А это местечко и есть королевство вашего отца? – сказал Кифи, сделав широкий жест. – Мне кажется, любой владеющий землей ирландец может назвать себя королем, если только захочет.
Взгляд Бренны стал жестким.
– Мой отец – глава клана Донегол, и на его зов готовы собраться триста воинов. Он улаживает распри между людьми и Справедливо судит их. – Щеки Бренны от негодования окрасились багрянцем. – Этот мудрый человек положил конец кровной мести, традиции которой когда-то были здесь. Король Брайан у-Ниалл имеет власть гораздо большую, чем это может показаться, так что я попросила бы вас не выражаться подобным образом о моем отце. Ведь он вчера вечером спас вам жизнь. Ругать то, что не понимаешь, черта дураков.
Мужчина кивнул. Сейчас Бренна была вполне лояльна, и он должен был ответить ей взаимностью. Но слишком уж она была колючей.
– Вы всегда такая раздражительная?
– Только когда встречаю раздражающего мужчину, – отрезала девушка, возвращая свое внимание к чану. Она принялась размешивать синюю жидкость, но, пожалуй, чересчур рьяно, отчего та стала проливаться из котла на каменные плиты. Веснушки на ее покрасневшем лице выступали уже не так сильно.
– Принесите мне торф и помогите разжечь огонь. Дрова за коровником.
– Как пожелаете, принцесса, – с шутливым поклоном удалился Кифи. Если бы не сердито сдвинутые брови, он мог бы сказать, что даже и в ярости она симпатична.
Обойдя угол коровника, мужчина заметил беспорядочно сложенные около торфяной кучи куски дерева. Внезапно он заметил что-то интересное. Это был сломанный стул. У него была изящно вырезанная спинка, однако стул был разломан на две части и одна из ножек сломана. На мужчину смотрел зубчатый разлом хорошего дерева.
Эта картина что-то родила в его памяти. Внезапно он почувствовал запах опилок. Подняв детали стула, он провел ладонями по полированной древесине и внезапно понял, что может восстановить этот стул.
Кифи взял остатки стула и понес его вместе с торфом в дом.
– Нет! – сказала она. – Мы это жечь не будем.
– Конечно, не будем, – ответил мужчина, показывая, как из двух частей получается стул. – Зачем жечь то, что я могу восстановить?
Бренна внезапно перестала размешивать жидкость и, отложив длинное весло, пристально посмотрела на странного незнакомца:
– Вы действительно можете?
– Думаю, что могу.
Мужчина исследовал новый, но странно знакомый предмет. В его сознании рождались ассоциации. Выбор и подготовка древесины, работа с инструментами были тем самым ремеслом на грани искусства и точного знания, которым, похоже, он когда-то владел.
Да, определенно он был плотником. Но как плотника могло выбросить на берег с бочонком пива? Вопросы вновь одолевали мужчину, однако он решил обдумать их потом.
– Где я могу найти инструменты для работы по дереву?
Бренна показала в сторону навеса:
– Какие-то здесь, у кузнеца. Внезапно надежда на ее лице погасла.
– Я сомневаюсь, что у вас что-либо получится. Наш бондарь сказал мне, что это безнадежно, однако вы можете попытаться.
Бренна повесила последний кусок синей льняной ткани сушиться на солнце. Висевшее рядом шерстяное полотнище легко впитало краску и теперь на глазах темнело. Его цвет напоминал поздние сумерки, которые бывают здесь, в Ирландии. А ночи в Ирландии темные, словно кто-то выливает на небеса чернила. Лен же оставался синим, словно вбирал в себя синеву безмятежно-глубокого неба ясным летним утром.
– Хороший день, хорошая работа, – одобрительно сказала она, любуясь, как на легком ветерке колышутся шафрановые, насыщенно-зеленые и светло-серые полотнища ткани.
От них разносился густой аромат трав. В стороне что-то делала Мойра.
Бренна расчесала свои длинные вьющиеся волосы и, чтобы они не лезли в глаза, заложила за уши. В тот день Кифи приходил во двор еще несколько раз в поисках инструментов. Он пытался отремонтировать стул. Бренна не видела нормандца с тех пор, как проверяла его присутствие в полдень. Однако она знала, что он все еще в сарае. Время от времени она слышала отрывки ритмичных звуков, которые, по ее предположению, были песней. Хотя эта песня была не самой благозвучной, однако это была та же самая мелодия, которую он пробовал напевать у ручья.
