Странно, что сейчас без вампиров и готов всё вокруг кажется таким серым и невзрачным. Будто они и были той самой личиной, одев которую, Кварталы ночью преображались до неузнаваемости.
И вроде бы всё осталось на месте: и викторианские фонарики, и стройные липы вдоль обочин, и высокие дома - а притихший город казался не тем. Будто вернувшийся с рок-концерта подросток он смыл с себя весь аквагрим, стянул напульсники и цепи и превратился в милого домашнего ребёнка. Ребёнка, усталость которого чувствуешь на себе и как свою.
Мы с Эдуардом шли молча, и те редкие прохожие, которые попадались нам по пути, смотрели на нас удивлённо. Да, пожалуй, со стороны мы ещё та компания. Впрочем, я так вымоталась, что мне даже не хочется смотреть на наше отражение в зеркальных витринах. Надо ещё только как-нибудь уладить вопрос со снятием моей маски, и всё будет хорошо.
Мысль о том, что придётся обнажать лицо, тяготила. Мало ли, а вдруг белокурого ублюдка потянет на драку? Он же меня при теперешнем моём состоянии просто убьёт. Стыдно признаться, но в мою лохматую голову начали заползать тараканы вроде "А давай устроим шумок и смоемся под него?". Нет уж, раз я решила снимать маску, значит, я её сниму.
Проводив взглядом какого-то жаворонка-таксиста, в машине которого давно пора сменить глушитель, я посмотрела на круглосуточную пиццерию, мимо которой мы как раз проходили.
– Хочешь есть? - неожиданно поинтересовался Эдуард. Поплотнее укутавшись в его плащ, я переступила с одной ноги в капкане на другую и отрицательно покачала головой. Но буквально тут же мой желудок разразился нелитературной и поразительно громкой тирадой в виде булькающего урчания.
Четверть-оборотень тихо рассмеялся и ласково потрепал меня по щеке.
– Слышу, очень не хочешь. Я возьму пиццу с грибами и сыром, не возражаешь?
Есть хотелось так, что кишки в косички заплетались, но не настолько, чтобы я позволила белокурому ублюдку кормить меня. Неопределённо кивнув, я произнесла:
– Хорошо. Только я подожду тебя здесь и поем по дороге, ладно? Меня и так мать убьёт.
– Без проблем! - кивнул Эдуард и скрылся где-то в недрах пиццерии. Я же отошла подальше от её огромных, до блеска надраенных стёкол, чтобы меня не было видно её ранним посетителям, и сбросила плащ на асфальт. Всё, хватит с меня игр, пора опускать занавес и раскрывать все карты.
Решив не утруждать себя поиском и развязыванием тесёмок, я осторожно сунула пальцы под маску словно под кожу и как следует дёрнула. Разумеется, розовые завязки не устояли перед натиском усталой и раздражённой Кейни Лэй Браун и почти мгновенно лопнули, оставив мне напоследок ссадину на затылке.
Ощутив прохладный ветерок, я чуть не завыла. Вашу мать, как же хорошо без этой полумаски! Растирая буквально онемевшую за ночь кожу, я ощутила небывалую радость и даже немного оживилась. Наверное, я сейчас и впрямь не откажусь от пиццы. Чтобы засунуть её Эдуарду в задницу, разумеется, и припомнить ему каждый поцелуй, накачивая его острым кетчупом. А потом можно будет залить это горчицей и устроить мексиканские похороны!
– Я смотрю, бал окончился, и наша маленькая Золушка спешит домой?
Ноги взвизгнули от боли, когда я круто развернулась на сто восемьдесят градусов.
Лал беззлобно рассмеялась и, склонив голову набок, произнесла:
– А я тебя, признаться, с трудом узнала.
Я уставилась на неё как баран на новый турникет в метро. Какого чёрта она делает в такое время на улице?! Скоро рассвет - она что, не боится солнца?! Только этого не хватало на мою больную голову!!! Или она полагает, что этот красненький брючный костюмчик и эти чёрненькие лодочки с удлинённым замшевым носком спасут воз её гнилого мяса от солнцепёка? Я так не думаю.
– Какого чёрта ты здесь делаешь?! - в такую рань мне трудно быть вежливой, особенно с мёртвыми стервами, которые смаковали мою кровь.
Пожав плечами, вампирша опять улыбнулась блестящими от красной помады губами и ответила:
– А то ты сама не знаешь, дитя моё.
Фыркнув, я покосилась в сторону пиццерии. Интересно, что будет делать Эдуард, когда увидит нашу "милую" компанию?
