— Какое счастье, что вы еще не уехали! Присутствие мужчины иногда просто необходимо.Она отпустила мои руки, подошла к стулу с высокой спинкой, чуть подвинула его, мельком глянула на себя в зеркало, потом взяла со стола эмалированную шкатулку и так стояла, задумчиво открывая и закрывая ее.Это была красивая поза.В гостиную заглянула София и предостерегающе шепнула:— Гэйтскилл!— Знаю, — откликнулась Магда.Через несколько секунд София вошла в комнату в сопровождении невысокого пожилого джентльмена, и Магда, отложив эмалированную шкатулку в сторону, направилась к ним навстречу.— Доброе утро, миссис Филип. Я, собственно, иду наверх. Тут возникло какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж написал мне, полагая, что завещание находится у меня. Со слов же покойного мистера Леонидиса я заключил: оно хранилось в его сейфе. Вы ничего об этом не знаете?— О, завещание нашего дорогуши? — Магда широко раскрыла удивленные глаза. — Конечно, не знаю! Надеюсь, вы не считаете, что эта ужасная женщина наверху уничтожила документ?— Ну-ну, миссис Филип, — поверенный укоризненно погрозил ей пальцем. — Не будем строить диких предположений. Вопрос просто в том, где ваш тесть хранил свое завещание.— Но он отсылал документ вам... Это точно!.. После того как подписал его. Он сам говорил нам об этом.— Как я понял, полиция уже ознакомилась с бумагами покойного мистера Леонидиса, — сказал мистер Гэйтскилл. — Я хотел бы перекинуться парой слов с инспектором Тавернером.И поверенный вышел из гостиной.— Дорогая моя! — воскликнула Магда. — Она наверняка уничтожила завещание! Я уверена в этом.— Чепуха, мама. Бренда не стала бы совершать такой идиотский поступок.— Это вовсе не идиотский поступок. Если завещание не найдется, она получит все.— Ш-ш-ш... Гэйтскилл возвращается.В гостиной снова появился Гэйтскилл в сопровождении инспектора Тавернера и Филипа.— Со слов мистера Леонидиса я понял, — говорил Гэйтскилл, — что он положил завещание в свой сейф в банке.Тавернер покачал головой.— Я связывался с банком. У них нет никаких документов, принадлежащих мистеру Леонидису, за исключением нескольких ценных бумаг.— Может быть, Роджер... Или тетя Эдит... София, позови их сюда, пожалуйста.Но призванный на семейный совет Роджер Леонидис ничем не смог помочь.— Просто бред какой-то! — заявил он. — Папа подписал завещание и совершенно определенно сказал, что собирается отправить его мистеру Гэйтскиллу на следующий же день.— Если память не изменяет мне, — начал мистер Гэйтскилл, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза, — двадцать четвертого ноября прошлого года я составил проект завещания согласно инструкциям мистера Леонидиса. Он его одобрил и вернул мне, после чего я переслал ему уже оформленное завещание на подпись. Примерно через неделю я осмелился напомнить мистеру Леонидису, что до сих пор не получил должным образом подписанного и заверенного завещания, и поинтересовался, не желает ли он внести в него какие-либо изменения. Мистер Леонидис ответил, что завещанием полностью удовлетворен, и добавил, что уже отослал подписанный и заверенный документ в свой банк.— Совершенно верно, — горячо подтвердил Роджер. — Это было где-то в конце прошлого ноября, помнишь, Филип? Папа собрал всех нас как-то вечером и зачитал завещание.Тавернер повернулся к Филипу Леонидису.— Это совпадает с вашими воспоминаниями, мистер Леонидис?— Да, — ответил Филип.— Все это происходило в довольно торжественной обстановке. — Магда вздохнула с довольным видом. — Я всегда считала: связанные с завещаниями мероприятия очень драматичны.— Мисс София?— Да, — сказала София. — Я помню все точно.— А каковы условия завещания? — спросил Тавернер.Мистер Гэйтскилл собрался было ответить со свойственной ему обстоятельностью, но Роджер Леонидис опередил его:— Условия завещания предельно просты. Поскольку Электра и Джойс умерли, их доля возвратилась к отцу. Сын Джойс, Уильям, погиб на войне в Бирме, и его деньги тоже вернулись к отцу. Филип с детьми и я — последние оставшиеся в живых Леонидисы. Папа оставил пятьдесят тысяч тете Эдит и сто тысяч плюс этот дом — Бренде. Все остальное делится на три равные части: одна — мне, другая — Филипу, а третья распределяется между тремя внуками поровну. Кажется, я все верно изложил, мистер Гэйтскилл?