Чем ближе опас-
ность, тем спокойнее дед. Забыл даже, что собирался ку-
пить в Иркутске лекарства для своей спины, ни слова о трещинах, разло-
мах, ушедших под лед паровозах.
И следом, в тот же день, чтобы бабушка не волновалась и лишней ми-
нуты, несется с другого берега Байкала открытка с видом озера.
Ст. Танхой. 18 февраля 1904. 7 ч. вечера. Дорогая, милая Кароля! Не
могу в ожидании отхода поезда не черкнуть
тебе пару слов. Через Байкал переправились превосходно. Я не в силах
передать тебе того великолепного и чудесного впечатления, которое ис-
пытал во время поездки через Байкал. Погода была превосходная, тихая;
ямщик ехал 3 1/2 часа 45 верст, включая сюда остановку на середине пу-
ти около часу. Природа, местность, виды - восхитительны. Получаешь
впечатление чего-то грандиозно-могучего и прекрасного и в то же время
страшного! Ах, как красиво, как безподобно! Для полноты удовольствия
не хватало... тебя, моя ненаглядная! Как жаль! Через час еду дальше!
Целую тебя крепко и обнимаю. Будь здорова! Всем мой привет!
Весь твой Н. Кураев. Ай да дед! Можно подумать, что не в Верхнеу-
динский какой-то там неведомый, да
еще 3-й! казачий полк он несется, а по меньшей мере в Лейб-гвардии гу-
сарский. Восемь восклицательных знаков на одну открытку! Гонка на са-
нях по ледяному полю видно действует посильней шампанского. И в это
время даже не идет в голову мысль о безумии правителей, затеявших вой-
ну на Дальнем Востоке, но так и не связавших разорванную у Байкала
единственную железнодорожную ниточку. Может быть, для того и любит
русский быстрой езды, что при ней не так бросаются в глаза непригляд-
ности отечественного бытия.
Нельзя сказать, что заботы разорванной Байкалом Великой Сибирской
магистрали были вовсе чужды государю. В перетаскивании вагонов и паро-
возов по льду (слухи, дошедшие до деда в поезде, как видно, почву под
собой имели) есть что-то величественное, древне-египетское, или еще
точнее, вечно-русское.
Придет день, придет всего лишь через месяц, и царь выслушает доклад
самого министра путей сообщения кн. Хилкова, "вчера приехавшего с Бай-
кала, где происходила самая важная работа по передаче паровозов и ва-
гонов на ту сторону озера, под его руководством".
Жаль, что не было благоугодно упомнить и занести в книжечку число
вагонов и паровозов на конно-мужицкой тяге перетащенных через Байкал.
Жаль, что и дед, пораженный величественными картинами и размечтавшийся
о своей голубке, не заметил трудов экспедиции министра путей сообщения
Хилкова, вершившейся в то самое время в тех самых местах. Придет день,
и уже из Забайкалья он напишет бабушке о том, что движение войск на
театр военных действий приостановлено из-за нехватки именно вагонов. А
государь, напротив, запишет, что дела с транспортом обстоят лучше, чем
он предполагал. Что же он в таком случае предполагал?
День 21 февраля, потребовавший от деда большого душевного напряже-
ния, с трона выглядел вполне обыкновенно.
Дневник императора. 21-го февраля. Пятница. Утром нашею подъемною
машиною был придавлен до смерти несчастный ма-
шинист по собственной неосторожности! Был очень занят до 1 1/4. Сергей
завтракал с нами. Принял графа А. П.
Игнатьева. Гулял долго. Погода была холодная, ясная. Известия с Даль-
него Востока спокойные. Обедали и провели вечер у Мама.
Вот такая картина. Самое характерное в этой картине, на мой взгляд,
это восклицательный знак после оценки причин гибели несчастного маши-
ниста. Восклицательный знак, да еще в исполнении царя, должен катего-
рически пресечь любые вопросы и подозрения в склонных к вольнодумству
головах. "...по собственной неосторожности!" Если оно действительно
так и было, зачем кричать, восклицать-то зачем, вроде бы вздох сочувс-
твия был уместней. Впрочем, цари, может быть, и вздыхать умеют в воск-
лицательном смысле.