– Я не твоё, и не дитя, - устало ответила я. - Чего ты ко мне привязалась? Я что, последняя девчонка в городе?
– Ну, в своём роде - единственная, - Лал неспешно прошлась мимо меня взад-вперёд, так спокойно, словно рассвет не наступал ей на хвост. Впрочем, если потянуть время, я смогу узнать, насколько она невосприимчива к свету. Правда, время придётся тянуть ещё с часик. Или выйдет четверть-оборотень и начнёт качать права на отрывание моей башки от туловища. Вот это я посмеюсь, если Принц Белых и Герцогиня Братства Кровавого Ветра подерутся из-за меня! Животик надорву и помру от хохота!
М-да, незавидная участь.
Нельзя сказать, что я боялась Лал, хотя её компания была куда более "приятной" чем компания даже Эдуарда. Удивительно, но факт, товарищ прокурор, надо отметить это в чьём-то завещании. Видимо, осознание того, что скоро будет рассвет, вселяло в меня всю наглость, которую бог отмерял человечеству. Я наблюдала, как вампирша с грацией смерти - у которой на самом деле нет ни грации, ни косы, ни даже партбилета - прохаживалась в полутора метрах от меня и бросала такие себе лукаво-задумчивые взгляды.
Слушайте, а может, она того? Испорченной ориентации?
Пахнет пиццей и идиотизмом.
Я нервно хохотнула, и это было скорее началом истерики, чем веселья. Особенно учитывая тот факт, что Лал может быть действительно со сдвигом по женскому полу. Это, по-крайней мере, хоть что-то более-менее объясняет.
– Кто ты такая, Лал? - неожиданно спросила я, хотя собиралась сформулировать вопрос в несколько иной форме.
Однако, по-моему, именно эта форма оказалась верной и мне начислили сразу сто очков и путёвку в Швейцарию. Вампирша заинтересованно обернулась на меня, словно я впервые произнесла что-то занятное, да ещё и на китайском суржике. А лично я опять обернулась на пиццерию в поисках одного белокурого ублюдка.
Неужели ты надеешься на его помощь?
На его чувство собственности.
– Странно, - Лал произносила слова медленно и как-то грустно, - а я думала, что ты знаешь или хотя бы догадываешься. Ну что ж, в таком случае позволь представиться, - тут она, к очередной дозе моего изумления, театрально поклонилась. - Я - Лал, Герцогиня Братства Кровавого Ветра и часть проклятия рода Арьеш.
Не удержавшись, я почесала в затылке и недоумённо посмотрела на неё.
– Ты реверанс забыла сделать, - вот, сразу видно, что я помаленьку оклёмываюсь. - Какое ещё к чёртовой матери проклятье?
– То, которое губило твой славный род на протяжение многих десятилетий, - слегка прищурившись, ответила вампирша, - или ты полагаешь, что твой предок сорвался со своего места и переехал сюда, в городок Роман просто так?
Повторно почесав в затылке, я ответила:
– А по-моему, в его земли пришла чума.
– Ах, так Винсент тебе кое-что рассказал, - презрительно фыркнув, Лал в кои-то веки перестала изображать из себя маятник и остановилась, - но я смотрю, не так-то много. Он ведь не упомянул, что именно мы, проклятье, убили твоих родителей?
Зима. Казалось, что за сотые доли секунды на Роман-Сити упала зима, тяжёлая, пустая, неподвижная и мертвенно-тихая. Её холодные когти игриво прошлись по поим нервам, пощекотали их окончания, а потом медленно погрузились в моё сердце, как погружаются в масло острые-острые ножи. Я ощущала всю её тяжесть, резко навалившуюся мне на душу, ощущала её дыхание, сливающееся с шумом моей собственной крови, но продолжала смотреть на вампиршу.
В голове, как противовес оледеневшему миру, мелькали мысли - яркие истерично кричащие вспышки белого света, быстро затмевающие друг друга. Лал - часть проклятья. Какого ещё к чертям собачьим проклятья?! Впрочем, неважно. Она сказала "мы". Таких как она много. Или несколько, и именно с ними она убила моих родителей. Убила. Моих. Родителей. Она, про других ничерта не знаю. Но это она. В том, что утро наполнилось вонью смерти - её вина. В том, что наша с Киа жизнь полетела к чёрту - её вина. В том, что я не помню ни маминого, ни папиного лица - её вина. Они мертвы. И она виновата.
Медленно, словно в трансе, я опустила взгляд расширившихся от изумления глаз к её туфлям. И память услужливо постелила на асфальт светлый ковёр из родительской спальни с кровавыми отпечатками обуви. Быть может, именно такой обуви. Быть может, именно этой.
