На все вопросы давался стандартный ответ:
"никаких комментариев". Пусть думают, что хотят. С него достаточно и
собственных планов, что они там припасли для него, интересовало Бреннана
постольку поскольку.
Покончив с кофе, Филипп чмокнул спящую жену и покинул номер в
прекрасном настроении. Он был готов во всеоружии встретить новый день.
***
Несколько позже основные стороны, принимавшие участие в переговорах,
подписали совместное коммюнике о том, что дискуссии, проходившие в
конструктивной обстановке, явились на редкость плодотворными.
Представители прессы держали нос по ветру и умели прекрасно читать межд
у
строк. Таким образом они очень скоро пришли к собственному выводу:
никаких мало-мальски значимых результатов достигнуто не было.
По-прежнему оставался нетронутым целый ворох проблем, не намечалось и
проблесков надежды в том, что когда-нибудь воюющие стороны сядут,
наконец, за стол переговоров. Движение Палестинского Фронта Освобожден
ия
сплошь и рядом состояло из дюжих молодцов, ветеранов сирийской и
ливийской компаний, и для них слово "компромисс" означало ругательство,
да и Кнессет с первой же бомбардировки перестал поддаваться давлению
извне.
Сложилась очередная тупиковая ситуация, и Бреннан, слушая одну
заумную речь за другой, размышлял, сможет ли он сам, заняв пост
Госсекретаря, принести хоть какую-нибудь пользу. Выхода из сложившегося
положения не было видно. Стоило очередному политику выйти с
предложением, тут же находился его противник, отвергавший это самое
предложение до того, как его начинали обсуждать.
Погруженный в собственные мысли после утренней встречи, Бреннан
пересек фойе. Кто-то окликнул его, затем тронул за плечо. Филипп резко
обернулся. Плотный, невысокий мужчина смотрел на него. В руках он сжимал
большой кожаный кошель.
- Синьор Бреннан, моя фамилия Фасетти, я из службы безопасности при
отеле. - Бреннан кивнул. - Извините за беспокойство, сэр, но вас тут
дожидается один человек. Он говорит, что ему необходимо вас видеть.
- А не пошлете ли вы его...
- Он утверждает, будто он монах, сэр, - возразил Фасетти. - Но
какой-то он уж больно светский монах. - С этими словами Фасетти вручил
Бреннану кошель. - Он принес вот это.
Филипп принял кошель и вытащил из него кинжал. У него перехватило
дыхание при виде треугольного лезвия и рукоятки в виде распятия.
- При входе в отель монах поинтересовался, есть ли здесь охрана, -
добавил Фасетти. - И когда один из сотрудников службы безопасности вышел
к нему, тот заявил, что хотел бы видеть вас. А затем передал моему
человеку этот кинжал. Он объяснил, что если бы этот кинжал нашли у него,
то могли бы сделать совершенно неверные выводы.
- Точно, - согласился Бреннан. Он слегка провел пальцем по лезвию и
тут же прикусил губу: на пальце появилась кровь.
- Монах хочет вам что-то объяснить по поводу этого кинжала. Конечно,
мы не собирались беспокоить вас, но...
Бреннан сжал рукоятку и всмотрелся в охваченный агонией лик Христа.
Он был заинтригован.
Вернув Фасетти кинжал, Филипп направился к лифтам.
- Пришлите его ко мне наверх, - бросил он уходя. - Интересно
взглянуть на этого монашка, а вы позаботьтесь о стилете, ладно?
Поднимаясь к себе в номер, Бреннан до боли сжал руки, ставшие
внезапно липкими от пота. Он дрожал всем телом. С самого детства Филипп
боялся ножей. Одна только мысль о стальном клинке, входящем в плоть,
повергала его в состояние шока. Он не мог представить себе эту боль. А
что касается распятия... Филипп вздрогнул. Не впервые задумывался он о
религии. К чему постоянно изображать Христа в состоянии этой жуткой
агонии? Не удивительно, что многие последователи Спасителя были людьми,
мягко говоря, странноватыми. Для самого Филиппа вся религия сводилась к
еженедельному воскресному ритуалу, к условности и не более. Он никогда
глубоко не задумывался над ее сутью. Уж как-то так получалось, что к
концу второго тысячелетия религия стала играть в общественной жизни
далеко не самую ведущую роль.
