Дневник императора. 29-го августа. Воскресенье. Поехали к обедне с
детьми в 9 3/4, т.к. после нее отправился с Мама и
Мишей на "Царевну". Сейчас же снялись и пошли к Кронштадту. Завтракали
на пути. Пройдя входные бочки, увидели 2-ю эскадру Тихого океана под
флагом Рожественского, уходящую в Ревель. Нагнали ее, пройдя серединою
обеих колонн. Поравнявшись с головными судами, подняли штандарт Мама и
вся эскадра произвела салют. Очень торжественная и красивая картина.
Прибавив ходу, вышли из строя эскадры и повернули назад. Это было на
высоте Красной Горки. Приближаясь к Кронштадту встретили эскадру под
флагом Бирилева, составленную из судов учебных отрядов, и тоже выхо-
дившую в море. Пришли на Петергофский рейд в 3 1/2 и пили чай на "Ца-
ревне". Переждали ливень, после кот. прояснило и мы съехали на берег
чрезвычайно довольные удавшеюся экспедицией.
Читал много. Вечер провели как всегда. Что ж, если бы целью экспе-
диции Рожественского была задача произвести
впечатление на собственного царя, моряков можно было бы поздравить с
успехом.
Корабль не иголка, в карман не спрячешь, а перед войной, да особен-
но во время войны, противники друг за другом следят самым пристальным
образом, так неужели никто не сказал царю, что при относительном ра-
венстве русского флота с японским по броненосцам, японцы втрое превос-
ходят наш флот в крейсерах, а против девяти русских эсминцев выставят
шестьдесят семь своих...
29-го августа дед тоже катался по воде где-то посередине примерно
между Санкт-Петербургом и Цусимой.
Кажется N 128. Иркутск. Августа 29. 1904 г. Дорогая голубка Кароля!
Как видишь, я воспользовался своей командировкой и снова переехал
Байкал и очутился в Иркутске, куда решил приехать посмотреть город,
который я не видел при моем проезде первый раз.
Иркутск довольно большой и красивый город, очень оживлен, особенно
теперь, в военное время. Расположен он на правом берегу р. Ангары, от
которой перпендикулярно тянется через весь город (четыре версты) глав-
ная улица "Большая". Собственно из улиц города эта только одна и может
называться хорошей улицей. На ней (единственной) имеется мостовая,
здесь сосредоточены торговые помещения и большие хорошие здания, осве-
щается она электричеством. Остальные улицы пыльны, малы и застроены по
большей части небольшими деревянными зданиями. Хотя сибиряки и считают
Иркутск столицей Сибири, но мне кажется это название больше приличест-
вовало бы г. Томску. Лично мне последний больше нравится. К тому же
теперь он стал вероятно гораздо лучше, чем 8 лет тому назад, когда я
там был. К сожалению, никаких удовольствий в Иркутске я получить не
могу. Завтра тут открывается зимний театральный сезон. Приехала опер-
ная труппа, для открытия сезона завтра идет "Жизнь за Царя". С удо-
вольствием бы пошел в театр, но... нужно уезжать. Все развлечения
здесь сводятся к питью и еде в довольно хорошем и дорогом ресторане,
где слушал и музыку - порядочную. Завтра утром уезжаю отсюда, и так
как на сутки остановлюсь еще в Чите, то в Борзе буду числа 2-го, 3-го
Сент. Пока полк продолжает стоять так же, как и стоял. Из неприятных
новостей могу сообщить о появлении в Борзе заболеваний брюшным тифом.
У нас в полку было три случая. Возможно, если заболевания не прекра-
тятся, то штаб полка переведут куда-нибудь в другое место. О нашем
движении на Восток продолжают только говорить.
Сочувствую твоему одиночеству после отъезда племянницы и желаю пос-
корее успокоиться и придти в наилучший порядок в своих мыслях и в сво-
ем настроении. Пиши пожалуйста, что предпримешь на зиму: останешься ли
в Ивановском или уедешь куда-либо. С своей стороны не хочу давать ни-
каких советов на этот счет. Поступай так, как найдешь лучше и прият-
нее.
Дела наши на Востоке, как ты и сама знаешь, все неважны. От Ляояна
наши удалились к Мукдену, а оттуда остается недалеко до Харбина. Приб-
лижается теперь самый решительный фазис войны; вместе с этим является
надежда и на то или иное окончание всей этой канители.
Я вполне здоров и благополучен. Чувствую себя довольно скверно.
