.."
Очень строго... по законам военного времени, это что ж, вешать или
стрелять?.. Суровая дама, даже беспощадная, но это же ради Бэби, ради
царя и всей России, а потому, к сведению верующих, - не греховно!
Интересно наблюдать, как сам русский язык оберегает цельность и оп-
ределенность моральных понятий, защищая их от лукавых мудрецов, стре-
мящихся для оправдания низости и скотства придать этим понятиям "рас-
тяжимый" смысл. Есть правда, но есть и полуправда, то есть все равно
правда, но неполная. А вот "полу-лжи" нет, ни слова, ни понятия. Ложь
всегда ложь, в каком бы количестве она не была предъявлена. Так же и
порядочность или благородство. Нет в русском языке, разве только у
юмористов, понятия полу-порядочный, в сущности, это все равно, что
прохвост. Впрочем, быть может, есть смысл ввести понятие "полу-благо-
родный" для уравновешивания с одной стороны происхождения, с другой -
сугубо личных свойств и качеств.
Как яйцо не может быть частично тухлым, так и душа эгоиста, в ко-
нечном счете, качественно однородна, она способна, впрочем, и на бла-
городные и на бескорыстные поступки, пока это не приносит личного вре-
да, не требует жертв, а служит приумножению добродетельной репутации.
Коллизии возникают трудно объяснимые. Примерный семьянин, заботли-
вый и добрый отец, верный и нежный муж по службе получает телеграмму
от капитан-лейтенанта Рихтера о том, что возмущенные латышские и эс-
тонские крестьяне утоплены в собственной их крови, телеграмма о жесто-
кой расправе украшена резолюцией: "Ай да молодец". Человеческое об-
щество несовершенно, и власть, может быть, и обязана и казнить и мило-
вать. Палачи, мастера на скорую расправу всегда были нужны власти,
нужны они и поныне, власть их держит к себе поближе, ласкает, награж-
дает, это понятно, это власть. Но ликует-то от доблести палача чело-
век! Восторг и радость заказаны власти, это проявления исключительно
человеческие.
Ну, а как же бескровное отречение царя? Долгое время казалось, что
это разумный, честный и мужественный пос-
тупок последнего императора. Но комментарий императрицы к этому пох-
вальному и предосудительному лишь с христианской точки зрения решению
объясняет не столько его легкость, сколько лукавство этого жеста, жес-
та, а не решения. "...Если тебя понудят к уступкам, то ты ни в коем
случае не обязан их исполнять, потому что они будут добыты недостойным
способом... Такое обещание не будет иметь никакой силы, когда власть
снова будет в твоих руках", - чем хороши тексты государыни так это яс-
ностью.
Точно так же как любящая жена "разъяснила" царя в его поступке, так
же благодаря любящей невесте удается разрешить и странную коллизию,
давшую основание усомниться в цельности уже сложившегося у меня предс-
тавления о круге интересов и мере сострадательности деда и бабушки.
Прости меня, дед, почерк у тебя, я скажу... вот и проглядел полстрочки
в письме от 15-го мая. Полтора месяца минуло со дня трагической гибели
Верещагина, и я о нем уже, признаться, забыл, а бабушка нашла портрет
и прислала его деду. Дед благодарит и не прибавляет к этому ни слова,
значит, эпистолярный разговор о гибели "Петропавловска" был, и это
лишь послесловие к нему.
Ст. Борзя. 15 мая 1904. Дорогая, милая Кароля! Большое тебе спасибо
за твои два письма, открытку и закрытое, в кото-
ром был вложен портрет Верещагина! Твои письма всегда доставляют такое
громадное наслаждение. С удовольствием и интересом прочитал твою пере-
дачу лекции священника Петрова. Об этом Петрове я слышал очень много
хорошего; он именно хорош как лектор. Года два тому назад он был в ка-
честве лектора на курсах для учителей в Курске. Очень рад, что ты по-
лучила удовольствие от его лекций. Бесконечно счастлив знать, что ты
здорова и благополучна. Надеюсь, что ты теперь отдохнешь в Ивановском
как следует.