– Как ты могла войти в нашу квартиру без приглашения? - хрипло спросила я и услышала свой голос так, словно звучал он откуда-то из-за фонарного столба.
– Запомни, моя маленькая Кейни, - умудрённо вздохнула вампирша, - проклятие никогда не надо приглашать в дом. Оно всегда приходит само.
Я не могла пошевелиться, во все глаза глядя на неё и только на неё. Ничего больше не могло овладеть моим вниманием. Это она. Это она! Господи, как вдруг всё оказалось просто! Не надо никого искать - вот она, пришла, чтобы…
– Ты пришла убить меня? - чуть хрипловато произнесла я. Голос против моей воли садился как долго проработавший аккумулятор.
– Да, - с лёгкой улыбкой, будто мы о чулках разговариваем, кивнула вампирша. - Потом Киару. А когда будет достаточно много Силы - Винсента. И от рода Арьеш не останется ничего, кроме гниющих под землёй трупов. Мило, правда?
Мило? Она почти всю мою семью покосила и отправила на кладбище - это мило?!!
– Ну ты и сука, - зло процедила я сквозь стиснутые зубы. Во мне нарастал знакомый шквал ярости, знакомая тень словно ползущие из-за горизонта грозовые тучи восставала во мне и окутывала рассудок. В таком состоянии я уделала по самое иго-го Тарка. Любопытно, а пройдут ли такие фокусы с Лал?
Рванувшись вперёд, я резко повернулась и, ухватив изумлённо вздрогнувшую вампиршу за руку, передала ей почти всю свою инерцию. Грохот и звон разбитой витрины подтвердили правильность моих расчётов.
Сигнализация заревела так, что спящий мегаполис вздрогнул напуганным зверьком. Стоя на усыпанном осколками стекла тротуаре, я еле сдерживала себя от желания последовать в окутанное мраком нутро магазина, минуя валяющиеся на витрине манекены в жёлтой одежде, и найти там Лал. Вот тогда ей точно не жить. Этой суке никогда и никак больше не жить, в этом я клянусь!
Но когда я сделала уже первый шаг вперёд, вампирша сама выплыла мне навстречу. Грациозно, будто чей-то выдох, она слега расставила кровоточащие руки и приподнялась в воздух. Она ещё и летает? Вы только посмотрите на этот дирижабль!
– Ты спустишься сама, или тебя камнями сбить? - саркастично поинтересовалась я, запрокинув назад голову. Приятно было знать, что в некотором плане она мало отличалась от человека: осколки витрины изодрали ей одежду и оставили роскошные порезы на бледной коже, из которых проступала чёрная кровь.
А с другой стороны, и человека она сейчас напоминала меньше всего, странным образом утончившись и приобретя болезненный трупный оттенок, где в белом граничат друг с другом фиолетовый и зелёный. На каждом видном участке её тела очень чётко выступили лилово-синие жилы, и даже отсюда, снизу, мне было видно, как они сокращаются.
Неужто сейчас лопнет?
Так, как повернулась в воздухе вокруг своей оси Лал, покачиваются на висельнице покойники. Та же непринуждённость, те же грация и равновесие - точно как у Яхонта.
Яхонт…
Сделав шаг назад, я продолжила наблюдать за вампиршей.
Яхонт из Круга Поединков. Не-е-ет, Вэмпи из Круга Поединков.
– Спускайся, - никогда не думала, что мой голос может настолько дрожать от злости, - а иначе я сама тебя спущу.
Однако Лал опять повернулась в воздухе, склонив голову на бок и продолжая наблюдать за мной покрасневшими глазами. Её бы в петлю перевесить, а то как-то неестественно получается.
Прижавшись плечом к холодному и неимоверно пыльному столбу фонаря, я начала разуваться. Пальцы тряслись от злости и отказывались слушать, но я заставила себя всё сделать правильно и не загреметь при этом на асфальт. Мне давно уже хотелось драки, и не какой-нибудь, а именно с этой кровососущей тварью. Хотелось возить её мордой по асфальту и под конец прибить всю утреннюю городскую пыль дождём из её тухлой крови. Чёрная тень восставала во мне, позвякивая руками-лентами, и в своём диком танце выжимала из меня ярость подобно тому, как люди танцуют в кадках с виноградом и выжимают из него сок.
Мне больше ничего не хотелось, только собственными руками убить Лал. Я ненавидела её так, как и представить себе никогда не могла. Эта ненависть оглушала и прыгала цветными пятнами перед глазами, от этой ненависти, беззвучно вопящей мне в уши, казалось, немеет тело. Куда там Эдуарду с его невинными детскими выходками…
В ярости отшвырнув последний босоножек в сторону, я выпрямилась, и буквально тут же вампирша, не отрывая от меня своего прямого закостенелого взгляда, оживлённо приподняла голову.
