– Ты объяснишь мне, что все это значит?– Ты имеешь в виду съемочную группу?Ева открыла дверь дома.– Ева, пожалуйста, не надо играть со мной в эти игры. Ты умная женщина и прекрасно знаешь, что я имею в виду.Пройдя в холл, она села в одно из кресел и вызывающе посмотрела на него.– Это для шоу.– Да, я это понял.Он пристроился на подлокотнике другого кресла.– Они просто хотели снять эту процедуру, вот и все.– И все?Она сверкнула на него глазами.– Не вижу проблемы.Он злобно усмехнулся.– Ты не видишь проблемы? – скептически повторил он. – А как насчет того, что полстраны будет пялиться на твой голый живот?– Не полстраны! – начала она непроизвольно, но остановилась, увидев его лицо. – Это для того, чтобы помочь женщинам понять, как это легко, – попыталась объяснить она.– А как насчет самого рабочего процесса? – с жаром спросил он. – Может быть, ты собираешься позволить съемочной группе, состоящей из мужиков, снимать и сами роды, чтобы зрители поняли, "как это легко"?– Ну уж нет. Конечно, нет!– Ты уверена?– Абсолютно.Да, в прозорливости Луке не откажешь. На самом деле этот вопрос обсуждался на одном из постановочных совещаний. Ева категорически отклонила это предложение.– Полагаю, ты считаешь меня старомодным.– Пожалуй.Но за его старомодностью скрывалось другое качество – он защищал ее, и это вызвало у нее радостный трепет.– Я не желаю, чтобы зрители видели то, что является сокровенным. Это принадлежит только матери и отцу, то есть нам с тобой, Ева.Ну да. Если не считать того, что «нас» не существует. Переполненная ноющим чувством страстного желания того, чего не может быть, Ева закрыла глаза.Он посмотрел на нее. Она была бледна. И снова бурлящая ярость заклокотала в нем. Какого черта она лежала там, под прицелом камер, с ребенком в животе? Как он мог допустить такое?– Я приготовлю чай, – сказал он.Она слышала, как он гремел посудой на кухне, а когда вернулся с подносом, брови его были нахмурены.– Как бы то ни было, зачем ты делала УЗИ на таком сроке?Она пожала плечами.– Так положено.– Ты уверена?Она кивнула, все еще не разжимая век.Он сел, взял ее руку и задумчиво начал поглаживать. Ева открыла глаза. Это была такая мелочь. Такая незначительная мелочь. Но она показалась ей раем.Ее тело истосковалось по ласке и прикосновениям.Она встретилась с ним глазами, и больше всего на свете ей захотелось, чтобы он прижал ее к себе, обнял и приласкал. Но он не сделал ни того, ни другого, а его черные глаза были задумчивы, бдительны и насторожены.– Надолго еще у тебя контракт на участие в этом шоу?Кругами, неторопливо он водил пальцем по ее руке.Она сглотнула. Не переставай прикасаться ко мне, молила она.– Кончается третьего числа.– На следующей неделе.Она кивнула.– Потом я ухожу в отпуск. После рождения ребенка начну присматривать другие варианты.– Ева, – он сделал паузу, – ты довольна тем, чем занимаешься?– Ты имеешь в виду мои телепрограммы?– Это часть того. Я говорю о жизни здесь в целом. Какие у тебя мысли на будущее? Что ты думаешь о будущем, сага mia?Он не называл ее так уже очень давно, и ей захотелось зарыдать от страшного желания. Желания того, что у нее могло быть. Но того, чего не было.– Это похоже на то, когда садишься на карусель и не можешь потом слезть с нее, – призналась она, и в тот момент ее не трогало, что эти слова демонстрируют ее уязвимость.Она и правда чувствовала себя уязвимой, ведь беременные женщины имеют на это право, разве нет? Ей до смерти надоело быть отважной, сильной, справляющейся со всем. Она хотела, чтобы Лука был ей опорой, если не в тонком мире эмоций и чувств, то хотя бы материально. Да и не много ей нужно.– Будущее? Об этом я еще не думала. Но теперь…Ее голос стих.– Теперь?– Понимаю, что должна подумать об этом. Но пока я больше ничего не знаю. О, Лука!К ее ужасу, у нее из глаз полились слезы. Она прикусила губу и попыталась остановить их, но не смогла. Его лицо исказилось от боли. Он прижал ее к груди и начал водить рукой по ее мягким волосам, пытаясь как–то успокоить.– Тес, не плачь, Ева. Не надо плакать, сага mia. Нет причины для слез. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.