Ну что же сказать о себе? Интересного мало. Наш полк все еще стоит
на охране железной дороги, а мы сидим в Борзе. Ах, милая Кароля, если
бы ты знала, как противно, как скучно и тошно это сидение. Делать бук-
вально нечего. Душевное состояние мое убийственно тяжело и мрачно. Я
не понимаю, зачем нужно было отрывать меня от интересного и любимого
дела и ссылать в ссылку в какую-то Борзю! А между тем на театре войны
люди гибнут и страдают, и нуждаются в помощи. Я понимаю, что нас каж-
дую минуту могут тоже отправить на Дальний Восток. Но ждать этого и
сидеть без всякого дела целые месяцы становится невыносимо. В настоя-
щее время положительно ничего не известно о том, долго ли мы будем ос-
таваться здесь и когда и куда двинемся отсюда. Давно уже я не испыты-
вал такого отвратительного душевного состояния. Писем, кроме твоих, ни
от кого не получаю и сам никому уже месяца 1 1/2 не писал, да и писать
никому не хочется, кроме тебя.
После инфлуэнции я совершенно поправился и теперь вполне здоров те-
лесно, но болен душой. Опять начал ездить верхом, этим и развлекаюсь.
Погода у нас совсем летняя; но здесь страшно резкие перемены. В
один день бывает с утра отличная тихая погода, в полдень поднимется
ужасная буря с такими ветрами, каких я никогда не видывал, к вечеру же
снова настает прекрасная погода. И это довольно часто.
Местность унылая и скучная; голая степь на десятки верст без приз-
нака растительности, и в отдалении горы и горы. Говорят, что здесь не-
редко в Мае выпадает снег. Но пока этого еще не было. Дожди были, но
немного и не очень большие.
Время провожу больше за чтением тех медицинских книг, какие захва-
тил с собою. Читаю так же и другие книги, какие попадаются под руку.
Так вот, дорогая моя, невесело мне здесь живется. И долго ли это будет
продолжаться - одному Богу известно.
На днях предстоит мне проехать до ст. Манчжурия - привить оспу и
осмотреть здоровье казаков, расставленных на постах на промежуточных
станциях. После этой поездки думаю попроситься на 2 дня в г. Читу для
закупки кое-чего из летнего платья. Но все это развлечения очень пло-
хие и скучные. Со своими полковыми офицерами компании вовсе не вожу -
народ совершенно неинтересный. За исключением двух-трех человек все
производят тошнотное впечатление. Очень жалею, что связался с ними еще
и денежными делами, ссудив кое-кому в общем 400 рублей. Правда, этим я
выручил некоторых от крупных неприятностей; но когда видишь, что люди
все-таки продолжают лезть в петлю и снова пропивают и проигрывают ка-
зенные и свои деньги, то досадно становится за свою слабость и уж
больше во всяком случае ни один из них не получит от меня ни целково-
го. Очень бы хотелось выручить Марию Егоровну, да не знаю, куда пос-
лать и не опоздал ли я. Если ты хочешь и можешь выяснить все это, то
сделай, что нужно, и сообщи мне.
Кормят меня здесь хорошо и квартира довольно сносная, так что в
этом отношении я устроился недурно. За стол (обед и ужин) и чай (3-5
раз в день) плачу в месяц 20 рублей. По здешним ценам это очень деше-
во. Есть у нас тут и своя офицерская столовая, но там и кормят худо и
обходится дороже, и я предпочитаю там не столоваться.
Тося вероятно уже проехала. Я ее не видел. Вряд ли удастся увидеть
и Любовь Яковлевну. Ведь если бы они хоть догадались из Читы мне те-
леграфировать, что едут, а то ведь некоторые поезда проходят ночью, да
и днем не хочется ходить к каждому поезду. Все-таки завтра и после-
завтра, 16-го и 17-го Мая, постараюсь побывать ко всем дневным поез-
дам.
О событиях на театре войны ничего не могу написать. Вероятно ты
знаешь столько же, сколько и я. Одним словом, ничего хорошего. Пока
русским не особенно-то везет, и уже жертв не мало.
Ну довольно, дорогая деточка моя, надоедать тебе, так как ничего
интересного сообщить, как видишь, не могу.
До свидания, мой ангел! Сердечно желаю тебе здоровья и счастья!
Крепко жму твою руку; обнимаю и крепко целую! Пожалуйста, пиши!