— Да. В общих чертах это и есть условия завещания, которое я оставлял для мистера Леонидиса, — подтвердил мистер Гэйтскилл, несколько недовольный тем, что ему не дали говорить самому.— Отец зачитал нам документ, — продолжал Роджер, — и спросил, есть ли у нас какие-нибудь замечания и возражения. Конечно, ни у кого никаких замечаний и возражений не было.— У Бренды было замечание, — подала голос мисс де Хэвилэнд.— Да! — с жаром подтвердила Магда. — Она говорила, что не может слышать, как ее милый Аристид говорит о смерти. Мол, у нее мурашки бегают от таких разговоров. И мол, после его смерти ей не нужны будут эти противные деньги.— Традиционное для людей ее класса поведение, — сказала мисс де Хэвилэнд.Это было жестокое и язвительное замечание. Внезапно я осознал, насколько сильно Эдит де Хэвилэнд не любит Бренду.— Очень ясные и разумные условия, — сказал мистер Гэйтскилл.— И что же случилось после того, как завещание было зачитано?— После того как завещание было зачитано, папа подписал его, — сказал Роджер.Тавернер подался вперед.— Как и когда именно он подписал его?Роджер оглянулся и призывно посмотрел на жену. Заговорила Клеменси. Все члены семьи, похоже, были довольны, что слово взяла именно она.— Вы хотите знать, как все происходило, в мельчайших подробностях?— Да, пожалуйста, миссис Леонидис.— Мой свекор положил завещание на стол и попросил одного из нас — кажется, Роджера — позвонить в колокольчик. Роджер позвонил. Когда на звонок пришел Джонсон, свекор велел ему пригласить в гостиную Джанет Волмер, горничную. Когда Джонсон и Джанет вернулись, мистер Леонидис подписал документ и приказал слугам тоже поставить свои подписи.— Все правильно, — вставил мистер Гэйтскилл. — Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые после этого должны поставить на документе и свои подписи.— И затем? — спросил Тавернер.— Мой свекор поблагодарил слуг, и те покинули гостиную. Мистер Леонидис взял завещание, положил его в длинный конверт и сказал, что наутро отправит его мистеру Гэйтскиллу.— Вы все подтверждаете точность этого рассказа? — инспектор Тавернер обвел взглядом присутствующих.Все согласно закивали головами.— Значит, завещание лежало на столе. Как далеко вы находились от стола?— Довольно далеко. В пяти-шести ярдах.— Зачитывая завещание, мистер Леонидис сидел за столом?— Да.— Он вставал или выходил из-за стола перед тем, как подписать документ?— Нет.— Могли ли слуги прочитать текст завещания, когда подписывали его?— Нет, — ответила Клеменси. — Свекор прикрыл текст листом бумаги.— Как и подобает в таких случаях, — вставил Филип. — Содержание завещания слуг совершенно не касается.— Понятно, — сказал Тавернер. — То есть... ничего не понятно.Резким движением он извлек из кармана длинный конверт и протянул его поверенному.— Взгляните, — предложил он. — И объясните, пожалуйста, что это такое.Мистер Гэйтскилл вынул из конверта сложенный лист бумаги, развернул его и пробормотал с ошеломленным видом:— Нечто совершенно неожиданное... Ничего не понимаю... Где вы нашли это, инспектор?— В сейфе, среди бумаг мистера Леонидиса.— Но что это? — спросил Роджер. — О чем вы?— Это то самое завещание, которое я подготовил для вашего отца, Роджер... Но непонятно... После всего, что вы рассказали... Документ не подписан!— Как? А-а, это, наверное, черновик.— Нет, — сказал поверенный. — Черновик мистер Леонидис мне вернул, после чего я переписал завещание начисто — вот это самое завещание, — мистер Гэйтскилл постучал по документу пальцем, — и послал его вашему отцу на подпись. Согласно вашим показаниям, мистер Леонидис и двое свидетелей подписали завещание в вашем присутствии... И тем не менее документ не подписан.— Но это невозможно! — воскликнул Филип Леонидис, наконец-то демонстрируя слабые признаки каких-то эмоций.— Как у вашего отца было со зрением?— Он страдал глаукомой и для чтения пользовался сильными очками.— Он был в очках в тот вечер?— Конечно. И не снимал их до тех пор, пока не подписал документ. Я прав?— Абсолютно, — подтвердила Клеменси.