Похожий на тот, позавчерашний, в её доме...
Она прошла из просторного квадратного холла в гостиную, сдвинула разбросанные по дивану книги, этюды, рисунки. Алексей осторожно положил на освободившееся место Юрку и продекламировал, скрывая злость и досаду:
- О поле, кто тебя усеял мертвыми костями?..
- Так что, не брани себя за то, что детей не успел забрать: их бы и здесь нашли! - На сердце опять легла бесприютная тоска и безнадежность.
Не слушая её, Алексей слонялся из детской в спальню, снова возвращался в гостиную, служившую ему и местом для работы. Пытался отыскать в этом хаосе необходимые ему вещи, но найти ничего не мог.
- Самое интересное, что денег не взяли! Честные бандюки попались!
Он достал из верхнего ящика старинного бюро пачку сотенных купюр и зелёные иностранные банкноты. Наткнулся там же на разорённые фотоальбомы.
Полез на антресоли и с облегчением вздохнул, увидев свой армейский альбом.
- Буди Юрку. Не будем задерживаться: здесь небезопасно!
Алексей подошел к телефону, громко выругался, увидев оборванный основной провод, швырнул аппарат на пол и пошел вместе с мальчишкой в ванную, буркнув по дороге:
- Мы ненадолго.
- А можно Юрку я вымою? - попросила Анна.
- Мам, лучше пусть дядя Лёша, - смутился Юрка.
Алексей его поддержал:
- Во-первых, он уже не маленький, а во-вторых, времени - в обрез! Мы вдвоём быстро справимся. Ты лучше чайник поставь. Спички на полке над плитой, если и там всё не перевёрнуто.
Она понимала: за сутки столько всего произошло, что теперь ей лучше спокойно сесть и подождать его решения. Пока он отмывал её сына, Анна, дожидаясь своей очереди в ванну, так и просидела на кухонной табуретке у окна. И вспоминала, вспоминала...
- Ань, давай-ка чайку побыстрее. Сейчас везде "пробки" - мы можем тут застрять. К тому же, не исключено, что за квартирой следят.
- Ты серьезно? - рука её, наливая кипяток по чашкам, чуть дрогнула: не стоило бы об этом при Юрке...
- Ручаться, конечно, нельзя, но всё возможно. Юр, ты допивай, а я попытаюсь отыскать в этом бедламе нам с тобой чистое бельё. Может, хоть какой-нибудь порядок сохранился в многоуважаемом шкафу.
Алексей вышел в холл, открыл огромную полукруглую створку гардероба, откуда тут же посыпались вещи. Он умоляюще взглянул на Анну, она поняла его немой призыв и откликнулась:
- Лучше посмотри, что можно сделать с телефоном. Я тут сама справлюсь, не царское это дело...
- Ага, - обрадовался зять, - Ань, Андрюхина полка - первая, моя вторая. А ты себе посмотри на самом верху: там кое-что Любино ещё осталось, я для Кати держу. Они же тут ночуют иногда...
Разбирая вещи, Анна горько поправила его:
- Ночевали...
- Не смей даже думать об этом! Забудь о прошедшем времени, мы ведь договорились! - Алексей зубами обнажил телефонный кабель, наскоро соединил его с основным проводом и обрадовался, как дитя, услыхав гудок в трубке.
Анина спина всё-таки давала о себе знать: еле-еле разогнулась, поднимая с пола очередной носок.
- Ну как, нашла что-нибудь подходящее?
Анна показала ему широкий джинсовый комбинезон (она сама покупала его сестре, когда Люба ходила беременная Андрюшкой).
- Да брось ты. Хватит предаваться ностальгии! - снова, теперь даже слегка раздраженно, напомнил Алексей. - Давай лучше намажу тебе спину.
Он взял приготовленную Женой Рустама мазь, аккуратно втер в больные места.
- Ладно, всё необходимое купим вам по дороге, - говорил он. - Юрка вон совсем на бомжа похож. Сейчас я сделаю пару звонков и - по коням! Совершаем закупочный набег на столицу и завозим Юрку в надежное место.
- А что вы имеете против бомжей? - возмутился пацан. - Знаете, как они меня выручали, пока я добирался до бабы Веры?!
Алексей набрал междугороднюю телефонную станцию и, назвав номер, попросил телефонистку соединить его с Солотчинским музеем художника-графика Пожалостина. Анна встревожено подняла на него глаза: слово "Солотча" звучало в рассказе Юрки... Зять многозначительно прижал палец к губам и через полминуты весело кричал по телефону:
- Сашка?.. Трегубов?.. Ну конечно, а кто же еще! Слушай, как мне повезло, что я тебя застал! Я тут хочу одну свою приятельницу вывезти отдохнуть... Нет, ей рекомендована наша родная средняя полоса... Ну, и я о том же! Или сегодня к вечеру, или завтра с утра. Где тебя искать? Понял! До встречи!
