном, стала куклой с бледной кожей и тонкими руками. Ее черное платье отливало металлом, а шлем черных волос на голове сообщал ей нечто воинственное. И от нее снова исходил лимонный аромат, который наполнил мне нос, как хлороформ – сладкий лекарственный запах.
– Я ищу ключи от офиса, – объяснил я.
– Вот они, – сказала Урсула и подошла к запертому сейфу. – Я положила их сюда для сохранности.
Я закрыл ящики ее стола. Она достала ключи и протянула их мне.
– Они ваши, – сказал я.
– Спасибо, – она открыла свою черную сумку и положила в нее ключи. Сумка захлопнулась с щелчком. Урсула улыбалась, но смотрела мне прямо в глаза. – Нужно ли мне сделать еще что-нибудь?
– Нет, ничего. Приятного вечера. Увидимся утром.
– До свидания, мистер Эллиотт.
И она ушла, оставив меня наедине с затихающим звуком ее каблуков, цокающих по полу коридора.
Тишина. Я чувствовал полное одиночество. Я так и не смог решиться пригласить ее выпить со мной. Эта женщина снова взволновала меня, взбудоражив, а затем успокоив. В чем дело – в моей слабости или ее силе?
Я подошел к аквариуму. Золотая рыбка плавала кверху брюхом среди зеленых лилий. Как я раньше не заметил? Я вытащил рыбку из воды и мгновение подержал в руке, противясь побуждению превратить ее смерть в какой-нибудь символ. В жизни всякое случается, и обычно события не имеют никакого скрытого смысла. Только писатели вроде Пола Джасперса будут искать во всем происшедшем какое-нибудь значение.
Выбрасывая мертвую рыбку в унитаз в конце коридора, я чувствовал запах Урсулы.
Я поехал домой – на квартиру матери. Я был выбит из колеи. Чуть позже мне нужно было отправляться на вечеринку. Обсудив с самим собой этот вопрос, я решил не ходить. Все, что я хотел сейчас – знать, где и с кем обедает Урсула.
Я позвонил Барбаре. Нужно забрать свои вещи. Она отсутствовала или не захотела поднимать трубку. Я оставил послание на автоответчике.
«Послушай, Барбара. Ты абсолютно не поняла то письмо. Алексис рассказывала о своих фантазиях, а не – повторяю – не о том, что произошло на самом деле. Письмо со мной. Давай спокойно сядем и вместе прочтем эту чертовую бумажку. Ты все поймешь. Пожалуйста, позвони мне».
Может быть, она и позвонит, но я был уверен в обратном. И кроме того, куда она мне позвонит? Телефон на старой квартире не работал. Так что придется поехать в Палисэйдз и поговорить с ней. Но у меня не было желания делать это сию минуту. Лучше сначала привести мозги в порядок.
Квартира действовала на меня угнетающе. Я провел в ней час, то садясь, то бродя из угла в угол, пытаясь избежать воспоминаний о своем прошлом, об ужасной жизни с матерью, когда, она совершенно не считаясь со мной, приводила домой мужчин.
Когда я вставал утром в школу, в квартире пахло сексом и виски. Мать была в постели с кем-нибудь. Как-то утром у нее было сразу двое мужиков.
Разве я смогу жить здесь? Конечно, нет. Я вышел из дома, чтобы поесть.
Я заказал слишком много «суши» и не допил вино. Решив, что нужно расслабиться, отправился на вечеринку в Уэст-Голливуд. Можно было догадаться, что ничего хорошего из этого не выйдет. Мне пришлось отвечать на неизбежные вопросы:
– Почему Барбара не с тобой?.. Я слышал, что от тебя Алексис ушла… Что случилось? Я думал, что она будет всегда работать на тебя… Но, с другой стороны, твоя новая секретарша – потрясающая женщина. Пол говорил мне, что она великолепна.
Я кивал и лгал или увиливал от ответов, пока не наткнулся на Пола.
– Ты больше не обдумывал ту идею Джо?
– Мне кажется, что я все решил. Устрой мне встречу, и я все выложу. Это действительно здорово.
– Расскажи, – попросил я.
– Это будет классическая история об унижении, кончающаяся трагедией. Она начинается вполне невинно. Герой встречает героиню и влюбляется в нее. Она постепенно начинает распоряжаться его жизнью и полностью меняет ее. Она заставляет его все изменить. Он покидает свою старую квартиру и переезжает на другую, обставленную ею. Она заставляет его стричься по-другому, носить другую одежду, есть то, что он раньше не любил. Все советуют ему одуматься, но он не слушает советов.
– Почему?
– Он все понимает, но ему это нравится. Он думает, что все идет к лучшему. Понимаешь, в этом-то и состоит суть. Во многих отношениях для него все меняется к лучшему. Он становится более уверенным в себе, обретает успех. Его друзья даже начинают завидовать ему. Но однажды она предлагает ему убить кого-то.
– Даже так?
