С ее губ сорвался приглушенный крик. Ее ноги раздвинулись, затем сомкнулись. Внезапно она перевернулась на правый бок – прочь от меня. Я не видел ее лица, когда ее тело начали сотрясать конвульсии. Потом она снова повернулась ко мне. Казалось, что ее лицо искажено болью. Она закричала, подняла руку и засунула пальцы в рот. Она прокусила их до костей. Потом она наклонилась. Казалось, что невидимые нити привязывают ее к кровати. Я видел умирающую женщину.
Это зрелище сильно отличалось от наших совместных занятий сексом. Ее агонизирующие движения, похожие на эпилептический припадок, испугали меня. Когда она была со мной, с ней не происходило ничего подобного. Ее тело изогнулось в жестоком возбуждении. Она не могла освободиться и умирала под пыткой. И я был ее мучителем. Думая о себе, как о ее вчерашней жертве, сегодня я видел в себе мстителя. Я заставил ее делать то, что она сделала для меня.
Внезапно я почувствовал ужасную головную боль. Это женское тело, извивающееся передо мной, было отражением моего собственного отчаяния. Я сжал зубы, когда Урсула начала кричать. Ее вопли исходили из меня. В моей голове раздался хлопок, как будто взорвались кровеносные сосуды. Жилы напряглись до предела в моем теле, в бедрах, в плечах.
Урсула дрожала, когда я залез в кровать и стянул с нее платье. Ее белоснежные трусики промокли, черные волосы под тканью были похожи на шрамы. Я стянул трусы, но не стал снимать их совсем. Головная боль усиливалась. У меня не было времени снимать брюки. Я хотел любить ее ртом.
Я раздвигал ее ноги все шире и шире. Мой рот, нос, подбородок – все было выпачкано в ее влаге. Я подсунул под нее руки и схватил за ягодицы. Начав сосать ее клитор, я вставил два пальца правой руки в нее сзади.
Ее таз начал вращаться, дергая мою руку вверх, вытаскивая ее из-под покрывала. У нее снова начался оргазм. Урсула сжала бедра, поймав мою руку как в мышеловку. Мне казалось, что я нахожусь далеко отсюда, где-то совсем в другом месте. Задыхающийся оргазм Урсулы передался мне. Но мы были разделены. Я прокричал внутрь ее тела в приглушенном экстазе: «Боже, как я люблю тебя!»
Потом, когда она лизала мое лицо, и боль прошла, я вспомнил, как произнес эти слова. Но было ли это честное признание, которого я никогда раньше не допускал, или просто другой способ констатации факта? Того факта, что я любил не ее, а себя?
ПОЩЕЧИНА
Урсула вручила мне «Таймс», указав на короткую заметку под заголовком «АГЕНТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ». Она не выдала никаких комментариев, а просто продолжала говорить по телефону, как будто эта заметка имела не больше значения, чем пустые сплетни в «Голливудском репортере». В заметке говорилось, что тело Ларри Кэмпбелла обнаружено в комнате мотеля и что полиция ведет расследование. Я все еще держал газету в руке, когда в офис вошел Оз.
– Уже знаешь? – Оз тоже держал в руке газету, сложенную на той же странице.
– Ужас, – сказал я.
– Для кого? Слушай, парень, ты же получил нового клиента!
Оз старался не улыбаться, протягивая мне руку. Когда мы пожали руки, он повернулся к Урсуле.
– Не найдется ли чего-нибудь выпить?
– Ты же не собираешься праздновать смерть человека? – удивился я.
– Разумеется, собираюсь. – Оз внезапно обнял меня, прижал к себе и поцеловал.
Когда Урсула принесла из холодильника «Боллинджер», Оз и ее поцеловал.
– Этим утром в городе будет много счастливых людей, – заявил Оз.
– Он правда был таким плохим человеком? – спросила Урсула.
– Чудовищем.
– Но он был храбрый человек. Насколько я слышала, он ничего не боялся.
Слова Урсулы прозвучали очень искренне. Она сожалела о содеянном? Нет. В ее словах слышался осуждающий тон. Тогда какого хрена она это сказала? Очередная маска, заглянуть за которую труднее, чем за предыдущие.
– Интересно, кто это сделал? – произнес Оз. – Что Ларри делал в номере мотеля?
– А что другие делают в номере мотеля? – спросила Урсула.
– Как будто вы не знаете.
Ей не надо было этого говорить. Храбрость – вещь хорошая, но опасная. По неосторожности можно проговориться. Что скажет Оз, если узнает правду? Пойдет ли он в полицию?
