..
Коррада ронял негромкие слова и они медленно кружились по
кабинету, подобно колдовским снежинкам самой вечности. Гек то
жадно вслушивался в них, то уносился своими мыслями в далекое
нечто. Да, это его мысли, но они новые, рожденные только что...
Нет, они всегда были с ним, а ныне озвучены посторонними губами и
языком...
...Жизнь... Как она коротка и несправедлива, когда большая часть
ее позади. Ты с некоторым удовлетворением провожаешь в последний
путь своих знакомых: сегодня он, а вовсе не ты... А твоя очередь
еще не скоро, если вообще... Да нет, и твой черед наступит
непременно. Наступит, очнись и пойми это. И ужаснись. Твой ужас
тоже не вечен, он умрет вместе с тобой. А мир останется. И само
слово "останется" теряет всякий смысл для тебя, потому что --
все. Ничего не узнаешь... Ты даже не поймешь, что умер, поскольку
тебя нет. Хорошо фанатикам, уж они-то надеются на гурий, или
Армагеддон, или на райские кущи... На худой конец -- на вечные
муки потустороннего бытия... Неправда, они также боятся смерти и
в глубине души сомневаются в бесконечности собственного
сознания... Смотрите, вон в том кресле сидит юноша, ему еще нет и
двадцати. Он полон сил, юности и замыслов, мы с вами для него
чахлые старики. Он мечтает... О будущем, о жизни... Он видит себя
рок-звездой, президентом планеты, великим режиссером,
мультимиллиардером... Но давайте поможем ему: когда он
расплывется в улыбке, мысленно пожиная очередную порцию
всемирного восхищения, спросим его -- что дальше? Улыбка его чуть
затуманивается, но ненадолго, он мечтает следующую порцию грез...
А дальше? А еще дальше, дружок?.. Обратите внимание, улыбка
погасла, ибо даже в мечтах он подходит к тому порогу, за которым
счастье кончается вместе с ним. Мы поможем ему еще: пусть он
обретет вечную молодость и всемогущество бога. Но взамен ударим
его все тем же проклятым вопросом: а что дальше?.. Нет,
сорвалось... Он мотает головой и бормочет, что все {MI}это{D}
очень далеко и нет смысла думать сегодня... Бедняга. Его очередь
тоже грянет -- и размышлять, и умирать. Почему-то считается, что
философское лобзание длиннокосой девы -- удел стариков. Но ведь
старость и без того непроста для осмысления, не слишком ли много
мрака морозит твои седины на склоне жизни? Старость -- печальный
попутчик, но немногие реально мечтают ее избежать, потому что
быть, быть, грустить, дышать, глотать инсулин... Но жить, ощущать
пространство и время, которые неумолимо и безжалостно толкают нас
в оглушительное ничто... В юности я увлекался идеями
реинкарнации, но что толку барахтаться в круговороте превращений,
если мое последующее я не помнит предыдущих?..
Коррада говорил и магия его таланта обволакивала, размягчала
защитные барьеры сознания. Истина, ясная и прозрачная истина,
словно холодный ветер с гор бросала в озноб, но и не давала спать
в уютном гнезде мелких и будничных мыслишек и желаний...
...И когда каждую ночь, двадцать минут подряд, без скидок на
усталость и страх, вечность щекочет тебе лоб и сердце, из
отчаянного пепла вдруг прорастает... Что? Хотите попробовать
ответить?
-Надежда, вероятно?
-Почти. Назовем это мудростью. Человеческий мозг, хотя бы в
силу своего ничтожного количества по отношению к размерам
вселенной, в принципе не способен отразить всего многообразия
окружающего мира. Оперируя абстракциями, парадигмами и формулами
человек частично, только частично, способен раздвинуть пределы
такого отражения... Однако давайте воспользуемся и этими жалкими
возможностями, чтобы попытаться представить бесконечность...
Миллиарды и миллиарды лет прошли и столько же пройдет до и после
моего и вашего появления на свет. В безграничном океане материи и
пространства, в одном из его бесчисленных уголков, на крошечную
долю мгновения звезда и случай родили мимолетную искорку моего
бытия. И что же? Насколько жутко и больно представить свое
отсутствие в будущей вселенной, настолько безразлично осознавать
его в бесконечном прошлом. А ведь будущего и прошлого нет с нами
-- еще или уже... Вы догадываетесь, к чему я клоню?
-Признаться, не совсем... Хотя извилины моего маленького мозга
беспокойно зашевелились... Но продолжайте, прошу вас...
