Давно поняла, - тело свояченицы сотрясала нервная дрожь, с которой никак не удавалось справиться. Подбородок ходил ходуном, поэтому даже не все слова поначалу были понятны. - Еще тогда поняла, когда меня в КПЗ держали. Тогда-то я впервые этот почерк увидела: мне записочка "с воли" пришла. Не артачься, мол, все равно все улики против тебя! А если не будешь отрицать очевидное, да поведешь себя с умом, - тебя глупенькой признают и сильно строгими с тобой не будут. Ревность - она всегда уважение вызывает. Я тогда, действительно - глупая, предъявила эту инструкцию следователю. И знаешь, что он мне ответил? "Ну что ж, по-моему, очень мудрый совет! Ты только никому больше записку не показывай, а то версия с убийством в состоянии аффекта отпадет, и твои психические отклонения будут расцениваться не иначе, как тяжелая форма дебилизма". Пришлось мне смириться. Да и что я могла? Борьку все равно уже было не вернуть, а записку этот мент в дело подшивать не стал, спрятал куда-то в карман прямо на моих глазах: "Все равно она не потянет против всех доказательств твоей вины. Ну а "висяк" мне ни к чему - я сам на ниточке висю: чуть что не так до пенсии доработать не дадут."
- Слушай, Анька, - голос Алексея задрожал от внутреннего еле сдерживаемого напряжения, - ты что, хочешь сказать...
- Да ничего я не хочу сказать, - устало и как-то сразу расслабившись перебила она, - просто все поверили в то, что говорили факты. Даже те, кто знал меня не один год... Ведь и ты, небось, ни разу не усомнился...
Алексей молчал, как воды в рот набрал.
- Что детям-то сказали, как объяснили?.. - тихо спросила мать.
Алексей сидел, прикрыв глаза, опустив подбородок на крепко сжатые пальцы. Анна взяла, наконец, рисунок сына и улыбнулась, увидев танцующих человечков:
- Это что, из "Записок о Шерлоке Холмсе"? Неужели он знает?
- Да, это и есть наш договор: если он снова сбежит, то даст мне знать о себе шифром из этого рассказа. Мы с ним выдумали недостающие буквы из алфавита и нередко переписывались таким образом.
Анна согласилась:
- Не Бог весть какой секрет, но, не имея книги под рукой, действительно, расшифровать достаточно сложно.
Алексей поднялся, подошел к старой этажерке и снял с неё потрепанный желтый том старого доброго автора детективов - Конан Дойла из детской "Библиотеки приключений".
- На, переводи.
- А ты куда? - вскинулась Анна.
- Хочу съездить к приятелю одному, пристрою у него на время нашего квартиранта. Да не волнуйся ты, - он успокаивающе приобнял её за плечи, - я не надолго! Что ж прикажешь - таскать за собой этого придурка? Он же будет гирями висеть у нас на ногах. А нам ещё столько предстоит всего сделать. Мы, конечно, не муж и жена, но все равно, теперь - "одна сатана"! Постарайся отдохнуть, пока меня не будет.
- Лёша, ты хорошо его связал? - со страхом спросила Анна.
- Да я его в багажник заброшу, оттуда он у меня всё равно не выберется.
Её было трудно убедить:
- А он сообщить никому не сможет?
Алексей дожевывал печенье, поэтому вопрос прозвучал невнятно.
- Каким образом?
- Я видела, у него там такая трубка с антенной, на рацию похожа...
Она ещё говорила, а зять сорвался с места, хватая на ходу ключи от машины. Не понимая, женщина поспешила за ним.
Когда они ворвались в гараж, их пленник, матерясь на чем свет стоит, шарил связанными руками по карманам. Сотового при нем не было. Алексей одним ударом отключил дюжего парня, взвалил его на плечо, попросил Анну открыть багажник машины и скинул туда Двойника. Потом отворил дверцу машины и осмотрел салон. Так и есть: трубка валялась на полу под задним сиденьем.
- Мы везунчики с тобой, Анька! На наше счастье, она вовремя выпала у него их широких штанин. - Он шлепнул её по мягкому месту и весело добавил: - Ну, всё, искательница приключений, иди в дом. С огнем не играть, дверь никому без взрослых не открывать!..
Алексей уехал. Анна вернулась в комнату.