— И никто не подходил к столу перед тем, как завещание было подписано?— Никто к столу не подходил, — твердо сказала София. — И дедушка из-за стола не вставал.— И стол находился на том же месте, что и сейчас? Не у двери? Не у окна?— Нет, на том же самом месте.— Я пытаюсь понять, каким образом могла быть произведена какая-нибудь подмена, — пояснил инспектор. — А подмена явно имела место. Мистер Леонидис был уверен, что подписывает только что зачитанный документ.— А подписи не могли быть стерты?— Нет, мистер Леонидис. Так, чтобы не осталось следа, нет.— Но существует еще одна вероятность: это не тот документ, который мистер Гэйтскилл послал мистеру Аристиду и который мистер Аристид подписал в присутствии всей семьи.— Ничего подобного, — вмешался поверенный. — Могу присягнуть: это подлинный документ. Здесь, в верхнем левом углу листа находится маленькое пятнышко, похожее на самолетик... Дефект бумаги. Я сразу его заметил.Все недоуменно переглядывались.— Чрезвычайно любопытная ситуация, — сказал мистер Гэйтскилл. — Беспрецедентный случай в моей практике.— Просто невероятно! — воскликнул Роджер. — Мы же все присутствовали при подписании завещания. Все это просто не могло произойти!Мисс де Хэвилэнд сухо кашлянула.— Сейчас бессмысленно тратить силы и время на подобные заявления, — заметила она. — Все это уже произошло. И каково наше положение на данный момент, вот что хотелось бы узнать?Гэйтскилл мгновенно превратился в осторожного юриста.— Ситуацию можно тщательно проверить, — сказал он. — Данное завещание, безусловно, аннулирует все предыдущие. Мистер Леонидис, будучи в полном уме и здравии, подписывал при большом количестве свидетелей документ, который искренне считал этим вот завещанием. Хм-м. Очень интересно.Тавернер взглянул на часы.— Боюсь, я задерживаю ваш ленч, — сказал он.— Вы не останетесь на ленч, инспектор? — спросил Филип.— Спасибо, мистер Леонидис, но мне еще нужно встретиться с доктором Грэем.Филип повернулся к поверенному:— А вы останетесь, мистер Гэйтскилл?— Благодарю вас, Филип.Все поднялись со своих мест. Я незаметно пробрался к Софии.— Мне уйти или остаться? — тихо спросил я. Фраза прозвучала смешно, как название викторианской песенки.— Думаю, можешь уйти, — ответила она.Я незаметно выскользнул из гостиной вслед за Тавернером.В коридоре болталась Джозефина. У нее был страшно довольный вид.— Полицейские — дураки! — сообщила она.Из гостиной вышла София.— Чем ты тут занималась Джозефина?— Помогала Нэнни на кухне.— А я полагаю, ты подслушивала.Джозефина скорчила сестре гримасу и удалилась.— С этим ребенком, — вздохнула София, — хлопот не оберешься. Глава 11 Я вошел в кабинет отца в Скотленд-Ярде и застал там Тавернера, завершающего изложение скорбной повести.— И что мы имеем? — говорил он. — Я вывернул всех в доме наизнанку — и к чему пришел? — Да ни к чему. Ни у кого никаких мотивов. В деньгах никто не нуждается. Единственное, в чем можно уличить жену Леонидиса и ее молодого человека, — это в том, что последний смотрел на нее бараньими глазами, когда та наливала ему кофе.— Ну-ну, Тавернер, — вмешался я, — я могу несколько разнообразить вашу информацию. — Можешь? Итак, мистер Чарлз, что же удалось узнать вам?Я сел, закурил, откинулся на спинку стула и выдал:— Роджер Леонидис с женой собирались уехать за границу в следующий вторник. У Роджера с отцом произошел бурный разговор в день смерти старика. Старый Леонидис обнаружил какой-то непорядок в делах фирмы сына, и Роджер признал себя виновным.Тавернер побагровел.— Откуда, черт побери, ты узнал это? — осведомился он. — Если эта информация идет от слуг...— Не от слуг, — сказал я. — От личного агента.— То есть?— И должен заметить, что, в полном соответствии с канонами детективной литературы, он — или, верней, она, или даже оно — во всех отношениях превзошло полицию... Кроме того, — продолжал я, — мой частный сыщик наверняка держит про запас еще кое-какие сведения.Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать сразу так много вопросов, что не знал, с какого начать.— Роджер! — наконец произнес он. Значит, у Роджера рыльце в пушку, да?