Маргарет оставила на столе записку, где сообщала, что вернется только
к обеду. Тут же лежала пара телексов. Пока Бреннан читал их, в дверь
постучали. Открыв дверь, Филипп увидел на пороге Фасетти и молодого
человека. Последний был в коричневой сутане и сандалиях. Лицо его
освещалось юношеской красотой, с которой, однако, плохо сочеталось
напряжение, присущее как правило, более старшему поколению и сквозившее
в каждом жесте молодого монаха.
Бреннан пригласил посетителей в комнату, затем пожал на прощанье руку
Фасетти, отступившему на шаг и заявившему, что его работа сводится
всего-навсего к тому, чтобы охранять других.
- Ну, со мной-то все будет в порядке, - заверил Бреннан Фасетти.
Монах же улыбнулся:
- Меня зовут брат Френсис, - представился он на прекрасном английском
языке. - Из Субиако. Рад, что вы согласились встретиться.
- У меня времени в обрез, - предупредил Бреннан, жестом указывая на
стул.
- Едва ли вы поверите тому, что мне предстоит рассказать, - продолжал
юноша. - И в общем, я, честно говоря, не рассчитываю на это. - Он
помолчал. - Надолго ли вы в Риме, мистер Бреннан?
- Завтра я уезжаю. Монах вздохнул:
- Прошу вас, отложите ваш отъезд всего на несколько часов. Пойдемте
со мной. Меня прислал священник по имени де Карло. Может быть, вы
слышали о нем? - Последние слова звучали уже как мольба.
- Нет. Но я не могу...
- Отец де Карло просто не в состоянии путешествовать. Он очень стар.
Послушайте, если я скажу, что вы должны помочь, потому что от вашей
помощи зависит будущее человечества, то вы, конечно, сочтете все это
за.., как это называется?
- Мелодрама.
- Да, да. Но если я начну что-либо объяснять вам, то будет еще хуже:
вы просто решите, что я сошел с ума.
Единственное о чем я вас прошу - прочтите письмо. Вы можете подумать,
что это бред, но это не так.
И сколько Бреннан ни пытался противиться обаянию монаха, оно все
сильней и сильней действовало на него. Юноша словно обезоруживал
Филиппа.
- Вы религиозны, мистер Бреннан?
- Боюсь, что только по воскресеньям, - словно извиняясь, сообщил тот.
- Вы протестант?
- Да.
- Позвольте мне кое-что процитировать. - Монах сложил руки, словно в
молитве. - "Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками: тогда
знайте, что приблизилось запустение его, потому что это дни отмщения;,
да исполнится все написанное". - Я цитирую Святого Луку.
Бреннан снова взглянул на часы:
- Да, да, но я боюсь...
Он уже достаточно наслушался. Филипп чувствовал себя примерно так же,
как тогда, когда к нему явился один из свидетелей Иеговы. Поначалу
Филипп был сама любезность, но, в конце концов, счел за благо расстаться
со своей напускной вежливостью, уже не зная, как отделаться от столь
"высокого гостя".
Монах поднялся одновременно с Филиппом и направился к двери.
- Внемлите этим словам, хотя они и кажутся вам безумными. Отец де
Карло приехал в Англию восемнадцать лет назад. Он был свидетелем второго
пришествия Христа. Он разрушил физическое тело Сатаны.
Бреннан вымученно улыбнулся и, взяв под руку молодого человека,
направился с ним к двери.
- Но дух Антихриста продолжает жить, мистер Бреннан. Только кинжалы
могут освободить от него человечество.
Бреннан распахнул дверь.
- Все, о чем я прошу - это прочесть письмо. Пожалуйста, избавьтесь
хоть ненадолго от скептицизма. Я позвоню вам завтра.
- Фасетти, - громко позвал Бреннан. Охранник тут же появился в дверях
и, слегка потянув монаха за капюшон, увлек за собой из номера.
- До свидания, брат Френсис, - пробормотал Бреннан.
- Дьявольское отродье до сих пор здравствует, мистер Бреннан. Оно
должно быть уничтожено.
Филипп поморщился и прикрыл дверь, услышав последнюю фразу монаха:
"Отрекитесь от своего неверия во имя Господа..." Часом позже, сделав все
необходимые звонки, Бреннан опустился в кресло и достал конверт. Зевая,
он вскрыл его и вытащил шесть листков ксерокопий. Филипп поморщился:
запах ксерокса каждый раз напоминал ему о забальзамированных трупах. К
листкам прилагалась коротенькая записка: "То, о чем пишет эта женщина, -
правда, да поможет нам Господь. Пожалуйста, приезжайте. - И подпись. -
Отец де Карло Субнако".
