– В чем дело? – спросил он.– Лука, у меня нет… у меня ничего нет.Он нахмурился.– О чем ты говоришь? Чего у тебя нет?Это было хуже, чем чтение схематичных и лишенных фантазии книг по сексуальному воспитанию, которые они изучали в школе, но именно потому, что она их когда–то читала, теперь она стояла красная как рак, что в данных обстоятельствах выглядело довольно нелепым.– Контрацепции. Я не принимаю гормональные таблетки. Я не подготовлена.Он растерянно улыбнулся. Вот как? Так она не пьет таблетки? Сие означает одно – она не занимается этим свободно с другими. О, это понравилось ему больше, чем позволяли приличия.– Так ты не пьешь их? – нежно бормотал он, перемещая руку ей под юбку и поглаживая чулки на ее бедрах.Незаметным движением он отодвинул в сторону ее трусики и услышал вздох наслаждения, проталкивая внутрь палец. Он улыбнулся, а она издала стон протеста, когда он убрал палец. Он медленно и неспешно облизал его, не сводя с нее чувственного многообещающего взгляда.– Наоборот, сага, – прошептал он, – мне кажется, что ты уже хорошо подготовлена. И ты очень вкусная.– Лука!Голос ее задрожал, она закрыла глаза, испытывая смущение перед его бесстыдным восторгом.– А я, к счастью, всегда, как ты выражаешься, подготовлен.Она приоткрыла глаза и увидела, как он достает из кармана пачку презервативов. Ее порадовало, что он подумал о безопасности, но что–то внутри говорило ей, что лучше бы он не был так уж хорошо подготовлен. Ибо все это становилось похожим на что–то механическое. А может, он всегда носил их с собой, на всякий случай? Даже если так, то, что в этом плохого?Не лучше ли всегда быть осторожным? Многие ее более раскрепощенные подруги всегда имели с собой в сумочке что-нибудь в таком роде.Он увидел напряженное на миг лицо девушки и прислонился к нему губами, дразня ее короткими быстрыми поцелуями, пока она не смягчилась вновь.– Хватит хмуриться! – прошептал он.– Заставь меня прекратить!– С удовольствием. Но сначала я хочу посмотреть на твое тело.Он стащил через голову ее розовый свитер и издал вздох удовольствия, увидев, что было под ним. Прозрачный бюстгальтер с розочками был исключительно элегантен, а ее темно–розовые соски выглядели так, словно являлись продолжением цветов.– Красота, – прошептал он. – Великолепно. Ты всегда носишь такое изящное нижнее белье? Ты надела его специально для меня?Ей было приятно это услышать, но ответила она мягко, без вызова.– Всегда.Она просунула пальцы под его рубашку и начала водить ими по его нежной коже, потом остановилось на его маленьком твердом соске и начала вращать пальцем вокруг него.Он закрыл глаза.– Очень хорошо.Его горячий шепот вдохновил ее на продолжение.Она начала расстегивать его рубашку. Она не делала такого рода процедур уже давно, но не была и полным новичком. С наслаждением, пуговица за пуговицей, оголяла она его грудь, пока не сняла рубашку и не кинула ее на пол. Наклонив голову, она начала нежно покусывать его сосок, а он застонал и закачал головой. В следующую секунду он захотел ее раздеть, раздеть стремительно, раздеть яростно. Никогда не был он так поглощен раздеванием женщины. Никогда не получал он такого удовольствия от того, что женщина лежит перед ним обнаженная. Он снял юбку, чулки, трусики, а затем изящным движением развязал розовую ленту, вплетенную в косу.– Это похоже на распаковывание подарка в день рожденья, – сказал он, смотря, как ее волосы спадают на плечи и на миниатюрную грудь.Она поцеловала его сосок и почувствовала, как он вздрогнул.– Когда у тебя день рожденья?– В августе, – пробормотал он, скидывая туфли и ловко освобождаясь от прочей одежды.Август еще не скоро. Она мимолетно подумала о том, будут ли они любовниками до той поры? В этот момент он лег на кровать и затащил ее на себя. Их теплые тела слились, он начал ее целовать, а Ева окончательно перестала думать о чем–либо. Он целовал ее, он ласкал ее опытными пальцами и губами, и она поневоле начала вскрикивать от наслаждения. У него было такое чувство, словно это первая женщина, с которой он занимается любовью, она же вдруг подумала, что его способы обольщения так отточены, как отточена кисть у художника или перо у писателя.