Потом набрала телефон УВД Московской области и после недолгих переговоров, уже знала, что машина, сгоревшая на участке Арина, действительно импортная, только не "хундай", а "джип-чироки", с московским номером.
Капитан Луканенкова снова отобрала у Смыслова план действий и художника пронумеровала цифрой 2).
Выяснить, где сейчас должен находиться выводок Арбузовой, Вась-Васе не составило особого труда. Основная трудность - дозвониться в детский оздоровительный лагерь "Дзержинец", летнюю резиденцию интерната. Героические усилия потребовались для этого старшему лейтенанту.
Трубку снял взволнованный женский голос директора лагеря и, узнав, что звонят из милиции, с истерикой набросился на помощника Марьи Павловны:
- Когда не надо - вы готовы в каждую щель заглянуть с проверками, а когда надо - вас не дождешься!..
Оказывается, когда из-под носа молоденькой медсестры увезли её нестойкого защитника, в местном отделении милиции заявили: "Ваших детей охранял частный сектор, вот туда и обращайтесь. У нас лишних людей нет!".
- Да это просто мистика какая-то! - негодовала Марья Павловна, узнав подробности разговора. - Арбузова пропала, охранник исчез, детей увёз мифический опекун, причем, сам - тоже испарился (как вода на его пожаре)! Дай-ка мне адрес этого "Дзержинца".
Смыслов уже держал наготове. Глаза у Луканенковой округлились:
- Ты что, шутишь? В часе езды от его дачи?
- Вот именно! - торжествовал Вась-Вась. Он тут же получил "по мозгам":
- Что сияешь, как медный таз! Где хочешь, разыщи мне физиономию этого художника, хоть на доске почета! Через полчаса, когда вернусь, она должна лежать у меня на столе. Надо с этим лагерем всё выяснить. - И подсластила "пилюлю": - Слушай, Василёк, Ну раз мне снова тащиться за город - могу я Маринку с собой взять, чтоб не торчать ей в нашей душегубке.
Она уже поняла, что первый пункт её плана (отвезти сегодня дочь в пансионат) становится нулевым, поэтому пусть девчонка хотя бы воздухом подышит. А может, и для дела сгодится: маме с девочкой больше расскажут, чем капитану "при исполнении".
Еле сдерживая нетерпеливо подпрыгивающую Маринку, Марья Павловна спрятала правдами и неправдами добытое фото. Оказалось, Арин уже засветился в её родных "органах", правда - в Управлении ГАИ, в связи с ДТП, в котором погибла его жена. За рулём сидел он сам и был абсолютно невиноват, если верить семилетней давности документам, присланным по факсу.
- В общем так, оформляй разрешение на обыск в квартире художника. Оснований более чем достаточно: пропажа детей, исчезновение их матери, два трупа. Хорошо, если самый первый тоже не его рук дело, - отдала она последнее распоряжение Смыслову перед отъездом в лагерь.
* * *
Капитан милиции правильно рассчитала, что разговор с воспитателями будет более откровенным, если они увидят перед собой не официального представителя власти, а мать с дочкой.
А уж когда она попросила накормить свою беспризорную девочку, ей выдали столько информации! И о детишках Арбузовых, и об их заботливом опекуне. Дома-то они у него жили, и в театры-то он их водил, даже для других детей из интерната просмотры устраивал!
- На днях приезжал с подругой, забрал племянников к себе на дачу отдыхать, - поведала пожилая воспитательница. Правда, сама она в этот день была выходная, знакомой его не видела, а жаль! Как она сказала: "Не из праздного любопытства - просто хочется счастья хорошему человеку."
- А кто отдавал детей? - поинтересовалась Марья Павловна. - Ах, медсестра? Могу ли я с ней повидаться?..
После того, как хрупкая выпускница медицинского училища не признала по фотографии того, кто приезжал за детьми, и описала "дядю" с подругой жены, капитан Луканенкова Марья Павловна начала передвигаться в бешеном темпе, которого так опасались её коллеги, особенно Смыслов...
По приезде домой, она позвонила Вась-Васе, обругала его последними словами, узнав, что ордер на обыск квартиры Арина - до сих пор у руководства на подписи, в сердцах сломала замок у чемодана, до сих пор стоявшего не распакованным, быстро "уполовинила" его содержимое, снова села за телефон, раскрыла старую записную книжку и вызвонила своего приятеля по институту.