Бреннан разложил письмо на столе и улыбнулся. Подобные писания
попадались ему неоднократно. В самом начале своей дипломатической
карьеры Бреннан получал кучу посланий - в стиле очевидцев НЛО - как
однажды съязвил на этот счет его помощник. Теперь подобные письма не
путешествовали дальше столов его подчиненных.
"Простите меня, святой отец, ибо я согрешила..." - Бреннан прочел
первую страницу и, покачав головой, потянулся к бутылке шотландского
виски.
- Господь Всемогущий, - только и произнес Бреннан, расхохотавшись
вдруг от души.
***
В этот вечер Бреннаны были приглашены на ужин. Приглашал их Джеймс
Ричард, высокий и элегантный мужчина, который говорил на том
неподражаемом, свойственном лишь репортерам Би-Би-Си, наречии. Где бы он
ни появлялся, из кармана его пиджака неизменно торчала гвоздика. У
Ричарда имелся собственный взгляд на ремесло журналиста. Одно из
основных профессиональных правил гласило: если какой-нибудь разговор н
е
подлежал огласке, так тому и надлежало быть. Придерживаясь подобного
положения вещей, Ричард очень скоро снискал к себе доверие многих
политиков. Зато коллеги, наоборот, смотрели на него с некоторой опаской.
Ужинали в ресторане отеля. Пока Маргарет пробиралась к столику,
взгляды присутствующих неизменно преследовали ее. Высокая и стройная с
копной огненно-рыжих волос, она была одета сегодня в простое черное
платье. Бреннан гордился женой. Маргарет прекрасно знала, как себя вести
в любой ситуации. Сегодня Филипп был абсолютно уверен в том, что она
очарует Ричарда, но до флирта дело, конечно же, не дойдет. Оставшись
как-то наедине с мужем, Маргарет вдруг заявила, что будущей Первой леди
необходимо вести себя идеально. В тот день Филипп отшутился, однако
через некоторое время понял, что Маргарет говорила тогда совершенно
серьезно.
Разговор за столиком переходил от сплетен к спорту, то и дело
рассказывались забавные анекдоты. Болтал в основном Ричард, искусно
сплетая, казалось бы, тривиальные случаи в невероятные истории.
Рассказчиком он был прирожденным. Бреннаны же оказались великолепными
слушателями.
И только когда очередь дошла до коньяка, откинувшись на спинку стула,
задал вопрос:
- Я слышал, к вам сегодня заглядывал интересный визитер, - как-то
очень торжественно объявил он, - из церковников?
Бреннан кивнул. Его нисколько не удивило, что Ричард знает о
посещении монаха. Филиппу казалось, что журналисту известно обо всем, в
том числе и о событиях, еще только предстоящих.
- Молодой человек из какого-то монастыря. Слегка двинутый, - сообщил
Бреннан. И начал рассказывать о кинжале. Внезапно он почувствовал, что с
ног до головы покрылся испариной. Ладони тут же взмокли.
- А чего он хотел, этот ненормальный монах? - поинтересовался Ричард.
Бреннан пожал плечами:
- Не стану докучать вам деталями. Но вот что вы, к примеру, насчет
этой фразочки: "Порождение дьявола живет и, прекрасно себя чувствуя,
находится в Англии". - О Господи, - откинув голову, рассмеялся Ричард.
- Да еще какая-то старуха написала в монастырь. Эту ее историю я не
берусь рассказать за ужином.
- Нет, нет, сделайте одолжение, - взмолился Ричард. - Вполне
возможно, я пристрою ее в "Нэшнл Инквайер".
- Вы не сделаете этого, - внезапно подала голос Маргарет.
Ричард улыбнулся ей:
- Конечно, нет. Все это не для огласки. Даже "порождение дьявола" не
для публики.
Официант принес кофе.
- Мне кажется, - заявила Маргарет, - нам не мешало бы сменить тему.
Так они и сделали.
Часом позже, уже в постели, Маргарет повернулась к мужу и спросила:
- А что это за история, которую ты отказался поведать нам за ужином?
- Пустая, - зевая, отозвался Филипп.
- Ну расскажи мне.
И тут он угадал в ее интонации настойчивость и знакомые нотки.