Звук этой песни рождал у Бренны воспоминания о его прекрасной обнаженной фигуре, о том, как прохладная вода струилась по его бедрам. Она думала о его гладкой коже, о том, как красиво под ней играли мышцы, вспоминала золотистый пушок на его животе.
Бренна потрясла головой, чтобы сбросить видение. Что стало с ней? Она же знала, каковы мужчины. Особенно нормандцы. Видела, каким взглядом он смотрел на нее, когда приглашал залезть в воду. Но дочь Брайана у-Ниалла не одурачит ни один мужчина. Она не позволит им играть с собой как с игрушкой.
Бренна решительно пошла в сарай кузнеца. Сама того не замечая, она начала рассуждать вслух:
– Мужчина сидит весь день в тени, отдыхает, напевает языческие песни, тогда как все остальные трудятся здесь во дворе на самом солнцепеке. Сейчас я с ним поговорю, и он запоет совсем другие песни.
Казалось, Кифи не слышал, как подошла девушка. Он сидел на корточках, что-то делал руками, язык был смешно зажат между зубами. Увлеченное выражение лица подсказало Бренне, что мужчина ничего не видит и не слышит вокруг. Какое-то мгновение она любовалась его золотистыми волосами, тонкими чертами лица и густыми бровями.
Должно быть, Кифи Марфи – это ловушка, придуманная самим сатаной. Ну не может мужчина быть таким… красивым. Бренна заставила себя посмотреть на стул.
– О! – невольно воскликнула Бренна. Она почтительно провела пальцем по резной спинке, аккуратно соединенной с новой секцией вместо старой, безнадежно поломанной. – Вы сделали это.
Ослепительная улыбка незнакомца заставила ее на мгновение забыть о стуле.
– Он еще не закончен, – сказал мужчина. – Я хотел бы вырезать новую секцию, чтобы она полностью соответствовала прежней. Ведь узор везде симметричный?
– Да, – ответила Бренна. – Не могу поверить, что вы смогли собрать его снова.
– Это еще не все, – с заразительным энтузиазмом сказал Кифи, указывая на сделанную им ножку стула. – Мне пришлось использовать другую древесину. Этот стул был сделан из дерева, которое, кажется, не растет здесь.
– Верно, – ответила Бренна. – Этот стул прибыл с юга. Его привезла с собой моя мать.
– А я-то гадал. Дело в том, что эта древесина не схожа с древесиной растущих здесь деревьев. Однако ножку можно покрасить так, что она выделяться не будет, – сказал Кифи, проведя рукой по ножке стула. – Когда я закончу, вы не сразу заметите, какую из ножек я заменил.
– Но это не, будет тот же самый стул, – вздохнула Бренна.
– Не будет, – признал Кифи. – Сломанного не вернуть, даже если очень стараться.
Когда мужчина повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза, Бренна подумала, что он, должно быть, что-то увидел в ее лице.
– Прежнего уже не будет никогда, – добавил он.
– Конечно, не будет. Что сделано, то сделано, – согласилась Бренна.
– Однако может быть и лучше, – сказал Кифи, поворачивая стул. – Посмотрите сюда. Я укрепил сиденье и спинку более надежно. Но при этом не добавил ничего нового.
Бренна улыбнулась:
– Умно.
– А я ждал именно от вас, принцесса, доброго слова.
– Забудьте, что я говорила в раздражении, – ответила Бренна.
Мужчина наклонился вперед:
– Скажите, почему этот стул так важен для вас?
Бренна провела кончиками пальцев по стертой во многих местах резьбе:
– Это очень старый стул. Мне рассказывали, что он достался нашему семейству много поколений назад и был изготовлен при Тюате Де Данаане. Про этот старый ирландский род когда-то слагались легенды. К тому же этот стул принадлежал моей матери.
– Я так и думал. Стул такой тонкой работы мог принадлежать только женщине.
– Да, – ответила Бренна. – Моя мать всегда была справедливой. Мойра внешне похожа на мать. А я стала похожей на людей из рода отца.
– Ваша мама была очень тихой женщиной?
– Да, с тех пор как сломали стул, она не произнесла ни слова.
Бренна задумалась о своей матери, Уне, хрупкой и красивой женщине, которая совсем не вписывалась в круг пышных девок при дворе короля.
– Несколько недель назад люди отца напились и передрались. Тогда было разбито много вещей в доме. Этот стул также. С тех пор мать перестала разговаривать.