-Вам интересно?
-Да.
-Цель достигнута и вы начали размышлять. Но вы еще не созрели
для мудрости. Судите сами: если вдруг вам захотелось тут же и
немедленно проглотить высшие истины, палец о палец при этом не
ударив, -- значит либо вы, либо ваша жажда -- легковесны. И не
стоит нащупывать чековую книжку, она еще меньше чем человеческий
мозг, способна вместить в себя многоцветье вселенной...
Задумайтесь, прочувствуйте, спросите себя: "Бьется ли во мне
жажда познания?" Да... или нет?..
-Да. Точно да!
-В таком случае у нас с вами есть перспектива во взаимном
общении. Могу лишь твердо пообещать: лихим кавалерийским наскоком
вы не управитесь, не та это область... Предупреждаю заранее, ибо
некоторые теряют терпение в процессе учения...
-Я изрядно терпелив.
-Прекрасно. Сегодня хороший вечер и мы продолжим, если вы не
возражаете...
-Ничуть не возражаю, Профессор! Но...
-Но?
-Я бы попросил вас отвлечься, буквально на минуту. Дело в том,
что мне действительно захотелось ухватиться за чековую книжку,
хотя и по менее важному поводу. Но этот повод весьма важен для
меня лично... Вы разрешите?
-Извольте.
-"Старость -- печальный попутчик..." Горькие и прекрасные
слова... Я хотел бы иметь их у себя в вашем исполнении...
-Дарю, они ваши.
-Да... Но не откажетесь ли вы написать их? Я заплатил бы, не
особо глядя на нули... Вас это не обогатит, а меня не разорит, но
шедевр не должен быть бесплатным... Или я прошу слишком
многого?..
Коррада задумался. Что ж, мир вращается по своим законам... Если
человечеству нравятся фетиши, значит они ему нужны...
Вещественные знаки -- они эфемерны и бесполезны для философов...
А люди... Кто-то носит сапоги, а кто-то их чистит... Самым
деловым и влиятельным, и красивым, и популярным -- нужны, увы,
нужны подпорки... Они приходят за знаниями, а обретают идолов...
Философ всегда одинок, но бренное тело его живет и дышит среди
простых людей, и улыбается им, и дает утешение и надежду...
Странная и большая сила ощущается в этом человеке, но стало быть
и уязвимость его под стать силе. Немало времени пройдет, прежде
чем он сумеет уверенно повести его за собой, и будет ли это
благом?
-Какое количество нулей вы приготовили взамен такого странного
автографа, Джерри? И что вы с ним будете делать, в рамочку
вставите?
-Обойдусь без рамочки, но ваши слова всегда будут со мною и
только для меня. Посторонний их не увидит, не хочу этого. А нулей
-- четыре, но чеком, столько наличных при мне нет.
-Будь по вашему... Коррада вырвал чистый листок из ежедневника,
щелкнул "паркером" и с внезапной неохотой начертал просимое.
Помедлив мгновение, дописал число и подпись.
-Но знаете, Джерри, пусть этот листок отлежится у меня
несколько дней и я дам вам окончательный ответ. А чеком или
наличными, сегодня или через неделю -- мне безразлично. Теперь
поговорим о вас. Вы помните свои сновидения?
-Не все и не всегда.
-Опишите мне их характер, можете начать с последнего.
-Затрудняюсь... не помню...
-Не хотите помнить. Сновидения -- важная часть нашего
внутреннего мира, одна из важнейших, если есть потребность понять
себя... Из того, что помните, можете выделить основной лейтмотив?
-Пожалуй, да. Это безотчетный страх, ощущение погони,
невозможность шевелить конечностями с требуемой скоростью...
-Одна из классических разновидностей кошмаров... А приятные
сны?
Гек нахмурился. Ему еще ни перед кем не доводилось выворачивать
наизнанку внутренний мир... Но Коррада -- особый сорт, это
понимающий человек, думающий. Здесь интересно попробовать, хуже
не будет...
-Тяжело отвечать, Профессор, непривычно... Одним словом, все
мои сны -- кошмары. Уж не знаю в чем тут дело, во мне ли, в
памяти ли моей, но четко могу сказать: все сны, какие я
когда-либо мог припомнить в своей жизни -- тягостные кошмары. Я
живу среди людей, читаю книги и смотрю фильмы. Я знаю, что
сновидения бывают радостными, но только умозрительно, пережить их
-- не доводилось. Я почему-то уверен, что дело не в
избирательности моей памяти, если бы ко мне пришел хороший сон, я
бы его запомнил. А так, знаете ли... Вот снится мне, что я вдруг
могу летать -- это ощущение для меня сильнее и круче оргазма, так
мне хорошо... Но буквально миг, второй -- и начинается все
плохое, злое, страшное... Сердце замирает, руки-ноги не
слушаются, они догоняют...