Какое-то время после свадьбы все эротические фантазии исходили от него,
теперь же инициатива полностью перешла к Маргарет, и Филиппа то и дело
поражало воображение жены.
- Ну давай же, рассказывай, - настаивала она. Филиппу не терпелось
выложить Маргарет, что ему нужен отдых, что он до предела вымотался, но
он переборол сон.
- Это отвратительно, - начал Филипп, пока жена устраивалась рядом. -
Если верить этой старухе, то один из моих предшественников - Дэмьен Торн
- влюбился в англичанку. И поверишь ли, она работала на Би-Би-Си.
Несколько месяцев спустя, после того, как Торн умер от сердечного
приступа, она родила, - Бреннан хмыкнул, раздумывая, как сформулировать
фразу, - ну, не совсем обычным способом.
Он замолчал, ожидая, что жена либо скорчит гримасу, либо рассмеется,
однако она словно воды в рот набрала. Чуть позже Маргарет прошептала:
- Дэмьен Торн был самым прекрасным мужчиной, которого я когда-либо
встречала.
Филипп мельком глянул на жену:
- Ты его встречала? Я этого не знал.
- Я просто видела фотографию. А когда была школьницей, он мне снился.
И снова воцарилось молчание. Затем Маргарет отвернулась от мужа:
- Как звали эту женщину?
- Кейт, - ответил он, - Кейт Рейнолдс.
- Кейт, - шепотом повторила Маргарет. - Кейт, Катерина, - ее голос
походил на шорох, на дуновение ветра. И вдруг она обратилась к Филиппу с
английским акцентом:
- Кейт, - опять повторила она шепотом, - зови меня Кейт.
Он придвинулся к жене, понимая, что она имеет в виду.
- Как мне тебя звать? - переспросил Филипп. - Кейт, - Маргарет,
упираясь в подушку, приподнялась на локте.
Пока они занимались любовью, Филипп видел в окне отражение обнаженных
тел. Через стекло ночное небо казалось безоблачным, и звезды
отпечатывались на их отраженных телах.
Это было едва ли не извращением. Но он испытывал блаженство,
наслаждаясь ее голосом с этим непривычным акцентом. Голос звал и манил,
требуя делать то, что не поддавалось описанию. Она называла его Дэмьеном
и стонала от боли, когда он глубоко проникал в ее плоть.
И когда Филипп случайно взглянул в окно, он вдруг понял, что свет
играет с ним плохую шутку: поблескивая среди мерцания звезд, глаза
Маргарет пылали желтым, незнакомым пламенем.
***
На следующее утро портье, дежуривший у стойки, заметил в вестибюле
взволнованного молодого монаха.
- Меня зовут брат Френсис, - представился тот.
- Да, да, - закивал портье. - Здесь для вас пакет. - Он нагнулся и,
достав конверт вместе с большим кошелем, вручил все это монаху. Конверт
был заново заклеен скотчем. Монах вскрыл его и, заглянув внутрь,
вздохнул.
- Можно ли мне переговорить с мистером Бреннаном из 34-го номера?
- Боюсь, что он уже выехал, сэр.
- Он не оставил мне какой-нибудь записки?
- К сожалению, нет, сэр. Только то, что вы держите в руках.
Монах прикрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Брат Френсис размышлял
над тем, как сообщить святому отцу, что задание он не выполнил.
Глава 5
Спустя три дня Джеймс Ричард встретился с одним газетчиком. С утра
пораньше они заказали себе по коктейлю и сидели теперь, потягивая этот
"тонизирующий напиток", как окрестил его Ричард. Он поведал своему
собеседнику историю о "таинственном монахе", и теперь мужчины то и дело
подтрунивали над ней, называя все это абсурдом. Однако подсознательно
приятель Ричарда испытывал что-то вроде тревоги, ибо совершенно точно
знал, что однажды уже слышал об этих кинжалах.
Вернувшись в редакцию, он заглянул в кабинет к молоденькой
журналистке и попросил ее зайти к нему.
Кэрол Уает стукнуло 22 года от роду, и на Флит-Стрит она работала
всего два месяца, но девушка уже успела завоевать себе определенное имя.
Кэрол слыла среди коллег красоткой: миниатюрного сложения, с тонкими
чертами лица, лебединой шеей и огромными карими глазами. Левый глаз
всегда чуть косил, отчего лицо ее казалось слегка удивленным. А уж
стройные ноги Кэрол являлись предметом обсуждения многих мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
"никаких комментариев". Пусть думают, что хотят. С него достаточно и
собственных планов, что они там припасли для него, интересовало Бреннана
постольку поскольку.