Она уткнулась мокрой от слез щекой в его воротник и почувствовала себя в безопасности. В его сильных мужских объятиях никто и ничто не сможет причинить ей боль. Во всяком случае, никакие внешние силы не смогут, но боялась она лишь одного – боли в сердце.Она отстранилась от него, вытирая щеки рукой.– Извини, – по–детски шмыгая носом, сказала она.– Не надо извинений.Он кончиком пальца смахнул последнюю слезинку с ее щеки. Как бы удивилась она, если бы узнала, что ему нравилось наблюдать ее слабость. Ее слабость означала, что теперь на первый план выйдет его сила, а это ему было важнее всего.– А что произойдет, если ты скажешь им, что не хочешь возвращаться на работу? По крайней мере, в обозримом будущем?– Вероятно, это будет концом моей карьеры. У зрителей очень короткая память.– Да, твоя карьера. Твоя проклятая карьера, – тихо сказал он. – А когда родится ребенок? Кто будет ухаживать за твоим сыном или дочерью, если каждый день машина будет уносить тебя в студию?Она взглянула на него. Он был так близко, так близко для поцелуя, но она не осмеливалась.– Я уже ничего не знаю, – прошептала она. – Даже не знаю, насколько мне нужна моя карьера. – Ее глаза вызывающе сверкнули. – Полагаю, это для тебя шокирующее признание?Это было лучшее, что он слышал от нее за последнее время, но он был слишком умен, чтобы признаться в этом.– Почему же! С какой стати?Она пожала плечами, размышляя о том, что женщина, которая так его привлекала, была умной, целеустремленной карьеристкой.– Славная у меня работа, но все же слишком меня ограничивает.– Ни одна работа не должна ограничивать человека. Но ты не ответила на мой вопрос, – настойчиво продолжал он. – Что будет, когда родится ребенок?– У меня нет выбора. Я должна работать.– Вот здесь ты ошибаешься, Ева. У тебя есть выбор. Ты можешь переехать в Италию. Если станешь моей женой.Наступила долгая мертвая тишина.– Постой, – сказала она после паузы. – Ты действительно так думаешь?– Я никогда не говорю того, чего не думаю. И поверь мне, что дважды я такие вещи не предлагаю.Она откинулась на подушки.– Я просто пытаюсь понять, это правда?– Правда ли это? – Он провел пальцем вдоль линии ее подбородка. – Я хочу, чтобы ребенок родился в Италии. И я хочу смотреть, как он растет.По крайней мере, он не врал. Не говорил, что любит ее, что жить без нее не может.– Полагаешь, этих причин достаточно, чтобы жениться? – спросила она чужим дрожащим голосом.– Не могу придумать лучших, – просто ответил он. – Какая альтернатива? Чтобы ты растила ребенка здесь и одна? – Он нахмурился. – Или, может быть, не одна. Думай обо мне что хочешь, Ева, но мысль о том, что посторонний мужчина будет воспитывать моего ребенка, вызывает у меня раздражение. Лучше сказать дикую ярость.Она кивнула. О да, она это видела. Его обуревали чувство собственности и эгоизм, но, по крайней мере, у него хватило мужества признаться в этом. Он не знает, что сложившаяся ситуация никогда не изменится. У нее больше никогда не будет мужчин после него. Кто может сравниться с Лукой Карделли?Мысль о том, что он не сможет терпеть другого мужчину, наводила на противоположную – сможет ли она терпеть другую женщину? Представить себе, что Лука женится и ей придется присылать ребенка к ним на выходные, каникулы и, еще хуже того, на каждое второе Рождество. Другая женщина станет мачехой ее ребенку. Оказывается, чувство собственности присуще не одному Луке.Но стоит ли ей терять время и увеличивать пропасть между ними, чтобы в один прекрасный момент вопрос, женится ли он на другой, стал просто вопросом времени?Она не могла не задуматься о том, что он ей предлагает. Как ни крути, это больше, чем просто замужество. Это новая жизнь в совершенно новой стране.– Рассматривай это как приключение! – Он словно прочитал ее мысли. – Красивая страна, красивый город. – Его глаза засияли, а голос стал мягким, как бархат. – Я легко смогу влюбить тебя в мой город, Ева.Она не сомневалась. Он смог влюбить ее в себя, даже не пошевелив пальцем. Но Лука был горячим мужчиной, и существовала еще одна сторона замужества, которую так и не обсудили. Сторона, которая могла все перевернуть с ног на голову, и их жизни тоже.– Когда ты говоришь, замужество…Он увидел, как она прикусила губу.– Опасаешься, что я начну предъявлять свои "права"? – мягко, но с издевкой спросил он.