Пырь заиграл. Обжитый кусочек подземелья заполнила красивая,
спокойная мелодия, которую было бы приятно слушать в любое
незагруженное делами время, но не более того. Это была не
{MI}та{D} музыка и Гека она не грела.
-Еще, Хозяин? Ты недоволен, да? Плохо играет Пырь? Пырь! Хозяин
н...
-Тока, помолчи. Всем я доволен. Вот только часы
остановились... -- Гек выковырнул и осмотрел пальчиковые батарейки
-- наверное, опять отсырело что-то где-то. А недавно ведь
менял... Он вогнал их на место -- нет, часы стояли...
-Тока, не знаешь который час на дворе?
-А что такое час, Хозяин? Какой он из себя? А? -- Тока усиленно
запыхтела окурком (Гек никак не мог поймать момент появления и
исчезновения его во рту у Вакитоки и размер у окурка был всегда
одним и тем же...)
-Ага, серость ты подвальная, часов, оказывается не знаешь...
Это такая штука -- время мерять. Пырь тоже не знает?
-Это, ну, Хозяин... Нет никакого размера у времени! И Пырь...
Да, Пырь? И Пырь так же знает: Время оно -- без размера. Вот оно
как!
-Неужели? Вакитока, ты мне не свисти своими философиями -- кто
ныл: "Долго искали, давно не ели..."? Долго, давно -- это что --
не время мерить слова придуманы?
-Как велишь, Хозяин, как прикажешь! -- Вакитока съежилась, Пырь
разинул пасть и испуганно глядел на Гека, потихоньку перемещаясь
к Вакитоке за спину.
-Что боитесь, я ведь не сержусь на вас. Просто разговариваем...
Я... -- Гек хотел продолжить, но Вакитока и Пырь принялись
радостно скакать -- Пырь делал это молча, но Тока каркала и
подвывала за двоих.
-Хозяин! Хозяин, Хозяин, не сердится на нас! И Пырь и я --
хорошие, Хозяин любит нас! Ура!
-Цыц! Хорошие, кто спорит. Вакитока, хватит выплясывать, Пырь!
Тока, объясни мне, как ты понимаешь слова "долго" и "давно", и
что ими меряешь?.. Еще чайку врезать, что ли?
-Врежь, Хозяин, врежь. От чая ты добрый становишься.
-Не отвлекайся и не заставляй меня по сто раз повторять вопрос.
-Меряю, меряю! Есть хочется -- аппетит меряю, соскучился по
Хозяину -- скуку меряю, себя меряю. А время не меряю, Хозяин. И
даже Пырь его мерять не умеет. Не умеешь, Пырь, а?
-Да, тяжелый случай. Время -- откуда и куда оно идет, никто не
знает... так, кажется, в одной песне поется... Ну а я его
вынужден измерять, тем не менее, не то бардак в делах будет...
-Хм, хм. Э-э-э, Хозяин, это самое...
-Что?
-Куда оно идет мы не знаем, а откуда -- знаем мы с Пырем. Ох,
знаем!
-Чего? Что откуда-идет-мы-знаем? Тока, что ты несешь? А,
з-зараза, чуть не ошпарился... Время откуда идет -- ты знаешь?
-И я, и Пырь. Вот оно как. Ух, ты! -- Вакитока мелко-мелко
задрожала.
-Не бойся, я ведь рядом. Рассказывай Тока, мне очень интересно.
Откуда же оно, родимое, вышло, время-то?
-Оно, Хозяин, не вышло. Оно -- там сидит! -- Вакитока махнуло
крылом-недомерком. -- А только часть его просунулось и ползет!
-Куда ползет?
-Сквозь нас и ползет. А куда -- не знаю, Хозяин, не гневайся. И
Пырь не знает!
Гека стал забавлять бредовый разговор, он прикончил вторую чашку
чая, сполоснул, поставил на место.
-А как туда добраться -- где оно сидит -- знаешь?
-Да, Хозяин... -- Тока опять лишилась окурка и виновато
понурилась. Пырь сел на пятки и загородил лицо ладошками. -- Там
очень плохо... Мы боимся, Хозяин.
-Далеко ли идти? Добираться, в смысле? За городом, за границей,
за пределами Земли? Где это место, где время живет?
-Оно не живет, Хозяин. Оно находится там...
-Где -- там?
-В земле, под землей. Под городом. Хозяин! Что такое -- город?
Он наверху, а мы с Пырем его не видели! Это вроде нашей комнаты?
Покажи нам город, а Хозяин? Пырь, кланяся Хозяину, проси Хозяи...
-Стоп. Оно что, в этом подземелье, да?
-Ух, Хозяин, город интересно бы посм...