Неожиданно его глаза засияли жарким, грозным огнем, когда он навис над ней, а она на мгновение почувствовала необъяснимый страх, когда он, наконец, вошел в нее одним медленным нежным толчком. Он страстно намотал прядь ее волос на палец, почувствовав, как она прижалась к нему.– Тебе нравится?– О, о… Это…Но вскоре все слова были забыты. Ее ногти впились в его плечи, ее ноги гибко обхватили его спину.Он издал стон наслаждения.– Ну так как?– Да!Он продолжал двигаться там, внутри, пока она не почувствовала, что умирает от удовольствия. Наконец, наслаждение дошло до своего пика, и ее поразила сила этого наслаждения. Тело ее продолжало трепетать, чувствуя, как он вздрагивает в ее объятиях.Некоторое время они лежали, их распаленные от счастья тела были неотделимы. Но вот он поднял свою темную голову, поцеловал кончик ее носа и посмотрел на нее сверху вниз, с усталой улыбкой на лице.– Ну? – вздохнул он.Они встретились глазами.– Ну?Он засмеялся. Его низкий, приятный смех говорил ей, что она в безопасности, одновременно напоминая ей, что она нырнула в омут с головой. Но что случилось, того уже не исправишь, не так ли? Она не знала о нем практически ничего. Она не знала, какое у него чувство юмора, каков его любимый цвет, не знала даже, где он жил. Когда начинаешь крутить роман с человеком, с которым только что познакомился, никогда не скажешь определенно, что ждет тебя в будущем.Он поцеловал ее, а его тело вновь напряглось. Инстинктивно он захотел продолжить движения, но Ева заставила его остановиться, предусмотрительно поднеся палец к губам.– Аккуратней.Он сразу это понял и медленно вышел из нее, а его краткий вздох сожаления заставил Еву лечь на подушку с удовлетворенной улыбкой на лице. Ее волосы разметались, похожие на диковинные спутанные водоросли.– Позволь мне сходить в ванную, – тяжело вздохнул он, задерживая взгляд на ее белой румяной наготе, – оставайся здесь.Никто на свете не смог бы заставить ее сейчас уйти.Она никуда не собиралась уходить и не могла себе даже представить, что захочет куда–то уйти. Она уйдет лишь тогда, когда ей придется это сделать, но сейчас она не хотела даже думать об этом. Она мечтательно глядела в высокий потолок, пока Лука не вернулся в комнату и не присоединился к ней в кровати.– Ты, – проговорил он, целуя ее плечо, – просто прелесть. Красотка.Она неистово притянула его к себе, и он очень быстро вошел в нее, но сам любовный процесс оказался долгим, медленным, сладким, не поддающимся описанию. Когда все завершилось, она плотно прижалась к нему, борясь со сном.Он нежно ее потряс.– Тебе еще надо на поезд?– Нет.– А, понятно, – проговорил он, – так поезд был твоей отговоркой, не так ли, моя славная?– Ну…Теперь она не хотела вырываться на свободу. Она положила голову ему на грудь, но он все–таки дотянулся до ящика, достал часы и улыбнулся.– Прости меня, сага. – Он зевнул. – Я должен сделать один очень–очень быстрый звонок по телефону.– Не уходи.Этот телефонный звонок вернул ее обратно на землю, пока она лежала и слушала, как он разговаривал на итальянском. Бог знает, что он говорил и с кем.Это была мелочь, но, может, именно она помогла ей забыть о ее несбыточных мечтах.У Луки была своя жизнь в чужой стране, а она была лишь крошечной частичкой его жизни. И кто знает, как надолго? Может быть, не дальше следующего утра. ГЛАВА ШЕСТАЯ Ева открыла глаза и на долю секунды задумалась, где она находится. Она видела очертания лондонских крыш через незанавешенное окно, видела и мужчину, спящего рядом. Она почти не чувствовала собственного тела, может быть, ощущала одну только сладостную леность, последний признак долгой и бурной ночи. Бесшумно повернув голову, она посмотрела на него. Он был прекрасен во сне. Размеренное дыхание поднимало и опускало хорошо развитую волосатую грудь. Его голова чуть повернулась набок, рука подпирала лицо, длинные ресницы, отбрасывая тень, создавали две темные арки. Возникал удивительный контраст с освещенными участками золотисто–оливковой кожи.