* * *
Анна смотрела на Москву с удивлением, восхищением и некоторой долей неприязни. Она просто не узнавала её за высокими сверкающими витринами, над которыми уже с утра трудились мойщики стекол.
Проехали мимо какой-то станции метро. А там цыганским табором раскинулись матерчатые палатки, пёстрые ларьки, заполненные импортными товарами. Такое изобилие и разноцветье она встречала лишь в "гуманитарных" посылках, которые иногда перепадали семье от многодетного общества. Конечно, в неволю им кое-что приносили "в клювике" благодетели из всевозможных религиозных обществ, вели с ними душеспасительные беседы, рассказывали о том, как все изменилось "на воле", убеждая, что жить им теперь придется по-новому, но одно дело - рассказы, а тут - наяву! Кругом сувениры, цветы, фрукты, даже названия которых она не знала, не то что вкуса.
Была куплена, как ей показалось, тонна непортящихся и бесконечных во времени продуктов, разных жевалок, хрустелок, нарезок, выпивалок, и к ним впридачу несколько упаковок сухофруктов. По супермаркету Анна бродила чуть ли не с полчаса. Юрке всё купила быстро: хоть глаза и разбегались, а практичные детские вещи видела хорошо. Но для себя так ничего не приобрела. И уже чуть не матом ругалась, когда её нашел Алексей и в несколько минут помог купить самое необходимое, что может понадобиться женщине в дороге: от куртки и кроссовок - до зубной щетки и изделий "с крылышками".
Правда, потом ему же и пришлось, проклиная собственную инициативу, объяснять, для чего они предназначены.
- В принципе, - рассуждал вслух зять, - всё это можно купить на каждом углу. Но зачем же нам потом забивать голову ерундой, когда будет дорога каждая минута?! Считай, что всё это - сухой паёк.
- Да уж, особенно вон тот, - женщина кивнула в сторону целой упаковки с прокладками, косясь на сына.
- А для чего - сухой паёк? Мы в поход идем? - встрял в разговор Юрка.
- Мы должны быть во всеоружии, - ухмыльнулся Алексей.
- Ну раз "мы" теперь во всеоружии, мы можем, наконец, ехать в Солотчу? - нетерпеливо перебила его Анна.
- Да, - обрадовал её Алексей и тут же снова разочаровал: - только сначала заедем ещё в одно место.
- Куда это?
Опекун повернулся к племяннику:
- Ты помнишь бабу Женю?
- Это которая провела нас на "Синюю птицу"? - оживился сын и, надменно прищурив глаза, одним неуловимым движением изобразил курящую женщину.
Анна почувствовала легкий укол материнской ревности.
- Что это за баба Женя за такая? - ядовито спросила она, передразнив жест сына.
- Та самая Евгения Осиповна, которую ты сочла моей бабой.
- Это что - так срочно?
- И необходимо! - отрезал Алексей. - Полезай на заднее сиденье, приведи себя в порядок. Стыдно показаться с тобой в приличном обществе!
Они кружили по центральным кварталам некоторое время. Пока Анна переодевалась в хлопчатобумажные летние брюки и просторную футболку, она глухо ворчала себе под нос:
- Срочно!.. Необходимо!.. И что мы здесь катаемся? Экскурсий мне больше не надо, насмотрелась я на ваши столичные новшества. Спектаклей тоже пока хватает. Сам говорил, пора двигаться к главной цели...
- Да помолчи ты, зануда! - рассмеялся Алексей и стал серьезным. - Я просто не хочу навлекать неприятности на человека, который сможет оказать нам бесценную услугу. Ты лучше смотри назад. Докладывай всё, что видишь.
- Я и не заметила, когда успела передать тебе командование парадом, огрызнулась она.
- Давай не будем спорить, - спокойно предложил зять, - для нашего же блага! Просто делай пока, как я говорю.
Анна поняла, о чем шла речь: о наличии "хвоста". Ладно, она оказалась втянутой в историю, ладно, Алексея втянула. Он хоть не посторонний человек (похоже, что теперь даже слишком непосторонний). Но, тем более, абсолютно прав: разве можно позволить подставить под удар кого-то еще?!
Она взобралась на сиденье с ногами и стала внимательно следить за машинами, которые следовали позади их "нивы".
Через некоторое время одна из них, светло-серая, показалась ей подозрительной. Она немедленно сообщила об этом зятю.
