-Ой, начальник, рад бы, да не могу -- только что посрал, вон
ребята не дадут соврать!..
Лиловый и невменяемый кум бежал домой с твердым намерением
изуродовать "свою корягу", а в ушах все еще звучало
издевательское хрюканье и вой этого быдла, потерявшего страх
перед ним, оперуполномоченным зоны. Они еще поплатятся за свой
подлый гогот, очень поплатятся, особенно это выродок Ларей. И
Барбуду он сгноит в грязь! И Ларея!
На утреннем разводе случилось то, что должно было случиться: по
секретному представлению кума Гека спустили в трюм на полгода, и
он мог утешать себя тем лишь, что пяти дней не досидит -- срок
заканчивался.
Так и вышло. Геку приказали собираться и следовать на вахту: это
кум хотел выбросить его из зоны транзитом, не допуская в родной
барак. Не удалось его по-крупному прищучить, так хоть мелко
напакостить... Но Гек сумел нейтрализовать "последний привет"
почти всемогущего кума: придурки из хозчасти, ведущие
документооборот конторы, заранее подзапутали некоторые ведомости,
так что осужденный Стивен Ларей, до полного оформления подорожной
еще сутки пробыл на зоне и даже получил сухой паек, поскольку с
котлового довольствия был уже снят. И в барак усиленного режима
на эти сутки его было уже не вернуть, потому что документы были
оформлены и только Господин Президент личным указом мог теперь
согнуть лейтенанта Вейца, начальника канцелярии, и заставить его
внести исправления в официальные служебные бумаги.
Гек исписал половину записной книжки адресами и наколками. Были
среди них и несколько толковых, могущих пригодиться на воле.
Каждый барак, и БУР отдельно, получили по ящику коньяка: если
поровну лить -- только нСбо смочить, но дорого внимание. Гек еще
в БУРе отчитался за общак (коньяк покупал на свои) перед новым
хранителем, перспективным нетаком, по кличке Морской,
благословил, а сам пошел на встречу с волей. Провожала его добрая
половина зоны -- все нетаки, фраты и трудилы. Повязочники молчали
-- ветер дул им в морду, лучше не переть на рожон...
Вольняшка-электрик на мотоцикле довез его до железнодорожной
станции и даже поначалу не хотел брать за это денег, все
отнекивался... Гек тут же в скверике, стоя на осенних кленовых
листьях, взял у него пакет с новенькой, из магазина, гражданской
одеждой, переоделся. Старую, зонную, отдал шныряющей вокруг
бабке, санитару природы, сверху сунул ей сотню, не слушая
радостных бабкиных причитаний, пожал электрику руку и полез в
вагон. Ехал он один в двухместном купе и всю дорогу, семь с
лишним часов, смотрел в окно.
А исполнилось ему в ту пору двадцать четыре года.
Холодно и слякотно было в городе, дождь, дождь и дождь. Гек
поехал по привычному адресу и снял себе квартиру в том же доме, в
той же парадной, только этажом выше, на четвертом последнем.
Стоило это уже сто шестьдесят талеров, а не сотня, как прежде.
Был, правда, телефон, но за него шла отдельная плата. А с
деньгами намечалась проблема.
В конторе Малоуна, после сердечной пятиминутки, адвокат, по
требованию Гека, представил подробный отчет о состоянии Гековой
наличности. За вычетом гонораров, потерь -- как в случае с
покойным Кацем, и трат на руках у Малоуна осталось ровным счетом
-- девять тысяч талеров -- чуть меньше двух тысяч долларов, если
перевести по курсу. Геку в дорогу ребята собрали почти четыре
тысячи -- пришлось взять, чтобы не обижать отказом. Итого --
двенадцать-тринадцать, только-только Малоуну заплатить за два
предстоящих месяца... За границу в ближайшие три года не
выпустят; с золотишком, не зная броду, тоже не сунешься -- вмиг
повяжут. Кассу, что ли, где подломить? Деньги позарез нужны.
Деньги и люди. Людей найти можно, есть адреса, но платить надо
сейчас, а дело -- когда еще оно раскрутится...
Гек наковырял в записной книжке одну идейку, собрал все деньги и,
не откладывая, покатил в Иневию, играть.
Помимо официально разрешенных казино, с их ограничениями и
длинными ушами Службы, в столичных городах существовали
подпольные игорные притоны -- "мельницы", где играли по-крупному
и куда пускали только с рекомендациями. Гековы рекомендации
сработали, он подвергся обыску на предмет оружия и уселся пятым к
покерному столу, купив себе фишек на десять тысяч -- "для
начала". Больше у него не было, только на обратный билет, но
признаваться в этом не стоило.