– Ну, а ты начнешь?Ответ был тоже не без издевки, и кто знает, как он мог на это отреагировать.Но он счел, что лишь суровая необходимость вызвала ее вопрос, который повис в воздухе как косвенное обвинение.У него в висках застучало.– Я ничего не буду от тебя требовать, Ева, – вкрадчиво ответил он. – Если ты беспокоишься об этом.Могло ли все быть еще более запутанным, чем сейчас, задала она себе вопрос. Все произошедшее никак их не сблизило. Лука не проявлял никаких признаков того, что хочет быть с ней вместе, быть физически, с того самого момента, когда она объявила ему, что беременна. Сначала она списывала это на его раздражение, но теперь, когда он успокоился, он по–прежнему не намекал на это. Что могло означать только одно – он больше не находил ее сексуально привлекательной. Нет, были и моменты, когда она ловила на себе его горячий и голодный взгляд, и это вселяло в нее слабую надежду. Увы, она знала, что у мужчин все по–другому. Порою они на автомате реагируют на женщин. Хотя, принимая во внимание ее нынешнее состояние – с опухшими лодыжками, с разросшимся животом, – может, ей это просто показалось?А теперь он еще заявляет, что не будет от нее ничего требовать. Это значит, что он ждет от нее первого шага? Получается, что она – неуклюжая, непривлекательная и пузатая – должна делать попытки к примирению, которые он еще может отвергнуть! А может, он не станет ничего требовать, поскольку просто больше не хочет ее и не захочет никогда?– Ты обдумываешь, менять ли свое решение? – пробормотал он в задумчивости.– Я еще не принимала никакого решения.Он рассмеялся, и этот смех сыграл свою роль. Заставить рассмеяться такого мужчину, как Лука, уже что–то означало. Она любила его, ждала от него ребенка, и он предложил ей выйти за него замуж. Была ли хоть одна причина не принимать его предложение?Стоило ли ей цепляться за то, что было у нее здесь, за ее великую работу, которая вдруг съежилась, словно на нее смотрят в перевернутый бинокль, после известия о колоссальном событии – рождении новой жизни на земле?Она улыбнулась.– Какую ты собираешься устроить свадьбу? ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Со всеми необходимыми приготовлениями свадьба могла состояться не раньше чем через месяц.Это было крайним сроком, когда беременным можно летать на самолете.Нужно было получить разрешение на брак, купить платье и организовать прием.Хотя выбор платья был сильно ограничен ее специфическими размерами.– Ты выглядишь чудесно, – сказала Лиззи.– Лгунья! Я выгляжу как гигантский кит!– Не правда! А даже если бы было и так, то кому какое дело, ведь ты выходишь замуж за Луку! – вздохнула Лиззи. – Он и так любит тебя, как бы ты ни выглядела!Ева не хотела разочаровывать ее. Какой смысл?Она взяла Лиззи с собой в Лондон, где, вооружившись баснословной суммой денег, наняла модного, энергичного дизайнера, чтобы тот, как по волшебству, превратил ее из Золушки в принцессу. Результатом стало платье–пальто из тонкого кашемира цвета нежной слоновой кости, умело маскирующее живот. К платью подобрали шикарную шляпу.– Она сделает акцент на глазах, – сказал дизайнер, которые так и светятся беременностью!Последним штрихом стал ароматный и экстравагантный букет, который тоже отводил взгляд от живота. Убор невесты получился эфемерным, думала Ева, глядя на себя в огромное зеркало. Но что точно не было иллюзорным – это факт замужества сам по себе.Решившись на это однажды, она не станет отступать в последний момент.На следующий день после того, как согласилась на предложение Луки, она пошла на работу и рассказала там об этом. К несчастью, кто–то позвонил в местную прессу. В ЕВЕ НЕ ЧАЕТ ДУШИ ИТАЛЬЯНЕЦ! – сообщалось в ближайшем номере ежедневной газеты "Саут Гэмпшир".– В каком–то смысле я тобой восхищаюсь, – сказала ей Клер с оттенком зависти. – Отказаться от всего этого ради любви. И замужества.И ее тоже Ева не захотела разочаровывать.Во время последней программы она объяснила, что выходит замуж и переезжает в Рим.– Почему ты выглядела такой тоскливой, когда говорила это, сага? – спрашивал Лука, который смотрел передачу. – Это было неподдельным чувством или просто хорошей игрой?