Марья Павловна решила действовать в свой излюбленной манере - в обход всяких официальных порядков - чем всегда славилась в Управлении, и за что ей нередко попадало от начальства. Зато благодаря этому узнавала все новости первой! Вот и теперь: ещё не имея на руках официального заключения, она выяснила, что по номеру сгоревшего на даче джипа-чироки установили его владельца.
Автомобиль принадлежал элитному фотографу, который делал снимки, в основном, звёзд шоу-бизнеса. Случалось, снимал даже на правительственных тусовках. Узнала также, что довелось ему поработать и с Борисом(!). Интересно, что в последнее время работы у него было немного, но - по всему видно - деньги водились... Единственное, чего пока не смогли найти, так это фотографии владельца автомобиля.
- Сапожник без сапог! - посмеялась Луканенкова. - Ну ладно, до завтра его физиономия найдется? Тряхни паспортный стол. Там, конечно, не фотопортреты, но - хоть представление составить. Блеск! Факсани мне первой! Конечно, на работу. На свой собственный я пока не заработала! Разве что на бумагу... в рулоне... Ага, мяконькую такую!
Она громко захохотала, простилась с однокашником, положила трубку и попросила дочь притащить ей рюкзак: чемодан поломался окончательно и бесповоротно. Потом кинула Маринке ключи от машины, велела ей тащить вещи вниз и, сделав ещё пару звонков, услышала снизу "спартаковское" бибиканье. Погрозив в окно кулаком, проверила наличие путевок, документов и закрыла квартиру.
От дома до Рязани - с подзаправкой - дорога заняла пять часов. (Марья Павловна жалела свой старенький драндулет, состоящий, в основном, из запчастей.) До пансионата ехали тоже прилично - минут сорок пять (пока узнали дорогу, пока туда-не туда свернули, пока нашли верный путь)... В результате - оформилась с Маринкой в дом отдыха уже ночью. Еле уговорила, принять их: не хотелось "давить на психику" своим служебным удостоверением. Наоборот, где только можно, исходя из того, с кем общалась, капитан напропалую кокетничала, использовала женскую ласку или стремилась по обстоятельствам вызвать к себе сочувствие.
Так и теперь: в ход пошел "Плач по Надежным Мужикам". Молодящейся кастелянше в возрасте было со слезами на глазах поведано о том, что муж шофер дальнобойщик - обещал ещё вчера их отвезти, и вот теперь она с дочкой (одна, как всегда!), не дождалась его из рейса, и должна была на ночь глядя (в этом месте "одинокая" мать со страхом поёжилась) ехать по безлюдной дороге... Нет, конечно, он человек хороший, деньги в дом приносит (правда, какие это деньги!), и не сильно пьет, и по бабам не шастает, но... (тут последовал выразительный вздох) - полагаться она может во всём только на себя... Вот и колотится на трёх работах. Слава Богу, Маринка-помощница подрастает!
В общем, уболтала она пухленькую сестру-хозяйку, расположили их в двухместном номере со всеми удобствами: душем и туалетом. Даже пообещали, что разбудят дочку-соню к завтраку.
Несмотря на громыхавшую полночи грозу, спала капитан Марья Павловна, как убитая (уж на что-на что, но на сон никогда не жаловалась!). А рано утром - чуть свет - её "москвич", разбрызгивая лужи, помчался в Москву.
Из первого попавшегося городского райотдела милиции (не станет же она тратиться на жетон) позвонила Смыслову, чтобы договориться со старшим лейтенантом, где им удобнее встретиться по дороге к художнику.
- Марья Павловна, ты давай сразу на работу, тут шеф тебя уже спрашивал, - вдруг услышала она бодро-заискивающий тенорок помощника...
Ничего не понимая, насидевшись в "пробках", капитан Луканенкова ступила "на ковер" начальства...
Сияющий Крячек привстал ей навстречу, словно пирог в духовке. Снисходительно-добродушно он пригласил её присесть в кресло к столу (глагол "сесть" обычно употреблялся в стенах здания лишь в одном значении тюремном).
- Марья Павловна! Дорогая!
"Ого! - подумала она, - гладко стелет!"
- Марья Павловна! - повторил подполковник. - Что там у нас с Арбузовой?
"Дорогая" Марья Павловна отрапортовала, как положено. И тут вдруг услышала:
- Я понял, что напрасно сорвал тебя из отпуска. Ты можешь благополучно ехать отдыхать!
Вот уж чего-чего, но этого она никак не ожидала.
- Что значит "благополучно ехать отдыхать"?.. Но ведь на квартире Арбузовой нашли тело!
- Да, нашли, но она-то там не появлялась!
Капитан недоверчиво переспросила:
- Это точно установлено? А где же тогда она сама?