– Да. Она хочет убить кого-то, кто стоит на его пути, соперника в бизнесе. Он, конечно, испуган. Он не хочет это делать. Но она грозит бросить его, уйти. Он говорит ей, что не может никого убить. И она уходит от него. Его дела резко ухудшаются. Он много пьет, дебоширит. В конце концов, он возвращается к ней и соглашается на убийство. Они планируют его и вместе выполняют. Она награждает его всеми возможными видами секса. Когда этот парень убран с дороги, дела главного героя идут в гору. Но теперь она командует им. Он становится ее лакеем. Их роли меняются. Теперь она возглавляет дело, а он ее помощник.
– А убийство? Их поймали?
– В убийстве обвиняют кого-то другого, идет суд, его приговаривают к пожизненному заключению. Теперь героиня полностью командует героем, вытирает об него ноги. Она получает то, что хочет, и он счастлив.
– Почему он счастлив?
– Потому что он из тех людей, которые всю жизнь втайне мечтают, чтобы ими кто-то управлял. Она открывает в нем такое желание, и удовлетворяет его. Поэтому он счастлив.
– Джо никогда не снимет такой фильм. Слишком мрачно.
– Нет, совсем нет. Просто странная история любви со счастливым концом.
– Ты действительно думаешь, что такой фильм будет иметь коммерческий успех? – спросил я у Пола.
– Конечно. Никуда он не денется. Вспомни, что ты сам сказал при нашей первой встрече: «Любой фильм может иметь успех, если хорошо сделан».
Он был прав. Я говорил такие слова. Мне не хотелось спорить с Полом по мелочам.
– Ладно. Утром я позвоню Джо и устрою встречу.
– Выше голову! Ты будешь очень удивлен. Я собираюсь назвать фильм «Лулу».
Я рано уехал с вечеринки и вернулся на квартиру. В сюжете, придуманном Полом, было что-то по-настоящему шокирующее. Может ли кто-нибудь быть счастлив, находясь в зависимости от другого человека?
Я включил торшер из розового стекла, чтобы перечитать письмо Алексис. Я хотел подготовиться к спору с Барбарой. Она с такой легкостью победила меня в офисе на глазах Урсулы. Я посмотрел на часы: десять сорок пять. Наверно, Урсула кончила обедать. Пьет ли она вино? По ее виду не скажешь.
На второй странице письма я остановился и начал перечитывать с начала: «… потом, когда вы отвезли меня домой, вы попросили разрешения подняться… Впрочем, остальное вы знаете… Это было чудесно!» Минутку! Алексис написала что-то вроде «Я пригласила вас подняться». Она не говорила, что разрешения подняться просил я. Я вернулся назад и прочел: «… мой разум желал бы, чтобы вы никогда не прикасались ко мне, но я знаю, что это было…»
«Желала бы, чтобы вы никогда не прикасались ко мне». Алексис не писала этого. Я точно помнил ее фразу: «Мой разум понимал, что вы никогда не прикасались ко мне…»
Это не то письмо!
Наконец пришло прозрение. Я прочел: «Р. S. В воскресенье, в 3.15, звонила Фелисити. Она очень сердилась, что вы не позвонили ей, и долго ругалась. Она знает о связи между нами. А.»
Не сошел ли я с ума? Я не мог быть введен в такое заблуждение при первом чтении письма. Теперь я понимал причину бурной реакции Барбары. Это письмо было не тем письмом, что написала Алексис. Его подделали.
КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ
Войдя в офис, я почувствовал лимонный запах и включил свет. Внезапно раздался тихий всплеск, как будто проснулась рыба в аквариуме. Может, она и ту рыбку убила? Я принялся искать письмо – письмо Алексис. Я обыскал все – ящики моего стола, папки, стопки журналов, даже ящики стола Алексис, где хранились канцелярские принадлежности. Я искал письмо не там, куда мог положить его, а там, где она могла его спрятать. Я снова стал детективом. Утром нужно подвергнуть ее допросу.
«Зачем вы это сделали? Я знаю, что это ваша работа, но не знаю – почему. Что вы хотите от меня?» Я не стану изображать гнев, буду спокоен, но озабочен.
Вскоре я прекратил поиски. Если она подделала письмо, то не оставила бы улику в офисе.
Я уже закрывал ящик со скрепками для бумаги и липкой лентой, когда увидел маленький целлофановый пакет. В нем находилась пара красных шелковых трусов. Ее трусов.
Я перевернул пакет, разорвал целлофан и вытащил трусы, чувствуя ладонями мягкий шелковистый материал. Я растянул резинку, представляя, как она надевает их. Она сидела на краю кровати, одетая в красную блузку. Я не мог сказать, есть ли на ней лифчик или нет. Она наклонилась, чтобы натянуть трусы. Подняв одну ногу, просунула ступню в дырку. Темный треугольник волос поблескивал в мерцающем оранжевом свете – огне свечи или камина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34