Выходит, он считал ее актрисой. Способной скрывать эмоции под маской профессионализма. А коли так, то не окажется ли это качество полезным в течение многих последующих месяцев?Свадьба состоялась в Хембле, в том самом яхт–клубе, где она впервые увидела Луку. Девушка того же возраста, что и Ева в свое время, обслуживала их: приносила шампанское и креветки, и Ева подумала, какой душераздирающе юной она тогда выглядела.Это был небольшой торжественный прием, с Лиззи и Майклом, с Кейси в качестве подружки невесты.Даже сестра Луки София смогла прилететь, оставив ребенка с мужем дома. Ева волновалась, как пройдет знакомство, но нервы ее были уже до предела ослаблены, и она лишь думала о том, был ли слышен ее голос во время церемонии.Она чувствовала себя странно, как будто все это происходило с кем–то другим. Ей представлялось, что она спрятана в огромном полупрозрачном пузыре, который защищает ее от всего окружающего мира. И хотя ее сердце страдало от любви и страстного желания, брачные обеты, которые они давали друг другу, казались пустыми словами, потому что они и правда ничего не означали. По крайней мере для Луки.И горькой иронией оказался тот факт, что она, всю жизнь считавшая себя современной женщиной, теперь старомодно выходит замуж по расчету.Потом Лука взял ее за руки и едва прикоснулся к ее губам в поцелуе, который также ничего не означал, потому что в нем не было обещания. Сдержанная правилами этикета страсть новобрачных была не про них. Им же оставался лишь холодный поверхностный поцелуй, чтобы свадьба выглядела так, как это принято.– Ты прекрасно выглядишь, – тихо сказал он.Но какая невеста будет чувствовать себя красивой на таком позднем сроке беременности?Однако София обняла ее как сестру и провела рукой по животу с радостью. Было видно, что она испытывает скорее гордость, чем стыд за нее.– Веди себя как он, – сказала она, когда лепестки роз и рис полетели по ветру к воде. – Всю жизнь он ведет себя как хочет. Увидимся в Риме, когда ты устроишься, si?– Устроюсь?Ева не была уверена, что когда–либо почувствует себя устроенной. Однако, когда они стояли перед апартаментами Луки, а он, сверкая черными глазами, посмотрел на нее, она изменила свою точку зрения.– Хочешь, я перенесу тебя на руках через порог, Ева?– Это не только английский, но и итальянский обычай? – затаив дыхание, спросила она.Он улыбнулся.– Конечно же, пойдем.Он поднял ее на руки и внес в квартиру.– Опусти меня, я слишком тяжелая, – запротестовала она.– Не для меня, – возразил он.Это было правдой, он был сильным мужчиной. В этот момент они были близки друг к другу, как никогда в течение последних месяцев. Ева подумала, не слышит ли он биение ее сердца? Он нес ее, держа одну руку под коленями, а другой придерживал ее располневшую талию. Прильнув к его груди, она вдыхала сырой, грубый запах мужчины, чувствовала его сильное тело, напрягшееся под ее весом.Если бы это была настоящая свадьба, он бы отнес ее прямо в спальню, положил на кровать, медленно раздел и занимался бы с ней любовью до первых утренних лучей.Но это не была настоящая свадьба. Вместо этого Лука аккуратно посадил ее в центре просторной гостиной, словно она была хрупким ценным сосудом.Еве казалось, что он ее так и воспринимает. Она носила внутри себя его ребенка, а ведь ничто не может быть ценнее для мужчины, у которого уже есть все.За окном открывалась ошеломляющая красота ночного Рима, но она ничего не замечала. Все, что она могла видеть и чувствовать, – это был он. На нем до сих пор был темный изящный свадебный костюм, в то время как сама она настояла на том, чтобы переодеться во время перелета во что–то удобное и домашнее.– Так удобнее и проще, – объяснила она в ответ на его вопросительный взгляд, словно бы она собиралась появиться на званом вечере в костюме клоуна.Но истинной причиной было то, что она не представляла, как пройдет сквозь толпы поздравляющих их людей, которые станут поднимать вокруг них шумиху в самолете. Она не хотела вести себя как счастливая новобрачная, потому что в действительности это было не совсем так. А может быть, и вовсе не так.Он прищурил глаза.– Так и быть, сага, – мягко сказал он. – Твой комфорт сейчас на первом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15