Покончив с кофе, Филипп чмокнул спящую жену и покинул номер в
прекрасном настроении. Он был готов во всеоружии встретить новый день.
***
Несколько позже основные стороны, принимавшие участие в переговорах,
подписали совместное коммюнике о том, что дискуссии, проходившие в
конструктивной обстановке, явились на редкость плодотворными.
Представители прессы держали нос по ветру и умели прекрасно читать межд
у
строк. Таким образом они очень скоро пришли к собственному выводу:
никаких мало-мальски значимых результатов достигнуто не было.
По-прежнему оставался нетронутым целый ворох проблем, не намечалось и
проблесков надежды в том, что когда-нибудь воюющие стороны сядут,
наконец, за стол переговоров. Движение Палестинского Фронта Освобожден
ия
сплошь и рядом состояло из дюжих молодцов, ветеранов сирийской и
ливийской компаний, и для них слово "компромисс" означало ругательство,
да и Кнессет с первой же бомбардировки перестал поддаваться давлению
извне.
Сложилась очередная тупиковая ситуация, и Бреннан, слушая одну
заумную речь за другой, размышлял, сможет ли он сам, заняв пост
Госсекретаря, принести хоть какую-нибудь пользу. Выхода из сложившегося
положения не было видно. Стоило очередному политику выйти с
предложением, тут же находился его противник, отвергавший это самое
предложение до того, как его начинали обсуждать.
Погруженный в собственные мысли после утренней встречи, Бреннан
пересек фойе. Кто-то окликнул его, затем тронул за плечо. Филипп резко
обернулся. Плотный, невысокий мужчина смотрел на него. В руках он сжимал
большой кожаный кошель.
- Синьор Бреннан, моя фамилия Фасетти, я из службы безопасности при
отеле. - Бреннан кивнул. - Извините за беспокойство, сэр, но вас тут
дожидается один человек. Он говорит, что ему необходимо вас видеть.
- А не пошлете ли вы его...
- Он утверждает, будто он монах, сэр, - возразил Фасетти. - Но
какой-то он уж больно светский монах. - С этими словами Фасетти вручил
Бреннану кошель. - Он принес вот это.
Филипп принял кошель и вытащил из него кинжал. У него перехватило
дыхание при виде треугольного лезвия и рукоятки в виде распятия.
- При входе в отель монах поинтересовался, есть ли здесь охрана, -
добавил Фасетти. - И когда один из сотрудников службы безопасности вышел
к нему, тот заявил, что хотел бы видеть вас. А затем передал моему
человеку этот кинжал. Он объяснил, что если бы этот кинжал нашли у него,
то могли бы сделать совершенно неверные выводы.
- Точно, - согласился Бреннан. Он слегка провел пальцем по лезвию и
тут же прикусил губу: на пальце появилась кровь.
- Монах хочет вам что-то объяснить по поводу этого кинжала. Конечно,
мы не собирались беспокоить вас, но...
Бреннан сжал рукоятку и всмотрелся в охваченный агонией лик Христа.
Он был заинтригован.
Вернув Фасетти кинжал, Филипп направился к лифтам.
- Пришлите его ко мне наверх, - бросил он уходя. - Интересно
взглянуть на этого монашка, а вы позаботьтесь о стилете, ладно?
Поднимаясь к себе в номер, Бреннан до боли сжал руки, ставшие
внезапно липкими от пота. Он дрожал всем телом. С самого детства Филипп
боялся ножей. Одна только мысль о стальном клинке, входящем в плоть,
повергала его в состояние шока. Он не мог представить себе эту боль. А
что касается распятия... Филипп вздрогнул. Не впервые задумывался он о
религии. К чему постоянно изображать Христа в состоянии этой жуткой
агонии? Не удивительно, что многие последователи Спасителя были людьми,
мягко говоря, странноватыми. Для самого Филиппа вся религия сводилась к
еженедельному воскресному ритуалу, к условности и не более. Он никогда
глубоко не задумывался над ее сутью. Уж как-то так получалось, что к
концу второго тысячелетия религия стала играть в общественной жизни
далеко не самую ведущую роль.