- А нас это не должно волновать! - слишком уж беспечно махнул рукой подполковник. - Мы же не органы опеки! - Марья Павловна не верила своим ушам: - Кроме того, у тебя есть Смыслов. Должен он, наконец, проявить себя, как помощник, не всё же тебе вкалывать?! А ему скоро аттестацию проходить, вот пусть и поработает, покажет, на что способен. Сколько можно за твоей спиной отсиживаться?..
Капитан в упор уставилась на начальника. Глаза у него забегали, он вскочил со своего трона и ушел от взгляда за спинку кресла, в котором она сидела.
- Сергей Иванович, в чем проблема?
Она тоже встала из-за стола и повернулась к шефу. Подполковник смотреть снизу вверх не любил (его глаза пришлись ей как раз на уровень подбородка), потому он опустил их ниже. И тут же наткнулся на сооружение природы, в своё время мешавшее амазонкам натягивать тетиву лука. Плюнув, он вернулся на своё место. Села и Марья Павловна. Сложив кисти рук на столе крест-накрест, она положила на них голову и, грустно постукивая по столу пальцами, спросила тоном нашкодившей ученицы:
- Это как-то связано с гибелью Колоскова?
- Колосков был убит в пьяной ссоре! - отчеканил Крячек.
Капитан не понимала, в чём дело: подполковник, как никто, знал: тот пил очень мало. Ведь начальником отдела он стал лишь недавно. А до этого проработал со стариком бок о бок много лет, дружил и - видно было переживал из-за смерти Николая Ильича.
Марья Павловна попыталась объяснить:
- Но ведь я с ним только хотела встретиться, уточнить кое-какие подробности в деле Арбузовой, и не успела...
- Ты здесь не рой, - шеф прервал её, даже повысил голос. - Пусть роют бездельники из райотдела. Вообще, каждый должен делать своё дело на своем месте, - он снова вскочил и нервно зашмыгал по кабинету, - мы - на своём, райотделы - на своём, областные - на своём. За тебя, как я уже говорил, останется Смыслов. А ты, Марья Павловна, должна о дочери подумать и - на своём собственном месте - поехать к своим косичкам и бантикам.
- Ну раз уж я сегодня в Москве, - сделала последнюю попытку Луканенкова, - разрешите, хоть обыск у художника проведу?
- Обыск уже сделали и без нас с тобой, - почему-то понизив голос, с досадой бросил он. - Говорю тебе, незаменимых нет! - и указал ей на дверь: - Желаю вам с дочерью хорошо отдохнуть вдвоём...
Когда она зашла в свой отдел, Василий Васильевич загнанно смотрел на неё из своего угла и тут же стал оправдываться:
- Марья Павловна, я сам не понимаю... Когда я вчера зашел подписать ордер на обыск...
- Бантики, косички... - бормотала Марья Павловна, не слушая его, - вот возьму и обрею налысо!
- Ну, это вряд ли, - заявил Смыслов. - Ты скорее дашь отнять себе руку, чем отрежешь дочкину красу и гордость!
Она гневно посмотрела на помощника:
- Типун тебе на язык! - и вдруг заливисто рассмеялась...
Когда веселилась Марья Павловна, вслед за ней начинал хохотать весь отдел: никто не мог удержаться, заслышав её заразительный и всегда громкий хохот, от которого буквально стены тряслись. Смыслов исключением не был: его обиженные пухлые губы "бантиком" растянулись в жизнерадостную улыбку.
Минуты три они беспречинно веселились, затем Марья Павловна остудила коллегу:
- Ты-то чего ржешь? Я еду отдыхать, а тебе за двоих впахивать придется! В общем так, - проинструктировала она послушно кивавшего Василия, - остаёшься тут за главного.
Смыслов беспокойно заёрзал на стуле:
- Что значит "за главного"? Я ведь тот самый один, который в поле не воин.
"Что это он тут ваньку валяет? Будто и не знал о моей ссылке, то-то расстилался сегодня по телефону, артист! Ладно, прав Крячек: пусть проявит инициативу. Если сможет. Лишь бы меня держал в курсе. В самом деле, что мне делать в Москве, пока он будет по архивам, да по Академиям наук носится!"
Но вслух умевшая-таки иногда "придержать коней" Марья Павловна успокоила его:
- Не дрейфь - прорвёмся! Помни: в отпуск я ушла, но всё, что связанно с делом Арбузовой, должна знать! На всякий случай: вдруг придется выручать молодого коллегу?.. - Капитану показалось, что в глазах "молодого коллеги" мелькнуло разочарование, и она решила его постращать: - Или ты хочешь иметь перед аттестацией "висяк"?