Восклицательные знаки, очень редкие в ровном, как гудение мухи, то-
не государева дневника, быть может, найдут своего исследователя и тон-
кого ценителя. Здесь много неожиданностей. "...у меня отчаянно трещала
голова!" Но тут же: "Здоровье Аликс, слава Богу, все укрепляется!" В
день нападения японцев опять же восклицание: "Весь день находился в
приподнятом настроении!" Вот после гибели крейсера "Боярин", подорвав-
шегося на собственной мине, государь оставляет редчайший и потому осо-
бенно ценный знак сочувствия неведомым ему людям: "Все спаслись исклю-
чая 9 кочегар. Больно и тяжело!" А вот "неудачный бой" в Цусимском
проливе не повлечет столь же эмоциональной записи.
А что же дед? Он знал, он все время помнил, куда и зачем едет, ска-
чет, несется... Знал и о том, что гибель в отчаянии - предпочтительная
для русского воинства, с точки зрения начальства, форма воинского под-
вига. Мысль о возможной конечной точке своего путешествия отодвигалась
дорожными впечатлениями и с решительным объяснением можно было не спе-
шить. Но только до поры до времени. 21 февраля дед подумал, что пора
наступила.
г. Чита. 21 Февр. 1904. Дорогая, милая голубка Кароля! Пишу из г.
Читы. Все мои спутники уговорили меня заехать в Читу, сде-
лать здесь остановку и справиться, где находится теперь мой полк. Я
послушался и сделал очень хорошо. Сейчас был в штабе и там мне сообщи-
ли, что 3-й Верхнеудинский полк уже выступил из Акши, и что я могу
догнать его по жел. дороге на ст. Борзя (в путеводителе ты можешь най-
ти эту станцию около Манчжурии). Вчера вечером я, приехав в Читу, пе-
реночевал в гостинице и сейчас, как только кончу это письмо, еду на
вокзал и дальше. Я очень рад, что избавился от необходимости путешест-
вовать в Акшу 210 верст на лошадях. Когда ты получишь это письмо, я
уже конечно буду далеко... Не знаю, славная моя, удастся ли мне еще
написать тебе, так как лишь только я догоню полк, а это будет вероятно
уже завтра, для меня начнется походная жизнь со всеми ее неудобствами.
Быть может, это мое последнее письмо к тебе. Вот почему невольно снова
и снова хочется сказать тебе, мой светлый ангел, что я не умею, не в
силах выразить тебе того чувства глубочайшей благодарности и призна-
тельности к тебе за все доброе, светлое и святое, что я всегда чувс-
твовал возле тебя, за то, что я стал делаться лучше возле тебя!
Прошу тебя, дорогая моя, прости мне все те огорчения, которые мне
приходилось доставлять тебе вольно или невольно! От души, от всего
сердца желаю тебе здоровья и счастья в жизни! Молю Бога, чтобы он уст-
роил твою жизнь настолько счастливо и беспечально, насколько ты по
своей чистоте и невинности заслуживаешь этого. Но только помни, моя
голубка, что не нужно вовсе давать каких-либо обетов безбрачия, мона-
шества и т.д. в связи с моей смертью. Милая Кароля! Ты всегда можешь
встретить в жизни человека достойного себя, человека не только не ху-
же, но гораздо лучше меня, и дай Бог, если ты устроишь с ним свою
жизнь!
Я же, если суждено будет погибнуть здесь вдали, прошу тебя для себя
одного: помолись за меня, ненаглядная, незабвенная Кароля, своей чис-
той молитвой. А я в последнюю минуту жизни буду молить Бога о твоем
счастье. Итак, прости и прощай! Крепко, крепко целую тебя, твои милые,
дорогие глазки, крепко обнимаю тебя и жму твою руку!
Весь твой, горячо тебя любящий, но безмерно много виноватый перед
тобою
Н. Кураев. Дедушка немного поспешил с последним прощанием, надо ду-
мать, весьма
туманно представляя себе армейскую жизнь и службу. Уже на следующий
день, по прибытии в полк, он не замедлил уведомить бабушку в том, что
служба престол-отечеству не потребовала от него немедленно всех сил,
помыслов, времени, а главное - жизни. И он снова взял уже наладившийся
эпический тон дневника путешественника, точно так же как и государь 22
февраля не изменил своей привычке заносить на память наиболее важные и
интересные события прошедшего дня.
Дневник императора. 22-го февраля. Воскресенье. Утро было туманное,
потом прояснило. В 11 час. пошли к обедне со все-
ми детенышами. Завтракали дамы, Майндорф и Кира Нарышкина (деж.) Полу-
чили телеграмму о том, что японцы в составе 7 больших судов бомбарди-
ровали издали Владивосток без всякого результата.