Маргарет оставила на столе записку, где сообщала, что вернется только
к обеду. Тут же лежала пара телексов. Пока Бреннан читал их, в дверь
постучали. Открыв дверь, Филипп увидел на пороге Фасетти и молодого
человека. Последний был в коричневой сутане и сандалиях. Лицо его
освещалось юношеской красотой, с которой, однако, плохо сочеталось
напряжение, присущее как правило, более старшему поколению и сквозившее
в каждом жесте молодого монаха.
Бреннан пригласил посетителей в комнату, затем пожал на прощанье руку
Фасетти, отступившему на шаг и заявившему, что его работа сводится
всего-навсего к тому, чтобы охранять других.
- Ну, со мной-то все будет в порядке, - заверил Бреннан Фасетти.
Монах же улыбнулся:
- Меня зовут брат Френсис, - представился он на прекрасном английском
языке. - Из Субиако. Рад, что вы согласились встретиться.
- У меня времени в обрез, - предупредил Бреннан, жестом указывая на
стул.
- Едва ли вы поверите тому, что мне предстоит рассказать, - продолжал
юноша. - И в общем, я, честно говоря, не рассчитываю на это. - Он
помолчал. - Надолго ли вы в Риме, мистер Бреннан?
- Завтра я уезжаю. Монах вздохнул:
- Прошу вас, отложите ваш отъезд всего на несколько часов. Пойдемте
со мной. Меня прислал священник по имени де Карло. Может быть, вы
слышали о нем? - Последние слова звучали уже как мольба.
- Нет. Но я не могу...
- Отец де Карло просто не в состоянии путешествовать. Он очень стар.
Послушайте, если я скажу, что вы должны помочь, потому что от вашей
помощи зависит будущее человечества, то вы, конечно, сочтете все это
за.., как это называется?
- Мелодрама.
- Да, да. Но если я начну что-либо объяснять вам, то будет еще хуже:
вы просто решите, что я сошел с ума.
Единственное о чем я вас прошу - прочтите письмо. Вы можете подумать,
что это бред, но это не так.
И сколько Бреннан ни пытался противиться обаянию монаха, оно все
сильней и сильней действовало на него. Юноша словно обезоруживал
Филиппа.
- Вы религиозны, мистер Бреннан?
- Боюсь, что только по воскресеньям, - словно извиняясь, сообщил тот.
- Вы протестант?
- Да.
- Позвольте мне кое-что процитировать. - Монах сложил руки, словно в
молитве. - "Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками: тогда
знайте, что приблизилось запустение его, потому что это дни отмщения;,
да исполнится все написанное". - Я цитирую Святого Луку.
Бреннан снова взглянул на часы:
- Да, да, но я боюсь...
Он уже достаточно наслушался. Филипп чувствовал себя примерно так же,
как тогда, когда к нему явился один из свидетелей Иеговы. Поначалу
Филипп был сама любезность, но, в конце концов, счел за благо расстаться
со своей напускной вежливостью, уже не зная, как отделаться от столь
"высокого гостя".
Монах поднялся одновременно с Филиппом и направился к двери.
- Внемлите этим словам, хотя они и кажутся вам безумными. Отец де
Карло приехал в Англию восемнадцать лет назад. Он был свидетелем второго
пришествия Христа. Он разрушил физическое тело Сатаны.
Бреннан вымученно улыбнулся и, взяв под руку молодого человека,
направился с ним к двери.
- Но дух Антихриста продолжает жить, мистер Бреннан. Только кинжалы
могут освободить от него человечество.
Бреннан распахнул дверь.
- Все, о чем я прошу - это прочесть письмо. Пожалуйста, избавьтесь
хоть ненадолго от скептицизма. Я позвоню вам завтра.
- Фасетти, - громко позвал Бреннан. Охранник тут же появился в дверях
и, слегка потянув монаха за капюшон, увлек за собой из номера.
- До свидания, брат Френсис, - пробормотал Бреннан.
- Дьявольское отродье до сих пор здравствует, мистер Бреннан. Оно
должно быть уничтожено.
Филипп поморщился и прикрыл дверь, услышав последнюю фразу монаха:
"Отрекитесь от своего неверия во имя Господа..." Часом позже, сделав все
необходимые звонки, Бреннан опустился в кресло и достал конверт. Зевая,
он вскрыл его и вытащил шесть листков ксерокопий. Филипп поморщился:
запах ксерокса каждый раз напоминал ему о забальзамированных трупах. К
листкам прилагалась коротенькая записка: "То, о чем пишет эта женщина, -
правда, да поможет нам Господь. Пожалуйста, приезжайте. - И подпись. -
Отец де Карло Субнако".