* * *
Блин света от настольной лампы лежал на столе, как нарисованный. Кругом царил полумрак, углы сглаживала темнота... Только сейчас Анна заметила, что в комнате появилось много картин. При Любе такого не было. Сестре льстило, что у неё муж - художник. Но она всячески стремилась направить его талант в "нужное" русло: пристраивала его расписывать под старину потолки и стены в офисах, реставрировать древнюю мебель, писать копии для провинциальных музеев. При этом искренне считала, что если стоит у мольберта не на заказ - Алексей попросту теряет время.
"Настоящий художник должен приносить своим искусством пользу людям! горячо убеждала она его. - А кто из нормальных людей поймет твои фантазии?! Ты здесь растрачиваешь энергию или справляешься с плохим настроением, а тебя ждет ра-бо-та. За которую, к тому же, заплатят! И немалые, между прочим, деньги!"
Год после гибели Любы Алексей совсем не писал, но теперь живопись, вероятно, стала полноправной хозяйкой его жизни. Об этом говорили полотна, которыми были увешаны стены. Хотя Аня была убеждена, что это - далеко не все его работы: слишком строг он был к собственному творчеству, к тому же, наверняка много дарил...
Ей очень хотелось всё рассмотреть. Анна побоялась включать люстру и направила лампу на стены. Разглядела подробно каждую работу... Господи, что же творилось в душе Алексея, когда он писал вот это?..
Стало страшно.
Снова нарядившись в спортивные брюки и футболку, набросив на плечи старую Любкину шерстяную шаль, Анна в раздумье подсела к столу. Зачитанный "Шерлок Холмс" раскрылся почти в нужном месте. Она, букву за буквой, стала разбирать послание Юрки.
Когда работа уже подходила к концу, Аня насторожилась: в оглушающей предутренней тишине явственно слышался шорох покрышек по шелестящей траве.
"Как хорошо жить в таком доме, где никто не заботится о воротах ни в середине ночи, ни на заре, где можно принять любого гостя, будь он принц крови или придворный вельможа!"
"Лёшка!" - подумала она и помчалась в сад, начисто позабыв о шутливом предостережении зятя...
За воротами, сливаясь с предутренними сумерками, стоял тот самый зеленый автомобиль, номер которого она складывала днём и который узнала по "подбитому глазу". Из машины вышли двое: какой-то мужик и... Алёна! Так вот почему женский голос за дверью показался ей накануне знакомым... Вот кто преследовал её по пятам!..
Шок, панический ужас, оцепенение, безразличие и - безудержная ярость... Ярость, захлестнувшая Анну с такой силой, что кровь бросилась в голову, застучала по вискам, расплылась обжигающими кругами в глазах... Ей показалось, что сердце уже перестало биться, что она не дышит. В ушах сквозь гул - прозвучала только одна фраза: "Не хочешь забрать своего единственного обратно? Мне он больше - ни к чему!.."
Продираясь сквозь немоту и бездыханность, Анна, как в замедленном сне, сделала несколько шагов по направлению к Алёне. И оцепенение тут же слетело с неё, как простыня с нетерпеливых любовников. Она кинулась вперед и вцепилась в ненавистное стройное горло руками, дрожащими от слабости и возбуждения. Её пальцы, словно челюсти тигра, стискивали нежную шею. Еще чуть-чуть - и Враг должен быть повержен! Но в этот момент она почувствовала страшный удар сзади и рухнула на землю, увлекая за собой жертву.
Анна пришла в себя на полу гаража, связанная, лежащая в луже ледяной воды (должно быть, облили её уже не один раз). Мужик нервничал, словно перед защитой диссертации, озабоченно сновал туда-сюда, изредка подправляя на переносье очки, и возмущенно оправдывался: - не он же виноват, что Кол не справился со своей работой и Алёна теперь осталась без помощника! Заниматься подобными вещами вообще не входит в его обязанности. Из-за их обоюдного недосмотра она своим телефонным звонком вызвала его с важнейших переговоров, может сорваться очень важный контракт на поставку оборудования, в котором так нуждается клиника. Артисту легко давать указания, садясь в самолёт. Пусть скажут спасибо, что он вообще догадался искать эту шуструю мамашу здесь - на даче у опекуна её детей.
Охрипшая девка держала руку на горле. Она предложила ему перестать разыгрывать из себя светило, напомнила, что ему дают не только указания, но и немалые бабки, и в красках расписала, как его "поблагодарит" Кофр, если эта (последовал кивок в сторону Анны) сыграет в ящик.
Тут она заметила, что "эта" приоткрыла глаза и сразу нависла над Аней:
- Ты мне ещё за это ответишь! - Она схватила женщину и рывком посадила. На лилейной шейке ярко алели отпечатки пальцев.