Снова уставившись в потолок, она издала легкий вздох. Понять это можно было двояко: и как удовлетворение, и как сожаление, что ночь позади. Давненько, однако, не попадала она в острые любовные приключения, а в подобной ситуации вообще никогда не бывала – отбросившая все запреты и занявшаяся любовью с человеком, который, по его собственным словам, был "почти посторонним". Надо сказать, у нее почти не было отношений с мужчинами… Внезапно ее поразил факт, что последний раз это было два года назад. Тогда все было иначе. Длительная подготовка к любовной связи, которая, она была уверена, скоро закончится, а у нее так и не будет определенности в чувствах.Для нее это было жутко нехарактерно: хладнокровная, спокойная, здравомыслящая Ева Питерс – и вдруг ныряет в постель. И потому только, что находит человека неотразимым. С ним же такое наверняка случается постоянно.– Почему ты нахмурилась, сага? Я думал, мы распрощались с плохим настроением еще прошлой ночью.Она вздрогнула. Мысли так поглотили ее, что она и не заметила, как он проснулся. Между тем черные глаза, затененные опущенными ресницами, уже несколько секунд вели скрытое наблюдение. Его развитое тело привольно раскинулось, подобно тигру под утренними лучами солнышка. Выглядел он расслабленным, но за этим скрывались затаенная сила и власть.Она выдавила беззаботную улыбку.– Разве?– Мне показалось.Он дотянулся до нее и погрузил пальцы в ее шелковистые блестящие волосы. Это была невероятная ночь, но он заранее знал, что она будет именно такой. Он так сильно жаждал эту девушку, что по–другому и быть не могло. Сейчас, утром, наступило уже другое желание, продиктованное иными эмоциями. Это было так же неизбежно, как тот факт, что за ночью следует день. Ночью было волнение в предвкушении неизведанного, сладкое ожидание и предвосхищение того, что будет дальше. Ночью был водопад горячих объятий и вулкан торжествующей любви.А утром?У него возникло привычное чувство, не важно, хорошее или плохое, но в любом случае то самое, за которым могло последовать только одно продолжение.Существовали негласные правила, и он задал себе вопрос, знала ли их она, как их знал он? Правила, касающиеся границ и ожиданий. Он никому не принадлежит. И никогда не принадлежал.– Пододвинься и поцелуй меня, – сказал он.Сказал вовсе не грубо, напротив, с какой–то затаенной нежностью.Но Ева увидела в его глазах нечто такое, что заставило ее вздрогнуть в дурном предчувствии. Она поняла вдруг, что в этот утренний час он слишком себя контролировал. Под этим контролем оказались его чувства и желания. Она видела, как он хотел ее. Но это было физическое желание. А что душа? Ее смутила какая–то прохладная сдержанность в его черных глазах. Эти глаза наблюдали за ней, как наблюдают за лошадью, которая еще способна бежать, которая не до конца ослабела и еще не собирается рухнуть. Они ждут, что будет дальше, ожидают ее реакции.Боялся ли он, что она захочет слишком многого?Опасался ли, что она станет прилипчивой, или беспомощной, или требующей чего–то, или еще какой-нибудь, что подсознательно бывает с женщинами, которые попадают под чары мужчины. Ну, ему на сей счет можно было не волноваться! Она искривила рот в улыбке, благодарная в тот момент судьбе за свою работу, которая научила ее скрывать свои истинные эмоции. Даже когда ее мать умерла, она вернулась в студию уже через месяц и смогла на работе управлять собой и сдерживать свои чувства.Конечно, проницательные зрители все–таки звонили и спрашивали, все ли у нее в порядке. По совету редактора она упомянула о смерти матери. Пришлось делать целую программу на тему тяжелой потери близкого человека, ее забросали письмами люди, прошедшие через подобную ситуацию. Они горели желанием поделиться опытом и поддержать ее. Телевидение учило контролировать эмоции; а вскоре она поняла, что камера могла и лгать.– Почему бы тебе самому не поцеловать меня? – предложила она.Он перекатился к ней, торопливо соорудив на губах улыбку. Вот оно как! Она не из тех, кто будет его зацеловывать, приговаривая, что он самый замечательный любовник на свете. Он приблизил к ней свой рот.– Так?Сладкая до боли красота этого поцелуя грозила тем, что у Евы снова захватит дух. Она закрыла глаза.– Так, – хрипло прошептала она.Он долго занимался с ней сексом, казалось, лишь для того, чтобы доказать, что он превосходный любовник. Она дважды прокричала его имя. С ней такого никогда раньше не было. Никогда. В таких вещах нельзя признаваться, особенно мужчинам, у которых «эго» как у Луки.