Бреннан разложил письмо на столе и улыбнулся. Подобные писания
попадались ему неоднократно. В самом начале своей дипломатической
карьеры Бреннан получал кучу посланий - в стиле очевидцев НЛО - как
однажды съязвил на этот счет его помощник. Теперь подобные письма не
путешествовали дальше столов его подчиненных.
"Простите меня, святой отец, ибо я согрешила..." - Бреннан прочел
первую страницу и, покачав головой, потянулся к бутылке шотландского
виски.
- Господь Всемогущий, - только и произнес Бреннан, расхохотавшись
вдруг от души.
***
В этот вечер Бреннаны были приглашены на ужин. Приглашал их Джеймс
Ричард, высокий и элегантный мужчина, который говорил на том
неподражаемом, свойственном лишь репортерам Би-Би-Си, наречии. Где бы он
ни появлялся, из кармана его пиджака неизменно торчала гвоздика. У
Ричарда имелся собственный взгляд на ремесло журналиста. Одно из
основных профессиональных правил гласило: если какой-нибудь разговор н
е
подлежал огласке, так тому и надлежало быть. Придерживаясь подобного
положения вещей, Ричард очень скоро снискал к себе доверие многих
политиков. Зато коллеги, наоборот, смотрели на него с некоторой опаской.
Ужинали в ресторане отеля. Пока Маргарет пробиралась к столику,
взгляды присутствующих неизменно преследовали ее. Высокая и стройная с
копной огненно-рыжих волос, она была одета сегодня в простое черное
платье. Бреннан гордился женой. Маргарет прекрасно знала, как себя вести
в любой ситуации. Сегодня Филипп был абсолютно уверен в том, что она
очарует Ричарда, но до флирта дело, конечно же, не дойдет. Оставшись
как-то наедине с мужем, Маргарет вдруг заявила, что будущей Первой леди
необходимо вести себя идеально. В тот день Филипп отшутился, однако
через некоторое время понял, что Маргарет говорила тогда совершенно
серьезно.
Разговор за столиком переходил от сплетен к спорту, то и дело
рассказывались забавные анекдоты. Болтал в основном Ричард, искусно
сплетая, казалось бы, тривиальные случаи в невероятные истории.
Рассказчиком он был прирожденным. Бреннаны же оказались великолепными
слушателями.
И только когда очередь дошла до коньяка, откинувшись на спинку стула,
задал вопрос:
- Я слышал, к вам сегодня заглядывал интересный визитер, - как-то
очень торжественно объявил он, - из церковников?
Бреннан кивнул. Его нисколько не удивило, что Ричард знает о
посещении монаха. Филиппу казалось, что журналисту известно обо всем, в
том числе и о событиях, еще только предстоящих.
- Молодой человек из какого-то монастыря. Слегка двинутый, - сообщил
Бреннан. И начал рассказывать о кинжале. Внезапно он почувствовал, что с
ног до головы покрылся испариной. Ладони тут же взмокли.
- А чего он хотел, этот ненормальный монах? - поинтересовался Ричард.
Бреннан пожал плечами:
- Не стану докучать вам деталями. Но вот что вы, к примеру, насчет
этой фразочки: "Порождение дьявола живет и, прекрасно себя чувствуя,
находится в Англии". - О Господи, - откинув голову, рассмеялся Ричард.
- Да еще какая-то старуха написала в монастырь. Эту ее историю я не
берусь рассказать за ужином.
- Нет, нет, сделайте одолжение, - взмолился Ричард. - Вполне
возможно, я пристрою ее в "Нэшнл Инквайер".
- Вы не сделаете этого, - внезапно подала голос Маргарет.
Ричард улыбнулся ей:
- Конечно, нет. Все это не для огласки. Даже "порождение дьявола" не
для публики.
Официант принес кофе.
- Мне кажется, - заявила Маргарет, - нам не мешало бы сменить тему.
Так они и сделали.
Часом позже, уже в постели, Маргарет повернулась к мужу и спросила:
- А что это за история, которую ты отказался поведать нам за ужином?
- Пустая, - зевая, отозвался Филипп.
- Ну расскажи мне.
И тут он угадал в ее интонации настойчивость и знакомые нотки.