Гулял долго в саду. Обедали раньше обыкновенного и в 8 1/2 поехали
в Дворянское собрание на концерт соединенных хоров под управлением Ар-
хангельского. Чудесное пение! Возвратились домой в 10 1/2 час.
В отличие от императора, страстно любившего гулять и почитавшего
это дело важнейшим событием дня, дед удивительно мало уделяет внимания
погоде, и потому его письма никак не могут восполнить школьный кален-
дарь природы. Кстати сказать, начав вести дневник в 14 лет и не про-
пустив вплоть до 1917 года ни единого дня, ни единого! без записи,
царь умудрился сохранить однажды выбранный стиль записей, не дающих
свидетельств жизни интеллектуальной или духовной. Не мудрено, что с
"милым Ники", уже царем, и государыня и ее старшая сестра обращаются
как с подростком, вразумляя, наставляя, указывая, призывая и требуя.
Сильная воля, твердый характер и незаурядный ум сестер Гессен-Дарм-
штадских восполняют недостаточность этих качеств в русском царе.
"Взгляни на тех императоров, которые правили жестко, - общество необ-
ходимо воспитывать, оно не должно сметь вопить во весь голос или учи-
нять смуту".
Бунтуют студенты? "Почему бы не отправить их, - тех из них, кто
действительно провинился, - в армию? Год-другой жизни по законам ар-
мейской дисциплины вправили бы им мозги..."
"Самое лучшее было бы, если бы в университетах было не по 4000 сту-
дентов, а в четыре раза меньше..."
"Устрой чистку среди профессоров..." "Судить этих животных полевым
судом." Это советы не министра просвещения из боевых генералов, а
будущей
настоятельницы Марфо-Мариинской обители милосердия, великой княгини
Елизаветы Федоровны. Александра же Федоровна, двадцать лет просидев на
троне, пришла к выводу: "Россия любит кнут", что и пыталась вбить в
голову мужа-императора, любившего, кстати сказать, "забить козла" и
потому справедливо почитавшего, что Россия все-таки больше кнута любит
"домино".
Благодаря дневнику государя можно установить с абсолютной достовер-
ностью, что дед прибыл в полк, куда был назначен, в воскресенье.
Москва. Сретенка. Селивестров пер., дом Коптева. Ея Высокоблагоро-
дию Кароле Васильевне Шмиц. Дорогая голубка Кароля! Оказывается, из
Читы было не последнее письмо тебе. Сегодня в 5 ч.
веч. я прибыл на ст. Борзя, возле которой в 1/4 версты расположился
3-й Верхнеудинский казачий полк, куда я назначен. На станции же позна-
комился с некоторыми офицерами этого полка, и один из них сейчас же
предложил мне стать с ним вместе на квартире. Я конечно воспользовался
этим предложением и, закусив, отправился в Суворовский поселок (так
называется это место, где стоит наш полк). Представился командиру пол-
ка, познакомился с другими офицерами и завтра должен буду принять име-
ющееся лазаретное имущество (недокомплект в лекарствах, инструментах,
перевязоч. материалах и проч. очень большой), осмотреть больных и по-
лучить кое-какие деньги из полка. Дела предстоит порядочно.
Квартирую я вместе с офицером, пригласившим меня к себе в сожители:
у одного торговца; квартирка ничего себе, порядочная. При входе в
квартиру я был удивлен: услышав - что бы ты думала? - звуки музыки -
скрипки. Один из солдатиков самоучкой играет на скрипке. Я конечно был
этому оч. рад, сам поиграв немножко. Мой сожитель угостил нас (меня и
еще 3-х офицеров) прекрасным ужином даже... с шампанским и оч. недур-
ным. Поиграли, побеседовали, попели и я сел строчить моей милой, не-
наглядной Кароле эти строки. Пробуду здесь дня два-три. Уже завтра
часть нашего полка двинется дальше. Затем постепенно пойдут другие
части. Я двинусь вместе с последним, т.е. дня через три. Путь наш по
предположению будет такой: сначала по железной дороге до Манчжурии,
Харбина, Ляояна (все это станции Китайско-восточной ж.д., которые ты
можешь найти в путеводителе на карте). От Ляояна уже будем идти на ло-
шадях верхом к реке Ялу. Итак, я попаду в самую действующую армию.