– Она перестала разговаривать из-за стула? – спросил Кифи, беря маленькое долото. Он принялся вырезать канавки в дереве, следя за тем, чтобы рисунок совпадал с оригиналом.
– Мой отец не счел его ценностью, хотя в той драке пострадало и много ценных вещей. С этим стулом у меня связано много воспоминаний, – ответила Бренна. – Его прислали маме родные из клана Коннахта. Когда родился мой брат, мама его нянчила, сидя именно на этом стуле.
– Так у вас есть брат? – удивленно поднял взгляд Кифи. – А я его среди мужчин видел?
Стоя перед ним на плотно утоптанном полу сарая, Бренна вздохнула и решилась:
– У меня был брат.
Глава 5
Бренна закусила губу. Зачем она сказала это незнакомому человеку! Этот нормандец не имеет никакого права знать горести и беды ее семьи. Но Кифи ее уже ни о чем не спрашивал. Он вернулся к своему занятию, напевая при этом какую-то песню. Бренна расслабилась.
Кифи переставил стул в глубь сарая, наклонился над ним и напевал уже более отчетливо.
– Что это? – спросила Бренна.
Кифи недоуменно поднял взгляд:
– Это песня. Я вспомнит ее этим утром. Кроме неё, я больше ничего не могу вспомнить. Надеюсь, что если буду напевать ее, то вспомню еще что-нибудь.
После нескольких странно звучащих фраз Кифи замолчал.
– Вы ничего не вспомнили? – спросила Бренна.
– Нет, кажется, я зациклился на одном куплете.
– А о чем песня?
– Она о плавании по морю под парусом, – сказал мужчина, неотрывно глядя синими глазами в какую-то точку вдали.
Впервые Бренна задумалась, каково это, лежать на груди океана и плыть, куда несут тебя волны. Лицо Кифи хмурилось, и девушка невольно чувствовала симпатию к этому человеку. Ведь он и сейчас, по сути, плывет по течению.
– Эта песня о возвращении домой, – добавил он.
«Дом, ведь у него, наверное, осталась семья, которая тоскует без него, любимая или даже несколько», – подумала Бренна. Глядя на его прекрасный профиль, девушка все больше утверждалась во мнении, что у него была далеко не одна женщина.
Кифи снова начал повторять слова, на сей раз переводя их на ирландский язык.
Пусть беснуется море,
Бросая волну за волной.
Я домой доплыву
И мои сокровища найду.
Мужчина откинул пальцем стружку и добавил:
– Я точно не знаю, что это значит.
– Сокровища, – повторила Бренна. – Что же для нормандца может быть сокровищем? Наверное, богатства, нажитые чужим трудом?
Мужчина удивленно посмотрел на Бренну:
– А я думал, что сокровище в этом стихе означает семью.
Бренна судорожно сглотнула. Все знали, что нормандцы не очень-то заботятся о женщинах и детях. Так по крайней мере говорили ей. Однако что-то в голосе этого нормандца подсказывало, что он не из таких.
– То есть эта песня о человеке, который ищет своих детей, – пояснила Бренна свое недоумение. – Вы думаете, что у вас есть семья и что этот стих вы запомнили еще на родине?
Кифи рассмеялся:
– Я не помню, что там было еще в песне, но думаю, что у того мужчины из песни были трудные времена, о которых он забыл.
Мужчина принялся снова напевать бессвязную мелодию.
У Бренны комок подступил к горлу. Почему ее так волнует женщина этого чужака? Однако песня Кифи по-прежнему беспокоила ей душу.
– А вы могли бы прекратить этот шум?
– Песня помогает мне концентрироваться, – ответил мужчина. – Если вам не нравится моя песня, вы могли бы спеть свою.
– Я не девочка-менестрель, чтобы петь по вашему заказу, – отрезала Бренна.
– Но ведь это только песня, принцесса, – сказал Кифи, которого, казалось, нисколько не трогала ярость и глазах Бренны. – Наверное, даже ирландцы знают одну или две песни.
– Знают.
– Тогда что плохого будет в том, чтобы спеть ее? – обворожительно улыбнулся мужчина.
– Ну хорошо, чтобы вы успокоились, я спою.
Бренна немного посидела, размышляя над выбором песни.
– Вот. Эта песня про то, почему мы, ирландцы, так любим дождливую погоду, – сказала она.
Зазвучало сладкое сопрано – высокое и чистое, несмотря на небольшую заминку в мелодии.
Когда спокоен океан,
Плывут к нам чужаки.
Нам не пристало их бояться,
Пускай боятся нас.