Когда Урсула наклонилась, чтобы подлить шампанского мне в бокал, я увидел маленькие бледные груди в вырезе ее черного платья – точно так же, как в зеркале в коридоре отеля. Сейчас мне казалось, что я был там в предыдущей жизни. Неизвестно почему у меня заныло сердце. Раньше при этом виде у меня бы затвердело в брюках. Я ощутил прилив нежности, грустных воспоминаний, печали, чего со мной никогда не было.
– Надеюсь, убийцу не поймают, – сказал Оз. – Ты знаешь, что только тринадцать или четырнадцать процентов убийств, совершаемых в этом городе, раскрываются? Чертовски хорошая ставка для убийцы, ты не находишь?
Вероятно, на моем лице отразилась боль.
– Ох, Мэсон, извини, я не хотел этого говорить. После того, как твоя мать… и все такое. Извини.
– Все в порядке, Оз. Я уже почти забыл об этом. Оз допил свой бокал, поднялся, снова пожал мне руку и ушел, помахав Урсуле и послав ей воздушный поцелуй.
Вечером я отправился домой, следуя за ее машиной. Домой? Едва ли я мог назвать ее дом своим домом. Но все же это было единственное место, где меня ждали, единственное место, куда я хотел ехать.
Когда я поднялся наверх, Урсула уже ждала меня – голая. Она жадно и с любовью поцеловала меня. Она хотела меня. Как всегда, противиться ей было невозможно. Мы начали заниматься любовью стоя. Я чувствовал себя сильным, могущественным. В моих руках существо, полное любви. Во мне не было никакого гнева, он давно прошел. Когда она прижималась ко мне, я чувствовал себя гигантом, на которого взбирается крохотная женщина.
Мы легли на кровать. Стянув с меня носки, Урсула гладила и целовала мою ногу.
Этот секс в тишине был великолепен. Правда, сейчас в оргазм входил только я. Но не она.
Мы заключили между собой нечто вроде перемирия, что оказалось очень кстати, потому что следующие две недели в офисе были самым напряженным временем, какое я когда-либо знал. Когда разнеслась весть, что Оз присоединился к «Мэсону Эллиотту и Компаньонам», я получил дюжину заявок от потенциальных клиентов. Я входил в моду, все хотели работать со мной. Хотя я жил в городе много лет, про меня как будто только сейчас узнали. И все из-за убийства.
– Мне хочется на выходные уехать куда-нибудь, – заявила Урсула.
– Куда?
– Дай мне придумать. Я не буду говорить. Это будет сюрприз для тебя.
Очередной сюрприз, – подумал я. Но Урсула находилась в таком лучезарном настроении, что я не возражал. Я действительно хотел отдохнуть пару дней, так как был совершенно истощен. Но я не нуждался в путешествии.
В пятницу в середине дня мы прибыли в аэропорт. Когда мы подошли к стойке «Дельты», и Урсула достала билеты, я все понял. Я догадался, куда она везет меня. Вырвав у нее из рук свой билет, я взглянул на него. Альбукерке.
– Мы никуда не едем!
– Не дури.
– Ты лгала мне!
– О чем ты говоришь?
– Мы возвращаемся.
Я снял свою сумку с весов и пошел прочь. Урсула звала меня, но я не обернулся. У меня кружилась голова. Я нашел ее машину на временной стоянке.
– Я сяду за руль.
– Нет, это моя машина.
– Я сказал: я сяду за руль. Дай мне ключи. Урсула молча открыла свою сумочку и дала мне ключи. Я открыл дверь со стороны водителя и сел в машину, захлопнув дверку. Нагнувшись, открыл дверь для нее. Я завел «хонду» и тронулся с места раньше, чем она закрыла свою дверку.
– Осторожней, – напомнила она.
Несмотря на всю свою решимость, я не слишком представлял, как мне поступать. Я не собирался выяснять отношения прямо сейчас, в машине. Пусть она подождет, пока мы не вернемся домой. По пути я раз или два бросал на Урсулу взгляд. Она глядела на меня – как я решил, в ожидании взрыва.
Почему она не сказала мне раньше? Ведь молчать было бессмысленно. Конечно, она была в Нью-Мексико. Конечно, она была в отеле. Она следила за мной, выслеживала меня, лезла в мою жизнь. Она поставила на меня капкан, и я заглотил наживку целиком. И в результате произошло убийство. Мне по-прежнему было трудно выговорить это слово, даже про себя.
Я оставил сумку в багажнике машины. Урсула шла за мной в дом, как собачка. Сука. В холле я начал допрос.
– Сколько времени ты следила за мной?
– Несколько недель. В первый раз я увидела тебя в бассейне в «Бель-Аж», когда ты плавал. Затем я снова увидела тебя в баре «Беверли-Уилшир».