- Да брось! - Анна скривилась, то ли в ухмылке, то ли от боли. Голова у неё кружилась и всё вокруг ходило ходуном. - За мои "поцелуи" тебя вряд ли кто-нибудь станет ревновать. Ведь кобели твои, наверное, все до одного знают, что ты - сука продажная!
Алёна размахнулась, но "научный работник" придержал её за руку:
- Не увлекайся! Успеешь! - А потом заглянул Ане в зрачки сквозь свои профессорские линзы и сказал очень мягко, вкрадчиво, но настойчиво:
- Арбузова Анна Даниловна, если не ошибаюсь?
- Что вам надо? - побледнев, грубо спросила она.
- Вам бы теперь здоровьем заняться не мешало - память подлечить. Ведь то, что случилось несколько лет назад, сегодня опять произошло, причем, снова не без вашего участия. История повторяется... - и сокрушенно вздохнул: - Вы просто неисправимы!
- Что вам надо от меня? - повторила Анна. - Снова сесть прикажете? История-то повторяется, да только я уже не та!
- Ну зачем же, наоборот! Вы нужны нам здесь. Напрасно вы так резко отреагировали на посещение нашего... курьера. - подобрал он словцо. - Хочу предложить небольшое джентельменское соглашение. Ваш муж, я имею в виду покойный муж - в связи с безвременной кончиной, не успел передать нам кое-какие документы, относившиеся к его последним раскопкам. Так вот, просьба состоит в том, чтобы вы, зная характер покойного, его привычки, пристрастия, помогли нам найти все эти бумаги - все, что остались. - Он почти ласково пояснил: - В обмен на жизни тех, кто вам, надеюсь, небезразличен.
- Ах ты, сука, падаль вонючая, - зашипела на него Анна, - да если хоть один волос упадет с их голов, вы, твари, ни одной буквочки от ваших паршивых бумажек не получите. Я... - она снова задохнулась и дикая боль снова сдавила ей голову. - Я...
"Поверьте, я не считаю мою речь особенно изысканной. Разве я могу решить, что хорошо, а что худо? Оставлю это на суд других, а сама доверюсь только моему внутреннему чувству."
- Зачем же так нервничать, - посоветовал ей "профессор" тоном семейного врача, - вы же видите, вам вредно волноваться! Дело-то яйца выеденного не стоит: вы нам - документы, мы вам - ваших чад, заметьте, в целости и сохранности. Поверьте, содержатся они в полном довольствии и достатке. Существуют добрые люди, которые очень любят девочек, и конечно, здоровеньких. А уж внутренние органы для пересадки нужны только от здорового донора. Правда, в наше тяжелое время случается это нечасто: немногие в состоянии оплатить операцию своего любимого и, как правило, единственного ребёнка. А у некоторых семейных пар - вообще нет детишек, они безумно от этого страдают и готовы платить любые деньги, лишь бы им помогли усыновить - или удочерить, как угодно - нормального ребенка с хорошей генетической наследственностью. Таких тоже немного: услуги врачей и официальных органов социальной защиты стоят немало. Но вам это лишь на руку: времени больше в запасе. Так что - не обессудьте, не вернёте бумаги, долги вашего покойного мужа оплатят его отпрыски, благо - их у вас много. Есть места, где живую человеческую плоть ценят больше, чем вы своих детей. Желаю удачи! Давайте только заранее договоримся, где и когда нам встретиться...
- На том же месте, в тот же час!.. - раздался весёлый голос. - О чём спор?
Анна, наконец, смогла вдохнуть: наставив на гостей пистолет, плотно закрытую дверь гаража подпирал спиной Алексей. Замершая было девка шевельнулась.
- Стоять!
Анна не поверила своим ушам, услышав резкий, словно крик грача, голос зятя. Он махнул дулом пистолета в сторону противоположной стены, у которой громоздились канистры с бензином, банки с мебельным лаком, растворители; эти - оба - послушно отошли от заложницы.
Алексей, наоборот, подошел. Продолжая держать Очкастого под прицелом, не глядя, левой рукой распутал узлы.
- Иди в дом, найди, во что переодеться, - строго приказал он свояченице, - мы уж тут, как-нибудь, без тебя. А то опять что-нибудь натворишь.
- Я буквально три минуты назад говорил о том же, - засуетился профессор.
- Говорить будешь, когда тебя спросят! - обрезал Алексей, обыскав его и Алёну, затем раздраженно добавил, распахивая на минуту дверь: - Анна, я тебе что сказал?!.. - Он заметил, что она едва передвигает ноги. Голос его прозвучал уже не так сердито. - И сумку не забудь...