Остаюсь весь твой Н. Кураев. Если двинемся отсюда, то я немедленно
телеграфирую тебе. Поэтому будь
вполне покойна, дорогая. Странное дело, бури с такими ветрами, "каких
я никогда не видывал",
голая степь без признака растительности с горами на горизонте предъяв-
лены не в первый день, не в первую неделю, а через три месяца сидения
в этой несчастной Борзе. Как неожиданно появляется этот пейзаж без
подробностей, просто потому, что их нет на протяжении десятков верст
голой степи. И про оспу, и про возможность заразиться трупным ядом, о
прочих опасностях, да про ту же инфлуэнцию дед пишет может быть пото-
му, что это беды как бы проходящие или уже прошедшие. А унылая голая
степь, эта давящая нежить, как и общество офицеров, вызывающих тошнот-
ное чувство, действует постоянно.
И надо было мчаться, лететь, не задерживаясь ни в Красноярске, ни в
Иркутске, ни в Чите, и это с дедовой любознательностью и явной склон-
ностью к путешествиям, надо было после лихой, кружащей голову скачки
через Байкал, влететь в эту яму, в эту Борзю, и чувствовать, как не-
достает здесь воздуха, недостает жизни.
А каково воюется государю? Полмесяца ни единого упоминания о войне
на Востоке. Лишь 14-го мая
приглашенный на завтрак командир погибшего "Петропавловска" откроет в
майской летописи Дальневосточную тему. Но воинская тема и в мае и в
июне едва ли не главная. Начался сезон смотров и парадов!
Высочайшему смотру были подвергнуты войска в Белгороде, Харькове,
Кременчуге, в Полтаве, в Орле, в Туле, в Калуге, в Рязани, в Москве, и
уж, конечно, в Царском Селе, в Красном Селе, в Петергофе и в Гатчине,
где отмечался юбилей лейб-гвардии Кирасирского полка, в составе кото-
рого эскадрон Его Императорского Величества с успехом "проделал немое
учение". На смотрах и парадах успех был полный, не щедрый на оценки и
комментарии государь здесь задет за живое и удержаться не может: "Про-
хождение было отличное и атака благополучно окончилась", "Полки предс-
тавились отлично...", "Порядок всюду был образцовый...", "34-й пехот-
ный Севский полк и 35-й пехотный Брянский в Кременчуге "представились
чудно", а 33-й Елецкий и 36-й Орловский "представились еще лучше". Так
что из Полтавы выезжал на север "под самым лучшим впечатлением всего
пережитого". А потом еще и в Туле "полки представились отлично". И хо-
тя в Калуге от прошедших дождей поле для смотра превратилось в болото,
"несмотря на это войска проходили замечательно". Правда, парад юбилей-
ного Кирасирского полка из-за скверной погоды в Гатчине пришлось отло-
жить, но завтрак с офицерами и ветеранами полка состоялся. Похоже, что
выпивальный ритуал был непременным в этих смотрах, что также создавало
приподнятое настроение и вызывало хорошие переживания. "Выпив чарку
перед фронтом, вернулся на станцию". Во фронте стояли Конно-Гренадеры
и Уланы. "Оба полка представились блестяще." И после учения лейб-гу-
сар: "Заехал в дежурную комнату и закусил".
Радуют государя и конница, и пехота, и саперы, и артиллеристы, и
даже какая-то не очень понятная "команда учебного воздухоплавательного
парка с новыми усовершенствованиями и вьючным обозом", надо думать,
предтеча доблестных ВВС.
Радость смотров и парадов омрачают военные сводки: "Последние дни
получаются известия из Японии о их атаке нашей укрепленной позиции на
Цзинчжоуском перешейке. После нескольких боев они взяли ее штурмом,
наши войска отступили в П.-Артур, который таким образом совсем отрезан
от сухого пути".
Приходится "военному вождю" пользоваться сведениями из Японии, он
им верит, свои полководцы что-то не спешат с донесениями.
А дед умирает от скуки и ищет развлечения даже катаясь на паровозе.
Ст. Борзя. Мая 27 дня. 1904. Дорогая Кароля! Вчера из Манчжурии я
послал тебе письмецо, а сегодня, когда возвра-
тился в Борзю, получил два письма, одно твое, другое из Киева от Кати.
О себе сказать нового положительно нечего. Со вчерашнего дня пере-
мен
никаких не произошло. Из Манчжурии я ехал товарным поездом и между
прочим прокатился между двумя станциями на паровозе. Особенного удо-
вольствия это мне, впрочем, не доставило; я ожидал, что ехать на паро-
возе более интересно. Но это так, между прочим, сознаю, что подобные
сообщения тоже особенного интереса не представляют.