– Чего ты хотела?
– Только тебя.
– Сумасшедшая.
– Разве? А тебе никогда не приходилось видеть кого-нибудь и желать познакомиться с ним?
– Я никогда не делал того, что сделала ты.
– Тебе должно льстить, что женщина так сильно хочет тебя.
– Льстить? Я чувствую себя так, как будто меня использовали.
– О Боже! Использовали? Оскорбили? Бедняжка! Мужчине можно преследовать женщину, правда? Но если женщина бегает за мужчиной, то она сумасшедшая. Больная. Она оскорбляет его своим вниманием.
– Не говори чепухи.
– Ты злишься, потому что пострадала твоя гордость. Твоя дурацкая мужская гордость.
Урсула начала подниматься по лестнице. Теперь я шел за ней.
Мы вошли в спальню.
– Поцелуй меня, – попросила Урсула.
– Иди к черту. – Я чувствовал, как к лицу приливает кровь и непроизвольно сжал кулаки.
– Ты хочешь ударить меня?
«Да», – подумал я, – хочу. Но я никогда в жизни не поднимал руку на женщину.
– Если хочешь, то давай.
Она поспешно начала раздеваться, как будто собиралась трахаться. Подняв ногу, она переступила через трусы, и откинула их левой ступней. Затем подошла ко мне, вытянув руки по бокам. Она заглянула мне в глаза и стала ждать.
– Ударь меня.
– Теперь ты несешь чепуху.
– Неужели?
Внезапным движением она шлепнула ладонью мне по груди.
– Не пытайся спровоцировать меня. Я не поддамся.
– Уже спровоцировала. Будь честным.
– Честным? Боже мой, неужели ты можешь говорить о честности?!
– Если ты хочешь, чтобы я извинилась за то, что сделала, то не дождешься. А если хочешь наказать меня, я не возражаю.
– Я только хочу знать – зачем все это было.
– Ну уж нет. Я не буду объяснять.
– Послушай, Урсула…
Она размахнулась и ударила меня в живот. Я задохнулся от боли и ударил ее в левое плечо. Она зашаталась.
– Так лучше, – прошептала она. – Ну, давай еще.
– Хватит. – Холодная злоба залила мой мозг. – Прекрати немедленно. – Я понимал, что на самом деле приказываю себе.
– Поцелуй меня.
Она приблизила свое лицо ко мне, и я дал ей пощечину – со всей силы. Урсула боком упала на кровать, ее тело скользнуло с края на пол, и она замерла.
Я не мог поверить тому, что в самом деле ударил ее. Казалось, что кто-то другой двигал моей рукой, использовал мою силу. Я опустился на ковер рядом с ее неподвижным телом.
На мгновение мне показалось, что она мертва, что я убил ее. Я склонился над ее лицом. Глаза Урсулы были закрыты. Затем я увидел, как пульсируют вены на ее шее. Жива. Я глубоко вздохнул. У меня не было понятия, насколько сильно я ударил ее по лицу – по тому лицу, что преследовало меня. В этот момент жестокости я полностью перестал владеть собой.
Урсула открыла глаза и взглянула на меня. Она ничего не говорила. Она глядела на меня так, как будто никогда раньше не видела. Абсолютный незнакомец, как принц в сказке, разбудивший спящую принцессу. Но не нежным поцелуем, а жестокой пощечиной.
Наконец, Урсула встала. Ее лицо исказилось от боли. Она медленно пересекла спальню и удалилась в ванную. В первый раз с тех пор, как я узнал ее, она закрыла передо мной дверь.
Я сел на стул и принялся ждать, чувствуя головокружение, как будто ударили меня, а не ее. В высоком зеркале я видел свое отражение. Потом дверь в ванную отворилась, и появилась Урсула, закутанная в длинное фиолетовое полотенце. Она положила на лицо какой-то крем.
– Ты бы лучше уходил, – произнесла она. Ее голос был спокоен.
Я не мог прочесть выражения ее лица. Извинись. Но я не мог извиниться. Жестокость еще не покинула меня. Урсула вернулась в ванную и закрыла дверь. Я спустился вниз и вышел из дома. Больше я никогда ее не увижу.
В ярком солнечном свете я тащился назад в квартиру моего детства. К старому зеркалу, в старую спальню.
В своем дипломате я нес «последнюю волю» Фелисити и ее завещание. Ее убийство тоже изменило мою жизнь. Я знал, что у нее водятся деньги, но до тех пор, пока не посетил офис ее адвоката, не имел понятия, сколько именно. Я воображал, что акт составления формального завещания противоречит темпераменту моей матери. Я предчувствовал, что даже если ее завещание существует, то оно будет очередным оскорблением. Никаких денег тебе не дам, корми себя сам.