Гек, памятуя о былом, дотошно уточнил все нюансы в правилах,
заказал себе кока-колы и сделал первую вступительную ставку --
сотню.
Игра шла удачно: соперники были богаты, в блефе не сильны, высоко
не задирали, -- и к трем часам ночи (а Гек пришел в девять вечера)
Гек настриг к своим десяти еще шестьдесят тысяч. Состав играющих,
к тому времени наполовину обновился, игра пошла крупнее и
интенсивнее, хотя прухи особой по-прежнему никому не было. Гек на
двоечном каре взял одномоментно еще тридцать тысяч и решил
соскочить, поскольку уже получилась сотня, на раскрутку вполне
хватало. Но игра неожиданно вышла на новый виток: за его столом
сконцентрировались постепенно крупные и удачливые игроки, а среди
них один -- шулер. Гек мгновенно его вычислил, стоило лишь тому
приняться за "исполнение". Катала был умен и опытен: отыграл два
часа, осмотрелся, прежде чем взялся за дело. Своих денег у него
было много, на сотни тысяч, и игру он взвинчивал соответственно,
чтобы поймать момент и выиграть максимум в одной сдаче --
постоянное везение настораживает партнеров. Гек поблагодарил
судьбу за то, что удержался от соблазна и сам играл честно...
Как и ожидалось, на сдаче шулера всем пришла крупная карта --
Геку, к примеру, три семерки с джокером до прикупа, соседу слева
-- заготовка на "рояль", соседу справа флешь червонный, готовый,
напротив -- тоже, видимо, лом -- Гек не сумел подсмотреть толком
-- "подкаретник" на тузах, либо королях. Ну и себя он конечно не
обидит после прикупа...
Впятером доторговались до шестидесяти тысяч (с каждого) -- и
решили прикупать... Сбросили карты...
-Стоп! -- заорал Гек, прижав банкомету кулак с картами к
столу, -- ваш номер старый! Сейчас вы получите каре, вы -- либо
стрит, либо флешь, у вас должна быть готовая карта, а я так и
останусь с четырьмя семерками. А он, как банкующий, крупнее
наберет. Я отвечаю!
Он выломал из посиневших пальцев колоду, попросил партнеров
положить карты пузом кверху и принялся подчеркнуто медленно
раздавать прикуп. Охрана уже держала подозреваемого за плечи,
покамест аккуратно -- возможна ведь и ошибка. Но мужик был так
бледен и молчалив, что все все сразу поняли про него. А на столе
уже лежали два каре, червонный флешь, бубновый флешь-недорояль, и
его высочество стрит-флешь трефовый от восьмерки до дамы без
джокеров.
Охрана уже без церемоний заткнула шулеру рот и поволокла вон,
однако Гек был настороже:
-Момент! Правил еще никто не отменял! Сначала сюда его: цвет
наружу!
Делать нечего -- охрана вернулась с извивающимся и мычащим
каталой: мужик опытный и в своем праве -- все деньги
разоблаченного каталы делятся поровну между остальными играющими
за этим столом. Если бы они забыли об этом -- ну тогда да,
законная добыча охраны, а сейчас -- разве что колечки да часики,
ему-то они теперь... Лбы, глядя на ускользнувший свой гонорар,
мысленно кромсали бедового мужика-разоблачителя на части: из
каталы вытряхнули больше семисот тысяч наличными, по триста с
лишним на рыло бы вышло...
К моменту сдачи у Гека было около ста двадцати тысяч. Да с кона
разделили шестьдесят на четверых (свои ставки каждый назад
забрал), да еще по сто восемьдесят тысяч, минус червонец в кассу
мельницы (выигравшие платят три процента) -- на круг выходит
около трехсот тысяч. Отлично! Можно возвращаться домой и забыть о
"кассах" -- время требует других идей.
Гек успел на утренний бабилонский экспресс и весь путь до вечера
проспал у себя в купе, велев проводнику никого не подсаживать и
ничем не беспокоить. На Бабилонском вокзале, у тамбура проводник
с поклоном принял сотню и откозырял. Ему явно хотелось что-то
сказать, его прямо распирало, но пассажир был щедр и угрюм, мало
ли -- кто он там...
И таксер поначалу молчал и все многозначительно поглядывал на
Гека, так, что тот не знал что и подумать -- глаз на лбу вырос
или в розыск его объявили... А по радио все никак не могли
сообщить прогноз погоды, увлеклись похоронной муз... -- Что-о!?