Юрка, завязывающий в это время левый кроссовок, мгновенно повернулся к заднему окну.
- Мам, да это же та самая "лада"! - Его петушиный голосок задрожал от напряжения. - Вон, точно, и номер! Помните, я же говорил, я говорил - в нём две единицы!
Возбуждение сына передалось Ане.
- Ты говорил, что была "девятка"!
Алексей вмешался сдержанно-обыденным тоном:
- Это - одно и то же. Юр, сядь спокойно.
Он посмотрел на светофор и, как только зажегся зеленый свет, резко нажал педаль газа. "Лада" газанула следом.
Алексей начал петлять по улочкам, искусно используя все ходы-выходы старой Москвы. "Девятка" не исчезала.
Тогда "Нива" влилась в поток машин на Садовом кольце, доехала до площади Восстания и на перекрестке резко свернула к зоопарку.
Перестраиваясь из ряда в ряд, они мчались по улице 1905 года, мимо метро Беговой, по Хорошевке, по Маршала Жукова... Форсированный двигатель позволял машине Рустама двигаться с максимальной скоростью. Но все ухищрения оказались бесполезными: "хвост" следовал за ними, как приклеенный...
Алексей скривил губы в усмешке:
- Ну, раз так, мы пойдем другим путем! Аня, дай мне свою сумку! И пригнитесь, пригнитесь!..
Анна всё поняла, не раздумывая, залезла в спортивный баул, заполненный вещами, откопала среди шмоток "макаров", переложила его на самый верх и поставила сумку на пустое переднее сиденье. Потом положила Юрку себе на колени головой.
Снизив скорость, Алексей взял в правую руку пистолет, повернул на Живописную и поехал спокойно. Преследователи (Анна разглядела, что в машине их было двое) также сбросили темп. Две машины чинно ехали по звенящей трамваями улице, постояли у светофора, и вдруг, завернув направо, словно с цепи сорвались. Передышка оказалась короткой.
По Берзарину "нива" чиркнула, как карандашом по чистому листу, благо улица пустынная, машин почти нет. Алексей резко вывернул руль налево, затем - то ли своих предупредил, то ли угрожающе бросил: "Ну, держитесь!".
Они помчались по огороженному заборами безлюдному каменному коридору улицы Максимова. "Девятка" - тоже. Алексей на миг притормозил, высунулся из окна и дважды, с небольшим промежутком выстрелил по колесам преследовавшей их "лады". Двигаясь на полной скорости, машина заёрзала, саданула левым боком противоположную стену, потом её понесло на правый тротуар. Она с такой силой врезалась в фонарный столб, что передние фары наконец-то увидели друг друга и почти поцеловались.
Оглохнув от выстрелов, визга тормозов и грохота, Аня с Юркой замерли на дне салона.
Алексей остановился, вышел, не выключая двигателя.
- Лежать! - крикнул он поднявшей было голову свояченице.
Держа пистолет наготове, подошел к преследователям, заглянул в салон дымящейся "лады". Быстро вернулся обратно, невозмутимо спрятал "макаров" на самое дно сумки и через секунду - "ниву" Рустама как ветром сдуло.
* * *
...Театральный художник притормозил у служебного входа в киностудию. Он пропустил своих спутников вперед, спокойно провел их сквозь вахту, бросив небрежно: "Это со мной!". По внутренним коридорам они добрались до гримерного цеха. Уверенный, сильный боец-афганец, только что угробивший кучу железа (а скорее всего и тех, кто в ней сидел: он об этом с Анной не распространялся), довольно робко постучал в плотно прикрытую дверь.
- Да-да! Входите! Кто там скребется? - тут же откликнулся глубокий хриплый грудной голос.
Дверь широко распахнулась и на пороге возникла дородная седовласая длинноносая старуха с папиросой, вставленной в мундштук.
- Алешенька, детка! - расцвела она в улыбке и сразу стала уютной и домашней. Ане даже привиделся фартук с оборочками.
- Прошу, молодой человек! - Это относилось уже к Юрке. - Как поживаете?
- Моё почтение, Евгения Осиповна! - низко склонил голову Алексей, едва осмеливаясь её прервать. - Припадаю к вашим ногам с нижайшей просьбой: жизненно необходимо преподать этой молодой даме урок искусства внешнего перевоплощения. С внутренним у неё постепенно всё наладится. Причем, на время - только на время! - нам понадобятся все нехитрые для этого приспособления: парики разного фасона, гумоз, грим и так далее, не мне вам объяснять!..