Адвокат, как будто сошедший со страниц Диккенса, был весьма пунктуален. Земельные владения Фелисити оценивались в 400 000 долларов. Ее ювелирные украшения хранились в банке. По страховке причиталось 268 300 долларов. На ее текущем счету числилось 23 000 долларов, и на депозите – 200 000. Ее квартира могла потянуть примерно на 450 000 долларов. Квартира, в которой я сейчас сидел, могла быть продана за 290 000 тысяч. Итак, я могу получить полтора миллиона и стать богатым человеком. Кроме того, мой офис процветал.
Вернувшись в офис, я сел за стол и попытался читать, но не мог сосредоточиться. Тогда я пересел за стол Урсулы. Как все будет теперь, без нее? Посмотрел на ее пачку сигарет, на книгу, которую она принесла в офис – «Пропащая» Д. X. Лоуренса. Я вспомнил, как однажды ночью она читала ее мне в постели.
В ящике стола я нашел ее расческу и гребень, губную помаду и флакон духов под названием «Присутствие». Я никогда не слышал этого названия, названия лимонного запаха, который вел меня к ней. А ее фамилия – действительно «Бакстер»? Чего я искал с самого начала? Только секса? Урсула заинтриговала и очаровала меня чуть ли не до потери рассудка. Но что она обещала? И какую цену пришлось заплатить?
Я думал о расследовании. Полиция так и не узнала, кто убил Фелисити. А теперь вдобавок Ларри. Может быть, нужно пойти в полицию, признаться во всем, рассказать об Урсуле, покончить с этим делом? Но почему-то я не мог этого сделать. Урсула хранила мне верность. Она заботилась обо мне, когда я нуждался в этом. Когда я хотел обожания, она любила меня. Она пошла даже дальше и ради меня совершила убийство. Она столько всего сделала для меня, и теперь я отвечал за нее. Кроме того, я боялся ее. Она имела надо мной какую-то власть. Если кто-нибудь спросил бы меня, люблю ли я ее, то что я мог ответить?
Когда я утром в воскресенье проснулся на диване, Урсула была рядом – с принадлежностями для бритья, свежей одеждой и чашкой кофе. Она снова оделась в черное. Как будто, проснувшись, я попал в сон о прошлом. Но реальность давала знать о себе на ее лице, где не левой щеке красовался синяк. Впоследствии она объясняла тем, кто спрашивал, что попала в дорожное происшествие.
Она нежно поцеловала меня и погладила по лицу. Внутренне я поморщился. Она что, пытается извиниться передо мной? Сказать: «Я знаю, что ты этого не хотел»? Но о ссоре не было сказано ни слова. Никакой ссоры не было. Может быть, мы просто поспорили по мелочам, и теперь все забыто и никто не виноват. В понедельник мы вернемся к делам, как в прежние времена. Это раздражало меня.
Во время моей встречи с Полом Джасперсом Урсула была в наилучшей форме: я имею в виду – интеллектуально. Мы оба прочли двадцатистраничный набросок сценария «La Belle Dame Sans Merci», и теперь обсуждали сценарий, прежде чем переслать его Джо Рэнсому для одобрения.
– Так что вы думаете? – Пол посмотрел на меня, потом на Урсулу.
– Потрясающе, – сказал я.
– Абсолютно, – согласилась она. – Хотя мне все-таки хочется побольше узнать о ее мотивах. Сейчас ее поведение выглядит немного деструктивным. На ней по-прежнему лежит штамп роковой женщины.
– Согласен. – Произнося эти слова, я не мог взглянуть на. Урсулу. Возможно, она говорила о нас. «Я – не невменяемая убийца» – вот что она подразумевала своими словами.
Пол объяснил свой замысел.
– Мне казалось, что я достаточно осветил эту тему в ее отношениях с сестрой. Сестра понимает ее, потому что когда-то с ней случилось точно то же. Но она, то есть сестра, отступает, в то время как наша героиня идет до конца.
Есть ли у Урсулы сестра? Почему я никогда не спрашивал? Я так мало о ней знаю. И здесь мои суждения были поверхностны. Как я мог знать, что стоит за ее действиями? Я мог судить ее и то, что она сделала, только по внешним проявлениям.
– Один французский писатель однажды сказал: «Toutes les femmes sont fatalles», – процитировала Урсула.
– Что это означает? – спросил я.
– «Все женщины – роковые женщины», – перевел Пол. – Итак, при соответствующих обстоятельствах, при соответствующих условиях, если вам так нравится, каждая женщина может иметь такую власть над мужчиной.