-Ага! -- Плотину прорвало и торжествующий таксист закивал
головой: -- Сегодня утром с женой телек смотрим, вдруг бац! --
заставка с цветами и музыка. Я на другую программу -- то же
самое! Я на пятую-десятую -- то же самое. А тут брательник
звонит: его жены брат, тоже водила, из Дворца прибежал -- хана,
мол, нашему! И точно: неутешная всенародная утрата -- умер
великий президент великой страны, весь мир скорбит. Музыка
повоет-повоет и опять -- соболезнования, телеграммы. Кто теперь
будет на троне? Не знаете, часом?
-Нет, политикой не увлекаюсь. Да хрен бы с ним! Был бы трон, а
жопа будет. Нам-то какая разница -- кто там придет?
-Это-то верно, а любопытно все же. Сейчас сцепятся, глаза друг
другу выцарапывать...
@BL =
Со смертью Юлиана Муррагоса во всем южном полушарии парагвайский
Стресснер остался единственным долгоиграющим диктатором: его
ровесник, "старший политический брат", с которым они почти
одновременно пришли к власти в своих странах, отныне стал
историей.
И рухнули в пыль, казавшиеся несокрушимыми ценности: личный
мажордом господина Президента -- тихая, но влиятельная фигура на
очень хлебной должности -- кому он теперь нужен? У преемника
будет свой мажордом, и новый начальник охраны и, иной кабинет
министров, и другие любовницы. А родственники? Прежним --
кратковременные соболезнования, а потом -- хорошо, если просто
забвение: поверженных грех не потоптать -- должны же быть
виновные в бедах и неудачах государства... Чиновникам полегче, но
тоже несладко -- адресно низвергнут самых крупных, а на нижних
этажах пойдет тотальная чистка: победившие кланы будут пожирать
побежденных, целыми колониями налипших за многие десятилетия на
бока государственного корабля.
Ох уж эти традиции! Немыслим Дворец без лампасов:
пятидесятидвухлетний начальник Генерального Штаба (как он попал
на традиционно сухопутную должность -- сокрыто в склеротическом
мраке президентских кадровых служб), адмирал флота Леон Кутон,
обойдя на повороте своего министра-маразматика и официального
вице-дебила, провозгласил себя исполняющим обязанности
Президента. Воздух, можно сказать, еще сотрясался от траурных
салютов, а государственный совет из представителей парламента и
правительства уже перевел его из ИО в полноценного Господина
Президента, так что войсковое оцепление вокруг Резиденции
Правительства можно было снимать. На заседании не было господина
Председателя, который пил вмертвую, сидя под домашним арестом:
ничего хорошего в оставшемся будущем ему не светило. Министр
обороны обвинен в злоупотреблениях -- можно было и в
бездуховности обвинить, восьмидесятилетний алкаш мало уже что
понимал, вице-президент поддержал по бумажке все, что ему велели,
парламент -- это уже вообще неважно...
-А-а, Дэниел Доффер, вольно. Проходи поближе, к столу. -- Леон
Кутон, отныне Господин Президент, сдвинул очки на лоб и
постарался сделать улыбку максимально добродушной.
-Знавал я твоего батю, не близко правда, но в деле видел не
раз. Даже под его началом довелось побывать, на маневрах
Вода-Воздух, где он всеми нами командовал. Вот кому бы
Президентом быть, не мне -- рожден был править твердой рукой. Что
у тебя?
-Прибыл согласно вашему приказанию к четырнадцати ноль-ноль,
Господин Президент! -- не моргнув глазом отчеканил Дэнни. Клевать
на фамильярное ностальгирование по покойному батюшке он не
собирался -- адмирал славился прямолинейным коварством, крутостью
обхождения и любовью к военным порядкам.
Господин Президент с одобрением оглядел мощную подтянутую фигуру
Доффера, в безупречно выглаженном и вычищенном штатском костюме.
-Прибыл без опозданий, что, впрочем, естественно. Но -- к делу.
Видит бог, не искал я себе этот хомут на шею -- да так уж
сложилось. Коли надо Отечеству послужить -- служи и не ной.
Правильно я говорю, Дэниел?
-Так точно. (Раз Кутон перешел на "Дэниел", то и отвечать
следует также на флотский манер -- четко, но без титулов)
-Каков там глас народа -- ты бы должен знать по службе?
-Народ многолик и мнений много. Есть те, кто о старом скорбят.