Баба Женя (так мысленно Анна "окрестила" старуху) повернулась к ней, выпустила дым:
- Деточка! Как вас зовут? - получив ответ, снова затянулась и ошеломила вопросом: - За что вы сидели?..
Анна "убила" Алексея взглядом, возмущенная его болтливостью, но баба Женя грузно опустилась в кресло, царственным жестом указала ей на банкетку и посоветовала:
- Меня можете не бояться. Рыбак рыбака...
* * *
Марья Павловна и не предполагала, что сюрпризы на этом не кончились.
Она пришла на работу и первое, что стала делать - составлять план на день: во-первых (и самых главных) ей было необходимо все-таки отправить Маринку в дом отдыха. Вопрос только - с кем теперь? Чем девчонка-то виновата, что у матери такое идиотское начальство - и дня без неё не могут прожить! Поручили бы эту ненормальную Арбузову кому-нибудь другому - тому же Смыслову, например. "Все равно он, червь бумажный, так и так будет теперь шарить для меня по архивам, куда он денется!".
Отсюда вытекает, что во-вторых: надо заставить Смыслова побегать для неё. Пусть раздобудет сведения об этой девице, что так убивалась на суде, давая свидетельские показания против Арбузовой.
В третьих, пусть узнает, где сейчас её дети. Не может быть, чтоб не захотела баба повидать свой выводок, после пяти лет разлуки. Может, именно в связи с этим приехала она на дачу к художнику. Говорили же старушки-соседки, что он, вроде бы, их опекал. Значит, Арин - в четвертых!
Вот несчастные: сначала отца потеряли, теперь - опекуна. От матери, небось, отвыкли уже давно. Так что есть она - нет... Маринка, вон неделю в доме свекрови проторчит - узнать её невозможно: совершенно неуправляемая становится!
"Да, кстати, - сообразила следователь, - не мешает побольше узнать и о самом Борисе Арбузове: что был за человек, где и с кем работал. Что там о нём в деле сказано?.. - Марья Павловна вынула из сейфа документы. - Так. Характеристика из университета. Прекрасный педагог, археология, раскопки, бесценный вклад... Ага! Последняя поездка - за месяц до "безвременной трагической кончины". Ерунда какая! - возмутилась Луканенкова. - Чем это люди занимаются, вместо того, чтоб дело делать? Черепки откапывают! А вместо черепков - баб себе новых находят.
А, нет, прошу прощения: "бесценный вклад" - это не только черепки. Попадаются и даже очень ценные находки. Что? Никогда бы не подумала! Да мне за такие бабки года три ишачить без отпуска!
Итак, в пятых: пусть Вась-Вась собирает мне материалы по экспедициям Арбузова."
Марья Павловна набрала номер и лучезарно улыбнулась:
- Солнышко моё, ты уже встала? Молодец! И посуду вымыла? Нет, пока нет, но постараюсь... Не волнуйся, конечно поедешь! Что значит, "без тебя"?! - Она тут же перестала ворковать и отбарабанила: - Как смогу приеду. Лучше б я тебя с папочкой твоим отправила в Шереметьевку в огороде загорать задницей кверху!.. А варенье кушать ложками любишь... Вот и всё, тогда не ной!
В кабинет буквально ворвался старший лейтенант Смыслов:
- Марь Пална, что с пожаром станем делать?
Она машинально расправила подплечники на кричаще-розовой шелковой блузке:
- А мы разве планировали что-то подпалить?
- Труп мужика в гараже - не принадлежит хозяину дачи! - выпалил помощник, ожидая произведенного эффекта.
- Ты что, получил заключение экспертизы? - С капитана моментально слетело кокетство: она увидела, что Вась-Васю не придется долго уламывать, он наконец-то включился в работу. - А чей же он? И кто тогда устроил фейерверк?
- Это ты у меня спрашиваешь? - ответил ей Смыслов на вопрос вопросом.
Он полез в свои записи и протянул ей листок с московскими координатами Арина. Луканенкова мельком взглянула, взамен отдала только что намеченный список вопросов.
- А женщина - не установили, кто она?
- Тела пока так и не опознаны. Мужчина, кстати, носил очки.
Марья Павловна уставилась в одну точку.
- Вась, - протянула она в задумчивости, - а художнику кто-нибудь пытался сообщить, что у него дача сгорела?
- Угу, - ответил тот, - но его нигде нет: ни дома, ни в мастерской. А в театре ответили, что он позвонил третьего дня вечером, предупредил, что завтра - то есть, вчера - на работу не придет. Какие-то семейные обстоятельства.
Марья Павловна снова задумалась. Она взяла из рук коллеги свою бумажку и на пункт о детях перенесла жирную цифру 1), дважды её подчеркнув.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34