2.
"- Что ему было нужно? - спросила императрица.
Я без утайки рассказала все, о чем говорил мне Наримаса. Дамы со смехом воскликнули:
- Не такое уж это важное дело, чтобы вызывать вас из апартаментов государыни. Мог бы, кажется побеседовать с вами в ваших собственных покоях."
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
Капитан милиции Луканенкова пришла на работу в ужасном настроении. С утра все складывалось до отвращения неудачно: не просохли выстиранные вчера джинсы дочери, пока она их гладила, убежал кофе, пока оттирала плиту, чтобы не оставлять её грязной на месяц, Маринка грохнула стеклянную пепельницу и сильно порезалась. Потом они долго не могли остановить кровь, и в результате, когда уже стояли в дверях с чемоданами, - раздался звонок из отделения.
Сегодня к ней боялись подходить не только сослуживцы: сам подполковник Крячек, который вызвал её на работу и которому успели доложить, что Марья Павловна - не в духе, не рискнул выговорить ей за опоздание, а лишь сказал:
- Прости, Марья Павловна, что пришлось сорвать с отдыха, но тут дело такое... Тебе ведь досталось "наследство" от Колоскова Николая Ильича? Так вот, была у него подопечная Арбузова. Ее вчера выпустили, но по месту прописки она так и не прибыла. Мало того, в квартире соседи слышали подозрительный шум, вызвали наряд, и что ты думаешь?..
- О том, что я думаю, я лучше промолчу! - сверкнула глазами капитан Луканенкова.
- Нет, в самом деле, - примирительно продолжил начальник, - на её квартире обнаружен труп мужчины с огнестрельным ранением. Оружие не найдено. Судя по всему, женщина в квартире побывала. Непонятно только: до, во время или после выстрела. Где она - неизвестно. Так что, сама понимаешь, без тебя не обойтись.
- Незаменимую нашли! - достаточно громко фыркнула себе под нос капитан и официально уточнила: - Могу идти?
Получив утвердительный ответ, она вышла, преувеличенно четко вбивая крепкими ногами каблуки в кабинетный паркет начальника.
- Чтоб ты провалился вместе со своим Колосковым, - бушевала на всю комнату женщина "бальзаковского" возраста, употребляя выражения, не свойственные прекрасным героиням романов.
Марьей Павловной её величали с молодых лет, в то время, как сверстницы были просто Олями, Наташами, Ирочками или Танями. Она вызывала уважение коллег независимым характером, нежеланием идти на компромисс, умением быть "своим парнем" в мужской кампании. Марья Павловна отвергала формулу "во внутренних органах для женщины путь к звёздам лежит только через органы половые", поэтому начальства не боялась. На попытки без её желания залезть к ней под юбку (охотников поначалу было много) отвечала коротко - била наотмашь. А рука у Луканенковой, надо сказать, была очень тяжелой, хотя никто бы не сказал, что её обладательница - крестьянских кровей: так музыкально-длинны пальцы, так узка ладонь. Усвоив, что её фривольный тон и слегка циничный взгляд не означают для них "призыва к действию", мужчины-сослуживцы поотстали с нескромными предложениями.
Притихший коллега-Смыслов, наливая в кружку кипяток, с опаской поглядывал в сторону обычно веселого (иногда даже излишне), но, впрочем, всегда шумного "старшего товарища".
- Кофе хочешь?
- Какой, к черту, кофе? У меня и без него давление уже подскочило! Нет, ну как тебе это понравится? Мало того, что я три месяца разгребала бумажные завалы после этого полевого командира (она вновь добавила пару эпитетов), мало того, что из-за него на мне повисли два дела, так теперь опять его наследство. У меня от него изжога начинается! Ну что ты смотришь, как баран! Давай, дуй в архив за делом Арбузовой пятилетней давности. И протокол судебного заседания достань. Не я же побегу, у меня - отпуск!
Луканенкова сняла туфли, вытянула ноги и, приняв "пляжную" позу, прикрыла глаза...
Папка Арбузовой оказалась не очень объемной, дело-то было слишком очевидным: подозреваемая была задержана на месте преступления. К тому же, набралось достаточно свидетелей в пользу обвинения. Одни в подробностях с упоением рассказывали, какие скандалы закатывала Анна своему мужу "приличному человеку и хорошему отцу", другие живописали в красках, как она выставила его из квартиры, а потом во время его редких визитов домой, требовала от него "подумать о детях".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34