Теперь, когда я все выложил, у меня стало как-то нехорошо на душе. Мне понравился Роджер Леонидис. Я вспомнил его уютную, располагающую к приятному отдыху комнату, благодушие и дружелюбие стеснительного великана и понял, что совсем не хочу пускать по его следу гончих псов правосудия. Можно предположить, конечно, что информация Джозефины не заслуживала доверия, но мне почему-то так не казалось.— Значит, тебе сказал это ребенок? — спросил Тавернер. — Девочка, похоже, в курсе всех происходящих в доме событий.Эти сведения — в случае их достоверности — в корне меняли ситуацию. Если Роджер действительно, как предполагала Джозефина, совершил крупную растрату в фирме и если старик обнаружил злоупотребления сына, последнему было важно заставить старого Леонидиса молчать и скрыться из Англии до того, как правда откроется. Возможно, Роджер оказался перед необходимостью преступного действия.Было решено безотлагательно сделать запрос о положении дел в фирме Роджера Леонидиса.— Ну и шум поднимется, — сказал мой отец. — Это ведь огромный концерн с миллионным оборотом.— Если фирма действительно обанкротилась, то ситуация проясняется, — сказал Тавернер. — Отец вызывает к себе сына. Роджер с перепугу признается в растрате. Бренда Леонидис в это время находится в кино. Роджеру требуется только из комнаты Аристида пройти в ванную, опорожнить пузырек с инсулином и наполнить его эзерином — и все дела. Или это могла сделать его жена. По возвращении с работы она ходила на ту половину дома, якобы за оставленной там трубкой мужа. Но при этом она могла подменить инсулин на эзерин до прихода Бренды. Клеменси абсолютно хладнокровна и вполне способна на подобный поступок.Я кивнул.— Да, скорее всего, это сделала Клеменси. У нее хватило бы выдержки. Вряд ли Роджеру Леонидису пришло в голову отравлять отца таким образом — в этом фокусе с эзерином чувствуется работа женского ума.— Среди отравителей встречается очень много мужчин, сухо заметил мой отец.— И все равно, мне кажется, Роджер — не того типа человек. Может быть, они с женой действовали в сговоре.— Итак, мы имеем вариант леди Макбет, — подытожил отец после ухода Тавернера. Клеменси Леонидис показалась тебе похожей на эту героиню, Чарлз?— Не особенно, — ответил я. — Леди Макбет была по сути своей алчной женщиной. Клеменси Леонидис не такая. Непохоже, чтобы она стремилась к обладанию чем-либо.— Но ведь она может страстно желать безопасности мужа?— Это да. И она может быть...Жестокой.Каждый из нас жесток по-своему — вот что говорила София.Я поднял глаза и встретился взглядом со Стариком.— О чем ты задумался, Чарлз?Но я не ответил ему.На следующий день меня вызвали в Скотленд-Ярд, и в кабинете отца я обнаружил инспектора Тавернера.У последнего был очень довольный и возбужденный вид.— Фирма Леонидиса по поставкам на мели, — сообщил отец.— Разорится с минуты на минуту, — добавил Тавернер.— Вчера вечером курс их акций действительно резко упал, — сказал я. — Но сегодня утром положение вроде бы поправилось.— Нам пришлось наводить справки очень осторожно, — сказал Тавернер. — Никаких прямых вопросов. Чтобы не вызвать панику и не встревожить нашего готового к отъезду джентльмена. Но полученная нами из некоторых секретных источников информация абсолютно недвусмысленна. Фирма по поставкам находится на грани краха. Она не в состоянии выполнить взятые на себя обязательства. Дело в том, что в продолжении многих лет управление фирмой осуществлялось из рук вон плохо.— То есть виноват Роджер Леонидис?— Да. Он там главный, как ты знаешь.— И он тратил деньги фирмы...— Нет, это вряд ли, — покачал головой Тавернер. — То есть, может, он и убийца, но не мошенник. По правде говоря, с деловой точки зрения он просто...Дурак. У него нет ни капли здравого смысла. То он башку очертя бросается в какие-то сомнительные мероприятия, то колеблется и отступает перед самыми выгодными сделками. Он облекает властью людей, менее всего способных защищать интересы фирмы. Роджер — недалекий, простодушный парень и всегда доверял всяким проходимцам. В общем, во все времена и во всех случаях он вел себя неправильно.— Да, такие люди иногда встречаются, — сказал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19