Я здоров и благополучен. Бесконечно целую тебя, мой ангел милый,
крепко жму твою руку и оста-
юсь горячо любящим тебя. Твой Н. Кураев. Передай мой привет Грете и ее
супругу. 23 февр. Сегодня получили новые известия. Двинемся отсюда
только че-
рез 1 1/2 - 2 недели, так как китайцы (генерал Ма) взорвали желез. до-
рогу и двигаться по ней нельзя. Впрочем, каждый день можно ожидать пе-
ремен в распоряжениях. Пока сидим здесь. До свидания, деточка! Целую
тебя! Твой Н. Кураев.
ст. Борзя. 22-23 февр. 1904. Приехав в 5 вечера, перезнакомившись с
офицерами, вызвав расположение
и доверие, выразившееся в приглашении разделить кров, представившись
командиру, дед уже к ужину имел ясное представление о скорбном состоя-
нии лазаретного имущества. О недокомплекте лекарств, инструментов и
перевязочных материалов он знал прежде, чем поиграл на чудом подвер-
нувшейся солдатской скрипке и выпил в честь приезда шампанского, оч.
недурного.
Уже на второй день пребывания в полку дед понял самое главное -
война движется непредсказуемыми путями, и то, что генерал Ма "взорвал
дорогу" мало что значит. Похоже, что военные премудрости доступны не
только тонким, изощренным специалистам, но и просто взрослым людям, не
лишенным здравого смысла и способности трезво смотреть на вещи. Прав
был дед, никакой Ма никакой дороги не взрывал, "взорвала" ее, то есть
создала напряженнейшую ситуацию с перевозками не диверсия врагов, а
недальновидность собственных правителей.
Меньше всего мне хотелось бы сохранять видимость спокойного почте-
ния и притязать на объективность в отношении к авторам приводимых мною
свидетельств. Точек зрения на предмет можно придумать бессчетное мно-
жество, но произошедшее - произошло, и другим ему уже не быть. А голос
и вид самих документов так откровенен, так выразителен, так замеча-
тельно рекомендует авторов, что любая тенденциозность комментатора или
публикатора может значить не больше, чем напутствие вслед улетевшей
стреле или пуле. Выпущенные однажды, они дальше летят уже сами по себе
и делают свое дело, направляя наше сознание к реальности, а не в сто-
рону примечаний к ней.
Люди высокого общественного положения весьма часто становятся объ-
ектами насмешек, нападок, очернения исключительно из зависти, исключи-
тельно от невозможности занять их положение.
Судьба многих русских царей и претендентов на престол столь горест-
на, а подчас и трагична, российские подданные настолько непостоянны, а
главное разнообразны в своем множестве, что всегда найдется кучка
вельмож, горстка недовольных или шайка безумных, готовых отправить Их
Величества на тот свет до срока. Впрочем, даже не испытывая опасности
издали, можно пасть жертвой тайной дворцовой интриги, как пал от руки
убийцы юный царевич Димитрий, можно пасть и от отцовского гнева, как
рухнул под железным батогом Ивана Грозного его сын, вздумавший засту-
питься за свою жену, можно, не доходя до трона, застрять на дыбе, а на
ней и дух испустить, как случилось с сыном преобразователя России Пет-
ра Великого царевичем Алексеем, можно провести и не один десяток лет
рядом с троном, имея на него неоспоримые права, и повредиться умом от
страха перед собственной матерью, беззаконно на престол взгромоздив-
шейся...
Русский престол - место высокое и очень опасное, так что трудно
представить сегодня безумца, который из всех возможных жизненных поп-
рищ предпочел бы соревнование в возрождении почти что лобного места и
притязание на нем рассесться к удивлению граждан все больше и больше
отвыкающих от наследственного восхищения начальством.
Однако, и презревших высокое положение, если и можно поощрять, то с
осторожностью, помня о том, что пути тщеславия бывают весьма изобрета-
тельными.
Меж тем, государь, не изменяя своей привычке, отмечал ясное утро и
перемену погоды днем: "нашли тучи и пошел дождь, весьма полезный про-
тив убийственной пыли на улицах". Радовали телеграммы об исправлении
судов, подбитых японцами, об укреплении сухопутного фронта, и наконец,
"об очень успешном ходе сосредоточения армии. Благодарение Богу - все
идет гладко и быстрее расчетов!" Царя обманывают, но он обманываться,
судя по восклицательному знаку, был рад. Очки втирает сам министр пу-
тей сообщения, князь Хилков, член Государственного совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
ность, тем спокойнее дед. Забыл даже, что собирался ку-
пить в Иркутске лекарства для своей спины, ни слова о трещинах, разло-
мах, ушедших под лед паровозах.