Как-то тупеешь и дуреешь от этого безделья и этой неопределенности по-
ложения. Ни писать, ни читать не хочется, не хочется подчас даже и ду-
мать. С удовольствием бы сел сегодня в экспресс и уехал в Москву..., а
нужно опять тащиться в Борзю. Планида, черт возьми!
Ну, до свидания, деточка! Привет мой сердечный тебе и твоим родите-
лям и всем меня помнящим! Крепко, крепко целую тебя, дорогая, и обни-
маю.
Весь твой Н. Кураев. Пиши! На привычную жизнь царя в "условиях тяж-
ких испытаний" упала, вернее,
лишь надвинулась тень грозовой тучи - трагической, неизлечимой болезни
сына, полученной в наследство от Гессен Дармштадтских предков. В роду
у матери гемофилия, несворачиваемость крови, была болезнью наследс-
твенной. Природе было угодно, чтобы беда эта передавалась только муж-
чинам, обрекая их на раннюю смерть.
Дневник императора. 8-го сентября. Среда. В 11 час. поехал к обедне
с детьми. Завтракали одни. Аликс и я были
очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продол-
жалось с перерывами до вечера из пуповины! Пришлось выписать Коровина
и хирурга Федорова; около 7 час. они наложили повязку. Маленький был
удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспо-
койства!
День простоял великолепный. Так же как в день рождения сына, в день
первой тревоги, которая прод-
лится не минуты и не часы, а будет рядом до конца жизни, царь забыл
про прогулку.
9-го сентября. Четверг. Утром опять на повязке была кровь; с 12
час. до вечера ничего не бы-
ло. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас
своим здоровым видом!
В 10 час. началось освящение церкви Л.-Гв. Драгунского полка в но-
вом его расположении. Около 12 час. служба окончилась, после парада в
пешем строю, пошел в манеж, где был приготовлен завтрак. Выпив за здо-
ровье полка, вернулся домой в 12 1/2 час. Завтракала Стана; она завтра
уезжает в Крым. Погулял с Аликс, потом еще один. Целый день стоял ту-
ман. Обедал в спальне. Вечером читал.
Дед был изнурен, тяготился морально, но внешне его жизнь была до-
вольно спокойной, однако кончилась эта безоблачность и для него.
Дед не принадлежал к тем лицам, что, поощряя смелость в других, са-
ми ее не имеют.
Ст. Борзя. Сентября 9-го дня. 1904. Дорогая голубка Кароля! По
возвращении в Борзю из командировки я получил здесь твое письмо.
Должен сказать, моя дорогая, что меня очень беспокоит твое сообщение о
том, что у тебя не проходят головные боли. Ты бы должна посерьезнее
отнестись к этому и обратиться хотя бы к Доротее Игнатьевне. Напрасно
ты, голубка, тревожишь себя мыслью о том, что полк скоро двинется
дальше. Кажется этому не суждено будет сбыться, и мы, чего доброго,
простоим здесь все время. До сих пор по крайней мере нас еще не двига-
ют. Нового в Борзе ничего нет, на театре войны затишье. Прихожу прямо
в ужас при мысли о том, что может быть придется зимовать в Борзе. Де-
лать все время нечего; я даже ударился в картежную игру (винт), и ред-
кий день проходит без винта. Но и это начинает надоедать, и кажется я
скоро брошу и карты. Иногда играем дуэт - скрипка и мандолина; но осо-
бенного удовольствия от этих дуэтов не получаю.
На днях я порядочно-таки поссорился с помощником командира нашего
полка. Он (довольно грубое животное) позволил себе повышенным тоном
поговорить со мной в частной беседе. Но я его так осадил, что уж вряд
ли он позволит себе еще что-нибудь подобное по отношению ко мне. Было
это при командире полка и почти всех находящихся в Борзе налицо офице-
рах за обедом в офицерской столовой. Командиру полка по-видимому это
очень не понравилось, но большинству офицеров было по душе. Впрочем,
для меня это не важно. Я вполне доволен, что проучил и заставил пок-
раснеть и замолчать нахала.
Командир полка, кажется, зол на меня и еще по одному поводу. Дело в
том, что я был тут приглашен в качестве врача эксперта по одному су-
дебному делу. В своем заключении я высказался в том смысле, что нет
никаких данных для признания виновности казака (обвиняется казак наше-
го полка в изнасиловании девицы). Командиру полка это мое заключение
было очень не по нутру. Он уже заранее решил, что казак будет предан
смертной казни. И когда прочитал мое заключение, то заявил мне: "Вы,
Ник. Ник., кажется, много на себя взяли, так категорически высказыва-
ясь в этом деле". У меня не было ни малейшего желания разговаривать с
этим болваном, и поэтому я ответил ему, чтобы прекратить дальнейшую
беседу: "Я, г. полковник, отвечаю за свое мнение только перед судом и
своей совестью". На этом разговор прекратился, и теперь он что-то косо
на меня посматривает. Ну да мне на это очень наплевать. Ну их всех к
черту! А я никогда и ни перед кем не намерен изменять своих убеждений,
и никому не позволю насиловать эти убеждения.