Когда умерла последняя, печальная нота и Кифи посмотрел на Бренну, улыбка его исчезла и уголки рта опустились. В этой песне красноречиво было высказано все, что Бренна думала о соседях-норвежцах.
– И что, все ирландские песни столь грустны?
– Если они и грустны, то только потому, что грустна наша жизнь, – немного жестче ответила Бренна.
Кифи какое-то время помолчал, сосредоточенно изучая стул, а затем спросил:
– Вашего брата убил нормандец?
– Нет, – тихо ответила Бренна.
– Хорошо, – ответил мужчина, продолжая работать над стулом. – Мне приятно знать, что я не ответственен за ваше семейное горе.
Эта простая фраза больно задела Бренну. Возможно, она была не права, когда обвиняла его в том, что случилось в монастыре. Однако он был нормандцем, и когда она вспоминала об этом, ненависть переполняла ее.
– Делясь своим горем, мы уменьшаем его, – совсем тихо сказал Кифи и спросил: – Так что же случилось с вашим братом?
Бренна потом не смогла бы ответить на вопрос, почему она доверилась незнакомцу, но тогда ей показалось, что она может открыться ему.
– Шон убит из-за женщины из соседнего клана, – сказала она.
– Ваша мать тяжело переживала это?
– Она была вне себя от печали.
Бренна вспоминала те времена. Когда она была еще ребенком, умер ее брат, высокий и сильный юноша. Уна, королева Донегола, безутешно плакала, когда принесли пронзенное стрелой тело ее сына. Именно она потребовала, чтобы отец Бренны объявил кровную месть обидчикам. Сама Бренна тогда едва узнавала свою мать, насколько та изменилась от гнева и печали.
– Смерть Шона была несчастным случаем, – продолжала свой рассказ Бренна. – Мужчины клана Улада под предводительством сына короля, Энниса, охотились в лесах и по ошибке забрели на территорию клана Донегол. Они встретили Шона в чаще и решили, что это чужак. Конечно, ситуация глупая, но от этого иногда начинались войны. Мой отец сумел уладить этот вопрос без войны.
– Как же он сделал это? – спросил Кифи. – Ведь убийство благородного наследника не прощается, даже если оно совершено по ошибке.
– Отец со всем кланом у-Ниалла пошел к цитадели клана Улада и потребовал жизнь Энниса в обмен на жизнь своего сына, – ответила Бренна. – Наш король убедил их короля Домналла, что кровной мести с их стороны не будет. Он предложил, пусть умрет один человек вместо всех мужчин клана. Мудрым решением мой отец уменьшил количество печали. Сам Ард Ри из клана Тара не смог бы предложить более справедливого решения.
– И король удовлетворился, его честь была спасена, – одобрительно кивнул Кифи.
– Да, – ответила она. – Сын предводителя клана Улада охотно пошел на героическую смерть. Эта договоренность удовлетворила всех, кроме моей матери. Ей было недостаточно смерти первенца короля Домналла. Она так и не простила моего отца за то, что он не отомстил за смерть Шона так, как того хотелось ей.
Бренна стала свидетелем того, как ее мать постепенно замыкалась в себе. В отчаянной надежде заменить потерянного сына она из года в год рожала, но каждый раз ее преследовала неудача. Младенцы рождались мертвыми. Мать Бренны оставила все попытки и в конце концов ушла жить в другую башню замка, отдельно от мужа и дочерей. Она больше не могла оставаться с ними, потому что уже не жила настоящим.
Все ее мысли были в прошлом. Там остался ее любимый сын и ее далекое детство. От него сохранились лишь воспоминания и изящный стул, который она когда-то получила с юга. Уна не смогла расстаться со своей любимой вещью и взяла ее с собой.
Оставшись в одиночестве, она совсем отошла от этого мира и долгими часами сидела в раздумье. Однажды ее взгляд привлекло небольшое пятнышко на спинке стула. Уставшая от неподвижности рука королевы сама потянулась к нему. Так она начала оживлять свою реликвию. С неестественной озабоченностью отошедшая от всех других дел королева очищала древесину, пока она не начинала блестеть. Но после очередного королевского пира стул неведомым образом оказался сломан. И Уна из клана Коннахта окончательно зачахла.
– Я уже думала, что отец бросит ее, – сказала Бренна со страхом в голосе и тут же осеклась. Этот странный мужчина не должен был слышать в ее голосе страх и растерянность. Интересно, как это своим молчанием он вызвал у нее такое доверие?