– А мужчины?
– Думаю, что и мужчины тоже, – сказал Пол.
– Роковые мужчины, – добавила Урсула.
НА ПЛЯЖЕ
Шла четвертая неделя после Ларри Кэмпбелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Это зрелище сильно отличалось от наших совместных занятий сексом. Ее агонизирующие движения, похожие на эпилептический припадок, испугали меня. Когда она была со мной, с ней не происходило ничего подобного. Ее тело изогнулось в жестоком возбуждении. Она не могла освободиться и умирала под пыткой. И я был ее мучителем. Думая о себе, как о ее вчерашней жертве, сегодня я видел в себе мстителя. Я заставил ее делать то, что она сделала для меня.
Внезапно я почувствовал ужасную головную боль. Это женское тело, извивающееся передо мной, было отражением моего собственного отчаяния. Я сжал зубы, когда Урсула начала кричать. Ее вопли исходили из меня. В моей голове раздался хлопок, как будто взорвались кровеносные сосуды. Жилы напряглись до предела в моем теле, в бедрах, в плечах.
Урсула дрожала, когда я залез в кровать и стянул с нее платье. Ее белоснежные трусики промокли, черные волосы под тканью были похожи на шрамы. Я стянул трусы, но не стал снимать их совсем. Головная боль усиливалась. У меня не было времени снимать брюки. Я хотел любить ее ртом.
Я раздвигал ее ноги все шире и шире. Мой рот, нос, подбородок – все было выпачкано в ее влаге. Я подсунул под нее руки и схватил за ягодицы. Начав сосать ее клитор, я вставил два пальца правой руки в нее сзади.
Ее таз начал вращаться, дергая мою руку вверх, вытаскивая ее из-под покрывала. У нее снова начался оргазм. Урсула сжала бедра, поймав мою руку как в мышеловку. Мне казалось, что я нахожусь далеко отсюда, где-то совсем в другом месте. Задыхающийся оргазм Урсулы передался мне. Но мы были разделены. Я прокричал внутрь ее тела в приглушенном экстазе: «Боже, как я люблю тебя!»
Потом, когда она лизала мое лицо, и боль прошла, я вспомнил, как произнес эти слова. Но было ли это честное признание, которого я никогда раньше не допускал, или просто другой способ констатации факта? Того факта, что я любил не ее, а себя?
ПОЩЕЧИНА
Урсула вручила мне «Таймс», указав на короткую заметку под заголовком «АГЕНТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ». Она не выдала никаких комментариев, а просто продолжала говорить по телефону, как будто эта заметка имела не больше значения, чем пустые сплетни в «Голливудском репортере». В заметке говорилось, что тело Ларри Кэмпбелла обнаружено в комнате мотеля и что полиция ведет расследование. Я все еще держал газету в руке, когда в офис вошел Оз.
– Уже знаешь? – Оз тоже держал в руке газету, сложенную на той же странице.
– Ужас, – сказал я.
– Для кого? Слушай, парень, ты же получил нового клиента!
Оз старался не улыбаться, протягивая мне руку. Когда мы пожали руки, он повернулся к Урсуле.
– Не найдется ли чего-нибудь выпить?
– Ты же не собираешься праздновать смерть человека? – удивился я.
– Разумеется, собираюсь. – Оз внезапно обнял меня, прижал к себе и поцеловал.
Когда Урсула принесла из холодильника «Боллинджер», Оз и ее поцеловал.
– Этим утром в городе будет много счастливых людей, – заявил Оз.
– Он правда был таким плохим человеком? – спросила Урсула.
– Чудовищем.
– Но он был храбрый человек. Насколько я слышала, он ничего не боялся.
Слова Урсулы прозвучали очень искренне. Она сожалела о содеянном? Нет. В ее словах слышался осуждающий тон. Тогда какого хрена она это сказала? Очередная маска, заглянуть за которую труднее, чем за предыдущие.
– Интересно, кто это сделал? – произнес Оз. – Что Ларри делал в номере мотеля?
– А что другие делают в номере мотеля? – спросила Урсула.
– Как будто вы не знаете.
Ей не надо было этого говорить. Храбрость – вещь хорошая, но опасная. По неосторожности можно проговориться. Что скажет Оз, если узнает правду? Пойдет ли он в полицию?
Когда Урсула наклонилась, чтобы подлить шампанского мне в бокал, я увидел маленькие бледные груди в вырезе ее черного платья – точно так же, как в зеркале в коридоре отеля. Сейчас мне казалось, что я был там в предыдущей жизни. Неизвестно почему у меня заныло сердце. Раньше при этом виде у меня бы затвердело в брюках. Я ощутил прилив нежности, грустных воспоминаний, печали, чего со мной никогда не было.