Как всегда с удовольствием прочитал твое письмо. Очень рад, что так
хорошо погуляли в Петровском-Разумовском. Судя по твоему описанию,
действительно у вас вышла великолепная прогулка. Желаю от души почаще
доставлять себе подобные развлечения.
Твоя мечта, дорогая Кароля, о поездке до Верхнеудинска, чтобы там
встретиться со мной по окончании войны и даровании мне свободы, сама
по себе превосходна! Я не только ничего не имею против этого - наобо-
рот, был бы бесконечно рад и счастлив, если б этому суждено было
сбыться. Но только вряд ли вся эта канитель окончится так скоро, как
тебе представляется. Вероятно надолго затянутся военные действия, а
расформирование полков последует еще позже. Ну да когда бы ни было, а
постараемся все сделать, чтобы осуществить твою мечту и может быть
несколько видоизменить ее. Тут все толкуют о том, что по окончании
войны следует поехать в Порт-Артур и оттуда морем, мимо Японии, Индии
и т.д. в Одессу. Вообще сейчас-то можно думать и гадать о чем угодно,
а как все это сбудется - увидим.
Ты спрашиваешь, не нужно ли мне чего. Пока, деточка, я ровно ни в
чем не нуждаюсь. Разве только попросить, чтобы... ты себя выслала! Да
это, к сожалению, неосуществимо. Если что потребуется, то я сообщу те-
бе. Пиши, голубка, как проводите время в Ивановском. Веселитесь ли,
гуляете, устраиваете пикники, или нет. Устраиваются ли на фабрике
спектакли?
Конечно передай привет Ивановцам! Если Поповы там, то и им передай
мой сердечный привет. Писем не получаю ни от кого, кроме тебя. На Пав-
ловских я обижен за их молчание и им не пишу. Увидишь Анюту - скажи
ей, что с ее стороны бессовестно так долго ничего не писать.
Ну пока, до свидания, моя дорогая! Приветствую всех Ваших! Жму
крепко твою руку! Весь твой Н. Кураев Я вполне здоров и благополу-
чен - будь на этот счет спокойна. Дедушка, оказывается, еще недос-
таточно знает характер бабушки и пото-
му даже не может предполагать последствий своих переговоров о встрече
в Верхнеудинске и просьбы "выслать себя". А дед еще и декабристов
вспомнит, это же их места... Если бы он знал, сколько ему придется пе-
режить волнений и приложить сил, причем самых решительных, чтобы восп-
репятствовать бабушкиному приезду.
Клише "национального характера" мало чего стоят. Бабушка, невенчан-
ная, противу родительской воли, готова будет бросить все и мчаться за
тридевять земель, туда, где на десятки верст голая степь "без признака
растительности", а в мае нередко выпадает снег. Каролина-Юзефа-Мария с
русской бесшабашностью уже решила для себя - лететь, нестись, а Нико-
лай Никандрович с педантизмом провинциального немецкого аптекаря ста-
нет остужать ее порыв, приводя благоразумные и убедительные резоны не-
целесообразности этого шага длиной в семь тысяч верст.
Но это все впереди, так же впереди, как и неотвратимая, неизбежная,
непременная победа над японцами.
Наблюдая судорожную бестолковость воинских распоряжений, получая
сведения о наносимых русским войскам и флоту уроне, зная уже и о бло-
каде Порт-Артура, он, как и все, толкует об удобстве морского путе-
шествия из Порт-Артура в Одессу, когда вся эта канитель закончится, и
закончиться она может только победой.
Диагноз этой чрезвычайно распространенной в России болезни совер-
шенно ясен - "гражданская слепота", именно она не позволяет гражданам
России верить очевидному - негодяйству, бездарности и безжалостности
своих правителей. Совестливые граждане особенно преуспевают в придумы-
вании правителям совести, умные придумывают мудрость, дальновидные -
дальние виды. А те, знай, гребут под себя! Думающим гражданам России
как-то все время не верится, что их верховные правители "до такой сте-
пени...", а они не то что "до такой", но каждый еще, как правило, но-
ровит превзойти предыдущих и дойти до степеней еще неизвестных!
Далек дед от большевистского радикализма, приветствующего "пораже-
ния царизма" на всех фронтах и во всех войнах. Дед не только надеялся
на победу, но, как видно, был в ней уверен.