И следом, в тот же день, чтобы бабушка не волновалась и лишней ми-
нуты, несется с другого берега Байкала открытка с видом озера.
Ст. Танхой. 18 февраля 1904. 7 ч. вечера. Дорогая, милая Кароля! Не
могу в ожидании отхода поезда не черкнуть
тебе пару слов. Через Байкал переправились превосходно. Я не в силах
передать тебе того великолепного и чудесного впечатления, которое ис-
пытал во время поездки через Байкал. Погода была превосходная, тихая;
ямщик ехал 3 1/2 часа 45 верст, включая сюда остановку на середине пу-
ти около часу. Природа, местность, виды - восхитительны. Получаешь
впечатление чего-то грандиозно-могучего и прекрасного и в то же время
страшного! Ах, как красиво, как безподобно! Для полноты удовольствия
не хватало... тебя, моя ненаглядная! Как жаль! Через час еду дальше!
Целую тебя крепко и обнимаю. Будь здорова! Всем мой привет!
Весь твой Н. Кураев. Ай да дед! Можно подумать, что не в Верхнеу-
динский какой-то там неведомый, да
еще 3-й! казачий полк он несется, а по меньшей мере в Лейб-гвардии гу-
сарский. Восемь восклицательных знаков на одну открытку! Гонка на са-
нях по ледяному полю видно действует посильней шампанского. И в это
время даже не идет в голову мысль о безумии правителей, затеявших вой-
ну на Дальнем Востоке, но так и не связавших разорванную у Байкала
единственную железнодорожную ниточку. Может быть, для того и любит
русский быстрой езды, что при ней не так бросаются в глаза непригляд-
ности отечественного бытия.
Нельзя сказать, что заботы разорванной Байкалом Великой Сибирской
магистрали были вовсе чужды государю. В перетаскивании вагонов и паро-
возов по льду (слухи, дошедшие до деда в поезде, как видно, почву под
собой имели) есть что-то величественное, древне-египетское, или еще
точнее, вечно-русское.
Придет день, придет всего лишь через месяц, и царь выслушает доклад
самого министра путей сообщения кн. Хилкова, "вчера приехавшего с Бай-
кала, где происходила самая важная работа по передаче паровозов и ва-
гонов на ту сторону озера, под его руководством".
Жаль, что не было благоугодно упомнить и занести в книжечку число
вагонов и паровозов на конно-мужицкой тяге перетащенных через Байкал.
Жаль, что и дед, пораженный величественными картинами и размечтавшийся
о своей голубке, не заметил трудов экспедиции министра путей сообщения
Хилкова, вершившейся в то самое время в тех самых местах. Придет день,
и уже из Забайкалья он напишет бабушке о том, что движение войск на
театр военных действий приостановлено из-за нехватки именно вагонов. А
государь, напротив, запишет, что дела с транспортом обстоят лучше, чем
он предполагал. Что же он в таком случае предполагал?
День 21 февраля, потребовавший от деда большого душевного напряже-
ния, с трона выглядел вполне обыкновенно.
Дневник императора. 21-го февраля. Пятница. Утром нашею подъемною
машиною был придавлен до смерти несчастный ма-
шинист по собственной неосторожности! Был очень занят до 1 1/4. Сергей
завтракал с нами. Принял графа А. П.
Игнатьева. Гулял долго. Погода была холодная, ясная. Известия с Даль-
него Востока спокойные. Обедали и провели вечер у Мама.
Вот такая картина. Самое характерное в этой картине, на мой взгляд,
это восклицательный знак после оценки причин гибели несчастного маши-
ниста. Восклицательный знак, да еще в исполнении царя, должен катего-
рически пресечь любые вопросы и подозрения в склонных к вольнодумству
головах. "...по собственной неосторожности!" Если оно действительно
так и было, зачем кричать, восклицать-то зачем, вроде бы вздох сочувс-
твия был уместней. Впрочем, цари, может быть, и вздыхать умеют в воск-
лицательном смысле.