Он расслабился, увидев ее улыбку мечтательной удовлетворенности, и нежно убрал несколько прядей волос с ее запотевшего лба.– Как долго ты можешь здесь остаться?– Я уйду после ланча. В котором часу у тебя самолет?– В пять, – мягко улыбнулся он, коснувшись ее губами.А ведь совсем недавно он пытался изменить время вылета. Но это была очень умная женщина, она ничего не требовала от мужчины. Кто–то, видимо, сумел ее научить, и это только подогревало интерес!Она уехала в три. Всю дорогу в поезде Ева была вне себя от счастья. Ее щеки горели, глаза блестели, а волосы были немного взъерошены. Она демонстрировала все признаки женщины, с которой только что занимались любовью.Он был великолепен. Фантастически великолепен.Но она не была столь глупа, чтобы становиться по этому поводу слишком сентиментальной. Она сознавала, что он был из той редкой породы сложных мужчин–одиночек, которые живут по своим собственным правилам. Впрочем, почему бы и нет? Ведь в этом они схожи – она тоже жила по своим правилам. Она не видела причин, по которым они не смогли бы стать замечательной и взаимодополняющей парой.Зеленые поля мелькали за окном. Она закрыла глаза, вспоминая их утро ничегонеделанья – только в обед они вылезли из постели и неторопливо прогулялись до ближайшего паба. Лука неутомимо развлекал и занимал ее.Слишком легко было бы после такого в него влюбиться – целиком, полностью, без остатка. Чутье ей подсказывало, что она должна быть настороже и не терять головы. Она должна обыграть ситуацию медленно, но верно. Он сказал, что позвонит. Она будет спокойно дожидаться его звонка. Даже не совсем так.Она не будет ждать. Какой смысл проводить жизнь в ожидании, как будто больше нечем заняться и ничто больше не интересует? Надо просто жить как раньше.Она будет счастливо и самодостаточно жить в предвкушении его звонка.Ее состояние эйфории длилось примерно три дня.Он не звонил, и Ева поняла, что попала в старую как мир ловушку. Она почувствовала себя тревожно и глупо. Зачем она кинулась с головой в эту любовную интрижку, не зная ничего о его видах на будущее, не имея даже возможности сообщить о своих? Впрочем, как она могла это сделать? Было бы настоящим самоубийством выпытывать у него, чего он доподлинно хотел. Нелепо было сообщать ему, чего хотела она сама. Особенно если учесть, что она этого сама толком не знала. Почему она не могла просто принять это как факт и наслаждаться им? Возможно, смогла бы. Если бы он позвонил.Прошла почти неделя, прежде чем он дал о себе знать. Когда она сняла трубку и услышала его растянутый итальянский выговор, ее первым желанием было бросить трубку или потребовать объяснений, почему он так долго не звонил. Но Еве удалось себя перебороть.Первое желание может быть опасным.К тому же разве звук его голоса не заставил ее сердце бешено заколотиться?– Ева?– Здравствуй, Лука.Какая невозмутимость, подумал он с восхищением. Она не вылезала у него из головы. Она знала его номер, и домашний, и рабочий, он также дал ей номер мобильного, но она с ним так и не связалась. Даже не послала CMC–сообщение, что женщины делают постоянно. Это был своего рода тест для нее. Хотелось посмотреть, нужен ли он ей? Когда она показала, что не нужен, он сам захотел увидеть ее.– Как ты?– Вся в делах. А ты?– Был в Амальфи.– Это где–то на берегу?– Да, это берег. Я там держу свой корабль.– Красивый?– Что именно: корабль или берег?Ева усмехнулась. Черт его дери! И смех может быть соблазнительным, вот ведь как.– И то, и другое.– Оба очень красивые. Прямо как ты. – Он сделал паузу. – Я скучал по тебе.Не слишком, если неделю не смог снять телефонную трубку, подумала она, но его примечание ей понравилось.– Хорошо, – недрогнувшим голосом ответила она. – Приятно, когда по тебе скучают.– Ты тоже по мне скучала?– Перестань напрашиваться на комплименты!Он вновь рассмеялся.– Когда я тебя увижу?– Сложный вопрос.– Почему?– Это зависит от того, совпадут ли в наших календарях выходные дни.Сама невозмутимость!– Хочешь сказать, что не отменишь какую-нибудь там ерунду ради встречи со своим итальянским любовником?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15