Уверенность государя в победе подкреплялась смотрами, парадами и
завтраками в офицерских собраниях по случаю блестящих, великолепных и
чудесных прохождений и представлений полков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Очень строго... по законам военного времени, это что ж, вешать или
стрелять?.. Суровая дама, даже беспощадная, но это же ради Бэби, ради
царя и всей России, а потому, к сведению верующих, - не греховно!
Интересно наблюдать, как сам русский язык оберегает цельность и оп-
ределенность моральных понятий, защищая их от лукавых мудрецов, стре-
мящихся для оправдания низости и скотства придать этим понятиям "рас-
тяжимый" смысл. Есть правда, но есть и полуправда, то есть все равно
правда, но неполная. А вот "полу-лжи" нет, ни слова, ни понятия. Ложь
всегда ложь, в каком бы количестве она не была предъявлена. Так же и
порядочность или благородство. Нет в русском языке, разве только у
юмористов, понятия полу-порядочный, в сущности, это все равно, что
прохвост. Впрочем, быть может, есть смысл ввести понятие "полу-благо-
родный" для уравновешивания с одной стороны происхождения, с другой -
сугубо личных свойств и качеств.
Как яйцо не может быть частично тухлым, так и душа эгоиста, в ко-
нечном счете, качественно однородна, она способна, впрочем, и на бла-
городные и на бескорыстные поступки, пока это не приносит личного вре-
да, не требует жертв, а служит приумножению добродетельной репутации.
Коллизии возникают трудно объяснимые. Примерный семьянин, заботли-
вый и добрый отец, верный и нежный муж по службе получает телеграмму
от капитан-лейтенанта Рихтера о том, что возмущенные латышские и эс-
тонские крестьяне утоплены в собственной их крови, телеграмма о жесто-
кой расправе украшена резолюцией: "Ай да молодец". Человеческое об-
щество несовершенно, и власть, может быть, и обязана и казнить и мило-
вать. Палачи, мастера на скорую расправу всегда были нужны власти,
нужны они и поныне, власть их держит к себе поближе, ласкает, награж-
дает, это понятно, это власть. Но ликует-то от доблести палача чело-
век! Восторг и радость заказаны власти, это проявления исключительно
человеческие.
Ну, а как же бескровное отречение царя? Долгое время казалось, что
это разумный, честный и мужественный пос-
тупок последнего императора. Но комментарий императрицы к этому пох-
вальному и предосудительному лишь с христианской точки зрения решению
объясняет не столько его легкость, сколько лукавство этого жеста, жес-
та, а не решения. "...Если тебя понудят к уступкам, то ты ни в коем
случае не обязан их исполнять, потому что они будут добыты недостойным
способом... Такое обещание не будет иметь никакой силы, когда власть
снова будет в твоих руках", - чем хороши тексты государыни так это яс-
ностью.
Точно так же как любящая жена "разъяснила" царя в его поступке, так
же благодаря любящей невесте удается разрешить и странную коллизию,
давшую основание усомниться в цельности уже сложившегося у меня предс-
тавления о круге интересов и мере сострадательности деда и бабушки.
Прости меня, дед, почерк у тебя, я скажу... вот и проглядел полстрочки
в письме от 15-го мая. Полтора месяца минуло со дня трагической гибели
Верещагина, и я о нем уже, признаться, забыл, а бабушка нашла портрет
и прислала его деду. Дед благодарит и не прибавляет к этому ни слова,
значит, эпистолярный разговор о гибели "Петропавловска" был, и это
лишь послесловие к нему.
Ст. Борзя. 15 мая 1904. Дорогая, милая Кароля! Большое тебе спасибо
за твои два письма, открытку и закрытое, в кото-
ром был вложен портрет Верещагина! Твои письма всегда доставляют такое
громадное наслаждение. С удовольствием и интересом прочитал твою пере-
дачу лекции священника Петрова. Об этом Петрове я слышал очень много
хорошего; он именно хорош как лектор. Года два тому назад он был в ка-
честве лектора на курсах для учителей в Курске. Очень рад, что ты по-
лучила удовольствие от его лекций. Бесконечно счастлив знать, что ты
здорова и благополучна. Надеюсь, что ты теперь отдохнешь в Ивановском
как следует.