Но в большинстве, в основе своей -- воспрянули после решения
Госсовета. Господин Президент, я не подхалим и не специалист...
льстить, -- Дэнни споткнулся на липком звукосочетании -- но ничего
иного доложить не сумею. Да, спектр мнений широк, но процентов
восемьдесят -- безоговорочно за Вас!
-Ну уж, восемьдесят! Врешь, поди?
-Никак нет -- статистика, на компьютере обработано, машина
врать не умеет.
-Зато люди -- ох как умеют! Беседовал я тут -- с наследием, так
сказать... Не можешь ничего делать, обленился, зажрался,
обабился, ну так и доложи, сукин ты сын! Но не ври, не втирай
очки! Простить -- не прощу, но и под трибунал не отдам, за
честность хотя бы. Так нет -- изолгался, проворовался -- и
дальше, понимаешь, норовит: "под вашим мудрым руководством, я,
мы..." А у самого в Штатах миллионные счета в банке на
сына-дипломата. Расстреляю, без разговоров.
Кутон легко встал с кресла и пошел по кабинету, поперек растирая
поясницу.
-Принимай Департамент под свою руку. Команда мне нужна --
страну поднимать, авгиевы конюшни чистить. Одному -- не потянуть,
хоть тридцать часов в сутки работай. А я от дела, да от службы
бегать не приучен. И нужны не старые пни, а упорные молодые
парни! Тебе, небось, лет тридцать пять?
"Да, где-то так" -- самым краешком сознания усмехнулся про себя
Дэнни, преданно глядя в глаза Господину Президенту.
-Самый тебе возраст для больших дел. Но спать на рабочем месте
нам не придется, обещаю. Не раздумал еще?
-Кто, если не я? -- Так у нас в десантуре учили, Господин
Президент!
-Лихо учили. И на флоте так. Что о Фолклендах можешь сказать?
Без подготовки, в двух словах.
-Гм, гм. -- Дэнни откашлялся. -- Острова, почти безлюдные,
несколько тысяч населения. Так называемые спорные территории. Но
никакие они не спорные, а исконно Бабилонские, оккупированные
Британией. Стратегически важны для нашей безопасности. Аргентина
также претендует на Фолклендские, для них -- Мальвинские острова,
причем безосновательно.
-Кроме географического расположения -- еще какие плюсы?
Ископаемые, плодородие, рыбные ресурсы?
-Это прерогатива внешней... контрразведки, с кондачка, без
подготовки, боюсь соврать...
-Ну и разведку бери себе, незачем службы дробить, да крыс
кабинетных плодить. Справишься?
-Так точно. Единый организм и должен быть единым. Разрешите
обратиться, Господин Президент?
-Обращайтесь. -- Кутон, весьма чуткий на нюансы, тотчас
среагировал на официальные нотки в словах своего собеседника и
перешел на официальное вы.
Дэнни оценил свой промах и мгновенно перестроился на просчитанное
легкое нарушение субординации по типу отец-сын:
-Господин Президент, разрешите мне еще два месяца с неделей в
заместителях походить? Я потом -- ночей спать не буду --
наверстаю!
-А-а, это ты об Игнацио заботишься? Да я, признаться, хотел его
на пенсию, но с полной выкладкой отправить, с орденами, с
выслугой, со всем почетом. Что эти два месяца решат? -- Ладно,
будь по-твоему. Вступился, значит, за шефа, вместо того, чтобы в
спину плюнуть... Это редкость в наше время... Ну, есть еще ко мне
вопросы?
-Никак нет. Разрешите идти?
-Иди. Да, Дэниел, впредь постарайся не обращаться ко мне с
просьбами, по которым решение уже принято. Понял?
-Так точно.
-Ступай. -- Кутон с интересом наблюдал, как Дэн Доффер делает
четкий поворот через левое плечо: печатать шаг в штатском костюме
нелепо, а тон армейский уже взят -- что он будет дальше делать?
Но Дэнни не сплоховал: безупречно развернувшись на сто
восемьдесят градусов, он пошел к двери уверенно и мягко, почти не
размахивая руками. Уже у выхода он четко повернулся, склонил
голову, выпрямил, прищелкнув каблуками модных кожаных штиблет, и
вышел в распахнутую вездесущим адъютантом дверь...
@BL =
Целую неделю Гек ошивался по публичным домам Бабилона,
выбирая те, что поспокойнее и классом выше среднего. Впрочем, из
за объявленного траура три дня всюду соблюдалось спокойствие:
отменены все шоу, премьеры, концерты и спортивные матчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52