Интересно, чем кончится все это для казака. Теперь дело это направ-
лено к военному прокурору. О дальнейших результатах сообщу.
Пиши, милая Кароля, как ты устроилась на зиму. Где будешь проводить
ее, и что поделывать? Постарайся больше развлекаться и как можно мень-
ше предаваться мрачным думам. Весьма рад, что ты снова принимаешь
участие в спектакле. Желаю полного успеха как тебе, так и прочим ар-
тистам.
Больше сообщить нечего. До свидания! Крепко тебя целую и обнимаю!
Привет мой твоим родителям и всем Ивановцам. Желаю здоровья и всего
лучшего. Целую еще и еще раз.
Весь твой, любящий тебя Н. Кураев. О, как немилосердно жмут деду
армейские сапоги! Да мыслимое ли это дело на войне, где врагов и
так, как правило, хоть
отбавляй, ссориться разом с командиром полка да еще и с его наглым по-
мощником!
И дед и царь, я полагаю, имели убеждения о должном и необходимом не
заемные, не навязанные внешними обстоятельствами, взращенные, вошедшие
в мозг костей, и не нуждающиеся в пересмотре. Уже одним этим они реши-
тельно отличаются от великого множества людей то ли гибких, то ли про-
нырливых, то ли забывчивых, то они берут убеждения на прокат, то их
сдают, попользовавшись всласть, и умеют еще в нужную минуту "сжигать
то, чему поклонялись", грея при этом на костерчике руки. Отсутствие
вот этой самой "гибкости", пожалуй, самая главная из немногих общих
черт в государе и его "покорном слуге".
То-то командир полка "что-то косо посматривал" на доктора, апелли-
рующего к какому-то там "суду", к какой-то там "совести", для челове-
ка, взращенного в армейской дисциплине ума, все это вещи несуразные,
ненужные и, главное, неуместные.
Ну что ж, деду удавалось иногда выправлять и это начальственное ко-
соглазие.
Если в истории с "их благородиями" нужно положиться на слово, кроме
письма других свидетельств не сохранилось, то выправление "косоглазия"
"их неблагородиям", то есть советским начальникам, может быть подт-
верждено документом с подписями и печатью.
ВЫПИСКА из протокола N<|>25 заседания Коллегии Курской Окр. РКИ от
15 апреля 1930 г. 23. Дело по жалобе Главврача Нарбольницы гр. Ку-
раева Н.Н. на поста-
новление Спецкомиссии по чистке соваппарата по которому он отнесен ко
II-й категории со снятием с работы из Фатежской Нарбольницы.
Докладчик т. Кильянов, гр. Кураев присутствует. Постановили: Поста-
новление Спецкомиссии по вопросу о т. Кураеве отме-
нить и считать его по чистке проверенным. Секретарь Комиссии подп. Се-
люнин (печать) Фатежская нарбольница - это и есть больница в Ольхо-
ватке, на краю
Фатежа, больница - выстраданная дедом, с его участием выстроенная и
доведенная до ума.
К началу 30-го года дед знал, что он тяжко болен, догадывался, что
жить осталось недолго, и действительно, через год его не станет. Сына
Николая, занявшего место старшего, после смерти Сергея, мечтающего
стать мостостроителем, третий год не принимают в Технологический инс-
титут в Ленинграде. Экзамены сдает, но мест для "социально чуждого"
элемента, сына врача и учительницы, в институте нет.
Не приняли в институт и старшую дочь, Маргариту, вынужденную пойти
на курсы стенографисток.
Младшую дочь, и по сей день вспоминающую пионерские годы, как
счастливейшие, в 1929 году в комсомол не приняли. Товарищ Кумова, при-
шедшая на смену разоблаченному троцкисту пионер-организатору Ефиму Та-
раховскому, была четко ориентирована и знала, что деток д-ра Кураева в
институтах "режут".