Ну что же сказать о себе? Интересного мало. Наш полк все еще стоит
на охране железной дороги, а мы сидим в Борзе. Ах, милая Кароля, если
бы ты знала, как противно, как скучно и тошно это сидение. Делать бук-
вально нечего. Душевное состояние мое убийственно тяжело и мрачно. Я
не понимаю, зачем нужно было отрывать меня от интересного и любимого
дела и ссылать в ссылку в какую-то Борзю! А между тем на театре войны
люди гибнут и страдают, и нуждаются в помощи. Я понимаю, что нас каж-
дую минуту могут тоже отправить на Дальний Восток. Но ждать этого и
сидеть без всякого дела целые месяцы становится невыносимо. В настоя-
щее время положительно ничего не известно о том, долго ли мы будем ос-
таваться здесь и когда и куда двинемся отсюда. Давно уже я не испыты-
вал такого отвратительного душевного состояния. Писем, кроме твоих, ни
от кого не получаю и сам никому уже месяца 1 1/2 не писал, да и писать
никому не хочется, кроме тебя.
После инфлуэнции я совершенно поправился и теперь вполне здоров те-
лесно, но болен душой. Опять начал ездить верхом, этим и развлекаюсь.
Погода у нас совсем летняя; но здесь страшно резкие перемены. В
один день бывает с утра отличная тихая погода, в полдень поднимется
ужасная буря с такими ветрами, каких я никогда не видывал, к вечеру же
снова настает прекрасная погода. И это довольно часто.
Местность унылая и скучная; голая степь на десятки верст без приз-
нака растительности, и в отдалении горы и горы. Говорят, что здесь не-
редко в Мае выпадает снег. Но пока этого еще не было. Дожди были, но
немного и не очень большие.
Время провожу больше за чтением тех медицинских книг, какие захва-
тил с собою. Читаю так же и другие книги, какие попадаются под руку.
Так вот, дорогая моя, невесело мне здесь живется. И долго ли это будет
продолжаться - одному Богу известно.
На днях предстоит мне проехать до ст. Манчжурия - привить оспу и
осмотреть здоровье казаков, расставленных на постах на промежуточных
станциях. После этой поездки думаю попроситься на 2 дня в г. Читу для
закупки кое-чего из летнего платья. Но все это развлечения очень пло-
хие и скучные. Со своими полковыми офицерами компании вовсе не вожу -
народ совершенно неинтересный. За исключением двух-трех человек все
производят тошнотное впечатление. Очень жалею, что связался с ними еще
и денежными делами, ссудив кое-кому в общем 400 рублей. Правда, этим я
выручил некоторых от крупных неприятностей; но когда видишь, что люди
все-таки продолжают лезть в петлю и снова пропивают и проигрывают ка-
зенные и свои деньги, то досадно становится за свою слабость и уж
больше во всяком случае ни один из них не получит от меня ни целково-
го. Очень бы хотелось выручить Марию Егоровну, да не знаю, куда пос-
лать и не опоздал ли я. Если ты хочешь и можешь выяснить все это, то
сделай, что нужно, и сообщи мне.
Кормят меня здесь хорошо и квартира довольно сносная, так что в
этом отношении я устроился недурно. За стол (обед и ужин) и чай (3-5
раз в день) плачу в месяц 20 рублей. По здешним ценам это очень деше-
во. Есть у нас тут и своя офицерская столовая, но там и кормят худо и
обходится дороже, и я предпочитаю там не столоваться.
Тося вероятно уже проехала. Я ее не видел. Вряд ли удастся увидеть
и Любовь Яковлевну. Ведь если бы они хоть догадались из Читы мне те-
леграфировать, что едут, а то ведь некоторые поезда проходят ночью, да
и днем не хочется ходить к каждому поезду. Все-таки завтра и после-
завтра, 16-го и 17-го Мая, постараюсь побывать ко всем дневным поез-
дам.
О событиях на театре войны ничего не могу написать. Вероятно ты
знаешь столько же, сколько и я. Одним словом, ничего хорошего. Пока
русским не особенно-то везет, и уже жертв не мало.
Ну довольно, дорогая деточка моя, надоедать тебе, так как ничего
интересного сообщить, как видишь, не могу.
До свидания, мой ангел! Сердечно желаю тебе здоровья и счастья!
Крепко жму твою руку; обнимаю и крепко целую! Пожалуйста, пиши!