-Кто они?
-Персонажи меняются, повторяются редко... Когда мистика, когда
обыденность, типа маньяков или бандитов... Я убиваю их, но
появляются новые...
-А где происходят события? Как выглядит окружающее?
-Изображение всегда цветное, но не слишком. То есть цвета
полные но редко проявляются, дело-то в полутьме происходит. Почти
всегда это лабиринты подземелий, из которых не найти выход...
-А бывают времена, когда кошмары пропадают? На неделю, месяц?..
Геку вдруг вспомнилась его логово в Черном ходе, где он
периодически жил.
-Бывают периоды, когда кошмары идут каждый сон, и очень яркие.
А чтобы их вовсе подолгу не бывало -- не припомню. Даже если я
засыпаю в хорошем настроении -- все равно придет кошмар.
-А вода вам снится?
-Да, -- удивился Гек. -- Вода практически всегда присутствует, в
виде луж, потеков и потоков, в виде водных преград. Струи воды
снятся...
-Чистые?
-По-разному, когда мутные, когда прозрачные...
-Есть ли проблемы в сексе?
-Бывают, но редко и ненадолго.
-А дождь?
-Н-не припоминаю...
-А купание?
-Нет, только если тону... Причем сразу научаюсь дышать под
водой, хотя знаю, что все равно утонул. И что это все значит,
Профессор?
-Терпение, ведь я не оракул, чтобы изрекать не подумав. Весьма
и весьма любопытно и показательно... Вы обращались когда-нибудь к
специалистам-психологам?
-Никогда. И не собираюсь, по правде говоря. О присутствующих
речи не идет, -- спохватился Гек, -- здесь совершенно иной
случай...
-Прибегаете к снотворным. К иным препаратам?
-К наркотикам, что ли? Никогда. Да я и таблеток-то не ем.
Алкоголь тоже не пью напрочь, во всех его видах, включая пиво.
-Но вы пытались самостоятельно разобраться или убрать проблему
кошмарных снов?
-Да, Профессор. И знаете, в определенной степени мне это
удалось.
-Говорите, говорите...
-Понимаете, я натренировался догадываться, что я во сне.
-В высшей степени любопытно...
-Да? Очень рад вашему интересу. Поначалу это случалось редко и
ненароком, я почти всегда от этого просыпался. Становилось легче,
но потом сон и вновь кошмар. А потом я постепенно научился
проверять себя прямо во сне. Я начинаю вдруг таращиться на мелкие
детали, и если они необычны или расплывчаты, или ускользают от
пристального внимания, то я говорю себе: "Засек! Сон." И сразу
становится спокойнее, хотя все равно страх остается и очень
трудно опять не соскользнуть в неконтролируемый сон.
-Вы понимаете, что видите сон, и что вы делаете?
-Когда как. Успокаиваю себя, а главное -- начинаю все вокруг
рассматривать. Очень ведь любопытно поозираться в дебрях
собственного сознания, или там подсознания...
-А руководить сном, творить его на заказ?
-Н-не умею, не пробовал активно. Или тотчас просыпаюсь... Мне
нравится чувство полета, но во-первых я не умею вызывать его
искусственно, а во-вторых -- в этом случае я не способен
идентифицировать сон, все думаю, что это наяву... Еще компьютеры
снятся в последнее время.
-Сны ваши сугубо урбанистичны, или все же в них есть природа?..
Коррада терзал Гека своими вопросами еще минут пятнадцать, но
объясняться не спешил. Пометок письменных не делал никаких,
видимо надеясь на тренированную память. Гек успел прикинуть про
себя, что прошло около полутора часов, а Коррада редко
задерживается в беседе более получаса.
-Торопитесь?
-Нисколько, чисто машинально глянул...
-Ничего на свете не происходит случайно, даже так называемое
машинальное действие или движение... Вы назовете мне свое
настоящее имя?
-Простите?..
-Вы странный человек, Джерри. Только что вы поведали о себе
вещи, которые куда как сильнее и глубже проясняют вас как
личность, нежели ваши попытки остаться инкогнито. Имя -- пустой
звук, но то, что наполняет ваш разум -- это и есть вы. О, я
нисколько не покушаюсь на чужую частную и общественную жизнь, но
ваш чек скажет мне и ваше имя. Или вы употребите подставных лиц?