– Надеюсь, убийцу не поймают, – сказал Оз. – Ты знаешь, что только тринадцать или четырнадцать процентов убийств, совершаемых в этом городе, раскрываются? Чертовски хорошая ставка для убийцы, ты не находишь?
Вероятно, на моем лице отразилась боль.
– Ох, Мэсон, извини, я не хотел этого говорить. После того, как твоя мать… и все такое. Извини.
– Все в порядке, Оз. Я уже почти забыл об этом. Оз допил свой бокал, поднялся, снова пожал мне руку и ушел, помахав Урсуле и послав ей воздушный поцелуй.
Вечером я отправился домой, следуя за ее машиной. Домой? Едва ли я мог назвать ее дом своим домом. Но все же это было единственное место, где меня ждали, единственное место, куда я хотел ехать.
Когда я поднялся наверх, Урсула уже ждала меня – голая. Она жадно и с любовью поцеловала меня. Она хотела меня. Как всегда, противиться ей было невозможно. Мы начали заниматься любовью стоя. Я чувствовал себя сильным, могущественным. В моих руках существо, полное любви. Во мне не было никакого гнева, он давно прошел. Когда она прижималась ко мне, я чувствовал себя гигантом, на которого взбирается крохотная женщина.
Мы легли на кровать. Стянув с меня носки, Урсула гладила и целовала мою ногу.
Этот секс в тишине был великолепен. Правда, сейчас в оргазм входил только я. Но не она.
Мы заключили между собой нечто вроде перемирия, что оказалось очень кстати, потому что следующие две недели в офисе были самым напряженным временем, какое я когда-либо знал. Когда разнеслась весть, что Оз присоединился к «Мэсону Эллиотту и Компаньонам», я получил дюжину заявок от потенциальных клиентов. Я входил в моду, все хотели работать со мной. Хотя я жил в городе много лет, про меня как будто только сейчас узнали. И все из-за убийства.
– Мне хочется на выходные уехать куда-нибудь, – заявила Урсула.
– Куда?
– Дай мне придумать. Я не буду говорить. Это будет сюрприз для тебя.
Очередной сюрприз, – подумал я. Но Урсула находилась в таком лучезарном настроении, что я не возражал. Я действительно хотел отдохнуть пару дней, так как был совершенно истощен. Но я не нуждался в путешествии.
В пятницу в середине дня мы прибыли в аэропорт. Когда мы подошли к стойке «Дельты», и Урсула достала билеты, я все понял. Я догадался, куда она везет меня. Вырвав у нее из рук свой билет, я взглянул на него. Альбукерке.
– Мы никуда не едем!
– Не дури.
– Ты лгала мне!
– О чем ты говоришь?
– Мы возвращаемся.
Я снял свою сумку с весов и пошел прочь. Урсула звала меня, но я не обернулся. У меня кружилась голова. Я нашел ее машину на временной стоянке.
– Я сяду за руль.
– Нет, это моя машина.
– Я сказал: я сяду за руль. Дай мне ключи. Урсула молча открыла свою сумочку и дала мне ключи. Я открыл дверь со стороны водителя и сел в машину, захлопнув дверку. Нагнувшись, открыл дверь для нее. Я завел «хонду» и тронулся с места раньше, чем она закрыла свою дверку.
– Осторожней, – напомнила она.
Несмотря на всю свою решимость, я не слишком представлял, как мне поступать. Я не собирался выяснять отношения прямо сейчас, в машине. Пусть она подождет, пока мы не вернемся домой. По пути я раз или два бросал на Урсулу взгляд. Она глядела на меня – как я решил, в ожидании взрыва.
Почему она не сказала мне раньше? Ведь молчать было бессмысленно. Конечно, она была в Нью-Мексико. Конечно, она была в отеле. Она следила за мной, выслеживала меня, лезла в мою жизнь. Она поставила на меня капкан, и я заглотил наживку целиком. И в результате произошло убийство. Мне по-прежнему было трудно выговорить это слово, даже про себя.
Я оставил сумку в багажнике машины. Урсула шла за мной в дом, как собачка. Сука. В холле я начал допрос.
– Сколько времени ты следила за мной?
– Несколько недель. В первый раз я увидела тебя в бассейне в «Бель-Аж», когда ты плавал. Затем я снова увидела тебя в баре «Беверли-Уилшир».
– Чего ты хотела?
– Только тебя.
– Сумасшедшая.
– Разве? А тебе никогда не приходилось видеть кого-нибудь и желать познакомиться с ним?
– Я никогда не делал того, что сделала ты.