-Тока, не парь мне мозги, не испытывай мое терпение...
-Да, Хозяин. -- Тока свесила свою лопоухую голову и смотрела не
на Гека, а в столешницу. Пырь притиснулся к ней поближе,
по-прежнему закрывая лицо руками.
-Сколько нам понадобится вр... Мы сможем туда добраться прежде,
чем я захочу спать?
-Не знаю, Хозяин. Не ходи, Хозяин, мы так... Хозяин...
-Я уже сказал! Сколько песенок, таких, как сегодня Пырь играл,
нам туда идти?
-Не знаю, Хозяин. Только можно, мы к тебе переберемся, когда
пойдем, а то нам с Пырем боязно...
-Забирайтесь, -- разрешил Гек, -- только я сперва приберусь, да
оденусь...
Гек сунул по пистолету в кобуру под мышку и в левый карман
брезентовой куртки, прикрепил на левое предплечье стилет, в
правый карман положил пружинный складенец, фосфорные спички.
Подумав немного, снял со стены небольшой ломик -- гусиная лапа с
одного конца и остро заточенный с другого. Напился из чайника
впрок, вспомнил -- вынул из шкафчика двухсотграммовую плитку
плотного горьковатого шоколада: Гек понимал, что с подземельем
шутить не следует...
Город Бабилон имел обширнейшие подземные коммуникации, от шахт
метро и бомбоубежищ, до канализационных труб, проложенных еще до
войны и латавшихся от случая к случаю. Уж сколько раз
департаменты и городские власти получали высочайшие указы --
составить подробные и точные планы лабиринтов; сколько карьер
было загублено злостным неисполнением оного указа -- ничего не
помогало. Строители метро прорывали свои ходы, газовики
прокладывали свои, документация велась неточно, противоречиво.
Дело еще в том, что сам Бабилон был основан поверх руин древнего
города аборигенов, а тот в свою очередь напоминал пень могучего
дерева, у которого ствол давно слизнуло языком столетий, а
корневища живут по-прежнему, словно гигантская сеть, скомканная в
рыхлый беспорядочный клубок. Подрядчики получали большие деньги
за якобы вновь прорытые шахты и им, ясное дело, не с руки было
объяснять, что солидную порцию работы, а то и почти всю ее,
абсолютно бесплатно выполнили неведомые землекопы позачерткаких
веков. Отсюда и оперативные изменения в проектах, и подтасовка в
чертежах... Строительство бомбоубежищ в войну, а особенно в
первое послевоенное десятилетие, тоже добавило дырок в земле и
конспирации в бумагах. Бабилон считался сейсмически устойчивой
зоной, однако обвалы в подземельях случались, заваливая старые
ходы и внезапно обнаруживая в боковых штольнях новые.
Так что при желании все жители наземного Бабилона смогли бы
уместиться в Бабилоне подземном, так называемом Черном Ходе.
Другое дело, что желающих было совсем немного. Даже преступники
недолюбливали подземелья: грязь, вонь, мрак, крысы служили
отличным гарниром к мрачной репутации подземных лабиринтов. При
предыдущем Президенте что ни год -- приказ Конторе: совместно с
военными прочесать и очистить... После каждой "очистки" -- среди
участников пять-десять трупов и без вести пропавших, несмотря на
рации, связки, дрессировки... Каждый год в Бабилоне бесследно
исчезали тысячи людей. Кого находили потом, живого и невредимого,
в другом городе, кого вылавливали баграми из Тикса, а кого
размуровывали из бетонного фундамента. Разное бывало, но
городские легенды с неизменным постоянством приписывали
исчезновения Черному Ходу, так издревле прозвали подземный город
жители Бабилона. Во всяком случае факт оставался фактом: в
Бабилоне бомжи и бродяги предпочитали жить на свалках и в
картонных коробках, но только не под землей. И самих бомжей
наблюдалось в Бабилоне резко меньше, нежели в Картагене, Иневии,
Пибах и других крупных городах. Городские власти приписывали эту
заслугу себе, горожане -- Черному Ходу, а как оно было на самом
деле -- достоверно знали немногие, да и те придерживались прямо
противоположных мнений.
Всякая нечисть водилась в тех пещерах: легионы крыс, да еще не
одной, а нескольких разновидностей, мутировавшие муравьи и
осы-трупоеды, маньяки, крокодилы, беглые каторжники (вроде Джеза
Тинера), шизанутые любители пещер со странным самоназванием, но
не было у подземелья некоего единого Владыки.