– Так бросил? – спросил Кифи, не отрывая взгляда от узора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Взгляд Бренны стал жестким.
– Мой отец – глава клана Донегол, и на его зов готовы собраться триста воинов. Он улаживает распри между людьми и Справедливо судит их. – Щеки Бренны от негодования окрасились багрянцем. – Этот мудрый человек положил конец кровной мести, традиции которой когда-то были здесь. Король Брайан у-Ниалл имеет власть гораздо большую, чем это может показаться, так что я попросила бы вас не выражаться подобным образом о моем отце. Ведь он вчера вечером спас вам жизнь. Ругать то, что не понимаешь, черта дураков.
Мужчина кивнул. Сейчас Бренна была вполне лояльна, и он должен был ответить ей взаимностью. Но слишком уж она была колючей.
– Вы всегда такая раздражительная?
– Только когда встречаю раздражающего мужчину, – отрезала девушка, возвращая свое внимание к чану. Она принялась размешивать синюю жидкость, но, пожалуй, чересчур рьяно, отчего та стала проливаться из котла на каменные плиты. Веснушки на ее покрасневшем лице выступали уже не так сильно.
– Принесите мне торф и помогите разжечь огонь. Дрова за коровником.
– Как пожелаете, принцесса, – с шутливым поклоном удалился Кифи. Если бы не сердито сдвинутые брови, он мог бы сказать, что даже и в ярости она симпатична.
Обойдя угол коровника, мужчина заметил беспорядочно сложенные около торфяной кучи куски дерева. Внезапно он заметил что-то интересное. Это был сломанный стул. У него была изящно вырезанная спинка, однако стул был разломан на две части и одна из ножек сломана. На мужчину смотрел зубчатый разлом хорошего дерева.
Эта картина что-то родила в его памяти. Внезапно он почувствовал запах опилок. Подняв детали стула, он провел ладонями по полированной древесине и внезапно понял, что может восстановить этот стул.
Кифи взял остатки стула и понес его вместе с торфом в дом.
– Нет! – сказала она. – Мы это жечь не будем.
– Конечно, не будем, – ответил мужчина, показывая, как из двух частей получается стул. – Зачем жечь то, что я могу восстановить?
Бренна внезапно перестала размешивать жидкость и, отложив длинное весло, пристально посмотрела на странного незнакомца:
– Вы действительно можете?
– Думаю, что могу.
Мужчина исследовал новый, но странно знакомый предмет. В его сознании рождались ассоциации. Выбор и подготовка древесины, работа с инструментами были тем самым ремеслом на грани искусства и точного знания, которым, похоже, он когда-то владел.
Да, определенно он был плотником. Но как плотника могло выбросить на берег с бочонком пива? Вопросы вновь одолевали мужчину, однако он решил обдумать их потом.
– Где я могу найти инструменты для работы по дереву?
Бренна показала в сторону навеса:
– Какие-то здесь, у кузнеца. Внезапно надежда на ее лице погасла.
– Я сомневаюсь, что у вас что-либо получится. Наш бондарь сказал мне, что это безнадежно, однако вы можете попытаться.
Бренна повесила последний кусок синей льняной ткани сушиться на солнце. Висевшее рядом шерстяное полотнище легко впитало краску и теперь на глазах темнело. Его цвет напоминал поздние сумерки, которые бывают здесь, в Ирландии. А ночи в Ирландии темные, словно кто-то выливает на небеса чернила. Лен же оставался синим, словно вбирал в себя синеву безмятежно-глубокого неба ясным летним утром.
– Хороший день, хорошая работа, – одобрительно сказала она, любуясь, как на легком ветерке колышутся шафрановые, насыщенно-зеленые и светло-серые полотнища ткани.
От них разносился густой аромат трав. В стороне что-то делала Мойра.
Бренна расчесала свои длинные вьющиеся волосы и, чтобы они не лезли в глаза, заложила за уши. В тот день Кифи приходил во двор еще несколько раз в поисках инструментов. Он пытался отремонтировать стул. Бренна не видела нормандца с тех пор, как проверяла его присутствие в полдень. Однако она знала, что он все еще в сарае. Время от времени она слышала отрывки ритмичных звуков, которые, по ее предположению, были песней. Хотя эта песня была не самой благозвучной, однако это была та же самая мелодия, которую он пробовал напевать у ручья.