Остаюсь весь твой Н. Кураев. Если двинемся отсюда, то я немедленно
телеграфирую тебе. Поэтому будь
вполне покойна, дорогая. Странное дело, бури с такими ветрами, "каких
я никогда не видывал",
голая степь без признака растительности с горами на горизонте предъяв-
лены не в первый день, не в первую неделю, а через три месяца сидения
в этой несчастной Борзе. Как неожиданно появляется этот пейзаж без
подробностей, просто потому, что их нет на протяжении десятков верст
голой степи. И про оспу, и про возможность заразиться трупным ядом, о
прочих опасностях, да про ту же инфлуэнцию дед пишет может быть пото-
му, что это беды как бы проходящие или уже прошедшие. А унылая голая
степь, эта давящая нежить, как и общество офицеров, вызывающих тошнот-
ное чувство, действует постоянно.
И надо было мчаться, лететь, не задерживаясь ни в Красноярске, ни в
Иркутске, ни в Чите, и это с дедовой любознательностью и явной склон-
ностью к путешествиям, надо было после лихой, кружащей голову скачки
через Байкал, влететь в эту яму, в эту Борзю, и чувствовать, как не-
достает здесь воздуха, недостает жизни.
А каково воюется государю? Полмесяца ни единого упоминания о войне
на Востоке. Лишь 14-го мая
приглашенный на завтрак командир погибшего "Петропавловска" откроет в
майской летописи Дальневосточную тему. Но воинская тема и в мае и в
июне едва ли не главная. Начался сезон смотров и парадов!
Высочайшему смотру были подвергнуты войска в Белгороде, Харькове,
Кременчуге, в Полтаве, в Орле, в Туле, в Калуге, в Рязани, в Москве, и
уж, конечно, в Царском Селе, в Красном Селе, в Петергофе и в Гатчине,
где отмечался юбилей лейб-гвардии Кирасирского полка, в составе кото-
рого эскадрон Его Императорского Величества с успехом "проделал немое
учение". На смотрах и парадах успех был полный, не щедрый на оценки и
комментарии государь здесь задет за живое и удержаться не может: "Про-
хождение было отличное и атака благополучно окончилась", "Полки предс-
тавились отлично...", "Порядок всюду был образцовый...", "34-й пехот-
ный Севский полк и 35-й пехотный Брянский в Кременчуге "представились
чудно", а 33-й Елецкий и 36-й Орловский "представились еще лучше". Так
что из Полтавы выезжал на север "под самым лучшим впечатлением всего
пережитого". А потом еще и в Туле "полки представились отлично". И хо-
тя в Калуге от прошедших дождей поле для смотра превратилось в болото,
"несмотря на это войска проходили замечательно". Правда, парад юбилей-
ного Кирасирского полка из-за скверной погоды в Гатчине пришлось отло-
жить, но завтрак с офицерами и ветеранами полка состоялся. Похоже, что
выпивальный ритуал был непременным в этих смотрах, что также создавало
приподнятое настроение и вызывало хорошие переживания. "Выпив чарку
перед фронтом, вернулся на станцию". Во фронте стояли Конно-Гренадеры
и Уланы. "Оба полка представились блестяще." И после учения лейб-гу-
сар: "Заехал в дежурную комнату и закусил".
Радуют государя и конница, и пехота, и саперы, и артиллеристы, и
даже какая-то не очень понятная "команда учебного воздухоплавательного
парка с новыми усовершенствованиями и вьючным обозом", надо думать,
предтеча доблестных ВВС.
Радость смотров и парадов омрачают военные сводки: "Последние дни
получаются известия из Японии о их атаке нашей укрепленной позиции на
Цзинчжоуском перешейке. После нескольких боев они взяли ее штурмом,
наши войска отступили в П.-Артур, который таким образом совсем отрезан
от сухого пути".
Приходится "военному вождю" пользоваться сведениями из Японии, он
им верит, свои полководцы что-то не спешат с донесениями.
А дед умирает от скуки и ищет развлечения даже катаясь на паровозе.
Ст. Борзя. Мая 27 дня. 1904. Дорогая Кароля! Вчера из Манчжурии я
послал тебе письмецо, а сегодня, когда возвра-
тился в Борзю, получил два письма, одно твое, другое из Киева от Кати.
О себе сказать нового положительно нечего. Со вчерашнего дня пере-
мен
никаких не произошло. Из Манчжурии я ехал товарным поездом и между
прочим прокатился между двумя станциями на паровозе. Особенного удо-
вольствия это мне, впрочем, не доставило; я ожидал, что ехать на паро-
возе более интересно. Но это так, между прочим, сознаю, что подобные
сообщения тоже особенного интереса не представляют.