- А что мне дальше-то делать, раз с обыском не вышло? Подскажи... Смыслов вопросительно глянул на Луканенкову. Она задала ему встречный вопрос:
- А вот давай, для начала расскажи, что там с обыском-то не вышло?
Оказалось, что ордер, который ещё вчера Вась-Вась отнес к шефу для подписания у руководства, так и не был подписан, якобы "для обыска нет достаточных оснований".
Марья Павловна стала на миг серьезной:
- Интересненько! А чего ж он мне заливал, что уже... Так, ладно, прервала она сама себя, - звонить буду каждый день, сюда или домой, связь односторонняя. Если что экстренное, отбей телеграмму. Но так, чтобы этот, последовал выразительный жест в сторону кабинета Крячека, - ничего не знал. Что-то не нравится он мне.
- Значит, я сейчас должен...
- У тебя есть план бумажных действий, - перебила его капитан, - у меня тут (она покрутила себе пальцем у виска) - действия оперативные.
Марья Павловна снова расхохоталась и покинула кабинет, трагически напевая: "Уйди, совсем уйди! Я не хочу свиданий..."
Она была полностью занята размышлениями о том, какое именно из её действий кардинально переменило мнение начальства о её отпуске.
И лишь на подступах к Рязани вспомнила, что так и не оформила сдачу картин с пожарища на хранение. Плюнула всердцах, но решила, что никто не позарится на её старенький москвич, а шедевры переживут без особых удобств в багажнике: спасибо, хоть живы остались...
4.
"То, что близко, хотя и далеко:
Обитель райского блаженства.
След от корабля.
Отношения между мужчиной и женщиной."
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
- Так вы, молодой человек, категорически отказываетесь погостить у старухи несколько дней и скрасить её унылое существование? - гримерша вставила в мундштук новую папиросу.
- Категорически! - с восхищенной улыбкой уверенно кивнул Юрка и прижался к матери.
- Голубчик! - повернулась баба Женя к Анне. - Я рада, что вы оказались способной ученицей. Главное - ничего не бояться. Кроме Бога, разумеется!
- А я и не боюсь, - подтвердила та, - хуже быть не может... Для меня сейчас главное - успеть!
Глаза женщины, как будто возражая ей самой, на секунду затуманились болью и ужасом. Но Евгения Осиповна сняла с неё это наваждение, как нитку с пальто:
- Успеете! Все недоноски по-садистски упиваются своей властью, но это - лишь до поры-до времени. Сколько веревочке не виться...
А потом она употребила выражение, о существовании которых Анна не подозревала даже в местах пятилетнего "отдыха". Алексей одобрительно усмехнулся и, скрывая усмешку, по старой привычке стал искать широкой ладонью бороду. Юрка поглядел на гримершу почти с обожанием. Улыбка его стала ещё шире и ещё восхищенней.
Баба Женя заговорщицки подмигнула мальчишке:
- Ну, что, ваши молодые уши не завяли?..
Провожая их к дверям, она взяла Алексея под руку и, чуть подзадержав, сказала ещё несколько слов почти шепотом:
- Деточка, будьте осторожны. Мне бы не хотелось вас пережить. - А потом указала глазами на Анну. - И с ней поаккуратней. Девочка - на пределе...
Анна резко обернулась к ним:
- "Девочке" уже тридцать четыре! И с ней будет всё в порядке, когда она сможет вытащить своих детей от этих... ублюдков.
Она хотела употребить почти такую же цветистую фразу, как Евгения Осиповна минуту назад, но, покосившись на Юрку, осеклась. А впрочем, та поняла её:
- Согласна с вами от первого и до последнего слова. Учтите, Алёша знает мою квартирку, милости прошу, если что... Зря вы едете на ночь глядя. - Но, усмотрев немое сопротивление в лице Анны, добавила: - Хотя, всё правильно: времени лучше не терять. Ну, с Богом! - И баба Женя широко перекрестила её напоследок, выпустив очередную струю дыма.
Алексей поклонился старухе, передал сверток гримерши Юрке, повел их к выходу, ускоряя шаг и подталкивая в спины.
- Анька, ну и слух у тебя! - неподдельно изумился он в самое ухо свояченицы.
- Музыкальный... - самодовольно улыбнулась Анна. - Помнишь, какие мы концерты закатывали?
- Да, концерты закатывать ты - мастер! - неосторожно пошутил Алексей и, чтобы сгладить неловкость, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34