Звук этой песни рождал у Бренны воспоминания о его прекрасной обнаженной фигуре, о том, как прохладная вода струилась по его бедрам. Она думала о его гладкой коже, о том, как красиво под ней играли мышцы, вспоминала золотистый пушок на его животе.
Бренна потрясла головой, чтобы сбросить видение. Что стало с ней? Она же знала, каковы мужчины. Особенно нормандцы. Видела, каким взглядом он смотрел на нее, когда приглашал залезть в воду. Но дочь Брайана у-Ниалла не одурачит ни один мужчина. Она не позволит им играть с собой как с игрушкой.
Бренна решительно пошла в сарай кузнеца. Сама того не замечая, она начала рассуждать вслух:
– Мужчина сидит весь день в тени, отдыхает, напевает языческие песни, тогда как все остальные трудятся здесь во дворе на самом солнцепеке. Сейчас я с ним поговорю, и он запоет совсем другие песни.
Казалось, Кифи не слышал, как подошла девушка. Он сидел на корточках, что-то делал руками, язык был смешно зажат между зубами. Увлеченное выражение лица подсказало Бренне, что мужчина ничего не видит и не слышит вокруг. Какое-то мгновение она любовалась его золотистыми волосами, тонкими чертами лица и густыми бровями.
Должно быть, Кифи Марфи – это ловушка, придуманная самим сатаной. Ну не может мужчина быть таким… красивым. Бренна заставила себя посмотреть на стул.
– О! – невольно воскликнула Бренна. Она почтительно провела пальцем по резной спинке, аккуратно соединенной с новой секцией вместо старой, безнадежно поломанной. – Вы сделали это.
Ослепительная улыбка незнакомца заставила ее на мгновение забыть о стуле.
– Он еще не закончен, – сказал мужчина. – Я хотел бы вырезать новую секцию, чтобы она полностью соответствовала прежней. Ведь узор везде симметричный?
– Да, – ответила Бренна. – Не могу поверить, что вы смогли собрать его снова.
– Это еще не все, – с заразительным энтузиазмом сказал Кифи, указывая на сделанную им ножку стула. – Мне пришлось использовать другую древесину. Этот стул был сделан из дерева, которое, кажется, не растет здесь.
– Верно, – ответила Бренна. – Этот стул прибыл с юга. Его привезла с собой моя мать.
– А я-то гадал. Дело в том, что эта древесина не схожа с древесиной растущих здесь деревьев. Однако ножку можно покрасить так, что она выделяться не будет, – сказал Кифи, проведя рукой по ножке стула. – Когда я закончу, вы не сразу заметите, какую из ножек я заменил.
– Но это не, будет тот же самый стул, – вздохнула Бренна.
– Не будет, – признал Кифи. – Сломанного не вернуть, даже если очень стараться.
Когда мужчина повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза, Бренна подумала, что он, должно быть, что-то увидел в ее лице.
– Прежнего уже не будет никогда, – добавил он.
– Конечно, не будет. Что сделано, то сделано, – согласилась Бренна.
– Однако может быть и лучше, – сказал Кифи, поворачивая стул. – Посмотрите сюда. Я укрепил сиденье и спинку более надежно. Но при этом не добавил ничего нового.
Бренна улыбнулась:
– Умно.
– А я ждал именно от вас, принцесса, доброго слова.
– Забудьте, что я говорила в раздражении, – ответила Бренна.
Мужчина наклонился вперед:
– Скажите, почему этот стул так важен для вас?
Бренна провела кончиками пальцев по стертой во многих местах резьбе:
– Это очень старый стул. Мне рассказывали, что он достался нашему семейству много поколений назад и был изготовлен при Тюате Де Данаане. Про этот старый ирландский род когда-то слагались легенды. К тому же этот стул принадлежал моей матери.
– Я так и думал. Стул такой тонкой работы мог принадлежать только женщине.
– Да, – ответила Бренна. – Моя мать всегда была справедливой. Мойра внешне похожа на мать. А я стала похожей на людей из рода отца.
– Ваша мама была очень тихой женщиной?
– Да, с тех пор как сломали стул, она не произнесла ни слова.
Бренна задумалась о своей матери, Уне, хрупкой и красивой женщине, которая совсем не вписывалась в круг пышных девок при дворе короля.
– Несколько недель назад люди отца напились и передрались. Тогда было разбито много вещей в доме. Этот стул также. С тех пор мать перестала разговаривать.
– Она перестала разговаривать из-за стула? – спросил Кифи, беря маленькое долото. Он принялся вырезать канавки в дереве, следя за тем, чтобы рисунок совпадал с оригиналом.