И даже Гек, несмотря на свою силу, оснастку и боевые таланты
принадлежал в этом жутком мире к числу малых сих... Впрочем, как
и все остальные обитатели Черного Хода: крысы грызли все подряд,
ими питались крокодилы, одичавшие собаки и слепые змеи. Все они
избегали осиных гнездовий, но те же крысы, оголодав, пожирали и
самих ос. Нечастые в этих краях человеки поедались с той же
скоростью и охотой, что и оплошавшие собаки или кошки, но во
время дезинфекционных и иных облав гуманоиды брали
кратковременный и локальный реванш, уничтожая на своем пути
любое, что шевелилось по иным законам. И в этом инфернальном
экологическом круговороте все держалось на смерти и страхе
смерти.
Гек хорошо знал ближайшие окрестности: он, благодаря отличной
памяти и придуманному коду знал большинство ходов и ответвлений
нескольких подземных кварталов.
Прямо-прямо-лево-низ-низ-верх-лево... Гек легко выстраивал до
сорока и более ориентационных цепочек такого рода и на автомате
"читал" их задом наперед. Но и его памяти существовал предел:
алгоритмической топографии поддавались лишь отдельные участки и
самые общие направления, основную же часть маршрутов приходилось
просто заучивать наизусть -- ну сто, ну триста, ну пятьсот... А
таких цепочек, может, миллион надо в голове держать, да и то мало
будет...
Он ходко двигался знакомым маршрутом, боковым зрением подмечая
трассу под ногами и любой намек на шевеление: за эти годы он
попадал в переделки не более пяти раз: дважды -- крысы, один --
отравляющий подземный газ, один -- маньяк-садист, один -- обвал,
чуть было его не похоронивший...
...С маньяком все было буднично и противно: Гек издалека
возвращался малознакомым участком подземелья в свое логово и
вдруг услышал будто бы скулеж... Прислушался -- точно, откуда-то
с верхних ярусов... Верх-верх-вперед-вперед-лево-верх лево --
почти у самой поверхности -- свет из щелей деревянной двери,
плач, и смех -- подлый-преподлый, ликующий такой... Гек поглядел
в щель и пинком выбил дверь... (После, для себя он определил
случившееся как добрый поступок и гордился им втихомолку.)
Он не любил вспоминать тот пейзаж: три тельца в углу, без голов и
рук, а к стене напротив прикованы девчонка и мальчишка лет
десяти, еще живые. Девчонка уже тронулась умом, а парнишка был
наполовину седой. Как потом Гек прочитал в газетах тот маньяк был
не кто иной, как знаменитый Паук-Конфета (в легальной жизни
холостой сорокалетний слесарь-газовщик), загубивший не менее
тридцати детишек обоего пола. Трое суток он наслаждался, захватив
в плен компанию детей: каждые сутки замучивал одного ребенка на
глазах у других...
Конфета сумел схватить нож, типа кухонного и даже полоснул Гека
по плечу, прежде чем Гек его обезоружил. Гек не стал его убивать
сразу, только приковал к той же стене за руки и за ноги и
попросил подождать немного. После этого освободил, взял за руки
несчастных малышей и повел их к выходу. Девочка бормотала себе
под нос и хихикала, мальчишка молча сопел, однажды только
попросил попить. Гек вывел их на воздух ночью, во втором часу,
сознательно не запутывая следов -- не жалко, район чужой. В
ближайшей пустой ночной забегаловке он сунул бармену две
двадцатки, велел напоить и накормить детей, вызвать полицию и
скорую помощь. В соседнем дежурном магазинчике Гек, уже
откровенно спеша, приобрел портативный магнитофон и пару
кассет...
Через неделю кассету прослушали все причастные к следствию
чиновники Конторы, а также родители пострадавших, те кому
позволила это сделать нервная система. (Магнитофон и оставшуюся
кассету Гек захватил с собой, но они недолго прослужили ему --
техника отказала, не выдержав условий содержания и Геку пришлось
ее выбросить)
Гек рассчитал тогда, что у него есть два часа времени и выжал
максимум из того, чему научился за долгие годы: Конфета умолял
его под конец -- сжалиться и убить, но не мучить так... Гек
шептал ему на ухо, показывая на загубленных детишек, и продолжал
изощряться... В первый и последний раз в своей жизни он получил
удовольствие от пыток. Лицо и кончики пальцев Конфете он сохранил
в целости, кишки выпустил и размотал под конец, когда
почувствовал посторонние звуки наверху. (Мальчишка оказался
памятливым и толковым: не только сохранил разум, но привел
полицию на место и рассказал о случившемся)...
Газеты перевирали те события кто во что горазд, сходясь, впрочем,
в одном: с маньяком было покончено в его же изуверском стиле и
мститель пожелал остаться неизвестным.