Какое-то время после свадьбы все эротические фантазии исходили от него,
теперь же инициатива полностью перешла к Маргарет, и Филиппа то и дело
поражало воображение жены.
- Ну давай же, рассказывай, - настаивала она. Филиппу не терпелось
выложить Маргарет, что ему нужен отдых, что он до предела вымотался, но
он переборол сон.
- Это отвратительно, - начал Филипп, пока жена устраивалась рядом. -
Если верить этой старухе, то один из моих предшественников - Дэмьен Торн
- влюбился в англичанку. И поверишь ли, она работала на Би-Би-Си.
Несколько месяцев спустя, после того, как Торн умер от сердечного
приступа, она родила, - Бреннан хмыкнул, раздумывая, как сформулировать
фразу, - ну, не совсем обычным способом.
Он замолчал, ожидая, что жена либо скорчит гримасу, либо рассмеется,
однако она словно воды в рот набрала. Чуть позже Маргарет прошептала:
- Дэмьен Торн был самым прекрасным мужчиной, которого я когда-либо
встречала.
Филипп мельком глянул на жену:
- Ты его встречала? Я этого не знал.
- Я просто видела фотографию. А когда была школьницей, он мне снился.
И снова воцарилось молчание. Затем Маргарет отвернулась от мужа:
- Как звали эту женщину?
- Кейт, - ответил он, - Кейт Рейнолдс.
- Кейт, - шепотом повторила Маргарет. - Кейт, Катерина, - ее голос
походил на шорох, на дуновение ветра. И вдруг она обратилась к Филиппу с
английским акцентом:
- Кейт, - опять повторила она шепотом, - зови меня Кейт.
Он придвинулся к жене, понимая, что она имеет в виду.
- Как мне тебя звать? - переспросил Филипп. - Кейт, - Маргарет,
упираясь в подушку, приподнялась на локте.
Пока они занимались любовью, Филипп видел в окне отражение обнаженных
тел. Через стекло ночное небо казалось безоблачным, и звезды
отпечатывались на их отраженных телах.
Это было едва ли не извращением. Но он испытывал блаженство,
наслаждаясь ее голосом с этим непривычным акцентом. Голос звал и манил,
требуя делать то, что не поддавалось описанию. Она называла его Дэмьеном
и стонала от боли, когда он глубоко проникал в ее плоть.
И когда Филипп случайно взглянул в окно, он вдруг понял, что свет
играет с ним плохую шутку: поблескивая среди мерцания звезд, глаза
Маргарет пылали желтым, незнакомым пламенем.
***
На следующее утро портье, дежуривший у стойки, заметил в вестибюле
взволнованного молодого монаха.
- Меня зовут брат Френсис, - представился тот.
- Да, да, - закивал портье. - Здесь для вас пакет. - Он нагнулся и,
достав конверт вместе с большим кошелем, вручил все это монаху. Конверт
был заново заклеен скотчем. Монах вскрыл его и, заглянув внутрь,
вздохнул.
- Можно ли мне переговорить с мистером Бреннаном из 34-го номера?
- Боюсь, что он уже выехал, сэр.
- Он не оставил мне какой-нибудь записки?
- К сожалению, нет, сэр. Только то, что вы держите в руках.
Монах прикрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Брат Френсис размышлял
над тем, как сообщить святому отцу, что задание он не выполнил.
Глава 5
Спустя три дня Джеймс Ричард встретился с одним газетчиком. С утра
пораньше они заказали себе по коктейлю и сидели теперь, потягивая этот
"тонизирующий напиток", как окрестил его Ричард. Он поведал своему
собеседнику историю о "таинственном монахе", и теперь мужчины то и дело
подтрунивали над ней, называя все это абсурдом. Однако подсознательно
приятель Ричарда испытывал что-то вроде тревоги, ибо совершенно точно
знал, что однажды уже слышал об этих кинжалах.
Вернувшись в редакцию, он заглянул в кабинет к молоденькой
журналистке и попросил ее зайти к нему.
Кэрол Уает стукнуло 22 года от роду, и на Флит-Стрит она работала
всего два месяца, но девушка уже успела завоевать себе определенное имя.
Кэрол слыла среди коллег красоткой: миниатюрного сложения, с тонкими
чертами лица, лебединой шеей и огромными карими глазами. Левый глаз
всегда чуть косил, отчего лицо ее казалось слегка удивленным. А уж
стройные ноги Кэрол являлись предметом обсуждения многих мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83