Восклицательные знаки, очень редкие в ровном, как гудение мухи, то-
не государева дневника, быть может, найдут своего исследователя и тон-
кого ценителя. Здесь много неожиданностей. "...у меня отчаянно трещала
голова!" Но тут же: "Здоровье Аликс, слава Богу, все укрепляется!" В
день нападения японцев опять же восклицание: "Весь день находился в
приподнятом настроении!" Вот после гибели крейсера "Боярин", подорвав-
шегося на собственной мине, государь оставляет редчайший и потому осо-
бенно ценный знак сочувствия неведомым ему людям: "Все спаслись исклю-
чая 9 кочегар. Больно и тяжело!" А вот "неудачный бой" в Цусимском
проливе не повлечет столь же эмоциональной записи.
А что же дед? Он знал, он все время помнил, куда и зачем едет, ска-
чет, несется... Знал и о том, что гибель в отчаянии - предпочтительная
для русского воинства, с точки зрения начальства, форма воинского под-
вига. Мысль о возможной конечной точке своего путешествия отодвигалась
дорожными впечатлениями и с решительным объяснением можно было не спе-
шить. Но только до поры до времени. 21 февраля дед подумал, что пора
наступила.
г. Чита. 21 Февр. 1904. Дорогая, милая голубка Кароля! Пишу из г.
Читы. Все мои спутники уговорили меня заехать в Читу, сде-
лать здесь остановку и справиться, где находится теперь мой полк. Я
послушался и сделал очень хорошо. Сейчас был в штабе и там мне сообщи-
ли, что 3-й Верхнеудинский полк уже выступил из Акши, и что я могу
догнать его по жел. дороге на ст. Борзя (в путеводителе ты можешь най-
ти эту станцию около Манчжурии). Вчера вечером я, приехав в Читу, пе-
реночевал в гостинице и сейчас, как только кончу это письмо, еду на
вокзал и дальше. Я очень рад, что избавился от необходимости путешест-
вовать в Акшу 210 верст на лошадях. Когда ты получишь это письмо, я
уже конечно буду далеко... Не знаю, славная моя, удастся ли мне еще
написать тебе, так как лишь только я догоню полк, а это будет вероятно
уже завтра, для меня начнется походная жизнь со всеми ее неудобствами.
Быть может, это мое последнее письмо к тебе. Вот почему невольно снова
и снова хочется сказать тебе, мой светлый ангел, что я не умею, не в
силах выразить тебе того чувства глубочайшей благодарности и призна-
тельности к тебе за все доброе, светлое и святое, что я всегда чувс-
твовал возле тебя, за то, что я стал делаться лучше возле тебя!
Прошу тебя, дорогая моя, прости мне все те огорчения, которые мне
приходилось доставлять тебе вольно или невольно! От души, от всего
сердца желаю тебе здоровья и счастья в жизни! Молю Бога, чтобы он уст-
роил твою жизнь настолько счастливо и беспечально, насколько ты по
своей чистоте и невинности заслуживаешь этого. Но только помни, моя
голубка, что не нужно вовсе давать каких-либо обетов безбрачия, мона-
шества и т.д. в связи с моей смертью. Милая Кароля! Ты всегда можешь
встретить в жизни человека достойного себя, человека не только не ху-
же, но гораздо лучше меня, и дай Бог, если ты устроишь с ним свою
жизнь!
Я же, если суждено будет погибнуть здесь вдали, прошу тебя для себя
одного: помолись за меня, ненаглядная, незабвенная Кароля, своей чис-
той молитвой. А я в последнюю минуту жизни буду молить Бога о твоем
счастье. Итак, прости и прощай! Крепко, крепко целую тебя, твои милые,
дорогие глазки, крепко обнимаю тебя и жму твою руку!
Весь твой, горячо тебя любящий, но безмерно много виноватый перед
тобою
Н. Кураев. Дедушка немного поспешил с последним прощанием, надо ду-
мать, весьма
туманно представляя себе армейскую жизнь и службу. Уже на следующий
день, по прибытии в полк, он не замедлил уведомить бабушку в том, что
служба престол-отечеству не потребовала от него немедленно всех сил,
помыслов, времени, а главное - жизни. И он снова взял уже наладившийся
эпический тон дневника путешественника, точно так же как и государь 22
февраля не изменил своей привычке заносить на память наиболее важные и
интересные события прошедшего дня.
Дневник императора. 22-го февраля. Воскресенье. Утро было туманное,
потом прояснило. В 11 час. пошли к обедне со все-
ми детенышами. Завтракали дамы, Майндорф и Кира Нарышкина (деж.) Полу-
чили телеграмму о том, что японцы в составе 7 больших судов бомбарди-
ровали издали Владивосток без всякого результата.