Именно тогда, помучив и убив, Гек понял для себя, что нет
никакого смысла объяснять врагу, что тот нехороший: убей -- и
хватит с вас обоих...
ГЛАВА 7
Ах, ветер лета!
Лесной, веселый, теплый,
Он воли полон!

В "Коготке", в два часа ночи было непривычно многолюдно: за
сдвинутыми столами сидели все "основные" из банды Гека -- во
главе стола Эл Арбуз, рядом Тони Сторож, потом Гнедые, Малыш,
Китаец, Кубик, Сим-сим, Фант и другие ребята. Почти трое суток,
как исчез, никого не предупредив, Ларей и банда пребывала в
растерянности. Все были допрошены -- Фант, Гнедой Втор, видевший
его накануне (исчезновения) вечером, Стос, недавно назначенный
шофером вместо Фанта... Сторож провел осторожную беседу с
Малоуном -- нет, никто, ничего, никаких следов... Вокруг
"Коготка" дежурило почти три десятка вооруженных и оснащенных
следящей техникой членов банды, на случай внезапного налета со
стороны тех, кто быть может причастен к исчезновению Ларея...
Арбуз, захватив инициативу, в сотый раз теребил людей, пытаясь
найти хоть какие-нибудь следы -- тщетно. В данную минуту он
вырвался на полкорпуса вперед, по отношению к другим
предводителям, но понимал, что Тони, Малыш, да и Гнедые -- не
встанут под его начало -- уже сейчас кривятся и оскаливаются...
Да и черт с ними, такие крутые -- так пусть сами попробуют воз
везти, не жалко... Дурачье грызливое... Ну где же Ларей, мать
его... Все протухает прямо на глазах... Хорош предновогодний
подарочек!..
Резкий, настойчивый звонок в дверь заставил окружающих
вздрогнуть:
-Храм, глянь кто там?
Храм, адъютант Сторожа, посмотрел в перископ и торопливо стал
сбрасывать запоры с металлической двери. Голова его с выпученными
глазами вывернулась тем временем в сторону сидящих:
-Сам!
Запоздало прогудел зуммер на карманной рации, Арбуз приставил
трубку к уху и услышал от остолопов из наружной охраны то, о чем
уже догадался самостоятельно: Ларей!
Ларей, как всегда, резко выдвинулся из-за двери и стремительно
пошел вперед. Арбуз настолько обрадовался, что встретил его
взгляд без обычного холодка в ребрах.
-Шеф (Гек сощурился)... Ларей! Мы тут не знали что и думать...
Ты бы хоть предупредил кого... Мало ли...
Ларей был бледен и вроде бы похудел, в теплом свитере, несмотря
на теплынь, а на правой щеке его, от виска к самой шее тянулись
три параллельных борозды -- почти свежие царапины, впрочем не
глубокие и на вид пустячные.
-Некогда было. Привет, ребята. -- Наскоро поздоровался за руку с
каждым, даже Стоса не пропустил. -- На кухне есть что? Жрать хочу
-- как из пушки. Никак было не предупредить: в Иневию пришлось
по-тихому смотаться, только что с дороги, -- соврал Гек первое,
что пришло ему в голову. Соврал и с удивлением отметил, как
распахнулись глаза у Тони и вытянулась жирная физиономия у
Арбуза. Да еще они переглянулись, вроде как даже что-то поняли...
Интересно что? (А вот что: по всем столичным газетам жевалась
очередная сенсация века: в Иневии третьего дня при неясных
обстоятельствах покончил с собой -- выбросился из собственных
апартаментов на верхнем этаже небоскреба -- крупнейший
независимый золотопромышленник Бабилона Марио Даглас. Следствие
терялось в попытках найти более-менее рабочую версию, масс-медиа
вывалили их на прилавок более сотни -- на все вкусы. И никто,
включая личного врача, не знал, что Даглас с детства страдает
приступами депрессии, осложненными в последние годы пьянством и
импотенцией. Но если Арбуз, Сторож и Фант читали о происшествии и
видели репортажи, то Гек в ту минуту и этого не ведал).
-Сейчас сделаем! -- Арбуз махнул рукой, посылая кого-то на
кухню и ринулся туда сам, задевая спины сидящих массивным своим
животом. -- Тони, расскажи что к чему, а я на кухню покуда...
Выслушав первые доклады, Гек сдержанно одобрил действия своих
подручных, велел снять и отправить по домам охрану. Приближенные
остались, включая Фанта, набирающего в последнее время вес и
авторитет (головастика, а не кулакастика, как, например, Гнедые).
Гек сидел во главе стола и увлеченно поглощал двойной ромштекс с
гарниром из вареной картошки, обжаренной в яйце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52