– Тебе должно льстить, что женщина так сильно хочет тебя.
– Льстить? Я чувствую себя так, как будто меня использовали.
– О Боже! Использовали? Оскорбили? Бедняжка! Мужчине можно преследовать женщину, правда? Но если женщина бегает за мужчиной, то она сумасшедшая. Больная. Она оскорбляет его своим вниманием.
– Не говори чепухи.
– Ты злишься, потому что пострадала твоя гордость. Твоя дурацкая мужская гордость.
Урсула начала подниматься по лестнице. Теперь я шел за ней.
Мы вошли в спальню.
– Поцелуй меня, – попросила Урсула.
– Иди к черту. – Я чувствовал, как к лицу приливает кровь и непроизвольно сжал кулаки.
– Ты хочешь ударить меня?
«Да», – подумал я, – хочу. Но я никогда в жизни не поднимал руку на женщину.
– Если хочешь, то давай.
Она поспешно начала раздеваться, как будто собиралась трахаться. Подняв ногу, она переступила через трусы, и откинула их левой ступней. Затем подошла ко мне, вытянув руки по бокам. Она заглянула мне в глаза и стала ждать.
– Ударь меня.
– Теперь ты несешь чепуху.
– Неужели?
Внезапным движением она шлепнула ладонью мне по груди.
– Не пытайся спровоцировать меня. Я не поддамся.
– Уже спровоцировала. Будь честным.
– Честным? Боже мой, неужели ты можешь говорить о честности?!
– Если ты хочешь, чтобы я извинилась за то, что сделала, то не дождешься. А если хочешь наказать меня, я не возражаю.
– Я только хочу знать – зачем все это было.
– Ну уж нет. Я не буду объяснять.
– Послушай, Урсула…
Она размахнулась и ударила меня в живот. Я задохнулся от боли и ударил ее в левое плечо. Она зашаталась.
– Так лучше, – прошептала она. – Ну, давай еще.
– Хватит. – Холодная злоба залила мой мозг. – Прекрати немедленно. – Я понимал, что на самом деле приказываю себе.
– Поцелуй меня.
Она приблизила свое лицо ко мне, и я дал ей пощечину – со всей силы. Урсула боком упала на кровать, ее тело скользнуло с края на пол, и она замерла.
Я не мог поверить тому, что в самом деле ударил ее. Казалось, что кто-то другой двигал моей рукой, использовал мою силу. Я опустился на ковер рядом с ее неподвижным телом.
На мгновение мне показалось, что она мертва, что я убил ее. Я склонился над ее лицом. Глаза Урсулы были закрыты. Затем я увидел, как пульсируют вены на ее шее. Жива. Я глубоко вздохнул. У меня не было понятия, насколько сильно я ударил ее по лицу – по тому лицу, что преследовало меня. В этот момент жестокости я полностью перестал владеть собой.
Урсула открыла глаза и взглянула на меня. Она ничего не говорила. Она глядела на меня так, как будто никогда раньше не видела. Абсолютный незнакомец, как принц в сказке, разбудивший спящую принцессу. Но не нежным поцелуем, а жестокой пощечиной.
Наконец, Урсула встала. Ее лицо исказилось от боли. Она медленно пересекла спальню и удалилась в ванную. В первый раз с тех пор, как я узнал ее, она закрыла передо мной дверь.
Я сел на стул и принялся ждать, чувствуя головокружение, как будто ударили меня, а не ее. В высоком зеркале я видел свое отражение. Потом дверь в ванную отворилась, и появилась Урсула, закутанная в длинное фиолетовое полотенце. Она положила на лицо какой-то крем.
– Ты бы лучше уходил, – произнесла она. Ее голос был спокоен.
Я не мог прочесть выражения ее лица. Извинись. Но я не мог извиниться. Жестокость еще не покинула меня. Урсула вернулась в ванную и закрыла дверь. Я спустился вниз и вышел из дома. Больше я никогда ее не увижу.
В ярком солнечном свете я тащился назад в квартиру моего детства. К старому зеркалу, в старую спальню.
В своем дипломате я нес «последнюю волю» Фелисити и ее завещание. Ее убийство тоже изменило мою жизнь. Я знал, что у нее водятся деньги, но до тех пор, пока не посетил офис ее адвоката, не имел понятия, сколько именно. Я воображал, что акт составления формального завещания противоречит темпераменту моей матери. Я предчувствовал, что даже если ее завещание существует, то оно будет очередным оскорблением. Никаких денег тебе не дам, корми себя сам.