Гулял долго в саду. Обедали раньше обыкновенного и в 8 1/2 поехали
в Дворянское собрание на концерт соединенных хоров под управлением Ар-
хангельского. Чудесное пение! Возвратились домой в 10 1/2 час.
В отличие от императора, страстно любившего гулять и почитавшего
это дело важнейшим событием дня, дед удивительно мало уделяет внимания
погоде, и потому его письма никак не могут восполнить школьный кален-
дарь природы. Кстати сказать, начав вести дневник в 14 лет и не про-
пустив вплоть до 1917 года ни единого дня, ни единого! без записи,
царь умудрился сохранить однажды выбранный стиль записей, не дающих
свидетельств жизни интеллектуальной или духовной. Не мудрено, что с
"милым Ники", уже царем, и государыня и ее старшая сестра обращаются
как с подростком, вразумляя, наставляя, указывая, призывая и требуя.
Сильная воля, твердый характер и незаурядный ум сестер Гессен-Дарм-
штадских восполняют недостаточность этих качеств в русском царе.
"Взгляни на тех императоров, которые правили жестко, - общество необ-
ходимо воспитывать, оно не должно сметь вопить во весь голос или учи-
нять смуту".
Бунтуют студенты? "Почему бы не отправить их, - тех из них, кто
действительно провинился, - в армию? Год-другой жизни по законам ар-
мейской дисциплины вправили бы им мозги..."
"Самое лучшее было бы, если бы в университетах было не по 4000 сту-
дентов, а в четыре раза меньше..."
"Устрой чистку среди профессоров..." "Судить этих животных полевым
судом." Это советы не министра просвещения из боевых генералов, а
будущей
настоятельницы Марфо-Мариинской обители милосердия, великой княгини
Елизаветы Федоровны. Александра же Федоровна, двадцать лет просидев на
троне, пришла к выводу: "Россия любит кнут", что и пыталась вбить в
голову мужа-императора, любившего, кстати сказать, "забить козла" и
потому справедливо почитавшего, что Россия все-таки больше кнута любит
"домино".
Благодаря дневнику государя можно установить с абсолютной достовер-
ностью, что дед прибыл в полк, куда был назначен, в воскресенье.
Москва. Сретенка. Селивестров пер., дом Коптева. Ея Высокоблагоро-
дию Кароле Васильевне Шмиц. Дорогая голубка Кароля! Оказывается, из
Читы было не последнее письмо тебе. Сегодня в 5 ч.
веч. я прибыл на ст. Борзя, возле которой в 1/4 версты расположился
3-й Верхнеудинский казачий полк, куда я назначен. На станции же позна-
комился с некоторыми офицерами этого полка, и один из них сейчас же
предложил мне стать с ним вместе на квартире. Я конечно воспользовался
этим предложением и, закусив, отправился в Суворовский поселок (так
называется это место, где стоит наш полк). Представился командиру пол-
ка, познакомился с другими офицерами и завтра должен буду принять име-
ющееся лазаретное имущество (недокомплект в лекарствах, инструментах,
перевязоч. материалах и проч. очень большой), осмотреть больных и по-
лучить кое-какие деньги из полка. Дела предстоит порядочно.
Квартирую я вместе с офицером, пригласившим меня к себе в сожители:
у одного торговца; квартирка ничего себе, порядочная. При входе в
квартиру я был удивлен: услышав - что бы ты думала? - звуки музыки -
скрипки. Один из солдатиков самоучкой играет на скрипке. Я конечно был
этому оч. рад, сам поиграв немножко. Мой сожитель угостил нас (меня и
еще 3-х офицеров) прекрасным ужином даже... с шампанским и оч. недур-
ным. Поиграли, побеседовали, попели и я сел строчить моей милой, не-
наглядной Кароле эти строки. Пробуду здесь дня два-три. Уже завтра
часть нашего полка двинется дальше. Затем постепенно пойдут другие
части. Я двинусь вместе с последним, т.е. дня через три. Путь наш по
предположению будет такой: сначала по железной дороге до Манчжурии,
Харбина, Ляояна (все это станции Китайско-восточной ж.д., которые ты
можешь найти в путеводителе на карте). От Ляояна уже будем идти на ло-
шадях верхом к реке Ялу. Итак, я попаду в самую действующую армию.