Звон бубенцов летел откуда-то издалека, но я никак не могла понять, откуда именно. Он напоминал приближающуюся волну, мощную и неотвратимую, надвигающуюся сразу со всех сторон. В её грохоте Лал словно упала в транс, потому что раскинула руки и закружилась в застывшем предрассветном воздухе с какой-то мёртвой грацией, ни на миллиметр не поднимаясь вверх и не опускаясь вниз, не сдвигаясь ни вправо, ни влево.
И внезапно я увидела их, первые потоки Силы, исказившей изгибами своего длинного тела всё вокруг меня. А потом сама эта Сила налетела на меня, оглушая серебристым звоном. И не оказалось ничего, что я могла бы почувствовать или воспринять.
… Она испуганно обернулась ко мне, высокая, статная, бледная, с угольно-чёрными бровями и гривой столь же угольно-чёрных волос. Рыжий отблеск камина играл на её длинном белом платье, украшенном жемчугом, и на вышитом гобелене за её спиной, где горный лев, осенённый уподобленным короне нимбом, стоял на задних лапах и в передних сжимал солнце.
У её ног в луже чёрного вина одиноко поблескивал серебряный кубок, а в её изящных руках пестрел и позвякивал бубенчиками грязный шутовской колпак.
51.
Я бежала по каменным коридорам замка и не видела ничего кроме побледневших в свете Мирны стен. Луна заглядывала сюда через редкие узкие окна и давала слишком мало света. Жизнь разделилась от окна до окна, от одного пятна света до другого под монотонное шлёпанье моих босых ног. И больше не было ничего.
За мной гналось нечто, чего я боялась, очень боялась, чего действительно стоило бояться. И если бы не этот сумасшедший бег, заставляющий кровь летать по жилам и снабжать всё кислородом, моё сердце наверняка бы замерло от ужаса. Пред тем, кто преследовал меня.
Шлейф белого платья вился за мной - грязный, изорванный, окровавленный бархат, присланный родичами из Англии, и белый жемчуг, подарок Анастасии, моей бабки из России. Сердце рвалось из всего этого изуродованного великолепия и стремилось лететь впереди меня.
А коридор отцовского замка всё не кончался и не кончался. Когда мой прадед, сэр Гэбриэл, получил его в подарок, едва ли здесь жила бесконечность. Почему?! Где же эта дверь?!
Я попыталась ещё больше ускорить бег, вытирая слёзы в уголках глаз. Мои бедные стопы, избитые холодным каменным полом, горели и выли от боли, но меньше всего на свете мне хотелось остановиться и перевести дыхание. Исчадие моих кошмаров догоняло меня вместе с густой чёрной тьмой, наступало мне на пятки, тянуло ко мне свои мёртвые руки, пахнущие свежей землёй, и гнусно позвякивало бубенцами.
Господи, когда же окончится этот коридор? Где же дверь в опочивальню моих родителей? Почему у меня нет голоса, чтобы кричать о помощи?!
И внезапно далеко впереди из мрака вынырнула серая точка. Она начала быстро расти, протягивая ко мне потоки унылого тусклого света, и расползаться по стенам, пожирая камень и лунный свет.
Я бросилась к ней, в неё, и, резко повернув направо, оказалась на бульваре Пяти Генералов. Мятая газета, которую ветер лениво тащил вдоль улицы, тут же уцепилась за мою грязную босую ногу, но я стряхнула её и перешла на шаг. Грудь разрывалась от желания втянуть в себя воздуха куда больше, чем положено. Наверное, в резиновых лёгких таки есть смысл. Главное, чтобы их не постигла судьба воздушных шариков.
При каждом выдохе рёбра болезненно сжимало, а свинцовая усталость словно непослушный ребёнок подпрыгивала у меня на плечах, заставляя опускаться всё ниже к земле. Стиснув зубы, я ухватилась за ближайший фонарный столб и прижалась лбом у его холодной поверхности. Вот уж нет, Кейни Браун ещё никогда не падала вот так, посреди улицы!
Пятна под веками танцевали какой-то нелепый танец маленьких утят и упрямо не хотели убираться. Наверное, надо просто дышать. Просто дышать, вдох за вдохом, вдох за вдохом, вдох за вдохом…
Голова оказалась такой тяжёлой, словно я прятала в ней банки со ртутью, да и чувствовала я себя соответственно. О ногах можно было даже не вспоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48