– Мой отец не счел его ценностью, хотя в той драке пострадало и много ценных вещей. С этим стулом у меня связано много воспоминаний, – ответила Бренна. – Его прислали маме родные из клана Коннахта. Когда родился мой брат, мама его нянчила, сидя именно на этом стуле.
– Так у вас есть брат? – удивленно поднял взгляд Кифи. – А я его среди мужчин видел?
Стоя перед ним на плотно утоптанном полу сарая, Бренна вздохнула и решилась:
– У меня был брат.
Глава 5
Бренна закусила губу. Зачем она сказала это незнакомому человеку! Этот нормандец не имеет никакого права знать горести и беды ее семьи. Но Кифи ее уже ни о чем не спрашивал. Он вернулся к своему занятию, напевая при этом какую-то песню. Бренна расслабилась.
Кифи переставил стул в глубь сарая, наклонился над ним и напевал уже более отчетливо.
– Что это? – спросила Бренна.
Кифи недоуменно поднял взгляд:
– Это песня. Я вспомнит ее этим утром. Кроме неё, я больше ничего не могу вспомнить. Надеюсь, что если буду напевать ее, то вспомню еще что-нибудь.
После нескольких странно звучащих фраз Кифи замолчал.
– Вы ничего не вспомнили? – спросила Бренна.
– Нет, кажется, я зациклился на одном куплете.
– А о чем песня?
– Она о плавании по морю под парусом, – сказал мужчина, неотрывно глядя синими глазами в какую-то точку вдали.
Впервые Бренна задумалась, каково это, лежать на груди океана и плыть, куда несут тебя волны. Лицо Кифи хмурилось, и девушка невольно чувствовала симпатию к этому человеку. Ведь он и сейчас, по сути, плывет по течению.
– Эта песня о возвращении домой, – добавил он.
«Дом, ведь у него, наверное, осталась семья, которая тоскует без него, любимая или даже несколько», – подумала Бренна. Глядя на его прекрасный профиль, девушка все больше утверждалась во мнении, что у него была далеко не одна женщина.
Кифи снова начал повторять слова, на сей раз переводя их на ирландский язык.
Пусть беснуется море,
Бросая волну за волной.
Я домой доплыву
И мои сокровища найду.
Мужчина откинул пальцем стружку и добавил:
– Я точно не знаю, что это значит.
– Сокровища, – повторила Бренна. – Что же для нормандца может быть сокровищем? Наверное, богатства, нажитые чужим трудом?
Мужчина удивленно посмотрел на Бренну:
– А я думал, что сокровище в этом стихе означает семью.
Бренна судорожно сглотнула. Все знали, что нормандцы не очень-то заботятся о женщинах и детях. Так по крайней мере говорили ей. Однако что-то в голосе этого нормандца подсказывало, что он не из таких.
– То есть эта песня о человеке, который ищет своих детей, – пояснила Бренна свое недоумение. – Вы думаете, что у вас есть семья и что этот стих вы запомнили еще на родине?
Кифи рассмеялся:
– Я не помню, что там было еще в песне, но думаю, что у того мужчины из песни были трудные времена, о которых он забыл.
Мужчина принялся снова напевать бессвязную мелодию.
У Бренны комок подступил к горлу. Почему ее так волнует женщина этого чужака? Однако песня Кифи по-прежнему беспокоила ей душу.
– А вы могли бы прекратить этот шум?
– Песня помогает мне концентрироваться, – ответил мужчина. – Если вам не нравится моя песня, вы могли бы спеть свою.
– Я не девочка-менестрель, чтобы петь по вашему заказу, – отрезала Бренна.
– Но ведь это только песня, принцесса, – сказал Кифи, которого, казалось, нисколько не трогала ярость и глазах Бренны. – Наверное, даже ирландцы знают одну или две песни.
– Знают.
– Тогда что плохого будет в том, чтобы спеть ее? – обворожительно улыбнулся мужчина.
– Ну хорошо, чтобы вы успокоились, я спою.
Бренна немного посидела, размышляя над выбором песни.
– Вот. Эта песня про то, почему мы, ирландцы, так любим дождливую погоду, – сказала она.
Зазвучало сладкое сопрано – высокое и чистое, несмотря на небольшую заминку в мелодии.
Когда спокоен океан,
Плывут к нам чужаки.
Нам не пристало их бояться,
Пускай боятся нас.