Адвокат, как будто сошедший со страниц Диккенса, был весьма пунктуален. Земельные владения Фелисити оценивались в 400 000 долларов. Ее ювелирные украшения хранились в банке. По страховке причиталось 268 300 долларов. На ее текущем счету числилось 23 000 долларов, и на депозите – 200 000. Ее квартира могла потянуть примерно на 450 000 долларов. Квартира, в которой я сейчас сидел, могла быть продана за 290 000 тысяч. Итак, я могу получить полтора миллиона и стать богатым человеком. Кроме того, мой офис процветал.
Вернувшись в офис, я сел за стол и попытался читать, но не мог сосредоточиться. Тогда я пересел за стол Урсулы. Как все будет теперь, без нее? Посмотрел на ее пачку сигарет, на книгу, которую она принесла в офис – «Пропащая» Д. X. Лоуренса. Я вспомнил, как однажды ночью она читала ее мне в постели.
В ящике стола я нашел ее расческу и гребень, губную помаду и флакон духов под названием «Присутствие». Я никогда не слышал этого названия, названия лимонного запаха, который вел меня к ней. А ее фамилия – действительно «Бакстер»? Чего я искал с самого начала? Только секса? Урсула заинтриговала и очаровала меня чуть ли не до потери рассудка. Но что она обещала? И какую цену пришлось заплатить?
Я думал о расследовании. Полиция так и не узнала, кто убил Фелисити. А теперь вдобавок Ларри. Может быть, нужно пойти в полицию, признаться во всем, рассказать об Урсуле, покончить с этим делом? Но почему-то я не мог этого сделать. Урсула хранила мне верность. Она заботилась обо мне, когда я нуждался в этом. Когда я хотел обожания, она любила меня. Она пошла даже дальше и ради меня совершила убийство. Она столько всего сделала для меня, и теперь я отвечал за нее. Кроме того, я боялся ее. Она имела надо мной какую-то власть. Если кто-нибудь спросил бы меня, люблю ли я ее, то что я мог ответить?
Когда я утром в воскресенье проснулся на диване, Урсула была рядом – с принадлежностями для бритья, свежей одеждой и чашкой кофе. Она снова оделась в черное. Как будто, проснувшись, я попал в сон о прошлом. Но реальность давала знать о себе на ее лице, где не левой щеке красовался синяк. Впоследствии она объясняла тем, кто спрашивал, что попала в дорожное происшествие.
Она нежно поцеловала меня и погладила по лицу. Внутренне я поморщился. Она что, пытается извиниться передо мной? Сказать: «Я знаю, что ты этого не хотел»? Но о ссоре не было сказано ни слова. Никакой ссоры не было. Может быть, мы просто поспорили по мелочам, и теперь все забыто и никто не виноват. В понедельник мы вернемся к делам, как в прежние времена. Это раздражало меня.
Во время моей встречи с Полом Джасперсом Урсула была в наилучшей форме: я имею в виду – интеллектуально. Мы оба прочли двадцатистраничный набросок сценария «La Belle Dame Sans Merci», и теперь обсуждали сценарий, прежде чем переслать его Джо Рэнсому для одобрения.
– Так что вы думаете? – Пол посмотрел на меня, потом на Урсулу.
– Потрясающе, – сказал я.
– Абсолютно, – согласилась она. – Хотя мне все-таки хочется побольше узнать о ее мотивах. Сейчас ее поведение выглядит немного деструктивным. На ней по-прежнему лежит штамп роковой женщины.
– Согласен. – Произнося эти слова, я не мог взглянуть на. Урсулу. Возможно, она говорила о нас. «Я – не невменяемая убийца» – вот что она подразумевала своими словами.
Пол объяснил свой замысел.
– Мне казалось, что я достаточно осветил эту тему в ее отношениях с сестрой. Сестра понимает ее, потому что когда-то с ней случилось точно то же. Но она, то есть сестра, отступает, в то время как наша героиня идет до конца.
Есть ли у Урсулы сестра? Почему я никогда не спрашивал? Я так мало о ней знаю. И здесь мои суждения были поверхностны. Как я мог знать, что стоит за ее действиями? Я мог судить ее и то, что она сделала, только по внешним проявлениям.
– Один французский писатель однажды сказал: «Toutes les femmes sont fatalles», – процитировала Урсула.
– Что это означает? – спросил я.
– «Все женщины – роковые женщины», – перевел Пол. – Итак, при соответствующих обстоятельствах, при соответствующих условиях, если вам так нравится, каждая женщина может иметь такую власть над мужчиной.
– А мужчины?
– Думаю, что и мужчины тоже, – сказал Пол.
– Роковые мужчины, – добавила Урсула.
НА ПЛЯЖЕ
Шла четвертая неделя после Ларри Кэмпбелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34