"В комсомол мылишься? В институт пролезть хочешь?" - спросила тетку
товарищ Кумова, когда та принесла заявление. Тетка расплакалась и об-
рекла себя на пожизненную беспартийность необдуманными словами, со
слезами смешанными: "Ну и не нужен мне ваш комсомол..." Комсомол тако-
го не забывает и не прощает. А вот в "Пироговку", в Московский первый
медицинский институт им. Пирогова, что на Девичьем поле, приняли тет-
ку, что называется, с первого захода. А почему? А потому, что в прием-
ную комиссию была предъявлена копия справки, подлинник которой свято
хранится и по сей день.
Р.С.Ф.С.Р. НКВД Административное Отделение Фатежского Районного Ис-
полнительного Комитета Курского Округа Ц.Ч.О. СПРАВКА Гр. гор. Фа-
тежа Кураев Николай Никандрович и Кураева Кароля Васильев-
на, проживающ. по улице Урицкого д.19 избирательных прав не лишены,
что и удостоверяется.
Начальник РАО Штыков Делопроизводитель Алябьев N 140. З.УП. 1930
гор. Фатеж Раз мы на крыльях, заверенных подписями и печатями, пе-
ренеслись из
Японской войны в светлое будущее, есть смысл приоткрыть завесу над
тем, как дед после империалистической войны, где он провел три года на
Западном и Северном фронтах, снова оказался в Фатеже.
С началом войны, в четырнадцатом году, семья из Фатежа переехала в
Воскресенск, где Вильгельм Францевич и Агнесса Карловна по мере сил
должны были заменить ушедшего на фронт Николая Никандровича. Как-никак
четверо детей, младшая, пожизненно беспартийная, только что родилась,
в мае четырнадцатого. В шестнадцатом родится Аркадий.
Окончательно с фронта дед вернулся в Воскресенск в шведской кожаной
тужурке, в портупее и опять же с шашкой. Если врачу в казачьем полку
шашка нужна хотя бы для единообразия в строю, то зачем шашка главному
врачу военно-госпитального поезда, понять сложнее.
Жить двум семьям в одном доме не легко, и потому, когда в начале
1918 года деда отыскали коллеги и позвали в больницу, которую он по
праву считал своей, приглашение принял.
Выписка из журнального постановления Пленарного заседания Фатежско-
го Уездного Исполнительного Комитета от 24-го Июля 1918 года • 2.
СЛУШАЛИ. Доклад т. Курдюмова о приглашении на службу доктора Курае-
ва, как
опытного хирурга. По посылке на его имя телеграммы, он, доктор хирург,
откликнулся и
приехал. Член Отдела Хоз. и Труда т. Евдокимов говорит, что ввиду не-
состоявшегося Пленума т. Кураев в смысле обеспечения, пока остается
открытым.
ПОСТАНОВИЛИ. Заслушав доклад т. Курдюмова о принятии доктора Курае-
ва, как опытного
хирурга на службу. Принять доктора Кураева на службу по Фатежскому
уезду жительство г.
Фатеж. Оклад жалованья в месяц 1000 рублей, квартиру для врача Кураева
предоставить на усмотрение Отдела Хоз. и Труда и Доктора Кураева. Ло-
шади для разъездов по уезду должны быть предоставлены от Отд. Хозяйс-
тва и Труда безвозмездно по требованию врача Кураева.
Утвердить окончательно не позднее 26 июля. Подлинное за надлежащими
подписями Член Коллегии Исполкома Иванов Делопроизводитель Япифанов
Какой первобытной свежестью веет от этих, корчащихся в поэтическом
косноязычии документов! Дух замирает при виде пустившихся в одиночное
плавание придаточных предложений, ни к чему не приданных, и причастных
оборотов, ни к чему не причастных! Это хочется не декламировать, а
петь: "...ввиду несостоявшегося Пленума т. Кураева - пока считать отк-
рытым". И музыку мог бы написать великолепный композитор, положивший
на музыку - "О моя юность! О моя свежесть..." - Георгий Васильевич
Свиридов. Не зря же они вместе с ребятами доктора Кураева ходили в Фа-
теже к Эльзе-Пельзе постигать музыкальные азы. И имя доктора Кураева
для композитора Свиридова - не пустой звук!
А как прекрасен нетленный, отпечатанный на буром шершавом картоне
документ, не имеющий родовых политических признаков, и потому действи-
тельный, надо думать, во все времена и при любой власти.
ПРОПУСК N 18 Предъявителю сего КУРАЕВУ Николаю Никандровичу разре-
шается свободное
передвижение по городу Фатежу и его окрестностям во всякое время дня и
ночи, что подписью и приложением печати удостоверяется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18