Я здоров и благополучен. Бесконечно целую тебя, мой ангел милый,
крепко жму твою руку и оста-
юсь горячо любящим тебя. Твой Н. Кураев. Передай мой привет Грете и ее
супругу. 23 февр. Сегодня получили новые известия. Двинемся отсюда
только че-
рез 1 1/2 - 2 недели, так как китайцы (генерал Ма) взорвали желез. до-
рогу и двигаться по ней нельзя. Впрочем, каждый день можно ожидать пе-
ремен в распоряжениях. Пока сидим здесь. До свидания, деточка! Целую
тебя! Твой Н. Кураев.
ст. Борзя. 22-23 февр. 1904. Приехав в 5 вечера, перезнакомившись с
офицерами, вызвав расположение
и доверие, выразившееся в приглашении разделить кров, представившись
командиру, дед уже к ужину имел ясное представление о скорбном состоя-
нии лазаретного имущества. О недокомплекте лекарств, инструментов и
перевязочных материалов он знал прежде, чем поиграл на чудом подвер-
нувшейся солдатской скрипке и выпил в честь приезда шампанского, оч.
недурного.
Уже на второй день пребывания в полку дед понял самое главное -
война движется непредсказуемыми путями, и то, что генерал Ма "взорвал
дорогу" мало что значит. Похоже, что военные премудрости доступны не
только тонким, изощренным специалистам, но и просто взрослым людям, не
лишенным здравого смысла и способности трезво смотреть на вещи. Прав
был дед, никакой Ма никакой дороги не взрывал, "взорвала" ее, то есть
создала напряженнейшую ситуацию с перевозками не диверсия врагов, а
недальновидность собственных правителей.
Меньше всего мне хотелось бы сохранять видимость спокойного почте-
ния и притязать на объективность в отношении к авторам приводимых мною
свидетельств. Точек зрения на предмет можно придумать бессчетное мно-
жество, но произошедшее - произошло, и другим ему уже не быть. А голос
и вид самих документов так откровенен, так выразителен, так замеча-
тельно рекомендует авторов, что любая тенденциозность комментатора или
публикатора может значить не больше, чем напутствие вслед улетевшей
стреле или пуле. Выпущенные однажды, они дальше летят уже сами по себе
и делают свое дело, направляя наше сознание к реальности, а не в сто-
рону примечаний к ней.
Люди высокого общественного положения весьма часто становятся объ-
ектами насмешек, нападок, очернения исключительно из зависти, исключи-
тельно от невозможности занять их положение.
Судьба многих русских царей и претендентов на престол столь горест-
на, а подчас и трагична, российские подданные настолько непостоянны, а
главное разнообразны в своем множестве, что всегда найдется кучка
вельмож, горстка недовольных или шайка безумных, готовых отправить Их
Величества на тот свет до срока. Впрочем, даже не испытывая опасности
издали, можно пасть жертвой тайной дворцовой интриги, как пал от руки
убийцы юный царевич Димитрий, можно пасть и от отцовского гнева, как
рухнул под железным батогом Ивана Грозного его сын, вздумавший засту-
питься за свою жену, можно, не доходя до трона, застрять на дыбе, а на
ней и дух испустить, как случилось с сыном преобразователя России Пет-
ра Великого царевичем Алексеем, можно провести и не один десяток лет
рядом с троном, имея на него неоспоримые права, и повредиться умом от
страха перед собственной матерью, беззаконно на престол взгромоздив-
шейся...
Русский престол - место высокое и очень опасное, так что трудно
представить сегодня безумца, который из всех возможных жизненных поп-
рищ предпочел бы соревнование в возрождении почти что лобного места и
притязание на нем рассесться к удивлению граждан все больше и больше
отвыкающих от наследственного восхищения начальством.
Однако, и презревших высокое положение, если и можно поощрять, то с
осторожностью, помня о том, что пути тщеславия бывают весьма изобрета-
тельными.
Меж тем, государь, не изменяя своей привычке, отмечал ясное утро и
перемену погоды днем: "нашли тучи и пошел дождь, весьма полезный про-
тив убийственной пыли на улицах". Радовали телеграммы об исправлении
судов, подбитых японцами, об укреплении сухопутного фронта, и наконец,
"об очень успешном ходе сосредоточения армии. Благодарение Богу - все
идет гладко и быстрее расчетов!" Царя обманывают, но он обманываться,
судя по восклицательному знаку, был рад. Очки втирает сам министр пу-
тей сообщения, князь Хилков, член Государственного совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18