Когда умерла последняя, печальная нота и Кифи посмотрел на Бренну, улыбка его исчезла и уголки рта опустились. В этой песне красноречиво было высказано все, что Бренна думала о соседях-норвежцах.
– И что, все ирландские песни столь грустны?
– Если они и грустны, то только потому, что грустна наша жизнь, – немного жестче ответила Бренна.
Кифи какое-то время помолчал, сосредоточенно изучая стул, а затем спросил:
– Вашего брата убил нормандец?
– Нет, – тихо ответила Бренна.
– Хорошо, – ответил мужчина, продолжая работать над стулом. – Мне приятно знать, что я не ответственен за ваше семейное горе.
Эта простая фраза больно задела Бренну. Возможно, она была не права, когда обвиняла его в том, что случилось в монастыре. Однако он был нормандцем, и когда она вспоминала об этом, ненависть переполняла ее.
– Делясь своим горем, мы уменьшаем его, – совсем тихо сказал Кифи и спросил: – Так что же случилось с вашим братом?
Бренна потом не смогла бы ответить на вопрос, почему она доверилась незнакомцу, но тогда ей показалось, что она может открыться ему.
– Шон убит из-за женщины из соседнего клана, – сказала она.
– Ваша мать тяжело переживала это?
– Она была вне себя от печали.
Бренна вспоминала те времена. Когда она была еще ребенком, умер ее брат, высокий и сильный юноша. Уна, королева Донегола, безутешно плакала, когда принесли пронзенное стрелой тело ее сына. Именно она потребовала, чтобы отец Бренны объявил кровную месть обидчикам. Сама Бренна тогда едва узнавала свою мать, насколько та изменилась от гнева и печали.
– Смерть Шона была несчастным случаем, – продолжала свой рассказ Бренна. – Мужчины клана Улада под предводительством сына короля, Энниса, охотились в лесах и по ошибке забрели на территорию клана Донегол. Они встретили Шона в чаще и решили, что это чужак. Конечно, ситуация глупая, но от этого иногда начинались войны. Мой отец сумел уладить этот вопрос без войны.
– Как же он сделал это? – спросил Кифи. – Ведь убийство благородного наследника не прощается, даже если оно совершено по ошибке.
– Отец со всем кланом у-Ниалла пошел к цитадели клана Улада и потребовал жизнь Энниса в обмен на жизнь своего сына, – ответила Бренна. – Наш король убедил их короля Домналла, что кровной мести с их стороны не будет. Он предложил, пусть умрет один человек вместо всех мужчин клана. Мудрым решением мой отец уменьшил количество печали. Сам Ард Ри из клана Тара не смог бы предложить более справедливого решения.
– И король удовлетворился, его честь была спасена, – одобрительно кивнул Кифи.
– Да, – ответила она. – Сын предводителя клана Улада охотно пошел на героическую смерть. Эта договоренность удовлетворила всех, кроме моей матери. Ей было недостаточно смерти первенца короля Домналла. Она так и не простила моего отца за то, что он не отомстил за смерть Шона так, как того хотелось ей.
Бренна стала свидетелем того, как ее мать постепенно замыкалась в себе. В отчаянной надежде заменить потерянного сына она из года в год рожала, но каждый раз ее преследовала неудача. Младенцы рождались мертвыми. Мать Бренны оставила все попытки и в конце концов ушла жить в другую башню замка, отдельно от мужа и дочерей. Она больше не могла оставаться с ними, потому что уже не жила настоящим.
Все ее мысли были в прошлом. Там остался ее любимый сын и ее далекое детство. От него сохранились лишь воспоминания и изящный стул, который она когда-то получила с юга. Уна не смогла расстаться со своей любимой вещью и взяла ее с собой.
Оставшись в одиночестве, она совсем отошла от этого мира и долгими часами сидела в раздумье. Однажды ее взгляд привлекло небольшое пятнышко на спинке стула. Уставшая от неподвижности рука королевы сама потянулась к нему. Так она начала оживлять свою реликвию. С неестественной озабоченностью отошедшая от всех других дел королева очищала древесину, пока она не начинала блестеть. Но после очередного королевского пира стул неведомым образом оказался сломан. И Уна из клана Коннахта окончательно зачахла.
– Я уже думала, что отец бросит ее, – сказала Бренна со страхом в голосе и тут же осеклась. Этот странный мужчина не должен был слышать в ее голосе страх и растерянность. Интересно, как это своим молчанием он вызвал у нее такое доверие?
– Так бросил? – спросил Кифи, не отрывая взгляда от узора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29