-Вы правы и во многом, Профессор. А мое подлинное имя вы
узнаете из чека. Надеюсь вы извините меня за маленькую и
безобидную хитрость. Ведь я не знал вас и даже был несколько
насторожен.
-Настолько насторожены, что даже о своем главном деле, о фирме
рассказывали изумительно расплывчато.
-Разве? Мне кажется, что я был достаточно подробен...
-Это вам только кажется, Джерри. Под такой подробный рассказ
можно подвести любую форму деятельности, от благотворительного
религиозного фонда, до мафии включительно. Тем более, что вы,
кажется, итальянец?..
Последние слова Коррада произнес по-итальянски. Гек мгновенно,
как будто только этого и ждал, перешел на сицилийский диалект.
-Так же как и вы, Профессор, но к мафии все-таки не имею ни
малейшего отношения.
Коррада вновь перешел на бабилос.
-А выговор у вас как раз подходящий. Мне, знаете ли, нет
разницы до профессии моих клиентов. Я ученый и врач, моя область
личные, а не социальные заболевания. Мафия же, как я считаю,
болезнь социальная...
-Знаете, Профессор, мне довольно долго довелось жить на
Сицилии, но никогда и ни от кого я не слышал там о мафии. И
вообще это дурацкая социальная выдумка полиции и журналистов.
-Даже так? И на Сицилии вы не слышали, и здесь ее нет... А
взрывы, автоматные очереди, разборки, кровь, отрезанные головы
возле перуанского посольства -- это тоже выдумки
дураков-журналистов?
-И разборки, и кровь -- все это имеет место. Но давайте
разберемся. Вот на Сицилии... Я вас не очень...
-Я на часы не гляжу и вас не тороплю. Продолжайте...
-На Сицилии мне, по долгу службы, довелось общаться с людьми, у
которых были проблемы юридического толка, как раз по линии так
называемой мафиозной деятельности. Были среди них неплохие люди,
встречались и мерзавцы, но никто из них не был и не считал себя
мафиози. Человек из сицилийской глубинки, а Сицилия -- даже в
Палермо -- это провинция для европейски-провинциальной Италии,
испокон веку привык, что пришельцы с севера и мавританского юга
облапошат и унизят его не моргнув и глазом. Ни закон его не
защитит, ни карабинер. Вот и рождается из недр народной жизни
собственный обычай, уклад и порядок. А его носитель и хранитель
-- тот же крестьянин, сосед, родственник. И лупара для них сотню
лет была наилучшим адвокатом. А посторонний человек, прокурор или
журналист смотрит на эту жизнь сквозь призму собственных
заблуждений и обычаев. Муссолини поперевешал и замучил тысячи
этих несчастных "мафиози", но народ остался, Сицилия осталась.
Стало быть сохранились и возродились обычаи, которые недоумки, не
говорящие подчас даже на северном итальянском, называют мафией. Я
в ближайшем будущем собираюсь туда съездить, хочу повидать одного
из своих знакомых, столько лет не виделись. Он теперь на пенсии
вероятно, если еще жив, но очень очень умный был и душевный
старик, я только сейчас стал это понимать. И знаменитый
сицилийский дух, кстати, похоже вот-вот выветрится окончательно.
И разрушила его не полиция, не закон, а цивилизация и торговля
наркотиками. Он еще жив в маленьких городках и деревнях, но кто
туда заглянет? Нет, мы будем ужасаться "Козе Ностре", жупелу,
который три десятка лет тому назад и выдумал один полуграмотный
неаполитанец под угрозой электрического стула...
Что же касается наших пределов... Да, я читал в газетах ту
историю..., это где к перуанскому посольству подкинули мешок с
головой некоего Сантоса и его телом, перемолотым в мясной фарш
вместе с одеждой?
-Да. И это по вашему народный бабилонский обычай?
-Я откуда знаю, наверное нет. Но вот в чем я точно уверен, что
этот ужасный и всемогущий международный годфазер Лима-Сантос,
"преступник номер один" для полиции и газет, без телохранителей и
адвокатов -- точно такой же дебил и трусливый обыватель, как и
безработный оборванец из латинских или винегретных трущоб... Ах
да -- был, верно... И перед смертью этот газетный супермен,
небось, паскудно рыдал, вымаливая если не свою паскудную жизнь,
то хотя бы легкую смерть, и ради этого предавал и продавал всех,
кого только мог вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52