Как всегда с удовольствием прочитал твое письмо. Очень рад, что так
хорошо погуляли в Петровском-Разумовском. Судя по твоему описанию,
действительно у вас вышла великолепная прогулка. Желаю от души почаще
доставлять себе подобные развлечения.
Твоя мечта, дорогая Кароля, о поездке до Верхнеудинска, чтобы там
встретиться со мной по окончании войны и даровании мне свободы, сама
по себе превосходна! Я не только ничего не имею против этого - наобо-
рот, был бы бесконечно рад и счастлив, если б этому суждено было
сбыться. Но только вряд ли вся эта канитель окончится так скоро, как
тебе представляется. Вероятно надолго затянутся военные действия, а
расформирование полков последует еще позже. Ну да когда бы ни было, а
постараемся все сделать, чтобы осуществить твою мечту и может быть
несколько видоизменить ее. Тут все толкуют о том, что по окончании
войны следует поехать в Порт-Артур и оттуда морем, мимо Японии, Индии
и т.д. в Одессу. Вообще сейчас-то можно думать и гадать о чем угодно,
а как все это сбудется - увидим.
Ты спрашиваешь, не нужно ли мне чего. Пока, деточка, я ровно ни в
чем не нуждаюсь. Разве только попросить, чтобы... ты себя выслала! Да
это, к сожалению, неосуществимо. Если что потребуется, то я сообщу те-
бе. Пиши, голубка, как проводите время в Ивановском. Веселитесь ли,
гуляете, устраиваете пикники, или нет. Устраиваются ли на фабрике
спектакли?
Конечно передай привет Ивановцам! Если Поповы там, то и им передай
мой сердечный привет. Писем не получаю ни от кого, кроме тебя. На Пав-
ловских я обижен за их молчание и им не пишу. Увидишь Анюту - скажи
ей, что с ее стороны бессовестно так долго ничего не писать.
Ну пока, до свидания, моя дорогая! Приветствую всех Ваших! Жму
крепко твою руку! Весь твой Н. Кураев Я вполне здоров и благополу-
чен - будь на этот счет спокойна. Дедушка, оказывается, еще недос-
таточно знает характер бабушки и пото-
му даже не может предполагать последствий своих переговоров о встрече
в Верхнеудинске и просьбы "выслать себя". А дед еще и декабристов
вспомнит, это же их места... Если бы он знал, сколько ему придется пе-
режить волнений и приложить сил, причем самых решительных, чтобы восп-
репятствовать бабушкиному приезду.
Клише "национального характера" мало чего стоят. Бабушка, невенчан-
ная, противу родительской воли, готова будет бросить все и мчаться за
тридевять земель, туда, где на десятки верст голая степь "без признака
растительности", а в мае нередко выпадает снег. Каролина-Юзефа-Мария с
русской бесшабашностью уже решила для себя - лететь, нестись, а Нико-
лай Никандрович с педантизмом провинциального немецкого аптекаря ста-
нет остужать ее порыв, приводя благоразумные и убедительные резоны не-
целесообразности этого шага длиной в семь тысяч верст.
Но это все впереди, так же впереди, как и неотвратимая, неизбежная,
непременная победа над японцами.
Наблюдая судорожную бестолковость воинских распоряжений, получая
сведения о наносимых русским войскам и флоту уроне, зная уже и о бло-
каде Порт-Артура, он, как и все, толкует об удобстве морского путе-
шествия из Порт-Артура в Одессу, когда вся эта канитель закончится, и
закончиться она может только победой.
Диагноз этой чрезвычайно распространенной в России болезни совер-
шенно ясен - "гражданская слепота", именно она не позволяет гражданам
России верить очевидному - негодяйству, бездарности и безжалостности
своих правителей. Совестливые граждане особенно преуспевают в придумы-
вании правителям совести, умные придумывают мудрость, дальновидные -
дальние виды. А те, знай, гребут под себя! Думающим гражданам России
как-то все время не верится, что их верховные правители "до такой сте-
пени...", а они не то что "до такой", но каждый еще, как правило, но-
ровит превзойти предыдущих и дойти до степеней еще неизвестных!
Далек дед от большевистского радикализма, приветствующего "пораже-
ния царизма" на всех фронтах и во всех войнах. Дед не только надеялся
на победу, но, как видно, был в ней уверен.
Уверенность государя в победе подкреплялась смотрами, парадами и
завтраками в офицерских собраниях по случаю блестящих, великолепных и
чудесных прохождений и представлений полков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18